Дем Михайлов
Кровь и пламя
– Отче! – вспомнив былое, окликнул я его. – А помните про перышко писчее, донельзя магическое? Как бы оно мне сейчас пригодилось!
– Что священнику дадено – то Богу дадено! – рыкнул высокий старик и, одарив меня последним обжигающим взором, зашел внутрь.
Горько вздохнув, я почесал затылок, наслаждаясь прикосновением к нормальной теплой коже и сухим послушным волосам. А затем принялся выкладывать на стол все содержимое своей донельзя истрепавшейся сумки. Надо бы хорошенько почистить ее, а затем отдать женщинам – пущай заштопают…
* * *
В нашем поселении появилась новая постройка.
А у меня появился дом.
Хотя «дом» – это слишком громкое слово для приютившего меня сооружения.
Изначально я попросил сделать для меня обычный навес, примыкавший к углу, образованному защитной стеной и скалой Подковы. Была бы защита от дождей, а остальное меня не слишком беспокоило.
Выслушавшие мою задумку Древин с Дровином поняли все с полуслова, но по свойственной им привычке значительно расширили и углубили план работ. Они бы и вовсе разошлись на полную катушку, но я вовремя вмешался и остановил их безудержный размах.
В итоге я стал обладателем хибары с двумя каменными стенами и двумя плетенными из веток и жердей, обмазанных глиной. Крыша была точно такой же. Внутри, у скальной стены, притулилась широкая скамья с парой шкур, служащая мне кроватью. Посреди стоял стол, нагруженный моими немногочисленными пожитками. На еще одном, более узком и только что сооруженным столе у основания защитной стены, лежали части моего ниргальего доспеха.
Окон не было, вместо двери оленья шкура, но подобных условий мне было более чем достаточно. Еще недавно я легко выдерживал холод и пронзительный ветер, теперь же, когда моя кожа вернула былую чувствительность, мне понадобилось убежище.
Навес выдавался вперед, нависал над передней стеной, поддерживаемый еще двумя тонкими бревнами вбитыми в землю. Под этим навесом я распорядился поставить один из столов, на котором некогда «разделывали» погибшего ниргала, и окружить его лавками. Поодаль выложенный камнями простенький очаг и запас дров.
Тем самым получилось удобное место, отвечающее всем моим требованиям. Есть где укрыться от дождя и редкого здесь ветра, есть где собраться и обсудить насущные дела.
С моим переселением вновь ничего не вышло, потому как пока я ношу с собой древний артефакт, я не рискну спать в окружении людей. Мне вновь суждено жить отшельником на отшибе еще и потому, что я решил не рисковать чужими жизнями до тех пор, пока наверняка не разберусь со своим состоянием. Внешне я совсем как обычный человек, а вот что кроется внутри?
Костяной кинжал для жертвоприношений… священник не сказал ни слова об этом, но я уяснил и без слов, что отец Флатис оставляет выбор судьбы артефакта за мной.
Уничтожу я его или пока придержу – решать мне.
Именно этим я сейчас и занимался – пытался принять решение, одновременно празднуя новоселье и уплетая за обе щеки мясную похлебку с грибами. Вкусно. Очень вкусно. И, кстати говоря, приготовлено по гномьему рецепту, вызнанному нашей старшей кухаркой. Если гномы всегда так сытно питались, сидя у себя в подземельях, то им можно только позавидовать. На глиняной тарелке у моего локтя лежало несколько зеленоватых лепешек, основными ингредиентами которых были опять же гномьи грибы, немного светящегося мха, высаженного коротышками в большой пещере у озера, и животный жир, вытопленный из оленьих туш. Тем же самым сейчас питались сидящие в кухонной пристройке усталые люди и гномы. Довершал ужин горячий травяной отвар с добавлением лесных ягод, чей запас уже подходил к концу. А завтра в меню будет рыбный суп.
