Денис Александрович Игумнов
Тьма за порогом
Экстремал
Считанные секунды до прыжка. Гул винтов вертолёта, открытая дверь в светлую бездну, я с горбом парашюта, понукаемый инструктором, двигаюсь навстречу ветру, небу, свободе. Угораздило. Страшно? Не то слово, но сегодня не так, как месяц назад и тем более не так, как пару месяцев назад. Мандраж это ладно, он аккомпанирует моим мыслям, убегающим в недалёкое прошлое.
Мне сорок пять лет и вся эта история, перевернувшая подгорающий блин моей жизни на чугунной сковородке спокойной повседневности на сторону зубодробительного экстрима, началась четыре месяца назад в январе. В ноябре прошлого года я потерял работу. Наша лаборатория исследования воздействия ГМО на репродуктивную систему млекопитающих, в частности мышей, закрылась под давлением мировых корпораций, не желающих ничего знать о возможном вреде их продуктов, оказываемом в долгосрочной перспективе на организм человека, а руководствующимися лишь понятием увеличения чистой прибыли. Нас обвинили в мракобесии, на генерального директора подали в суд, а фирму обанкротили. Свободных биохимиков моего профиля на рынке труда не требовалось. На то, что мне предлагали, на ту зарплату, что я мог заработать, прописавшись в каком-нибудь полумёртвом НИИ, я не то, что не мог семью прокормить, мне и пивка бы в пятницу не видать, как своих ушей. У меня безработная жена домохозяйка, трое детей спиногрызов школьного возраста, а в довесок – полное отсутствие вразумительных предложений от коммерческих шараг типа "Инвитро". Не знаю, может – период такой, но я на хрен никому, со своим синим дипломом, стал не нужен.
Часики тикали, сбережения таяли. В общем, десятого января, как раз после окончания новогодних праздников, мне пришло на электронную почту спам-сообщение от некой компании под названием "Метроном". Очень любопытное послание, на которое я вероятно не обратил бы никакого внимания, если бы оно не пришло мне в течение следующих трёх дней ещё шесть раз, после чего, непостижимым образом, проявилось на телефоне эсэмэской, а позже упало сообщением в WhatsApp с неизвестного номера. Если коротко, то суть послания сводилась к тому, что мне предлагали продать мои органы после смерти. Первая выплата в размере десяти процентов от полной рыночной стоимости выдавалась на руки сразу после подписания договора, остальное – после окончательного, законченного, безвозвратного моего пи*деца.
Меня не напрямую склоняли на продажу моего ливера, а делали прозрачные намёки на тему. Ничего такого в письмах типа – "продай почку – получи бабки” – не говорилось. Завуалированные посылы, которые я понял. Быстрые, не такие уж маленькие, а на самом деле приличные деньги меня отлично сумели сагитировать и свести с неведомыми незнакомцами по указанному в письме телефону. До этого я посетил их сайт, но ничего путного там не обнаружил. Продажа медицинского оборудования, почему-то собственная клиника по лечению животных (!?!), никаких намёков на трансплантологию и, тем не менее, такое отношение к делу меня не оттолкнуло, а наоборот заинтересовало.
Значит, я туда позвонил, приятный женский голос ответил, а после объяснения причины звонка меня соединили с ответственным лицом, каковое, то есть, это самое лицо пригласило меня на встречу к нему в офис.
Суть предложения генерального менеджера Пироманова Валерия, – так солидный, вымытый до лихорадочного румянца на щеках, холёный мужчина в мешковатом коричневом костюме, но без галстука, мне представился, подтвердив полномочия пластиковой прозрачной голубой визиткой с соответствующими надписями ФИО и должности, – сводилась к следующим трём пунктам:
1. Со мной заключают договор, по которому выплачивают энную сумму, зависящую от того, какие органы я готов предоставить в собственность «Метронома» после смерти. 10% сразу, остальное… Понятно, в общем, когда остальное.
2. Выплату можно увеличить.
3. Что мне нужно делать, чтобы увеличить выплату.
