Денис Дроздов
Большая Полянка. Прогулка по Замоскворечью от Малого Каменного моста до Серпуховской площади

Полная версия

Мандельштам на Большой Полянке

Река Москва в четырехтрубном дыме.

О.Э. Мандельштам

Один из домов, разрушенных при устройстве Якиманского проезда, имел мемориальную ценность. Он стоял на Большой Полянке возле особняка Владимировых. До Октябрьской революции здание принадлежало купцу Федору Ильичу Горюнову. После революции в нем разместились квартиры. В начале 1930-х годов здесь проживал юрист Цезарь Рысс – приятель Осипа Эмильевича Мандельштама. После переезда в Москву из Петрограда поэт ютился то в общежитии литераторов на Тверском бульваре, то у «брата Шуры» в коммуналке в Старосадском переулке. В июне 1931 года Мандельштам с супругой Надеждой Яковлевной сняли комнату у Рысса. Литературовед Эмма Григорьевна Герштейн, лично знавшая поэта, в книге «Мемуары» указывает точный адрес: Большая Полянка, 10, квартира 20 (согласно нумерации того времени). Она же упоминает, что еще раньше «Осип бывал у Маруси (Марии Сергеевны Петровых. – Д. Д.) где-то на Полянке, где жили ее родные». Рысс занимал должность старшего редактора законодательного отдела Реввоенсовета СССР. В 1930 году в издательстве Центрожилсоюза вышли две его брошюры – «Жилищное и жилищно-кооперативное законодательство» и «Перевыборная кампания в жилищной кооперации».

О.Э. Мандельштам.

Фотография конца 1920-х гг.

Л.А. Бруни. Портрет

О.Э. Мандельштама. 1916 г.

Мандельштам назвал свое пристанище в Замоскворечье «грязно-розовым особняком на Якиманке». О Рыссе он писал: «Хозяин моей временной квартиры – молодой белокурый юрисконсульт – врывался по вечерам к себе домой, схватывал с вешалки резиновое пальто и ночью улетал на „юнкерсе“ то в Харьков, то в Ростов. Вернувшись, он лишь потряхивал белокурой головой и ничего не рассказывал о полете»^[44]. Подробно поэт описал двор здания на Большой Полянке: «Цветы стояли, прикуривая друг у друга по старинному знакомству. Между клумбами был неприкосновенный воздух, свято принадлежавший небольшому жакту (жилищно-арендному кооперативному товариществу. – Д. Д.). Дворик был проходной. Его любили почтальоны и мусорщики. И меня допекала его подноготная с конюшнями, сарайчиками и двумя престарелыми черствыми липами, давно состоявшими на коричневой пенсии. Их кроны давно отшумели. Старость ударила в них казнящей молнией»^[45].

Замоскворечье Мандельштама не вдохновляло: «Нигде и никогда я не чувствовал с такой силой арбузную пустоту России. Кругом были не дай бог какие веселенькие домики с низкими душонками и трусливо поставленными окнами. Всего лишь семьдесят лет тому назад здесь продавали крепостных девок, обученных шитью и мережке, смирных и понятливых. Однажды собрание совершеннолетних мужчин, населяющих дом, постановило свалить старейшую липу и нарубить из нее дров. Дерево окопали глубокой траншеей. Топор застучал по равнодушным корням. Работа лесорубов требует сноровки. Добровольцев было слишком много. Они суетились, как неумелые исполнители гнусного приговора. Между тем дерево сопротивлялось с мыслящей силой, – казалось, к нему вернулось полное сознание. Оно презирало своих оскорбителей и щучьи зубы пилы. Наконец ему накинули на сухую развилину, на то самое место, откуда шла его эпоха, его летаргия и зеленая божба, петлю из тонкой прачечной веревки и начали тихонько раскачивать. Оно шаталось, как зуб в десне, все еще продолжая княжить в своей ложнице. Еще мгновение – и к поверженному истукану подбежали дети»^[46].

Центральная электрическая станция Московских городских железных дорог. Фотография 1900-х гг.

