Ден Истен
Баба Капа. Сборник рассказов
История девятая. Стечение обстоятельств
Ушан вывалился из машины, прижимая простреленную руку. Подобрал пистолет и побежал в сторону парка. Разбрызгивая весеннюю жижу, забежал под арку и привалился к крашеной стене, пытаясь перевести дыхание. Кровь вперемешку с потом струилась по вискам, раненная рука висела плетью, а рукав спортивной куртки набух и потемнел.
«Гребаный Питон бля! Ты почему такой мудак?!», – с досадой подумал он, озираясь. В парке было многолюдно – весеннее солнце ярко светило, выгоняя уставших от зимних метелей жителей под ласковые и теплые лучи. Прогуливались мамочки с колясками, бегали дети, украдкой курили на скамейках подростки, вдалеке маячила свадебная процессия. Короче, жизнь вокруг кипела, бурлила и сверкала красками. Но только не в его случае – для него она, похоже, уже закончилась…
Что теперь делать? Выбор был небогатым: либо его найдет Питон и подарит гарантированную дырку промеж оттопыренных ушей, либо менты, у которых обязательно возникнут вопросы относительно огнестрельного ранения левой руки. И то, и другое Ушана не устраивало категорически, поэтому он, превозмогая боль, дополз до низенькой ограды и, перекинув свое мощное тело, заполз подальше в тень деревьев.
***
– Так-так, молодые! Просьба встать здесь, на фоне колеса обозрения! Отличная локация! – маленький фотограф с большим фотоаппаратом суетливо бегал вокруг молодоженов. – Так, уважаемые, в сторону отойдите! В кадре должны быть только молодые! Так, так… Отлично! Молодые, смотрим сюда! Улыбаемся! Евсей, ты можешь улыбнуться или чё?! Ты женился или где?!
– Так я улыбаюсь! – отчаянно гримасничал Евсеев. Ну, не мог он улыбаться по команде, да еще и на камеру! И фотографироваться не любил, в последний раз это было давно – на служебное удостоверение, а там эмоции проявлять не требовалось. Черт бы побрал этого Митьку, бывшего одноклассника, а ныне успешного фотографа – душу вынет, но удачных снимков добьется! Хотя, зачем он так про него? Человек старается, к тому же, категорически отказался от гонорара, согласился чисто по-дружески.
– Ты не улыбаешься, ты лыбишься! – возмутился Митя. – Неужели не рад, что женился?
– Что за вопросы?! Рад, конечно!
– Не вижу! – он прилип к видоискателю. – Вот по Кристине – вижу. А по тебе – нет. Ладно, представь, что ты получаешь майора!
Губы Евсеева сами расплылись в улыбке, довольной и счастливой.
Щелк!
– А теперь возьми молодую жену на руки! И представь, что на твоих погонах появились звезды подполковника.
Евсеев легко подхватил счастливую Кристину в белом платье с пушистой накидкой. Замер с улыбкой.
Щелк!
Через пару минут, изрядно помучив молодых, фотограф пригласил в кадр всех гостей. Они живо скучковались возле новоиспеченных супругов, с улыбкой глядя в объектив. Лишь только Ежевичкин отошел в сторону, непонимающе оглядываясь. А где же Капа? Вот только что тут стояла, хохоча со всеми над гримасами Евсеева, и вдруг пропала.
***
Она, подобрав полы новенького кашемирового пальто, перешагнула через низенькую ограду.
– Ушанчик! – громко зашептала баба Капа. – Не прячься! Я тебя еще с аллеи увидела!
Ушан, привалившись к дереву, поднял пистолет, но, узнав знакомый голос, с облегчением выдохнул. Рука с оружием обессиленно упала на талый снег.
– Бабулька! Ты чего здесь делаешь?
– Встречный вопрос: что ты здесь делаешь?! В разведчиков играешь? Иди домой – мама гвоздей нажарила!
Отогнула ветку, склонилась над прерывисто дышащим соседом. Нахмурилась, всматриваясь в дырку на рукаве. Взгляд сместился ниже, на ладонь. С пальцев быстро стекали алые капли.
– Мда-а-а, – протянула она. – И почему я не удивлена? Кто тебя так? Полиция?
– Да какая полиция?! – поморщился он. – Питона помнишь?! Вот он, сука такая, осадить меня решил! Да хрен там!