И если бы не проклятые враги, готовящиеся осадить наш дом, я был бы самым счастливым человеком в Диких Землях. Без малейшего преувеличения. Поселение твердо стояло на ногах, имелись запасы на черный день, выстроены надежные укрытия от непогоды, а также были неиссякаемые источники воды, рыбы, грибов. Нас обошли стороной болезни. Потихоньку рождались дети. В курятнике резко прибавилось птицы, того и гляди курятина станет куда чаще появляться в наших тарелках вместо надоевшей оленины и кабанятины. Лошади и коровы чувствовали себя великолепно, наслаждаясь искренней и неусыпной заботой. Вон коняшки вышли прогуляться по двору, чтобы размять застоявшиеся мышцы. После того как я более-менее овладел своим магическим даром, мне удалось укрепить рабочий инструмент. У наших детей даже имеется подобие школы! Пусть ущербной, пусть однобокой в чем-то, но там учат читать и писать! У нас есть и библиотека! Небольшая, но есть!
Золото! Даже оно имеется! Как и драгоценные камни. Вполне по силам собрать и отправить к Пограничной Стене караван для покупки необходимых нам вещей, что мы не можем произвести самостоятельно. И ради поиска новых людей, готовых отправиться вглубь Диких Земель ради обретения нового дома. Мало ли разорившихся крестьян или ремесленников, потерявших все по той или иной причине? Да, среди них затешутся и закоренелые преступники, но до тех пор, пока существует клятва крови, пока поселение столь мало, что каждый на виду… особых проблем не возникнет, учитывая, как мои люди владеют оружием.
И все это достигнутое нашим неимоверным трудом счастье омрачалось только присутствием врагов, никак не желающих оставить нас в покое!
Не сдержавшись, я грохнул кулаком по столу.
– Горячо? – буднично поинтересовался сидящий напротив Рикар, невозмутимо наворачивая похлебку. Я распоряжался о наборе блюд для одного, но моя бородатая нянька подсуетилась, и сейчас я ужинал в плотной компании, включающей не только людей, но и Койна. Все главные в сборе. За исключением отца Флатиса, отлеживающегося внутри пещеры.
– Горько! – ответил я. – Только не от еды, что очень вкусна, а от злобы, меня душащей! Что делать будем? Как отбиваться станем?
– Как всегда. – пожал плечами Рикар.
– Верно. – басовито произнес Койн. – Как всегда. Но там, под скалой, а не здесь. Узкие коридоры, исполинская каменная тяжесть над головами врагов… им придется потратить годы, чтобы добраться до нас.
– И все это бросить? – привставший Тезка ткнул зажатой в кулаке ложкой в сторону хозяйственных строений. – Разнесут все по камешку!
– Пусть разносят! – фыркнул я. – Меньше всего я переживаю о сараях. Нельзя терять людей и гномов. Нельзя!
– Не бывает войны без потерь.
– А это не война, Рикар! Это будет бессмысленная бойня, где живые будут пытаться устоять перед натиском восставших мертвяков, костяных пауков и прочих ужасных тварей. Я обдумываю все раз за разом и все больше склоняюсь к предложению Койна – нам надо уходить под землю.
– Под камень! – поправил меня гном.
– Под камень. – согласился я. – Поэтому мой приказ будет следующим – пока все тихо, продолжаем жить как жили, но с завтрашнего дня все свободные мужчины отправляются вниз и начинают строительство. Нам нужны дома, нужно свободное пространство, где все мы сможем разместиться. Подготовьте места для хранения сена, загоны для животных. Койн, ты наверняка уже изучил все уголки Приозерной пещеры, так что покажешь, что и как.
– И поможем, чем можем! – подтвердил гном и удивленно моргнул, заметив как я отрицательно качнул головой.
– Вы закончите новый дом для снежных сгархов, – пояснил я, – как можно скорей. Затем сообща перенесем туда запасы снега и льда из ледников и их нынешних нор. А затем, в ночное время, постараемся разбудить их и заставить перебраться на новое место. Причем сделать это надо еще до того, как начнется возможная осада. Если новые логова будут готовы завтра – значит, завтра же я разбужу Трехпалого. Так же на вас завершение работ над плитой, перегораживающей черный вход под Подкову.
– Мы не примем бой… – хмыкнул Рикар.
– Если силы противника окажутся столь большими, как я ожидаю, то не примем. – мрачно кивнул я. – Пусть себе вторгаются в наш двор и пытаются прогрызть гранит скалы. А мы будем сидеть в своей норке и тихо ждать, пока эти твари окончательно не выдохнутся. Изредка, если получится, будем делать вылазки и творить мелкие пакости.