Тем не менее Мандельштам еще вернется в Замоскворечье – и вновь на Большую Полянку, о чем мы обязательно вспомним ближе к концу прогулки. Одно из известных стихотворений «Сегодня можно снять декаль-комани…» поэт написал, когда жил в квартире Рысса. Городской пейзаж, описанный в нем, явно замоскворецкий – ни с чем не сравнимый. Окутавший Москву-реку дым из четырех труб Центральной электрической станции городских железных дорог – образ яркий, знакомый каждому, кто прогуливался в то время по Берсеневской или Болотной набережным Водоотводного канала. Стихотворение большое, вот его начало:

 
Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса.
А в недорослях кто? Иван Великий —
Великовозрастная колокольня —
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился… Да куда там! Стыдно!
 
 
Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады Замоскворецкие.
Не так ли, Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
 

Доходный дом Панюшева
(Большая Полянка, № 7)

Этот шестиэтажный доходный дом – одно из самых высоких зданий дореволюционной Большой Полянки. Первой известной нам хозяйкой владения считается штабс-капитанша Екатерина Васильевна Голохвостова. После пожара 1812 года усадьба состояла из двухэтажного каменного особняка с мезонином и служебных строений. Во второй половине XIX столетия она перешла к купцу Николаю Алексеевичу Фалееву, торговавшему галантерейными товарами в Ветошном ряду Китай-города. В 1908 году землю на Большой Полянке приобрел крестьянин Василий Петрович Панюшев – уроженец деревни Петухово Вельского уезда Вологодской губернии. К тому времени подобная практика окончательно сложилась: разбогатевшие крестьяне покупали городские усадьбы и превращали их в доходные владения, уничтожая прежнюю застройку и возводя многоэтажные дома.

Авторы путеводителя «По Москве. Прогулки по Москве и ее художественным и просветительным учреждениям» 1917 года подмечают изменения, произошедшие после реформ Александра II: «Торгово-промышленное значение Москвы, сделавшейся главным железнодорожным центром России, с каждым годом все усиливается и усиливается. Москва из прежней „большой деревни" с дворянским оттенком превратилась в густо населенный торгово-промышленный город. Быстрый рост населения (более чем наполовину крестьянского) создает огромный спрос на квартиры. Москва растет в ширину и высоту и заметно сбрасывает свой древний облик. С Воробьевых гор ныне уже представляется иная картина. Вместо „златоглавых церквей" выделяются тут и там громады семивосьмиэтажных „небоскребов", грозящих вскоре совсем погубить своеобразно-прекрасную панораму первопрестольной столицы»^[47].

Демонстрация на Большой Полянке. На заднем плане дом № 7.

Фотография 1920-х гг. из архива Тимофея Яржомбека

В 1908 году Панюшев приказал снести все старые здания городской усадьбы и развернул масштабное доходное строительство. Вдоль Большой Полянки появился шестиэтажный дом. Его главная изюминка – сочетание разнообразных видов керамической плитки нетипичных оттенков. Парадный фасад привлекает оригинальными украшениями. Диковинные лопатки, как будто висящие на карнизе, обрываются у окон четвертого этажа. Три эркера, выделенные плиткой земляного цвета, нависают над аркой и входами в подъезды. Центральный эркер поддерживается тяжеловесными консолями, боковые декорированы парами керамических изразцов. Верхнюю часть дома украшают скромные аттики, расположенные аккуратно над эркерами.

Василий Петрович построил во владении еще два шестиэтажных здания – во дворе и на красной линии Денежного (Старомонетного) переулка. Не записанный ни в одну купеческую гильдию, Панюшев был собственником паркетной фабрики и занимался торговлей. Ему принадлежали «тучерезы» на Большой Якиманке, Арбате и в Казарменном переулке. Вошедший во вкус крестьянин пожелал возвести доходный дом в Гранатном переулке. Выкупив бывшую усадьбу графов Зубовых, он приступил к разборке великолепного особняка. В феврале 1914 года газета «Русские ведомости» сообщала: «И этот дом ломают. Уже содрана крыша, выломан пол, еще через несколько дней упадут прекрасные колонны, срубят перед ним деревья – все для того, чтобы на месте его воздвигнуть восьмиэтажную громаду»^[48]. В защиту архитектурного шедевра выступила московская общественность, и в конце концов застройщик прекратил работы. Особняк Зубовых (Гранатный переулок, № 4) до сих пор является достопримечательностью столицы.