Баба Капа вытащила из кармана платок, расстегнула куртку, приложила к ране. Белая ткань мгновенно пропиталась красным.
– В больницу надо, – пробормотала старушка. – Скопытишься здесь под деревом.
– Да нельзя мне в больничку! – прохрипел Ушан. – Лепилы сразу в полицию стукнут!
– Предпочитаешь сдохнуть? Ладно, тогда что мне Светке передать? – поинтересовалась баба Капа. – Что ты ее любил? Передам.
Ушан закашлял, сплевывая кровавую слюну. Сипло засмеялся.
– Ну ты, бабка! Ни грамма сочувствия!
– А что ты хотел? Я не врач, помочь не могу. Могу вызвать скорую, других вариантов не вижу. Либо сразу ползи на кладбище, не порть окружающий ландшафт своей бездыханной тушкой.
– Кладбище, говоришь? – задумался Ушан. – А это идея.
Баба Капа непонимающе взглянула на соседа.
– Бабка, можешь со своей мобилы номерок набрать? Мой телефон в машине остался.
Она, прижимая рану правой рукой, левой вытащила мобильник и под диктовку набрала номер. Прислонила трубку к его уху.
– Алло? Это Ушан. Да… Да какая разница, чей это номер бля?! Слушай сюда! Я в Первомайском парке, меня подстрелили. Приезжай сюда, забери меня. У тебя отлежусь. И это, слышь, на этот номер не звони! Не беспокой человека, он тут вообще ни при делах! Всё, жду!
Баба Капа убрала телефон, сдернула пояс со своего пальто, аккуратно обвязала руку повыше раны, затянула. Ушан смотрел с благодарностью.
– Бабка, второй раз ты мне жизнь спасаешь. Ты это, если выживу – обращайся, если проблемы какие будут!
***
Слава толкал перед собой тачку с громыхающими лопатами и думал. Думал не о высоком и вечном, нет! Он мысленно взвешивал все плюсы и минусы своей работы. С одной стороны, работа, не требующая больших умственных затрат, и с неплохой зарплатой. С другой, тяжелая физически, особенно зимой.
Вот если бы у него был минитрактор с ковшом, как у Жорика – проблем бы не было! А так приходится махать целыми днями лопатой, иногда с напарником, но чаще – одному, а больше трех могил выкопать не мог. Но Жорик – племянник начальника, блатной, крутит целыми днями руль, жмет играючи на джойстики, поэтому и норму выполняет, и зарплату большую получает, и домой раньше всех уходит. А его ладони, покрытые толстыми мозолями, сами разжимались от усталости к концу рабочего дня, роняя лопату. И места Жорику достаются самые блатные, на первой линии – подъехал, выкопал ямку и сиди кури! Ему же достаются самые ебеня, либо болотистые, либо каменистые – либо утонешь по самые не балуйся, либо замучаешься киркой махать!
«Эх, вот почему одним все, а другим – хрен на блюде?!», – мысленно возмущался он, но ответом было лишь громкое карканье ворон, да шум ветра в голых ветках высоких тополей.
Свернул в положенный сектор. Подхватил лопаты и по узенькой тропинке пошел между могил. Так, так… Ага. Вот здесь! Очертил контур на талом снегу и, поплевав на ладони, взялся за лопату. Замахнулся, но воткнуть в мерзлый грунт не успел – в кармане затренькал телефон. Чертыхнувшись, вытащил, глянул на незнакомый номер. Нажал на дисплей.
– Слушаю. Это кто? Ушан?! Ты?! Нихера себе! А чей это номер?!
***
Ежевичкин: Алло? Капа, ты где?
Капа: Здесь!
Ежевичкин: А конкретнее? Кручу головой – в упор не вижу.
Капа: А я тебя вижу. Ты сейчас смотришь в сторону фонтанов, а надо – в другую. Противоположную.
Ежевичкин: Ну, я повернулся. И что?
Капа: Арку видишь? Рядом деревья, кустики.
Ежевичкин: Тебе что, приспичило?
Капа: Ха-ха! Иди сюда! Тут кое-что интересное. Только Виталику не говори – не для его ментовских глаз зрелище. Да и свадьбу испортим…
***
– В больницу надо! – Ежевичкин озадаченно смотрел на Ушана. Тот сидел у дерева: мощная грудная клетка судорожно вздымалась, глаза полуприкрыты, правая рука крепко сжимала пистолет.