– Метатель снимать со скалы?
– Пока пусть стоит на месте. А вот ту вертикальную шахту, что вы начали бить к самой пещере… ее надо бы доделать и хорошенько запечатать и замаскировать. В случае чего, я буду рад возможности подняться на господствующую высоту с десятком метких стрелков и хорошенько нашпиговать шурдов стрелами. Особенно если целиться в их старейшин, походных вождей, а то и в Риза или даже самого Тариса. В общем, дел у нас очень много. И все их надо завершить до того, как начнутся горячие деньги. Скажу одно – я никогда не сдамся и никому из вас не позволю. Отступление – еще не значит поражение. Поэтому никому не позволяйте падать духом! Пусть все знают, что мы здесь живем и дальше жить будем. И что наш дом не только над скалой, но и под скалой! Передайте мои слова каждому! Вразумите каждого! У нас есть чем ответить врагу. Верные мечи и щиты, святая сила монахов, огненная магия отца Флатиса – пусть попробуют сунуться! Так и передайте всем – нас отсюда никто не прогонит! Это наш дом и биться за него мы будем яростно!
Глава вторая
Гномий град под скалой. Древняя легенда у стены!
С момента нашего последнего разговора и моих распоряжений прошло три дня.
Три тяжелых для всех без исключения дня, что давно уже для нас стало обыденностью в этих суровых землях.
Вовсю пользуясь своей восстановившейся терпимостью к теплу и даже к жару, за эти три дня я побывал в каждом уголке поселения, предпочтя наконец-то увидеть все собственными глазами, как и подобает рачительному хозяину.
Доверяй, но проверяй. Я верил многим. И доверял многим. Но каждый может ошибаться и выдавать за действительность даже то, чему еще далеко до завершения.
И поэтому, выслушав крайне оптимистичный доклад выбравшегося наверх непоседливого молодого гнома Тиксы, я покивал, соглашаясь с его утверждениями о развернувшемся строительстве в приозерной пещере, а затем поднял свой оттаявший зад и отправился взглянуть на все самолично. Проводником выступал тот же Тикса – по его собственной инициативе, так как заблудиться в единственном широком коридоре было невозможно.
Только я и гном – остальные были слишком заняты навалившейся работой. И за время короткого путешествия коротышка успел вывалить на меня целую кучу историй о случившихся событиях, включающих в себя даже упоминание жены, наградившей мужа-гнома ударом по лбу за попытку порчи стены в родном доме. И о молотке, упавшем кому-то на большой палец ноги. При этом по исконной гномьей привычке Тикса, даже разговаривая, умудрялся то и дело тюкнуть молотком по какому-нибудь камню или же подобрать с пола горстку каменной крошки.
Когда мы оказались у памятного мне обрыва, я узрел узкую каменную лестницу, ведущую вниз. Не вырубленную в камне, а сложенную из него, причем ступеньками выступали толстые пластины гранита, красиво и ровно уложенные. Лестница узковата, но с жидким потоком ходоков справлялась отлично.
Но сначала я увидел не лестницу, а всю пещеру целиком, буквально захватившую своим видом мое внимание. За прошедшие дни и недели светящаяся водоросль мейстрелла невообразимо разрослась, заполонив все каменные сосульки до единой – включая те, что свисали с потолка, так же покрывшегося светящимся зеленоватым покрывалом из растительности. Кое-где остались голые скальные участки, но это явно ненадолго. Совокупного света с избытком хватало для освещения громадной пустоты, а сталагмиты и сталактиты казались величественными колоннами. Уменьшилась и влажность, причем очень заметно. Не иначе мейстрелла вытягивал из воздуха всю влагу и буквально слизывала ее с каменных поверхностей, жадно впитывая все без остатка. Интересное решение проблемы с избыточной влажностью, столь пагубно влияющей на металл, бумагу и ткани.
Дальше, ближе к берегу, я увидел самые настоящие дома. Хоть и простенькие, но солидные каменные, с наличием оконных и дверных проемов. Основная и единственная широкая улица, одним концом упиралась в дом побольше, повыше. Не иначе там живет сам предводитель общины подгорного народа Койн. Ему по статусу положено.