Доходный дом Панюшева (Большая Полянка, № 7). Современная фотография

Украшения парадного фасада. Современная фотография

Доходный дом Панюшева в Старомонетном переулке. Современная фотография

После революции имущество Василия Петровича национализировали. Здание на Большой Полянке остается жилым по сей день. Изучив историю усадьбы, нельзя не заметить интересную деталь – сословное положение владельцев на редкость разнообразно. Сначала она принадлежала дворянам, потом – купцам, а после – крестьянину. Сегодня доходный дом Панюшева окружают такие же «великаны». Вся нечетная сторона в начале улицы статна, как на армейском смотре. Шестиэтажное здание выделяется на фоне соседей своим необычным, можно сказать веселым, фасадом. Несколько окон как будто с «шапками на голове» за счет более темной облицовочной плитки. Чтобы увидеть некоторые детали, нужно внимательно присмотреться. Так, не каждый прохожий сразу найдет взглядом маленькие керамические панно на боковых эркерах. Попробуйте их отыскать!

Типография братьев Менерт
(Большая Полянка, № 9)

 
Без промедленья и опаски,
Как в марте трепетный апрель,
Я слышу запах типографский…
 

Я.В. Смеляков

Когда шла речь о разрушенном Космодамианском храме, мы вспоминали Кадашевский Хамовный двор. Он разрывал Старомонетный переулок и занимал части владений по обеим сторонам. В конце XVII столетия ткацкое производство прекратилось, и в 1704 году в огромное здание въехал Монетный двор, состоявший в ведении Приказа воинских морских дел. Здесь стали чеканить медные деньги, а доход шел на нужды создаваемого Петром I флота. В 1730-х годах Монетный двор закрыли, и память о нем сегодня хранит название переулка. В XVIII веке вокруг двора располагались жилые владения, в том числе усадьба на месте современного дома № 9 по Большой Полянке. Застройка была преимущественно низкоэтажной и деревянной, что можно проследить по планам Москвы тех лет – Мичуринскому 1739 года или Полежаевскому 1796 года. После изгнания Наполеона рассматриваемая местность изменилась: бывший Кадашевский Хамовный двор снесли, переулок выпрямили, началось массовое каменное строительство.

В 1850-х годах интересующее нас владение принадлежало купцу Сергею Сергеевичу Егорову. Во второй половине XIX столетия по приказу жены коллежского советника Елизаветы Карловны Козловой на красной линии Большой Полянки возвели двухэтажный дом. В 1890-х годах усадьбу приобрел германский подданный Юлиус-Теодор Кирстен, фирма которого печатала официальные бланки для императорского двора. В начале XX века новый хозяин надстроил особняк двумя этажами, а в противоположном конце двора вдоль Старомонетного переулка поставил четырехэтажное производственное здание для размещения типографии, литографии, цинкографии, переплетной мастерской и общежития рабочих.

Вид на Большую Полянку с колокольни церкви Иоакима и Анны. На заднем плане дома № 7 и 9. Фотография 1920-х гг.

Предприятие стало свидетелем революционных событий 1905 года. Один из очевидцев вспоминал: «Мы отправились на Полянку к типолитографии Кирстен. Так как в то время нас работало у Сытина около двух тысяч человек, то мы и растянулись от Серпуховских ворот по всей Полянке. Вошли во двор с криком: „Товарищи, кончайте и присоединяйтесь к нам“. Нас услышали и ответили: „Сейчас выходим!“ Против типографии Кирстен помещался дом с садом, в этом саду была засада полиции, которую мы не заметили, подходя к типографии, и не успели мы выйти со двора типографии, как оказались отрезанными полицией, вышедшей из засады, от наших товарищей. Полицейские встали поперек улицы. Мы хотим пробраться к Серпуховским воротам – нас отгоняют обратно, хотим пробраться к Болотной площади, – снова гонят обратно, и, таким образом, сгрудили нас и, с гиканьем и руганью, начали колотить, кто кулаками, кто ножкой от шашки – „селедкой", – как ее звали тогда»^[49].

Приглашение на открытие типографии братьев Менерт 1 декабря (18 ноября по старому стилю) 1912 г.