Забыл сказать, что прежде, чем идти в этот самый «Метроном», я ознакомился с законодательством и с существующими практиками пересадки органов. Продажа органов в любом виде запрещалась нашим могущественным государством, оберегающим граждан от повального увлечения делом возмездного потрошения себе подобных. Вот так! Завещать на исследование своё тело ты мог, а получить деньги – нет. Пытаться продать свой любой орган при жизни и подавно считалось чуть ли не уголовным преступлением, как, впрочем, и наравне с его покупкой.
Метрономы тоже свой хлеб ели не зря, законы нарушать так прямо, так нагло и беспардонно не собирались. С клиентами они заключали сразу два контракта, дополняющие друг друга, перекрещивающиеся, зависимые один от другого, работающие вместе, а не по отдельности. По первому контракту я завещал орган или органы, а в моём случае всё тело (я не говорил, но парень я алчный, мне подавай всего, сразу и побольше. Почему нет, раз такой шанс выпал?) компании "Метроном" в порядке гражданской инициативы, отдавая все богатства организма моего совершенно бесплатно в руки исследователей, использующих любые мои ткани (после того, как я копыта откину, – понятное дело) на своё усмотрение. По второму, намного более забавному документу, я обязывался вести определённый образ жизни, периодически сдавать анализы, контролирующие состояние моего здоровья. Теоретически проводился вполне легальный, добровольный с моей стороны эксперимент по смене образа жизни, с причитающимся мне нехилым вознаграждением за доставленные неудобства. Вся штука заключалась в том, что второй договор терял силу, если я нарушал, расторгал или увиливал от исполнения первого. Правда, изящно?
Теперь внимание! Что же я должен делать, согласно второму договору, чтобы увеличить процент выплат от общей суммы контракта? Ха. Согласно договору меня обязывали стать экстремалом. Как потом оказалось, к договору, по истечении указанного там срока, по моему желанию подшивался допник с новыми выгодными для меня условиями дополнительных выплат. Но об этом позже. В основном договоре говорилось, что чтобы мне получить не 10%, а все 20%, то есть плюс 10% к первой сумме выплаты, через два месяца, нужно начать заниматься спортом. Вроде ничего невозможного. Закавыка заключалась в том, каким именно меня принуждали заниматься спортом, точнее, сразу какими тремя видами спорта. Я давал обещание не реже двух раз в неделю посещать клуб муай-тай – "Золотой дракон", что рядом с метро Алексеевская прописался. Клуб для бойцов, занимающихся ударкой на профессиональном уровне. Я посещал подобные местечка последний раз лет десять назад, когда был относительно молод и свеж. Я согласился и подписал. Пришлось запастись терпением, купить себе перчатки и идти получать заслуженные пинки.
Заметьте, никто меня в «Драконе» жалеть не собирался; впахивал, выхватывая удары, я наравне со всеми, тренер мне никаких поблажек не давал ни в тренировках на выносливость, ни в полноконтактных спаррингах. С «Метрономом» их связывали договорные обязательства, деловые отношения, в общем, тёмная история: я так и не понял, кто кому приплачивал за таких любителей, как я, а главное – почему. В юности я некоторое время с ума сходил по штанге, заглядывал в секцию рукопашного боя при нашем институте, но спортсмена из меня не вышло. Ну, все подобные сопли по безвозвратно прошедшей молодости моим кураторам были безразличны. За мной следили, я не мог пропустить ни одной тренировки без их ведома, не рискуя выплатами в конце второго месяца. Наполучал я там от кикеров тайцев прилично, три недели с меня синяки не сходили, порой я насчитывал до пятидесяти гематом на теле после очередной тренировки. Но бог миловал: серьёзных увечий мне удалось избежать. Ладно, это на закуску, для разгона мне прописали. Дальше, с начала пятой недели, я обязывался по согласованному со мной в договоре графику пойти на аэродром. Раз в неделю, в субботу совершать прыжок с парашютом – стало моей обязанностью, а в воскресенье – ещё и прыгать с мостов на эластичном тросе, накрученном на мои лодыжки.