Я, наверное, единственный из существующих во всем мире лидеров какого-либо селения, кто ютится в уголке во дворе напротив хлевов и коровников. Остальные предпочитают строить для себя настоящие хоромы или дворцы. Ну или нормальный дом на худой конец.
Медленно и тщательно оглядев все пространство приозерной пещеры я сделал для себя главный вывод: жить здесь можно. И довольно неплохо жить, хотя бы на первое время. Места более чем достаточно.
Но в моей голове крутилась смутная мыль об отсутствии солнечного света и о пагубном эффекте, влияющем на людей. Это гномам здесь привольно, а люди предпочитают видеть над головой небо. Пусть не обязательно синее, но настоящее небо. Если слишком долго перед глазами будут лишь светящиеся стены… многие могут несколько упасть духом, что для меня неприемлемо. Душевное здоровье столь же важно, как и телесное.
– Дома смотреть? – с нетерпением осведомился Тикса. – Грибы смотреть? Рыба щупать? Рудник идти? Водопад слушать? В мой дом в гости ходить?
– Не получится. – с сожалением вздохнул я, вслушиваясь в доносящийся грохот водопада. – Хотя… пошли посмотрим на грибы!
– Пошли! – воодушевился Тикса и первым запрыгал по ступенькам лестницы. – Грибы! А потом рыба, рудник, водопад, гости…
Ничего не ответив, я хмыкнул, поражаясь невероятной жизнерадостности этого народца. А затем бросил последний взгляд на подсвеченную зеленым панораму пещеры и последовал за шустрым гномом, осторожно ступая по шероховатым гранитным ступеням, уже начавшим зарастать тонкими светящимися плетями водоросли.
Постоянное чувство тревоги и настороженность заставляли меня держаться поблизости от защитной стены – самого вероятного места нападения. И чтобы осмотреть поселение приходилось совершать короткие вылазки, нигде особо не задерживаясь. Но ради грибов я был готов сделать исключение – как-никак один из наших источников продовольствия.
Пока мы шли между светящимися колоссами каменных сосулек с их гротескными заглаженными наплывами, встретили много кого из населения, всех как один занимающихся делами и явно чувствующих себя вольготно, не обращая внимания на нависшую над головами чудовищную массу камня. Задержался я лишь один раз – поздоровался со столь редко видимой мною гномой, командующей тремя людскими женщинами, что под ее неусыпным контролем осторожно срезали большие пласты светящегося мха и аккуратно складывали их в широкие плетеные корзины. Еще один способ разнообразить наш скудный рацион. На вкус неплохо – сам проверял. Чем-то напоминает подсоленный хлеб с едва заметной кислинкой.
А вот и грибница. Расположена вблизи от озерной кромки. И больше всего напоминает странные ряды длинных книжных шкафов, покрывшихся плесенью за долгие века. И лишь приглядевшись, можно заметить, что шкафы на самом деле аккуратно сложены из камней и являются невысокими стенами. Но полки имеются – этакие глубокие желоба, на треть заполненные какой-то бурой массой с зелеными вкраплениями. Пахло здесь… сильно. Очень сильно и явно не благовониями. Тут пошибче запашок будет, хотя отчетливей всего чувствовался именно грибной запах.
А вот и сами грибы – растущие плотными колониями на той самой бурой массе. Толстые упитанные и коротенькие ножки, плотные шляпки странного оттенка – что-то темное и белесое одновременно, но не серое и не бурое. Тут тоже были жители, один гном и несколько людских стариков, неспешно и со знанием дела ходящих между каменными стенами с грубо сшитыми кожаными мешками на широкой лямке через плечо. Пока я стоял в отдалении и наблюдал, старики несколько раз запускали руки в свои мешки и, достав что-то явно влажное и рассыпчатое, понемногу досыпали то на одну, то на другую грибную «полку».
Подкормка?
– Грибы тоже кушать любят! – заулыбался Тикса, прочитав немой вопрос в моих глазах. – Там дальше яма есть! Глубокая! А в ней всякое оченно для грибов вкусное! И оченно, оченно вонючее!
Значит, все-таки подкормка. Странный способ… не думал, что растения надо удобрять несколько раз во время роста. Но разбираюсь я в этом мало, а углублять свои знания не собираюсь. Мне и без того хлопот достаточно.