В 1909 году Кирстен отдал предприятие в аренду соотечественникам – братьям Вильгельму-Теодору и Герману-Юлиусу Менертам, которые через несколько лет владение выкупили. В 1912 году они затеяли реорганизацию производства, для чего на красной линии улицы по проекту архитектора Александра Фелициановича Мейснера было построено новое четырехэтажное здание типографии. В полуподвале разместились склады, столярная и слесарная мастерские, на первом и втором этажах – литографские, золотильные и резательные машины, на третьем – лакировальная и переплетная мастерские, в верхней части строения поселились рабочие и их семьи. «Новоселье» братья отмечали 1 декабря (18 ноября по старому стилю) 1912 года. Сохранилось оригинальное поэтическое приглашение на торжественное открытие типографии:

 
Как пчелы, улей оглашая
Жужжаньем вечного труда
И светлым медом наполняя
Из воска тесные сота, —
 
 
Там мы, в улье своем любимом
Уж провели немало дней
В живом труде неутомимом,
Покуда тесен стал улей.
 
 
Тогда, набравшись силы нужной,
Одним усильем воли дружной
Решили мы, что уж давно
Нам в доме дедовском тесно.
 
 
Свершая давнее желанье,
Мы новое воздвигли зданье
И общей дружною семьей
Перенеслись в него гурьбой.
 

Типография на Большой Полянке – памятник промышленной архитектуры начала XX века. В предреволюционные десятилетия возведение таких зданий вышло на высокий уровень. Искусствовед Е.И. Кириченко отмечает: «Количественный рост промышленных сооружений сопровождался своего рода качественным возвышением промышленного строительства от уровня производства до высот подлинного искусства. В промышленных строениях постепенно начинают различать кроме их полезности признаки подлинной художественности. В начале XX столетия в непрерывном процессе возвышения промышленного строительства до уровня искусства архитектуры обнаружился принципиально новый, неизвестный раньше аспект. В своеобразии рожденных техническим прогрессом сооружений, разительно не похожих на шедевры зодчества прошлого, начинает различаться своя красота – красота машины, динамики, движения. Рожденная практическими потребностями архитектура целесообразности начинает осмысляться как художественно выразительная»^[50].

Правая сторона парадного фасада здания на Большой Полянке была выделена фотографическим фонарем, использовавшимся в процессе литографирования. Он сделан в виде просторного балкона в итальянском стиле. Кажется, что к стене подвешен домик с террасой. Еще одна ценная деталь декорации – портал каретного проезда с имитацией каменной кладки. Окна четвертого этажа, где жили рабочие, отличаются от больших окон первых трех этажей, в которых находилось производство, потому что мастерские требовали максимального освещения. В 1913 году архитектор Константин Алексеевич Михайлов, специализировавшийся на доходных домах, надстроил здание пятым этажом. Талантливый мастер обогатил силуэт сооружения яркими и оригинальными элементами внешнего декора – двумя широкими фигурными аттиками с овальными окнами в центре.

В начале XX века коммерческие фирмы уделяли особое внимание качеству рекламы. Можно назвать это время «эпохой искусства вывесок». Типография на Большой Полянке выпускала рекламные плакаты, проспекты, этикетки, объявления, каталоги и другую продукцию. Здесь создавались упаковки для известных московских парфюмерных фабрик – «Брокар» («Новая Заря») и «Ралле». Братья Менерт прославились на всю страну маленькими шедеврами – обертками для шоколадных конфет «Товарищества Эйнем». Еще одной специализацией предприятия были художественные открытки, которые печатались в стилистике модерна по заказу владельцев фирм. На про-

А.М. Жуков. Мыло. Гарное масло. 1900-е гг.

Открытка «С Рождеством Христовым». Типография братьев Менерт. 1914 г.

Открытка «С Рождеством Христовым». Типография братьев Менерт. 1915 г. изводстве трудились несколько десятков рабочих. Часто к созданию изображений или рекламных шрифтов привлекались талантливые московские художники.