– Он предпочел сразу на кладбище, – пожала плечами бабулька. – За ним уже выехали.
– А на кладбище зачем? – Ежевичкин зачерпнул снег, принялся тщательно вытирать запачканные кровью руки.
– Знакомый там у него.
– Этот знакомый – врач?
– Нет. Но там вроде и врач имеется, какой-то подпольный педиатр.
– Про педиатра я ничего не говорил, – просипел Ушан.
– Да это я так, домыслила, – отмахнулась баба Капа.
***
– Вон его тачка! – закричал Питон. – Тормози!
Братки высыпали из машин. Обступили черный джип с простреленным колесом. Машина стояла, уткнувшись бампером в мусорную урну, прямо на газоне. На лобовом стекле уже красовалась огромная круглая наклейка «Мне плевать на всех! Паркуюсь, где хочу!»
– И где его искать? – Костя Чиж развел руками. – Он мог сквозануть куда-угодно. Вон в парк, например, или к рынку, или на набережную.
Питон показал на еле заметные пятна крови на снегу. Рваная цепочка алых точек вела в сторону парковой арки.
– Там его и завалим по-тихой! Наверняка под деревом затихарился.
– Э-э-э, Питон! Ты сильно-то не груби! – подал голос крепыш с погонялом Кислый. – Валить его никто не собирается. По крайней мере, пока. Ты, если честно, что-то перегибать стал в последнее время. Нахрена ты пушку достал?! Это из-за тебя мы его сейчас ищем по всему городу!
– А чтобы он сговорчивее был! – сплюнул Питон. Пригладил назад волнистые волосы.
– Там народу много! – снова сказал Кислый. – Ушан тоже не мальчик с красками, у него волына с собой. Можем по случайке вальнуть кого не того!
– И что предлагаешь? – раздраженно спросил Питон. Ему не терпелось поскорее найти Чебурашку и закончить с ним, тем самым поставив точку на долгих годах совместной «работы», полных личной неприязни. Обоюдной и часто переходящей все границы, вплоть до драк и тыканья стволами в морды. А сегодня вообще дошло до стрельбы.
Кислый покрутил круглой головой на короткой шее, хрустя позвонками.
– А чё тут предлагать? Мне, Питон, ваще эта движуха не нравится. Хочешь, чтобы с нас потом спросили?
Питон пнул простреленное колесо. Процедил нехотя.
– Ладно. Давайте тогда тащите его сюда живым. А там посмотрим. Тем более, Ушан так и не ответил, почему он запретил барыгам в своем клубе дурью торговать. Он владеет-то им чисто номинально, все решают другие люди. И они ждут ответа.
***
Слава, спрятавшись за своими жигулями, проводил взглядом пятерых крепких парней, направившихся в сторону парка. Ругнулся сквозь зубы. И что теперь делать?
Он вытащил смартфон, нашел последний входящий звонок. Хоть Ушан и запретил звонить на тот номер, но это единственная надежда.
– Добрый день. Мне Ушан с вашего номера зво… А-а-а, это ты. Да не ори ты! Нашли тебя!
***
Ушан держал телефон, пальца слегка подрагивали.
– Слишком много вопросов, Света. Я сказал, собирай все необходимое и сваливай в гостиницу! Сейчас же! Я потом телефон раздобуду, сам тебе позвоню. Всё, давай!
Протянул телефон бабе Капе, но тот снова затрезвонил. Машинально глянул на экран, нахмурился. Нажал на кнопку.
– Ну? Я же сказал тебе, не звонить на этот номер! – рявкнул он, но буквально через секунду поменялся в лице. – Что?! Бл..дь! Сколько их? Понятно. Вот что, жди меня на парковке у кофейни. Двигатель не глуши. Выползу как-нибудь.
Он кивнул бабе Капе, возвращая телефон.
– В общем так, меня уже ищут здесь, в парке. Вы тут ни при делах оба, поэтому давайте прощаться. И это, спасибо за все. Жив буду – увидимся.
Он резко привстал на ослабевших ногах, но тут же начал заваливаться назад. Две пары рук быстро подхватили его, не давая упасть. Ежевичкин подсел, закинул его правую руку на свое плечо, Ушан вцепился в бежевую куртку моряка, оставляя багровые отпечатки.
– Метров триста, – прикинул моряк, глядя на кофейню, стилизованную под терем. – Пошли.