С моста прыгать страшнее, чем с парашютом. С высоты птичьего полёта не так видны подробности рельефа местности, всё кажется игрушечным, ненастоящим; другое дело – тарзанка. Там на мосту чувствуешь себя самоубийцей, а страховка в виде троса не успокаивает, а тревожит, ты всё время, пока летишь, пока из тебя выходит всё дерьмо, ждёшь, что трос оборвётся, тебя дёрнет, а потом камнем вниз об воду. Потеешь, икаешь, можешь обхезаться, – что грехом не будет, – а вынужден прыгать. Никакого кайфа по началу. Адреналиновый взрыв, адреналиновый взрыв – чушь собачья. На четвёртом прыжке я, помимо облегчения после полёта, испытал что-то отдалённо похожее на удовлетворение, а так до этого – мрак и тихий ужас.
Третий вид спорта не совсем видом спорта являлся – скорее стилем жизни, замкнутым на средстве передвижения. Сломить голову легко, а рекорд поставить нереально. С автомобиля меня настойчиво попросили пересесть на мотоцикл, благо права на него я получил пять лет назад, после чего благополучно забросил их на шкаф. Воплотил, называется, в жизнь свою давнюю мечту, идиот. В связи с подписанным контрактом с «Метрономом» я не смел им отказать. Не менее трёх часов в день мне приписывалось рассекать на железном звере по улицам нашего великого города. Кататься на мотоцикле каждый день от меня потребовали в начале второго цикла, когда я пришёл в офис «Метронома» за причитающимся мне бонусом, и, после выдачи денег, со мной провели повторную беседу. Генеральный менеджер Валера предложил мне увеличить бонус до 30%, всего лишь подписав протокол тайного приложения к основному договору, по которому интенсивность моих приключений увеличивалась ровно в полтора раза. К тренировкам и прыжкам добавлялись мотопробеги.
Оказалось, что при желании, у меня впереди есть множество способов увеличить "призовые" выплаты. Всего существовало четыре степени безумия, на которые я подвязывался, подписывая тайные приложения. Первая степень, которую мне удалось вкусить, называлась – Лайм. Вторая, предстоящая и предлагаемая тогда Валерой – Пират. Третья – Партиец. Четвёртая – Вальхалла. Ничего так названия. Интригуют? Меня точно заинтриговали. Но мои расспросы о сути последующих степеней нечуткий Валера вежливо оборвал, объяснив, что узнать, в чём там дальше фокус, я могу исключительно при условии прохождения мной стадии Пират. Что же, я подписал. С радостью подписал, не пожалев потом.
Спасибо, что мотоцикл меня не заставили покупать, а выдали во временное пользование, то есть, в аренду. За время его эксплуатации я упал на нём два раза, сломал ребро, въехав в забор, и воткнулся в бок легковушки, перелетев через её капот, заработав лёгкое сотрясение мозга. Опять можно сказать – повезло. Я не умер, мои органы остались при мне, поэтому сегодня я в последний раз прыгаю с парашютом, чтобы завтра, набив карманы хрустящими купюрами моего третьего гонорара в счёт моего трупа, отчалить от берегов "Метронома". Ура! Я жив здоров и всем показываю дулю. Особенно я рад подгадить менеджеру Пироманову, желающему за счёт лысеющего толстячка-дурачка по лёгкому баблишка срубить. Пускай с этими следующими степенями риска, – не к чему они мне, не знал, что они означают и не надо знать, – другие головой рискуют. Довольно мне козликом под их дудку скакать.
Не так я прост оказался, как им казалось. Всё выдержал, сбросил за четыре месяца двадцать кило, прошёл абгрейд всех систем, стал чувствовать себя действительно так, как будто помолодел на пятнадцать лет. Не ждали? А я смог. Безработный, почти богатый, точно счастливый. А что? Жена довольна, ни в чём недостатка не знает, задарена мной, ублажена. Дети одеты, обуты, накормлены. Я не только здоров, бодр, но и счастлив. Каторга кончилась, остались весёлые пиастры. Трать не хочу. Так я думал, когда ко мне приближался белый провал десантной двери.