Вдоволь насмотревшись на грибницу подгорного народа, я окликнул Тиксу, и мы вместе зашагали вдоль озерной кромки, направляясь к месту, где находился уходящий в скалу сток для постоянно прибывающей воды.
Я буквально наслаждался столь малым сопровождением. Правда, гном Тикса похоже не знал такого слова и понятия как «молчание», но за время наших давних приключений и походов я уже успел к этому привыкнуть и даже немного соскучился по коверкающему слова говорливому коротышке. В последние недели он начисто выпал из моей жизни, скрываясь под землей и рубя камень.
Прямо напротив водопада, на песчаном берегу подземного озера суетилось несколько мальчишек, с натугой оттаскивающих от воды несколько темных разлапистых коряг. Туда, где выше по берегу лежал остальной медленно просыхающий улов древесины – ветки, большие лохмы коры, расщепленные и разломанные остатки бревен – видать, неплохо их потрепало о подводные камни.
Неподалеку от них сидело два стража-человека, разложивших на небольшом обрывке шкуры все необходимое для оснастки стрел. На перья, жилы и древка я внимания не обратил, а вот на каменные наконечники взглянул попристальней, жестом остановив собравшихся было вскочить часовых, приглядывающих за водопадом. Вдруг шурд какой сверзится и при этом останется жив. Да и дикий взбешенный зверь, случайно угодивший в воду и унесенный течением, нам здесь не нужен – много бед может натворить. И неважно, хищник это или травоядное, лось или медведь. И тот и другой крайне опасны, особенно если налетят на детей.
Наконечники для стрел привлекли меня своим материалом. Камень. Но не гранит, а явно совсем другая порода. Выглядит хрупким, но края наконечника остры, видно даже невооруженным взглядом.
– Тикса! А ну-ка тюкни пару раз по этому камешку! – один из стражей протянул гному продолговатый обломок очень темного и словно бы слоистого камня.
Тикса отказываться не стал и тут же начал «тюкать». Несколько звонких ударов, и камень рассыпался на тонкие пластины.
Давешний часовой удовлетворенно крякнул и, осторожно подобрав пластинки, прогудел:
– От и ладно. Дальше мы уж сами.
– Охотничьи. – заметил я, глядя на плоский и широкий наконечник у себя на ладони.
– Срезень. – подтвердил страж. – Но если немного иначе привязать, то и человеку влетит промеж ребер. Вернее, шурду поганому. Лишь бы брони на нем не было, да шкур поменьше намотано. За милую душу вспорет!
Кивнув, я вернул наконечник будущей стрелы и повернувшись к озеру, задал еще один вопрос:
– Рыба?
– На сегодня уже с избытком наловили, господин. – широко улыбнулся самый молодой стражник. – Это уже, почитай, не озеро, а садок. Решетка частая, только мелочь пузатая проскакивает сквозь нее. А крупной рыбе деться некуда, вся здесь остается.
– С голоду не дохнет? – поинтересовался я.
То, что рыба не может уйти – это хорошо. Но ведь и они живые твари. Им тоже питаться надо. Хищникам рыбным здесь раздолье, а вот остальным? Не одними же водорослями они живы. А с насекомыми здесь туговато.
– Так вылавливаем же, – пожал плечами мужик, – и на кухню ее сразу, родимую. Так что сильно оголодать не успевает! И жирок не теряет. Хе! Можно бы и засолить, да с солью у нас туговато, господин.
– Понятно. – кивнул я и, коротким жестом попрощавшись, направился к гномьему городку, расположенному выше береговой кромки.
Прошел шагов двадцать и остановился, в полном изумлении изучая две стоявшие рядком каменные статуи.
Изумление было настолько большим, что на несколько минут у меня из головы напрочь вылетели все заботы и дела.