Искусствовед Н.И. Бабурина описывает продукцию типографии братьев Менерт: «Это заведение выпускало разнообразные типы открыток: пасхальные, новогодние, поздравительные. На них изображались женские головки, нежные семейные сцены, влюбленные пары. Многие композиции „постановочны", сделаны с фотографий, специально задуманных для открыток. В типаже, в позах многое напоминает сцены немых фильмов, и не исключено, что открытка, в свою очередь, черпала сюжеты, заимствовала „героев" из салонных кинодрам. Характерный силуэт женской головки, воскрешающий в памяти японскую гравюру, тонкий контур, изысканность серо-розовых тонов, жемчужная капля – таковой предстает перед зрителем реклама. гарного масла („А.М. Жуков. Мыло. Гарное масло")»^[51].

Братья Менерт оставались собственниками владения до революции. В советское время производственные здания и оборудование передали военному ведомству, и предприятие на Большой Полянке стало называться типографией картографического отдела Корпуса военных топографов. Оно состояло из литографии, альграфии, цинкографии, гальванопластики, лаборатории, склада карт, нескольких мастерских (переплетной, картонажной, электромеханической, технической), административно-хозяйственной части, школы художников-граверов и фотографов. В типографии трудились почти четыреста человек, занимавшиеся производством различных карт всеми способами печатной техники.

Для Корпуса военных топографов и других учреждений предприятие на Большой Полянке выпускало всевозможные вспомогательные издания. В 1920-х годах типографию переименовали в Картографическую фабрику имени Дунаева. Коммунист Виктор Вячеславович Дунаев был чертежником Военно-топографического отдела и погиб в 1921 году при подавлении Кронштадтского мятежа. В 1930-х годах фабрика увеличила производственную мощность. Она имела несколько цехов: фотографический (с отделениями альграфии и ретуширования), типографский, сортировочный, ремонтно-механический, металлических печатных форм, офсетной печати, плоской печати и экспериментальный (с химико-аналитической лабораторией).

Перестроенное здание типографии братьев Менерт, переделанное в элитный жилой дом. Современная фотография

Исследователи Е.И. Долгов и С.В. Сергеев рассказывают о предприятии на Большой Полянке: «С началом Великой Отечественной войны Военно-картографическая фабрика перешла на штат военного времени, с круглосуточной работой по одиннадцать часов в смену. В октябре 1941 года по решению Государственного комитета обороны об эвакуации из столицы правительственных, военных и других организаций, ВКФ подлежала эвакуации в тыл страны. С 15 ноября основная часть фабрики начала готовиться к эвакуации. 3 декабря эшелон с личным составом и оборудованием (восемь двухкрасочных офсетных машин и шестнадцать литографских плоскопечатных машин) убыл в глубь страны. 14 декабря фабрика прибыла в город Бугульма (Татарская АССР). Оставшаяся в Москве часть личного состава фабрики на двух старых офсетных машинах продолжала круглосуточно издавать карты. Обстановка требовала восстановления в Москве мощностей картографического производства, поэтому в конце января 1942 года была возвращена большая часть личного состава и пять офсетных машин. К 23 февраля 1942 года был закончен монтаж всего оборудования, и фабрика приступила к печати карт повышенными тиражами»^[52].

Оригинальный фотографический фонарь в виде итальянского балкона. Фотография 2015 г.

За ударную работу в годы Великой Отечественной войны типографию наградили орденом Трудового Красного Знамени. В 1946 году предприятие переименовали в Центральную военно-картографическую фабрику имени Дунаева. В течение нескольких десятилетий на Большой Полянке продолжали издавать карты для нужд армии и военных учреждений. Типография обеспечивала рабочими местами сотни людей. В 1984 году она получила новое название – 439-я Центральная экспериментальная военно-топографическая фабрика имени Дунаева. После распада СССР производство снизилось, но не прекратилось. При предприятии работал магазин, в котором можно было приобрести карты. В 2009 году типографию закрыли.

На этом история дома № 9 могла бы закончиться, однако в 2017 году появилась информация, что в обширном владении между Большой Полянкой и Старомонетным переулком будут устроены жилые объекты класса de luxe. Этот проект получил броское название Cloud Nine и преподносился как новаторский в области формирования городской среды с ярким сочетанием различных стилей и эпох. В бывшей типографии братьев Менерт расположились элитные квартиры, интерьеры которых разработал титулованный дизайнер Массимо Йоза Гини в стиле индустриальный «эко-шик». На первом этаже открылась галерея с бутиками. К сожалению, не сохранилась главная изюминка парадного фасада – оригинальный фотографический фонарь в виде итальянского балкона.