Шаг вперёд, ветер хлестнул обжигающей пощёчиной, меня поглотила белая бездна. Вестибулярный аппарат подстраивался под крутящуюся пропеллером линию горизонта. Я кувыркался в воздухе, а мне казалось, что это мир крутится вокруг меня. Шух Шух Шух. Процесс обмена земли на небо сменило состояние свободного падения. Удовольствие от свободы. Вот теперь я понял, чем притягательны прыжки. Неукоснительно соблюдая инструкции, я продолжал считать про себя: дойдя до нужного числа мои пальцы сами отыскали кольцо. Плечи вздёрнуло вверх и назад. Меня подняло, полёт замедлился, став плавным. Земля приближалась, страх ушёл, осталось приятное возбуждение.
Приземление в памяти у меня не отложилось. Вот я лечу, а вот – уже иду, неся плохо сложенный парашют в руках. Закончив с делами на аэродроме, отправился домой. Жена моя, Лиза, сварила мой любимый борщ. Сто пятьдесят – больше по контракту нельзя, большая тарелка борща, соленья. Хорошо, блин. Старшие сыновья буянили на улице, дочка Танечка бесилась в детской. Детки мои ненаглядные, счастье моё. Ради них я готов на всё. Жизнь отдам за них, за моих голубоглазеньких птенчиков. Глаза в нежную синеву – это у них от мамы, у меня самого глаза серые. Пока они светленькие, хотя старший Петя начал темнеть в прошлом году, когда ему исполнилось двенадцать. Десятилетний Федя пшеничный медовый цвет сохранял, а восьмилетняя Танечка так вообще, как солнышко, ей долго ещё такой оставаться, нас с мамой Лизой радовать.
С Лизой мы вместе пятнадцать лет, страсти перестали вулканом клокотать, но чувства сохранились, войдя в спокойное размеренное русло. Жена – младше меня на три года, в свои сорок два, после трёх родов, сохранила красоту двадцатилетнего тела, а лицо в силу генетики выглядело молодо, сексуально привлекательно. Искусно наложенный макияж не портил её: днём сглаживал недостатки возраста, вечером же, когда тени скрывали мимические морщинки, прощали промахи диеты, Лиза казалась мне всё той же девушкой-красавицей, какой я её первый раз встретил на вечеринке у моего студенческого друга Павла.
После борща я настолько разошёлся, что, встав из-за стола, бросился в ванную почистить зубы. Лиза всё отлично поняв, заглянув на минуточку в детскую, присоединилась ко мне в ванной. Дверь мы заперли. Подробности происходящего описывать нужды нет, скажу только, что в тот раз любовь у нас вышла незабываемая, лучшая за последние десять лет. Хотелось бы, чтобы Лиза тоже со мной согласилась, а судя по её счастливому, расслабленному выражению милого, её любимого лица, так оно и было.
Следующим днём Валера Пироманов встречал меня с распростёртыми объятиями прямо на пороге офиса.
– Приветствую! Заходите, Виталий Петрович, заходите. С утра вас жду.
– Здравствуйте. – Ишь, как его распирает. Не иначе как рассчитывает меня на следующую степень развести, жулик. – Неужели с утра? А что так?
– Так вы же для нас лучший клиент. Пойдёмте ко мне в кабинет. – После приглашения, Валера, от полноты переполнявших его чувств, что ли, аж меня приобнял. Вообще этот румяный здоровяк каждый раз, встречая меня, вёл себя по-другому. Впервые увидев мою скромную особу, он выдерживал деловой тон, оставался корректен, услужлив, убедителен, жонглировал цифрами, приводил примеры, показывал выкладки. При второй нашей встречи он меня взахлёб уговаривал, восторженно открывая новые возможности по лёгкому заработку денег. Сейчас же он встречал меня, как давнего, близкого друга.
– Одну минуточку. Я бы сначала предпочёл посетить кассу.
– Что вы, Виталий, зачем же вам себя утруждать? Причитающуюся вам выплату принесут прямо в кабинет. Пойдёмте, я уже там чаёк приготовил нам. Вы ведь уважаете крепкий чай?
– Да. От чашечки горячего, с конфетками, не откажусь.
– Ну вот и ладушки. Пойдёмте.