Он потащил слабеющего Ушана через кусты – светиться на аллеях было опасно. Баба Капа шла рядом, поддерживая Ушана за локоть.
Через десять минут Ежевичкин положил его на заднее сиденье синих жигулей седьмой модели. Слава захлопнул дверь.
– Его в больницу надо! – предупредил Ежевичкин.
– Есть доктор, – заверил Слава, усмехнувшись в реденькие рыжие усы. – Не Склифосовский, конечно, но кое-что могет!
Через несколько секунд гордость отечественного автопрома, выпустив клубы вонючего черного дыма, выехала с парковки и сразу же нырнула в проулок.
Баба Капа посмотрела на куртку Ежевичкина. Покачала головой.
– Домой срочно, переодеваться! Сходила бабушка на свадьбу называется…
Телефон в кармане снова запиликал. Звонил Евсеев.
– Виталя, мы не потерялись, мы просто отлучились по делам, – бабулька почесала нос. – Да ничего не случилось! Егор просто не помнит, выключил ли он утюг. Вот поедем домой и проверим. Ага. Конечно будем! Через час будем в ресторане!
Она нажала на кнопку, посмотрела на Ежевичкина.
– На меня все свалила, – укоризненно прищурился моряк.
Баба Капа засмеялась и развела руками: а что делать?
***
Баба Капа нажала на кнопку третьего этажа.
– Надо проверить, Светка уехала или нет, – пояснила она Ежевичкину. – Она безалаберная.
Оба вышли из лифта и подошли к двери Светкиной квартиры.
– Вот не удивлюсь, если она еще дома, – сказала баба Капа, нажимая на звонок. За дверью послышался шум.
– Ну, что говорила? – усмехнулась она. – Сейчас я ей мозги вправлю, переоденемся и поедем в ресторан.
Бабуля отошла в сторону. Скрестила руки на груди, сделала свирепое выражение лица. Со всякими безмозглыми студенточками-капушами только так и нужно: если сказали, пакуй необходимое и вали в гостиницу, значит, нужно паковать и валить!
Дверь распахнулась стремительно. Их было трое. Здоровенных, высоченных и тупых. Один протянул к бабе Капе огромные ручищи, схватил за ворот пальто и резко дернул, одновременно шагнув в сторону. Бабулька залетела в квартиру словно пушинка. Двое других, моментально скрутив Ежевичкина, втолкнули его следом. Дверь с грохотом захлопнулась.
Светка сидела на стуле в комнате, с крепко привязанными к спинке руками. Растрепанная, зареванная, испуганная. На виске краснела глубокая ссадина. У ног – раскрытый чемодан, в котором вповалку лежали вещи. На полу валялись паспорт и деньги.
Питон сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и лениво ковырял под ногтем огромным кухонным ножом.
Бабу Капу швырнули на диван, через секунду рядом рухнул Ежевичкин. Трое молодчиков замерли напротив, поигрывая мускулами под кожаными куртками.
– Так-так, – протянул Питон, глядя на них. – Кто такие?
Вгляделся в лицо старушки, подался вперед. Оскалился, от чего вытянутое лицо приобрело хищное выражение.
– Вот это встреча! – воскликнул он. – Бабка, я тебя знаю!
– И чё?! Автограф тебе подарить? – огрызнулась старушка. – Как тебя там? Змей траншейный?
Кто-то из братков хохотнул, но тут же стих под взглядом Питона.
– Бабка, ты сейчас договоришься! – на лице Питона заиграли желваки. – Зачем ты пришла сюда? И только не п..зди мне, что за солью! Ушан где?!
– Ребята! – сказал Ежевичкин. – Вы чего творите-то? Девочку связали, нас, стариков, как котят швыряете. Вы люди или звери?
– Егор, к чему эти лекции? – поморщилась баба Капа. – Этих бронелобых воспитывать – только время терять. Их бить надо. Почаще.
– Ну, почему же! Мы вполне понятливые, – Питон встал, заложил руки за спину и принялся прохаживаться по комнате. – Мы не звери, дед. И если вы нам скажете, где сейчас Ушан, то мы даже перед вами извинимся и быстро уйдем. И даже девочку отвяжем, так уж и быть.
Пользуясь моментом, баба Капа незаметно засунула руку в карман. Боже, благослови старые кнопочные звонилки с их вечной батареей и возможностью набрать абонента одним нажатием на нужную кнопку! Она нащупала гладкий корпус своего мобильника, надавила на крайнюю кнопку, с цифрой «3» – именно к ней был привязан контакт «Участковый». Подержала немного, вынула руку.