На небольших каменных постаментах стояло две статуи в полный рост, выполненные мастерски, неизвестный скульптор обладал большим талантом. Обе фигуры полностью узнаваемы. Одна изображает обычного человека с ничем особо не примечательной внешностью. Другая – закованный в полный доспех кошмар с десятком застывших каменных щупалец над головой, выстроившихся в неровный веер. В обоих скульптурах был запечатлен никто иной как я. Собственной персоной. В камне. Первая статуя, судя по всему, относилась ко времени, когда мы только познакомились, и гномы начали осваивать приозерную пещеру. Только тогда я и носил кожаный доспех и обладал нормальной внешностью. Вторая статуя… тут и думать нечего. Нежить в ниргальем доспехе со щупальцами-убийцами за плечами и в черном рваном плаще. Таким я был совсем недавно.
Внизу, на постаменте уходящем в землю, были выбиты какие-то заковыристые руны, но о чем именно они оповещали, я узнать не смог, ибо данным языком не владел. И посему ухватил за плечо ухмыляющегося Тиксу, легко подтащил его к себе и мрачно вопросил:
– Это еще что такое?
– Друг Корис! – радостно отозвался гном и, ткнув пальцем в другую статую, повторил: – Друг Корис Сильный!
– Так и написано?
– Ага! – еще радостней заулыбался Тикса. – Оченно красиво, да?
– Не знаю, что и сказать. – признался я, вглядываясь в темные и узкие смотровые щели глухого шлема. Хорошо, хоть не светятся.
– Я говорил – надо наверх поднять! На стену! Пусть все видят!
– Нет уж! – категорично отрезал я. – Как-нибудь перебьемся!
Не знаю, кто скульптор – а я обязательно узнаю! – но пусть эти два образчика искусства продолжают стоять на песчаном берегу подземного озера, мрачно вглядываясь в низвергающуюся с водопада воду. Вдруг чудом уцелевшие и выползшие на берег шурды при виде моих статуй – особенно второй – разом окочурятся от страха. Хоть польза будет.
– Теперь ко мне в гости? – с надеждой осведомился плутоватый гном.
– Пошли. – со вздохом согласился я, отводя взор от скульптур.
– Грибная настойка есть! Оченно хорошая!
– Пожалуй, я выпью. – задумчиво отозвался я, все еще не придя в себя после ознакомления с местным творчеством.
– Не иначе как идолопоклонничеством гнусным попахивает. – сварливо проворчал хриплый голос, рядом со скульптурами остановился седоволосый худощавый старик, с неопределенным выражением синих глаз принявшийся оглядываться статуи. Особенно внимательно он смотрел на статую с вздыбившимися над головой щупальцами.
Засмеявшись, я оглядел отца Флатиса, отмечая произошедшие за последние дни изменения. Балахон тщательно отстиран и аккуратно заштопан, седая борода и волосы хорошо расчесаны, кожа лица хоть и не розовая как у младенца, но и не серая как у мертвеца. Наш священник пришел в себя после тягот путешествия. Оклемался старче.
В десятке шагов позади него стояло еще трое человек – два брата-монаха и седоволосый юноша-фанатик.
– Как спалось, отче?
– Твоими молитвами, Корис. – тонко усмехнулся отец Флатис, по-прежнему глядя на статую.
– То есть кошмары мучали всю ночь? – с надеждой предположил я.
– Узнаю прежнего ершистого юнца. – парировал старик и, наконец-то повернувшись ко мне, предложил: – Прогуляемся по бережку?
– Да мы только что… хотя можно. – пожал я плечами, прикидывая назначенный самому себе график. – Вот только с очередной закавыкой непонятной разберусь и сразу пойдем по бережку гулять.
– Закавыкой? Какой?
– А вон. – угрюмо кивнул я на стоящую поодаль троицу и, повысив голос, рявкнул: – Эй, бездельники! Какого Темного вы тут прохлаждаетесь?! У нас работы на всех хватит! А если не хотите работать, то я вмиг покажу, где выход из нашего дома!
– Мы сопровождаем святого отца…
– Я его сам сопровожу! – рыкнул я, приходя еще в большую ярость. – Три здоровых мужика! Слоняются без дела! А на кухню за обедом и ужином приходить не забываете! Ложками бодро стучите! А как работать – так сразу в сторонку отбегаете! Отец Флатис! Либо эти трое бездельников сейчас же берутся за дело, либо мне придется поступить по-своему. А вы меня знаете!