Мы чуть ли не в обнимку миновали пост охраны, поднялись на второй этаж офиса, прошли мимо привставшей, при виде меня, длинноногой, волоокой, пухлогубой модельки – белокурой секретарши Марины, и вошли в кабинет. Валера, не задерживаясь, проходя мимо секретарши, через плечо приказал Марине:
– Пригласи ко мне кассира. Немедленно.
– Я поняла, я сейчас, Валерий Сергеевич.
Усадил Валера меня в кресло у чайного столика, сам сел на диван. Его кожаный трон за массивным столом в этот раз остался сиротой. Чашки расставлены, заварной чайник, электрический минисамовар, ваза с конфетами, пряниками, печеньем – всё готово. Прежде чем начать разговор, Пироманов разлил чай – ароматный, густой, с красноватым оттенком. Я с удовольствием угостился, закусив пряничком.
Отпив пару глотков, хитрюга Валера приступил к разведывательным, отвлекающим действиям:
– Как дети?
– Нормально всё.
– Да, до периода полового созревания с детьми возни много, но она больше приятная, – он вздохнул. – У меня самого два балбеса. Погодки. Седьмой и восьмой класс. Отстаивают себя, бунтуют против авторитетов. Эх, быстрее бы переболеть этим и в институт. Вот спорт может помочь. Ваши как, занимаются?
– Да, мальчики – лёгкой атлетикой, плаваньем, а Танечка на танцы ходит.
– Танцы для девочки хорошо. Плаванье – тоже правильно, тело строит. Жена?
– Что – жена?
– Она же у вас домохозяйка?
– Ну да.
В этот момент в кабинет вошёл кассир. Серый, как мышь, мужчина в лысине. Он извинился, выдал мне полдюжины увесистых пачек радужных бумажек. Уважительно подсунул ведомость для подписи и, дождавшись моего росчерка, растворился.
– Так, вот о чём я, – продолжил Валера. – Ей тяжело бывает одной с тремя. Обед свари, за всеми детьми уследи, постирай, мужа встреть, красоту сохрани. Она ведь у вас красавица?
– Повезло мне с ней. Лиза умеет за собой следить, успевая заботиться и о детях, и о себе.
– Правильно, таких женщин мало, их ценить надо. Кто хорошо работает, должен и отдыхать хорошо. Как считаете?
– С вами сложно спорить.
– Если не ошибаюсь, Лиза мечтает о морском кругосветном круизе, так?
Ёфаный хряк! Да, моя Лиза мечтала когда-то объехать весь мир. Помню, она мне на первом свидании об этом рассказывала, да и потом, когда мы жить вместе стали, до рождения Пети. Мы даже пару раз деньги начинали откладывать. Не срослось. Но откуда об этом узнал Валера?
– Мечтала. Правду говорите. Не знаю откуда вы прознали о круизе, но Лиза, действительно, раньше хотела посмотреть мир.
– И сейчас хочет, уверяю вас. Вы старались, три раза, если не ошибаюсь, выезжали на гостеприимные курорты Турции. Что ж, не плохо. Думаю, будет ещё лучше, если она сможет воплотить мечту в жизнь. В случае, если захотите сделать приятное, вся её благодарность достанется вам. Для детей тоже будет не лишним мир посмотреть. Как считаете?
– Думаю, вы правы.
– Остаётся купить билеты. Но стоят они на кругосветку недёшево.
– Ничего, могу себе позволить, – подтверждая самодовольные слова действием, я похлопал себя по карману, куда спрятал деньги.
– Вы правы. Деньги у вас есть. Как раз хватит, чтобы оплатить полугодовой вояж вашей семьи. Вопрос не ваших возможностях сегодня, а в перспективах на завтра.
– И что с ними не так?
– Да всё так. Просто не помешало бы к возвращению семьи из круиза заработать вам денег на её безбедное существование после.
Я задумался. Змей искуситель. В чём-то он прав. Нашёл Валера ко мне подход. Лиза достойна того, чтобы я её побаловал. И для детей впечатлений на всю жизнь хватит. В детстве такие вещи отлично чувствуются, запоминаются гораздо чётче.
– Хорошо, что вы предлагаете?
– С вами приятно иметь дело, всё схватываете на лету. Степень Партиец. Ознакомьтесь. – Валера вытащил из-под стола, со специальной полочки (уверен, лежавшее там с начала доверительной беседы) приложение третьего тайного протокола к основному договору.