– Ты, ушлепок, поучись с людьми разговаривать! – неожиданно для всех заорала она. – Откуда я знаю, где твой Ушан?! Позвони в справочную! И отпусти Светку, пришел к ней в квартиру со своими быками, ножом угрожаешь! Да еще связал ее, сука! Пытал наверное?! И я не знаю, где твой Ушан!!!!
– Ты не ори, бабка! Я тебя сейчас тут похороню нахрен! – взорвался Питон. Склонился над ней, вращая глазами. – Я тебе еще припомню то, что ты влезла тогда – не дала мне Ушастого вальнуть!
– Фу, какой злопамятный! – продолжала орать она. – Ты хохотало свое мерзотное мне в лицо не суй! Ты знаешь, как это называется?! Захват заложников, долбоёба ты кусок!
Баба Капа орала так, что сотрясалась люстра. Весь запас матерных выражений, до сей поры скромными дозами используемый в бытовом общении и мелких конфликтных ситуациях, был выпущен на свободу. Вся лексика грузчиков, сапожников и сантехников по сравнению с тем, что здесь и сейчас выдавала Капитолина Алексеевна Бойцова, была просто нежной колыбельной песней заботливой матери.
Ежевичкин уже давно дергал ее за рукав, но она этого не замечала. Даже Светка прекратила рыдать, на ее хорошеньком заплаканном личике застыл испуг, не за себя – за свою пожилую соседку. Братки в растерянности переглядывались. Питон в изумлении слушал, открыв рот.
– Э-э-э, старуха, осади! Что за истерика?! – поднял ладони он. – Не знаешь, так не знаешь! Значит будем сидеть здесь и ждать, когда он сам позвонит этой соске.
Он показал на Светку. Баба Капа выдохнула, устало откинувшись на диване. Ее волновало только одно: услышал ли звонок Евсеев? Если да, то правильно ли понял, что она и ее близкие в беде?
Питон уселся обратно в кресло. Взглянул на стоящих в дверях братков.
– Пацаны, что-то жрать захотелось. Пошарьте в холодильнике…
***
– Горько! Горько! Горько! – скандировали гости, хлопая. Евсеев привлек к себе Кристину, губы слились в поцелуе.
– Раз, два, три… – в упоении считали гости.
Поцелуй был долгим. Наконец, Евсеев оторвался от Кристины. Гости истошно заорали, хлопая, затем с чувством выполненного долга, уселись обратно на стулья и заработали вилками, ложками и челюстями. Употребление разного рода спиртного, слабого и крепкого, и поглощение всяческих закусок, холодных и горячих, сопровождались оптимистичной речью тамады, усиленной акустикой зала.
– Дорогие гости! Друзья! В этот чудесный, замечательный и восхитительный день давайте поднимем бокалы за родителей наших очаровательных молодых! Выразим им слова благодарности за то, что они воспитали таких замечательных детей, которые, благодаря судьбе, встретили друг друга!
Десятки рук с бокалами, рюмками и стаканами взметнулись над широким столом.
– За родителей!
Родители в количестве четырех человек смущенно привстали, прикладывая руки к груди, благодарно кивая и улыбаясь.
– Спасибо! Спасибо! Спаси-и-и-ибо!
Евсеев вытащил вибрирующий смартфон. Отвернулся, заткнул пальцем одно ухо.
– Да, Капитолина Алексеевна? – улыбаясь, протянул он. – Вы где? Мы уже тут вовсю празднуем.
Нахмурился, вслушиваясь в рвущиеся из динамиков звуки. Непонимающе посмотрел на дисплей, снова приложил к уху. На пухлом лице отражалась вся эмоциональная палитра: от непонимания и удивления до волнения и беспокойства. Встал, резко отодвинул стул и быстро пошел к выходу, плотнее прижимая телефон к уху и напряженно вслушиваясь. Буквально через минуту стремительно вошел обратно, на ходу пряча телефон в карман свадебного пиджака. Потряс за плечо своего давнего друга и по совместительству – командира роты СОБРа.
– Валера, на минутку! Это срочно!
***
На журнальном столике стояла огромная салатница. Братки работали вилками, жадно поглощая заветренный салат.
– Вкусно, черти? – поинтересовалась баба Капа. Братки закивали, ухмыляясь.