– Всем надлежит трудиться, спорить не буду, – кивнул священник, – но наш разговор был важен, Корис. Пока мы шагали, успели обсудить защитные меры, что следует предпринять в случае атаки нежити. Нет пользы в громком чтении отгоняющей зло молитвы, если она читается не там, где следует. Каждый должен точно знать, что ему делать и куда идти в случае нападения.
– Хм… – я начал остывать, но все же не удержался и добавил: – Так и надо было говорить: «обсуждаем защитные меры!». А то заладили одно и то же какой день подряд: «сопровождаем… сопровождаем…». Успели все обсудить? Вот и хорошо – а теперь за работу! И подумайте вот о чем, монахи любезные – если церковная братия каждый день будет просто шататься по поселению и всячески избегать работы, то какой пример вы подадите людям?
– И гномам! – радостно поддакнул Тикса. – Оченно плохой пример! Бездельники!
– Тикса! – одернул я коротышку и, позабыв о монахах, спросил священника: – А может, в гости к Тиксе заглянем? Посмотрим, как гномы живут. Только прошу, не надо здесь поминать Создателя – гномы молятся своему богу.
– Знаю. – вздохнул святой отец, потрепав молодого гнома по плечу. – Закоренелые язычники. Еще с древних времен существует договор между людьми и гномами касательно веры. Мы не пытаемся обратить их в свою веру, а они нас в свою. Именно о вере я и хотел с тобой побеседовать, Корис. И о твоей душе.
– О спасении моей души от геенны огненной? Может, сначала расхлебаем уже заварившуюся кашу, а потом уж будем печься о вечном спасении моей души?
– Нет. Просто о твоей душе. Непринятой «туда», как ты сам говорил. Пошли, прогуляемся.
Ведомые Тиксой мы вступили в черту строящегося города гномов. Города не по размерам, а по внешнему виду. Солидные каменные дома и выровненная скалистая поверхность единственной улицы прямо кричали об этом.
Приветственно кивая встреченным женщинам гномов, занятым хозяйством, мы медленно шли вперед. Я внимательно слушал священника, зашедшего слишком издалека.
– Начну я, пожалуй, с веры. Долгое время я убеждал себя, что вступил в светлые ряды Церкви по одной единственной причине. Потому что это – мое призвание. – говорил отец Флатис. – Если же говорить истину, то первые годы моей стези Искореняющего Ересь я вообще не задумывался о причинах, слепо выполняя приказы и везде, где только можно, находя и выжигая ересь и тьму. Моя душа разрывалась на части, ведомая местью и поиском утешения. Сейчас же, постарев, потеряв истовость и фанатичность, я начал задумываться о прошедших годах. Я начал задумываться о Церкви. И осознал одну ужасную правду, познанную мною уже давно, но старательно загоняемую в самые далекие уголки моей души. Светлая Церковь вот уже долгие века печется не об окончательном истреблении тьмы в нашем мире, а лишь о своем благоденствии. Впервые я об этом задумался, когда мы преследовали отряд еретиков, пытавшихся скрыться от кары в далеких предгорьях Йердорахона, что высятся неподалеку от тех мест, откуда родом Рикар. Мало того, что они ускользнули от нас, так еще и силой захватили с собой нескольких ни в чем неповинных людей – женщин и детей. Мы почти нагнали приспешников тьмы, но в этот миг пришла «весть» от одного из иерархов Церкви, и наш старший приказал прекратить преследование и свернуть в сторону на более срочный и важный зов. Мы подчинились приказу. Мы свернули. И, не щадя лошадей, добрались до места, указанного «вестником». Знаешь, что именно мы там обнаружили?
– Боюсь, что нет. – пожал я плечами, коротким жестом одергивая попытавшегося было высказать предположение Тиксу.