Взыграло во мне любопытство: что же там такого-эдакого подразумевала степень Партиец? – уж больно мне хотелось семью круизом побаловать. Ага: выступления на соревнованиях по моему ненавистному (успел его возненавидеть: прогресс меня, как бойца, нулевой, а ушибы с повреждениями на моём, отнюдь не юном теле с каждой тренировкой прибавлялись) муай-тай… это для начала. Затем поход в зоопарк! Ну, не совсем в зоопарк, а в частный зверинец. На слабо меня хотели взять, предлагали в клетку к тигру заглянуть. Тьфу. Зайду! УУУ. Я себя подбадривал, осознавая, что чем ближе от меня клетка с её полосатым постояльцем, тем сложнее мне будет сделать в неё первый ша-ааг. Смотрите-ка, аж заикаться стал. После тигры меня ожидала, должно быть с распростёртыми объятиями, экстремистская политическая организация, а значит, акции, встречи с полицией, риск присесть. Остальное по мелочи – интенсификация всех прежних моих нагрузок. Отлично, просто замечательно. В общем, я подписал. Развёл-таки меня манагер Валера.
Пятка моего противника заехала меня в пятак. Вокруг потемнело, наступил вечер, расцвеченный фейерверком синих искр боли: для меня одного, естественно, он наступил, все остальные – зрители, тренера, включая моего заслуженного соперника, остались в цвете. Для них светло, для меня мир впотьмах. Никто меня не принуждал побеждать в боях: мой неуступчивый характер во всём виноват, не люблю получать, не давая сдачи. Мой противник моложе, быстрее, бьёт сильнее. Мне бы уйти в глухую защиту, переждать три раунда шторма, получить, дождаться его поднятой руки рефери, а после спешить в раздевалку, а я, пропустив пару ломающих берцовые кости лоу, полез вперёд махаться. Всё закономерно – нарвался на прямой хай-кик в голову.
Бедный мой нос. Сломан? Не сломан? Не знаю. А вот тёпленькая из него потекла. Меня закружило, но он, мой партнёр, не дал мне долго кружить в одиночном вальсе, остановив острым левым хуком. Хренакс! Кончено, раздевалка. Открываю глаза, надо мной стоит тренер с полотенцем, затылку холодно от подпирающей его подушечки со льдом. Кончилось, но не всё, оставалось всего-то три боя. В три раза больше люлей и один пункт протокола я закрою. Бррр. Нос всё же мне не сломали, расквасили знатно. Рожа опухла, назавтра появились очки синяков под глазами. Терпимо.
Тигр. Зверюга такая. Лежит в углу клетки, на меня внимания не обращает. Я пока за вне клетки стою, дрожу, переминаюсь с ноги на ноги, будто мне по-маленькому очень надо. Служитель, смотритель, или кто он там, рядом присутствует, терпеливо ждёт, когда я решусь на самоубийство. Молодой, сонный с виду парень, в грязном спереди коричневом комбинезоне, с безразличием в наркоманских глазках наблюдает за мной. Мне он неприятен: такие, как он, вызывают инстинктивное отвращение – дрочила некрофил – лучшая его характеристика, что пришла мне на ум при виде этого засранца.
Здоровая кошка, морда хитрая, усищи – такими не то что защекотать, заколоть до смерти можно, что уж говорить о когтях, клыках. Мне одного взмаха его "плюшевой" лапищи хватит, чтобы проведать праотцов: как они там на небесах? Подлец какой, не смотрит, понятное дело – заманивает.