– Вот вы жрете, а человек, который это все приготовил – связанный сидит! – продолжала бабуля. – Отвяжите ее!
Братки переглянулись. Питон нехотя кивнул. Один выдернул воткнутый в подлокотник кресла нож, подошел к Светке и перерезал веревки. Девушка со всхлипами кинулась к старушке. Та обняла ее, прижала к себе.
– Не плачь, Светка. Перевернется и на нашей улице грузовик с ментами. Придут, освободят, а этих всех на бекон порежут. А Питона – на кошельки.
– Успокойся, бабка, – чавкал Питон. – Никто не придет. У ментов свои заботы, кому вы нужны нахрен?
Баба Капа посмотрела в сторону окна. Что-то долго никого нет. Где спецназ, где вертолеты? И где хриплый голос: «С тобой, собака, не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов!»?
Неужели Евсеев не услышал ее звонка? Мда-а-а. Надо что-то думать…
***
– В больницы не поступал! – Чиж пускал сигаретный дым в окно машины. – Я так понимаю, у вас там тоже глухо? Что? Ладно, ща приедем! Что купить? Таблетки? Живот болит? Ладно, купим.
Засунул телефон во внутренний карман куртки, щелчком выкинул сигарету на улицу.
– Ах ты, засранец такой, ну-ка, быстро вышел и поднял окурок! – замахал клюкой дед, проходящий рядом с машиной.
– Плыви мимо, старый! – добродушно отмахнулся Чиж. Повернулся к Кислому. Тот, откинув круглую голову на подголовник и закрыв глаза, задумчиво барабанил по рулевому колесу.
– Поехали!
– Куда? – сонно отозвался Кислый.
– К ушановской соске, куда! По дороге заедем в аптеку, таблетки купим – Питон несвежий салат сожрал. Животик у него заболел, видите ли.
Джип, плавно покачиваясь, съехал с обочины. Дед с клюкой провожал машину взглядом, хихикая и вытирая палец – на грязной багажной двери красовалась надпись "мудаки".
***
В минивэне, с виду неприметном, сидели четыре офицера.
– Личности преступников установлены? – спросил толстый подполковник с красными глазами и щеточкой усиков под пухлым носом.
– Только заложников. Все – жители этого дома, соседи. – ответил Евсеев.
– Товарищ подполковник. – обратился к нему Валерий. Голос под черной маской звучал приглушенно. – Евсей… виноват… капитан Евсеев утверждает, что, судя по словам одной из заложниц, там типичные отморозки-бандиты. Требуют назвать им местонахождение Ушана.
– Ушана? – вклинился в разговор худой майор с орлиным носом.
– Так точно, – ответил участковый. – Такой же отмороженный.
– Понятно. И что мы имеем? – задумался подполковник. – Трое заложников и четверо отморозков – это точное количество, капитан?
– Так точно, – отозвался Евсеев. – Капитолина Алексеевна так и кричала, цитирую: вас тут четверо здоровенных недоумков против двух пенсионеров и одной связанной студентки!
– Прямо так и кричала, капитан? – засмеялся подполковник.
– Ну, Бойцова – она такая, – замялся Евсеев. – Я с ней намучился одно время. Прямо ночами не спал, все думал, а что она завтра отчебучит?
– Что насчет оружия? – спросил майор.
– Знаю точно, что есть нож.
– Это тоже Бойцова сообщила?
Евсеев кивнул.
– Но это не значит, что у них нет огнестрельного оружия, – задумчиво ответил подполковник. – Взрывать дверь – тоже не вариант. Попробуем договориться.
Майор кивнул и потянулся к ручке двери.
– Постойте! – участковый оживился, глядя в окно. В двадцати метрах, из подъехавшего джипа вышли двое. – Этих я знаю. Точнее, видел в компании Ушана. Они точно к нему!
Валерий повернулся к подполковнику.
– Товарищ подполковник. Это шанс! Переговоры – это долго и неизвестно с каким результатом. Решайте, товарищ подполковник – у нас минута максимум. Разрешите штурм.
– Давай! – решительно выдохнул офицер.
Валерий поднес к маске рацию, наблюдая за двумя братками, зашедшими в подъезд.
– Внимание! Приготовиться к штурму! К вам идут двое гостей! Вместе с ними и зайдете в квартиру!
Опустил рацию. Глянул на приунывшего друга, рассматривающего обручальное кольцо на пухлом пальце.
