Давид Кон
Каюта номер 6

8

В библиотеке за столиком для преферанса сидела Рахель Азулай и машинально раскладывала какой-то замысловатый пасьянс. Дверь распахнулась. Первым порог переступил капитан, за ним вошли Тамир, Лукреция и Илан. Рахель бросила тревожный взгляд на мужа, и тот легко качнул головой.

– Вы не нашли Мишу? – удивилась Рахель. – Где же он?

Капитан, не отвечая на вопрос, обвел взглядом стеллажи с книгами, столы и кресла.

– Здесь, как я понимаю, он тоже не появился?

Рахель, увидев плачущую Лукрецию, бросилась к ней.

– Моя милая, вы только не волнуйтесь. Ничего плохого произойти не могло. Это какое-то недоразумение.

Лукреция закусила губу, и из ее груди вырвались звуки рыданий.

– Где же он?

– Ну мало ли… – начала Рахель и осеклась, понимая, что вариантов исчезновения Миши на яхте, находящейся в открытом море, не так уж и много.

Илан Азулай бросил на супругу укоризненный взгляд. Рахель обняла Лукрецию.

– Я уверена, что все прояснится. И мы еще посмеемся вместе с Мишей над нашими страхами.

Лукреция прижала платочек к глазам и замотала головой.

Дверь библиотеки открылась, и на пороге появился боцман Арчер Перриш.

– Разрешите, сэр? – обратился он к капитану.

– Заходите, Арчи, – капитан призывно махнул рукой.

Он был знаком с Арчером Перришем еще с авианосца «Carl Vinson», где этот почти семифутовый^[21] добродушный гигант с широкими плечами и несокрушимой челюстью служил плотником. Он был, что называется, мастером на все руки, и без него было совершенно невозможно обойтись, если в походе что-нибудь ломалось – от кресла в каюте капитана до механизма управления гребным винтом и системы посадки истребителей. Арчер Перриш вышел в отставку за два года до Колдера Рида. Подбирая команду на яхту «Мария», капитан Рид даже не думал о другом боцмане, кроме Арчера Перриша, хотя опасался, что мягкость характера может помешать ему держать команду в страхе и повиновении. Вскоре после начала работы Колдер Рид понял, что его опасения были напрасны. Арчеру Перришу не надо было ни запугивать членов команды, ни угрожать им наказаниями. Его гигантский рост и чудовищная сила (он не раз демонстрировал свою способность ломать подковы и сгибать пятишекелевые монеты) действовали магически на членов команды. Ни у кого из подчиненных даже не возникало мысли оспорить приказы боцмана или не подчиниться им.

Арчер Перриш наклонил голову и вошел в библиотеку.

– Помощник Жервиль передал мне ваш приказ собрать команду в библиотеке, – пробасил он. – Я приказал всем немедленно идти сюда.

– Спасибо, Арчи, – кивнул капитан.

Боцман покосился на капитана, кашлянул и добавил:

– Оливер сказал, что пропал мистер Орлов.

Капитан покачал головой и показал глазами на плачущую Лукрецию. Гигант осекся и виновато засопел.

Дверь библиотеки открылась, и вошел судовой врач Авраам Теппер. Сразу следом за ним – моторист Логан Давенпорт.

– Как там дела? – спросил капитан. Давенпорт сразу сообразил, что капитан имеет в виду судовой компьютер.

– Все нормально, сэр. Навигация работает исправно. Мы с господином Жервилем все проверили. Думаю, это действительно радиопомехи.

– Надо отладить систему, чтобы на нее не влияли помехи. В Израиле попрошу вас, Логан, – он перевел взгляд на боцмана, – и господина Перриша заняться этим.

В библиотеку вошли кок Живко Тодоров и его супруга Рада. У обоих из-под рабочих брезентовых курток торчали белые халаты.

– Господин капитан, – кок заговорил с порога, и в его голосе звучала тревога. – Мы уже начали готовить обед. Кастрюли стоят на огне. Но нам приказали явиться и…

Капитан отреагировал мгновенно.

– Вы можете идти, Рада. – Он кивнул женщине и поднял глаза на мужчину. – А вы, Живко, поможете нам.

– Конечно. – Кок облегченно вздохнул. – В камбузе Рада справится сама.

Последним в кают-компании появился тренер Виктор Мильман.

– Извините, – обратился он к капитану. – Но синьор Колонна никак меня не отпускал. Требовал доиграть подачу.

Капитан ничего не ответил и поднял глаза на боцмана. Подчиняясь его взгляду, Арчер Перриш закрыл дверь в библиотеку.

– Господа! – Капитан обвел взглядом членов команды. – Мистер Орлов примерно двадцать минут назад вышел из библиотеки и исчез. Сейчас боцман распределит вас по палубам. Я прошу осмотреть все помещения на всех палубах и в трюме, включая подсобные. Осмотру подлежат все салоны и все каюты, независимо от того, кто в них живет. Осмотреть самым внимательным образом, обращая внимание на любые мелочи, которые могут внести ясность в исчезновение мистера Орлова. На весь осмотр я даю вам… – капитан взглянул на часы, – пятнадцать минут. Если за это время мистер Орлов не будет найден, я разверну яхту и верну ее в точку, в которой он пропал.