Фуууууу. Уффффф. Что делать, надо идти, а то можно подошвами к асфальту прикипеть. Интересно, что хозяевам тигра метрономы наплели, как повлияли на то, чтобы они допустили незнакомца к клетке. Опять тёмные делишки. Пле-ва-тьььь. С обрыва в ледяную воду – БУЛТЫХ! Дал знак дрочиле, он, дёрнув задвижку, тревожно застучал железом. Оба-на, я не вступил, а ворвался в клетку, едва удержавшись, чтобы не подбежать к тигру. Лихорадка возбуждения, желания что-то делать. Головой понимаю, что спешить не стоит, делать резкие движения тоже, лучше затаится на минутку и вон из клетки. Стать обедом для хищника не лучший способ сдохнуть. И всё же ничего не могу поделать с собой, контролировать конечности мне не под силу, будь они прокляты. Мои кисти рук пляшут помимо моей воли – поднимаясь к груди, падая на бёдра, оглаживая бока. Движения к тому же не плавные, а скорее порывистые, нервные. Сам себя закапываю, честное слово. Ну вот почему МОЁ тело меня подводит? Бунтует в самый неподходящий момент? Мстит мне, сука, за моё к нему не чуткое отношение.
Вальяжно до моего появления лежавший, распластавшись в углу, тигр не мог не заметить такого беспокойного дурака, зачем-то зашедшего к нему в дом. – "До кормёжки оставалось часа полтора, так что этот человек забыл в моей клетке?". – Должно быть что-то вроде этого думал в тот момент тигр, направивший на меня пару прозрачных окуляров, не выражавших ничего, кроме осознания своего вселенского значения, знания жизни, не доступного разумному двуногому балбесу.
Он встал! Тянуться не стал, а сразу направился на меня. Мне бы тут шмыгнуть обратно в приоткрытую дверцу, а я – нет. Растерялся, загипнотизированный его уверенным взглядом прирождённого убийцы. Всего он сделал пять шагов, с каждым из которых моё сердце сжималось в объёме, пока не остановилось на размере заячьего, трепещущего со скоростью двести ударов в минуту сердчишки.
Тигр приблизился, посмотрел мне в лицо, у меня хватило смелости отвести глаза. Да. Наконец мои руки замерли: слава тебе боже! Любовался моей физией хищник не долго: опустив морду, щекотнув внешнюю часть кисти усами, понюхал. Сердце из галопа вывалилось в каменную неподвижность. Вот сейчас кот раскрыв пасть схватит меня. Раз… два… три… четы… Нет. Передумал тигр мною закусывать, решил не портить себе аппетит перед обедом. Тихо презрительно фыркнув, он, потеряв ко мне всякий интерес, развернувшись, направился в свой любимый угол.
Я не знаю – выдохнул или вдохнул. В груди закололо, аритмия, круги перед глазами. Выбрался из клетки чудом. Мне так поплохело, что со стороны я походил на сильно перебравшего алкаша. Качка под ногами, тошнота в мозгах, колики. Вот вам и поход в зоопарк на зверушек посмотреть. Лучше несколько раз с тарзанки сигануть. Прошло, пропало, но не забыто.
Быть в партии мне даже понравилось. Жаль, что раньше сам не додумался стать активным гражданином. Знаете, растягивать по ночам баннеры с чумными надписями на пути проезда утром кортежа маститого вельможи от высшей власти, закидать пакетами с калом машину американского посла, замарать граффити партийных символов госучреждение навроде МВД – всё это такой кайф, словами трудно описать. Оргазмические ощущения. Вроде такое себе хулиганство, а вздрючивает не хуже продвинутых чистейших спидов.
Сегодня мы на баррикаде. Сами построили за десять минут, в самом центре города, в переулке недалеко от Тверской завал, перегородили односторонне движение, зажгли флаеры, вывесили флаги, устроили бедлам с выкрикиванием лозунгов, ором, стрельбой петард. Весело. Хоть я не молод и большинство моих новых друзей моложе меня на пятнадцать-двадцать пять лет мне с ними хорошо, я идеально вписался в их среду, закрытый для посторонних мирок. Реют сине-зелёные полосатые флаги, на которых словно через туман, проступает отрубленная голова. Чёрные полотнища с желтушным кругом луны и оспинами звёзд развешаны на зданиях. И те, и другие флаги принадлежат партии, её разным ипостасям в зависимости от времени суток, сезона, времени года. У нас есть ещё красные стяги с двумя белыми иксами, но они сегодня не к месту: их разворачивают только на акциях прямого действия.