– Не грусти, Евсей! – подбодрил он. – Вот если бы тебя из кровати в брачную ночь дернули – вот это была бы трагедия. А так, если все пройдет нормально, вернешься за стол через часик-другой. Жена даже соскучиться не успеет.
– Служба такая! Должна понимать! – важно ответил Евсеев.
***
Семь крепких бойцов СОБРа, затянутых в черную униформу, в полной экипировке, застыли безмолвными тенями на лестнице этажом выше. Они ждали «гостей». Согласно приказу.
***
Двери лифта раскрылись.
– Надо было Питону пургена купить, да побольше, – сказал Чиж, нажимая на звонок. Кислый зевнул, привалившись к стене.
– Поспать бы, – мечтательно ответил он. Снова зевнул.
Звук отпираемого замка. Скрип открываемой двери.
– Чё так долго?! – спросил открывший, с какими-то неживыми, словно у зомби, глазами.
Чиж даже ответить не успел. Где-то за спиной послышался топот, в следующее мгновение кто-то очень нагло и очень недружелюбно приложил его головой об дверной косяк. От удара по ногам он, прочертив носом кровавую полосу, съехал на пол, в затылок уперлось что-то холодное. Перед глазами замелькали несколько пар ног в черных берцах, стремительно исчезающих в глубине квартиры. Кислый валялся рядом, прижатый таким же черным ботинком. А из квартиры уже доносились звуки апокалипсиса. Щелканье ударов. Грохот переворачиваемой мебели. И истошные крики, леденящие кровь:
– Бл..дь!!!! Мусора!!!!!!!!
– Оружие на пол! Всем лежать!
– Мордой в пол! В пол, я сказал!!!
– Суки! Волки позорные! Бля!!!
– На пол, тварь! Живо! Руки на затылок!
– Лежать!
– Кухня – чисто!
– Комната – чисто!
– Балкон – чисто!
– Клозет проверьте, соколики! Там Питон сидит, видно веревку проглотил – просраться не может! Ха-ха!
***
Слава поставил на шатающийся стол пакеты.
– Жратвы купил. И таблетки, как доктор сказал, – информировал он, глядя на сидящего на кровати Ушана, рассматривающего забинтованную руку.
– Деньги снял? – он встал, неровной походкой подошел к грязному окну.
– Конечно! Все, что у тебя на картах было, – Славка вытащил из внутреннего кармана потертой куртки прозрачный пакет с пятитысячными купюрами. Выложил на стол, сверху кинул три банковские карты.
– Мобилу? Симку? – равнодушно глядя в окно, спросил Ушан.
Славка выудил из пакета коробку с изображением смартфона и плоскую упаковку с сим-картой.
Ушан повернулся, осторожно уселся на подоконник. Уставился на пакет с деньгами.
– Отсчитай полтинник, лепиле отдашь, – он слегка повел забинтованной рукой, морщась. – Хорошо заштопал.
Слава кивнул.
– И себе – столько же! – сказал Ушан. – Остальное спрячь. Мне пока не понадобится.
– Да мне не надо, Ушан, – неуверенно пробормотал Слава. – Я и так тебе должен.
– Уже нет, – Ушан тяжело спрыгнул с подоконника. – Бери деньги, Слава, они всем нужны. Спасибо.
Здоровой рукой вытащил из пакета бутылку водки.
– Давай отметим, что ли? Мое второе рождение.
– А тебе можно? Что-то ты слишком шустро начал, я тебя только несколько часов назад привез, – Слава уже рылся в кухне в поисках стаканов.
– Лежать еще хуже! – Ушан сел, обхватив руками голову. Замычал, словно от зубной боли.
– Ты чего? – обеспокоенно спросил Слава, вернувшись в комнату с двумя запыленными стаканами. – Хреново, да?
– Хреново, Славка. Знаешь, о чем я сейчас думаю?
– Ну?
– О жизни. Думаю, что не тех людей я братьями называл – они же меня первыми под молотки пустили, как оказалось. А те, кого я называл терпилами и лохами – первыми мне на помощь пришли. Вот так вот…
Слава осторожно поставил стаканы, присел на старый табурет. Молча смотрел на Ушана, сжимающего голову. В неубранной комнате было тихо, лишь только звуки весенней капели за окном.
Надо, наверное, что-то сказать, успокоить? Херню какую дежурную брякнуть, поддержать?