– Мы обнаружили очень богатое поместье. – зло сверкнув глазами изрек отец Флатис. – Высокие стены, огромный цветущий сад, белокаменное здание посреди этого великолепия. Куда не глянь – цветы, фрукты, тугие струи фонтанов и беседки под сенью деревьев. Настоящий рай на земле. И портила его тишину и покой только крупная банда разбойников, среди которых был маг, перебившая охрану поместья и принявшаяся его разграблять. Мы как раз подоспели к моменту, когда из дома выносили награбленные вещи и грузили в две большие повозки – золото, картины, оружие и все прочее ценное. Разбойники были хороши в ратном деле, но противостоять ударному отряду Искореняющих Ересь не могли. Большую часть мы уничтожили, остальные разбежались кто куда. Вот только во время короткой битвы меня не оставляло чувство недоумения – ведь мы карали не приспешников тьмы, мы убивали простых людей. Пусть они преступники, пусть они убийцы, но это обычные люди. И для таких случаев существует мирская стража, которой должно найти и покарать негодяев. Это не дело Церкви! Но приказ мы выполнили. Пресекли грабеж, уничтожили и рассеяли разбойников. А затем выяснилось, что это отдаленное богатейшее поместье принадлежит одному из важных церковных иерархов. Он сам был в полной безопасности – скрылся в специальных потайных покоях вместе с челядью, где и переждал все неприятности. Он появился лишь в конце, небрежно одетый, распоясанный, брызгающий слюной и вопящий о том, что мы торопились слишком медленно и что многие картины и другие предметы искусства безнадежно испорчены. Он стоял посреди двора, окруженный окровавленными трупами своих стражей и разбойников, и орал на боевых священников, многие из которых получили серьезные ранения, защищая его дом! Он не обратил внимания на молоденькую служанку с раскроенной головой, с задранной юбкой, жестоко изнасилованную. Его не печалило тело старого слуги, умершего на ступеньках дома с топором в руках, до последнего пытающегося защитить своего хозяина – выходя он попросту переступил через труп, брезгливо поддернув края богатого халата. Церковного иерарха волновали лишь испорченные вещи. И в тот миг, зажимая рукой рассеченное плечо и теряя кровь, я впервые задумался – почему мы пришли на его защиту? Ведь он из рядов Церкви! И если уж пришла беда, он должен был достойно принять разграбление или даже свою собственную смерть! Но вместо этого он с помощью «вестников» остановил отряд ордена Искореняющих Ересь, преследующий темных!
Замолчав, священник утер ладонью рот и машинально принял от Тиксы пузатую кожаную флягу. Сделал глоток и тут же поперхнулся и надсадно закашлялся.
– Крепкая! – довольно заулыбался гном, забирая флягу обратно. – Друг Корис? Пробовать?
– Пробовать. – кивнул я и приложился к горлышку фляги. Закашляться не закашлялся, но брага на самом деле крепка. И явственно ощущается вкус грибов и чего-то еще.
Дождавшись пока я проглочу, отец Флатис продолжил:
– Последней каплей оказались две девушки, выбежавшие вслед за иерархом. Хоть и молоденькие, но явно не его внучки, судя по откровенным нарядам и поведению. Провожаемые гневными криками хозяина поместья мы вскоре покинули его дом и продолжили преследование. Но время было упущено. Приспешникам тьмы удалось добраться до предгорий и затеряться в горах. Мы вернулись ни с чем. Эту горстку еретиков удалось выследить снова лишь через пару лет, в тот раз я вел Искореняющих, и после изнурительных поисков мы нашли их проклятое гнездо. Во время допроса я выяснил судьбу похищенных женщин и детей. Всех их жестоко замучили до смерти! А тела обратили в мертвяков! Ты когда-нибудь видел восставшего из мертвых ребенка пяти лет, Корис? А ведь тогда мы могли бы их спасти, могли бы успеть! Это был первый раз, когда я усомнился. И видит Создатель, за следующие годы мне приходилось терзаться сомнениями еще много раз. Не пойми превратно – я не усомнился в вере в Создателя Милостивого, но я усомнился в Церкви. Это был долгий путь, начавшийся со слепой веры и закончившийся тяжким потрясением всех моих духовных основ. А последние дни лишь утвердили меня в осознании самой главной истины – Церковь прогнила до самого основания. В ней еще остались честные и светлые люди, истовые служители, пытающиеся защитить и спасти души. Но очень много и тех, кто лишь изображает веру, скрывая свою темную натуру за маской священника. В том небольшом прибрежном городке, где ты впервые увидел костяной кинжал, практически на том же самом месте я собственноручно испепелил предателя, перекинувшегося на сторону ереси. Именно тогда я и осознал окончательно – Церкви верить нельзя. И это откровение наполнило мою душу печалью…