Капитан выдержал паузу и кивнул боцману:

– Начинайте, Арчи.

Боцман обвел членов команды тяжелым взглядом, достал из внутреннего кармана синего мундира свернутый вчетверо план яхты и разложил его на столе.

9

В три часа в дом Лейнов в Моца-Иллит приехала подруга Алины Дина. Четыре стола уже стояли на траве, накрытые белыми скатертями и полностью сервированные. Хельмут с помощью трех мужчин в форменных рубашках поднимал на жаровню двух ягнят, насаженных на вертел. Острый конец вертела никак не входил в специальный вырез, позволявший ему свободно вращаться. Габриэль поспешил на помощь, поддержал тяжелый вертел и помог его установить. Дана наблюдала за операцией «Ягнята» с легкой улыбкой. Ее явно развлекала развернутая Старым Хельмутом грандиозная подготовка к торжеству.

Алина встретила подругу на поляне у ворот. Девочки устроились в креслах у самого дома.

– Мои родители ехали в Тель-Авив, – сказала Дина, объясняя свой ранний приезд, – и по дороге забросили меня сюда. Иначе мне никак до вас не добраться.

– Ну и отлично, – отреагировала Алина. – Я уже свободна. Так что есть время поболтать.

– Я решила поступать в Хайфский университет. На следующей неделе поеду подавать документы, – сообщила Дина и взяла подругу за руку. – Поедешь со мной?

– Не поеду. – Алина улыбнулась, взглянула на проходящую мимо Дану и пояснила: – Не смогу. Мы с мамой уплываем в морское путешествие.

– В круиз?! – воскликнула Дина.

– Не совсем. – Лицо Алины стало загадочным. – Уплываем на яхте моего дяди.

– На яхте твоего дяди? – В голосе Дины появились завистливо-восторженные нотки. – Вот это здорово! И куда вы поплывете?

– В Италию, в Рим, – важно сказала Алина. – И, может быть, я научусь управлять яхтой. Это моя мечта.

Она взглянула на Дану, и та легко пожала плечами, словно говоря: все может быть, может, и научишься. Но проходящий мимо Старый Хельмут услышал слова правнучки.

– На этой яхте ты ничему не научишься, дорогая.

Алина подняла на Хельмута удивленный взгляд.

– Это судно и яхтой-то называть неправильно, – пояснил Хельмут. – Это настоящий корабль. Думаю, на нем нет ни парусов, ни мачты. И управлять им неинтересно. Включил двигатель – и корабль пошел. Рулевой стоит за штурвалом. Вот и все управление. А парусной яхтой управлять интересно.

– Ты умеешь управлять парусной яхтой, Хельмут? – Глаза Алины загорелись.

– Умею, – кивнул Хельмут. – Научился управлять, когда в сорок пятом году плыл из Германии в Южную Америку. Нас было на яхте всего шесть человек. И только один мог управлять парусами. Он и был нашим капитаном. А мне, как самому молодому, пришлось исполнять обязанности матроса. Пришлось всему научиться.

«Из Германии в Южную Америку, – вздохнула Дана. – Шесть человек на яхте. Значит, он все-таки бежал. Неужели мама права?» Дана взглянула на Хельмута, гладившего по голове Алину. Может ли быть этот добрый и преданный, заботливый и любящий своих близких Старый Хельмут военным преступником, бежавшим в январе сорок пятого года в Южную Америку от приближающегося возмездия? Она легко представляла себе Хельмута в военной форме или даже в черном мундире СС. Но никак не могла представить его пытающим пленных или отдающим приказы убивать женщин, детей и стариков. Она еще раз взглянула на Хельмута. Что же он делал с момента своего призыва в армию в сорок третьем году до января сорок пятого? Что? Почему он служил в Берлине? В сорок третьем году война была далеко от столицы рейха. Что же он делал в Берлине? Не на передовой? Не где-нибудь в окопах Белоруссии. Не на подступах к Вене. В Берлине. Значит, он действительно служил в гестапо. Или в центральном аппарате СС. «Ну почему сразу гестапо или СС? – убеждала себя Дана. – Разве мало в военном городе должностей для восемнадцатилетнего парня? Интендант. Адъютант какого-нибудь тыловика-генерала. Пожарный, в конце концов». Но убедить себя не получалось. Проходящий мимо Габриэль заметил, как изменилось ее настроение.

– Что? – встревоженно спросил он. – Что-нибудь не так?

– Все так, – отмахнулась Дана. – Все нормально.

Когда-нибудь ей придется провести этот разговор. С Хельмутом. Или в крайнем случае с Габриэлем. Когда-нибудь ей придется прояснить ситуацию и поставить все точки над «i». Но не сегодня. Только не сегодня. Этот разговор может испортить не только настроение. Он может в корне изменить ее отношение к Старому Хельмуту. А сегодня допустить такое она не может. Она не станет портить Алине день ее восемнадцатилетия. «Как-нибудь потом, потом», – думала Дана, понимая, что она откладывает этот разговор на потом последние двадцать лет.