Вот и наши друзья в форме! В переулок завернул автобус с бойцами некого спецподразделения. Далеко он не продвинулся, мы же движение перекрыли, им мешала пробка, образовавшаяся из пятнадцати-двадцати авто, но они не расстроились. Раньше таких космонавтами называли, теперь они на балансе у Росгвардии болтаются. Мощные парни в светлом камуфляже: щиты, дубинки, шлемы с прозрачными забралами, всё как надо. Без них в современном обществе никак. Дубинка в руках у власти. К ним у меня претензий нет, они выполняют свою работу. Сменится общественная формация, в кремль заселяться иные вожди, а они всё также будут востребованы. Впопыхах покинув автобус, они посвистели на нас, а мы их встречаем оружием пролетариата – булыжниками, и оружием обезьян – палками.
Недолго музыка играла. Наша хилая баррикада, не выдержав молодецкого натиска наёмных ландскнехтов, рухнула. Мы отступили. Беспорядочно бежали, смотались, сдристнули.
Одного солдатика я успел приложить прутом арматуры по шлему. Глухой вышел стук, и он попятился назад. Другому, который, забравшись ко мне на высоту, с бока схватил меня за шкирман, отвесив дубинкой по почкам, я вломил снизу, добавил коленом, стряхнув неожидающего такого разворота событий космонавта к его неповоротливым товарищам. Чуть не заигрался, пришлось догонять остальных, уже бросившихся в рассыпную, пока я воевал с превосходящим силами нашего общего, временного противника. Неизвестный ландскнехт саданул меня дубинкой вдоль позвоночника, ожёг натренированным движением спину, придав дополнительное ускорение, а значит, догнать меня им было не суждено. Бегун из меня не важный, но в таких обстоятельствах я припустил гепардом. Налегке бежать сподручнее, чем в бронниках и тяжёлых армейских ботах.
Бегом. Всё же не люблю бегать с детства. Не моё. Кхххррр, тьфу. Во рту горько, кисло, противно, сухо. Преодолевая себя, ухожу дворами. Кого-то из наших винтят, но большинству удаётся уйти. Жаль флаги пришлось бросить. Все те, кому посчастливилось уйти, собираются в условленном месте у Пушкинского музея, напротив храма новодела. Дождавшись последней парочки, недавно справившей прямо в штабе партии свадьбу, начинаем делиться впечатлениями. Мне вся эта болтовня по фигу, самое интересное осталось позади и всё-таки почему бы не поддержать беседу, послушать ребят, понять, как они восприняли реальность происходящего, под каким соусом, с каким фокусом.
– Зря мы мусоров не сожгли, – заявил Игорёк, парень с испанской бородкой в тёмных очках и в вечном капюшоне тёмного балахона, надвинутого глубоко на лоб. – Не раздумывая кинул бы "Молотова".
– Штаб-ротмистр запретил, – возразил Игорьку Степан по кличке Репа, огромный, как медведь, и такой же лохматый, заросший диким волосом по самые уши.
– Запылали бы они факЕлами за милую душу, – расчувствовалась Арина, девочка огонь, идейная наци, которую в партии боялись, а находились и те, которые тихо ненавидели. Маленькая, подстриженная под мальчика, кареглазая, с лисьей мордочкой, быстрая на язык. – Ха! Мне их разбитые хари ни к чему, я настоящей крови хочу. Свиней режут, а не жалеют.
Я в спор влезать не стал, моё мнение просто бы не оценили. Экстремальный подход во всём характерен для любого подрастающего поколения. Перебесятся, толк будет, а не выйдет, так далеко пойдут, станут легендой. Пока разговоры не переросли в дело, мальчики в чёрном, перебивая друг друга, кричали:
– Убей фараона! Отруби ему голову! Сожги, жги, жги, жги, жги!
– Освежевать МВД!!! – крикнул, испытав экстаз прихода от собственной крутизны, белоглазый демон Федя, его поддержала супруга, завопив сиреной противовоздушной обороны с ним в унисон. Ничего стервецы не боялись. Таким всамделишнее оружие в руки только попадись, тогда враг держись, а лучше убегай, как мы сами сегодня убегали от космонавтов. Они рубились за зарплату, а мы за идею. Чувствуете разницу? То-то же.