Но сказать Славе было решительно нечего. Да и не хотелось…
***
– Не имеете права! – бормотал Питон, лежа ничком на полу с заведенными за спину руками. – За что?!
– Рот захлопни! – прикрикнул боец в черном шлеме, сильнее прижал к затылку ствол автомата.
– Я законопослушный гражданин! Я буду жаловаться! Это произвол – честному человеку оружие в морду совать! – не унимался Питон. – Я инвалид, в конце концов! У меня даже справка имеется!
Перед глазами появились чьи-то начищенные ботинки. Питон задрал голову.
– А-а-а, начальник, – в глазах мелькнуло удивление, быстро сменившееся на отчаяние.
– Червяков Никита Александрович, инвалид по кличке Питон, – насмешливо сказал подполковник. – Вот и встретились. И давно ты стал законопослушным гражданином?
Питон уткнулся лбом в пол. Видно, он был не восторге от этой встречи, которая не сулила ему ничего хорошего.
– Только что, – огрызнулся он.
Подполковник усмехнулся. Посмотрел на распластавшихся в комнате братков и замерших над ними бойцов. Повернулся к крепкому высокому парню в черной маске, стоящему в дверях вместе с участковым. Кивнул.
– Пакуйте! – приказал старший собровец.
Бойцы рывком подняли молодчиков и, тыча в спину стволами пистолетов и автоматов, погнали к выходу.
Подполковник повернулся к спасенным заложникам. Пенсионеры не выглядели испуганными или подавленными, а вот молоденькая потерпевшая с глубокой ссадиной на виске, казалось, сейчас упадет в обморок от ужаса пережитого.
– Медицинская помощь требуется? – поинтересовался офицер.
– Никак нет! – баба Капа вытянулась, накрыла ладонью левой руки седую макушку, правую же приложила к виску, отдавая честь.
– А вот это правильно! – одобрил офицер. – К пустой голове руку не прикладывают. Вы и есть та самая Бойцова?
– Ну, это смотря для каких случаев, – весело отозвалась старушка. – Ежели для наград, то да. А так, я никакую Бойцову не знаю!
Подполковник засмеялся. Повернулся к участковому.
– Капитан, догуливай свадьбу, а завтра уж будь добр ко мне. Служба. С твоим руководством я свяжусь.
Снова глянул на гражданских.
– У нас к вам тоже будет несколько вопросов. Сами понимаете – дело серьезное. Но тоже завтра. Честь имею!
Он попрощался и направился к выходу. Парень в маске молча пожал руку участковому и вышел следом. Баба Капа узнала этого высокого плечистого парня в черной балаклаве и с надписью «СОБР» на спине. Это был Валерка, улыбчивый свидетель жениха. Но она, конечно, никому об этом не скажет – слишком опасная у этих ребят работа.
Евсеев посмотрел на старушку.
– У меня тоже к вам очень много вопросов, гражданка Бойцова.
Ей вдруг сразу стало тоскливо – она терпеть не могла этого обращения.
– Виталя, – примирительно сказала она. – Ты молодец! Вот просто офигеть какой молодец!
– Зубы мне не заговаривайте! Почему с вами постоянно что-то происходит?! – Евсеев смотрел строго.
– Ну ладно-ладно! – смутилась бабулька. – Я доставила тебе много хлопот. Признаю! Но сейчас не об этом. Хочу извиниться за то, что испортила свадьбу. Извини.
В ее голосе было такое искреннее сожаление, что Евсеев моментально растаял. Неожиданно улыбнулся. Широко и счастливо.
– Даже не представляете, какой подарок вы мне сделали только что! Извинения от Бойцовой – это музыка для моей души! Дожил я до лучших времен! Поехали догуливать!
***
– Ты точно в порядке? – голос Ушана в телефоне был виноватым.
– Да мне сейчас лучше всех! – пьяно засмеялась Светка, стоя на ступенях ресторана. – На свадьбу меня пригласили! Все гуляют и веселятся, а я просто сижу, снимаю стресс коньяком и жду твоего долбанного звонка! Во что ты вляпался, Женя?! Почему ко мне в квартиру врываются какие-то носороги, бьют меня по лицу и связывают?!
– Долго объяснять. Тебе, наверное, лучше в гостинице пожить. Какое-то время…
– Женя, мне надоели эти твои постоянные разборки, стрелки и прочая фигня!