10

Первым заметил Мишу моторист Логан Давенпорт. Он стоял на верхней палубе, держался за поручни и внимательно вглядывался в морскую гладь, водя головой вправо и влево. Если он замечал что-нибудь необычное, поднимал к глазам бинокль, который висел у него на груди. Он уже трижды поднимал бинокль. Но в первый раз замеченный им предмет оказался пальмовой веткой. Во второй раз пенным следом, а в третий – каким-то непонятным цилиндром, который он идентифицировал как кусок пластика.

После того как члены команды не нашли Мишу Орлова ни в одном из помещений яхты, капитан приказал совершить разворот и отправиться в точку, в которой яхта «Мария» была полчаса назад. Боцман расставил членов команды по палубам и приказал смотреть в оба. Пассажиры присоединились к команде и тоже распределились по палубам. Все, кроме Маши Славиной, у которой от волнения начали отниматься ноги, и Веры Шварц, которая сидела рядом с сестрой в ее каюте и, держа за руку, уговаривала, что все в конце концов будет хорошо. Доктор Теппер дал Марии Борисовне капли и каждые несколько минут оставлял отведенное ему для наблюдения место на нижней палубе, чтобы зайти в каюту и проверить, как дела. Дела были не очень. Несмотря на попытки сестры успокоить Марию Борисовну, та лежала с закрытыми глазами, тяжело дышала и поминутно повторяла: «Это конец. Конец. Конец. Миши больше нет», – и мотала головой, когда сестра пыталась с ней спорить. Доктор переглядывался с Верой и выходил, осторожно прикрыв дверь.

Яхта самым медленным ходом двигалась по волнам. Небольшой ветер поднял легкое волнение, яхта раскачивалась от носа к корме, заставляя стоящих у бортов хвататься за поручни.

Логан Давенпорт в очередной раз заметил что-то необычное среди волн. Он поднял бинокль и поднес его к глазам. На этот раз это была не ветка и не пенный след. Он ясно рассмотрел бело-голубое пятно, которое то появлялось на поверхности моря, то уходило под воду. Логан помедлил несколько мгновений, вспомнил, что Миша был в голубом свитере и белых брюках, и крикнул:

– Человек за бортом!

Дверь ходовой рубки за его спиной распахнулась, и на палубе появился помощник капитана Оливер Жервиль.

– Где? – выкрикнул он.

Не отрывая глаз от бинокля, рулевой указал в сторону бело-голубого пятна. Помощник капитана вгляделся в направлении протянутой руки, охнул, на мгновение скрылся в рубке и тут же вышел, держа в руках бинокль.

– Да, это похоже на человека, – сказал он, поднеся бинокль к глазам, и бросился к консоли управления.

Быстрым движением Оливер Жервиль нажал на кнопку отключения двигателя, а затем на клавишу громкой связи. Над яхтой зазвучал его голос, усиленный динамиками:

– Человек за бортом. По курсу судна, десять градусов норд-вест. Прошу капитана яхты подняться в ходовую рубку.

Бело-голубое пятно заметили и на средней палубе. Боцман Арчер Перриш разглядел его с высоты своего роста и уже показывал на него капитану, прижавшему к глазам свой бинокль. Капитан бросился к трапу, ведущему наверх. Когда он добрался до ходовой рубки, яхта по широкому кругу поворачивала направо.

– Вы маневрируете, Оливер? – выпалил капитан, тяжело дыша после быстрого подъема по трапу.

– Так точно, сэр, – кивнул Жервиль. – Я отключил двигатель. Пока идем по инерции.

Он стоял у большого окна рубки, не сводил глаз с бело-голубого пятна и короткими движениями поворачивал штурвал, приближая к нему яхту. Капитан нажал на кнопку громкой связи.

– Боцман, приготовьте резиновую шлюпку по правому борту.

Боцман, стоящий на средней палубе, сделал знак тренеру Виктору Мильману, и они побежали на нижнюю палубу, где в специальном ящике на корме хранились две большие надувные шлюпки. Боцман открыл ящик. Вдвоем они не без труда вытащили одну шлюпку, больше похожую на толстую стопку мятой резины размером метр на метр. Боцман Перриш привычным движением достал из того же ящика два шланга, присоединил их к клапанам шлюпки и нажал какую-то кнопку. В шлангах зашумел воздух, шлюпка шевельнулась и начала разворачиваться.

Боцман бросился к фальшборту. Яхта уже была в нескольких десятках метров от бело-голубого пятна. Теперь боцман ясно видел, что это человек, качающийся на волнах лицом вниз. Он бросил быстрый взгляд на шлюпку, которая развернулась почти полностью. Круглые резиновые борта шлюпки наполнялись воздухом. Но боцман решил не ждать. Он сорвал со стены каюты спасательный круг, легко перешагнул через фальшборт и прыгнул в воду.

Держа спасательный круг за веревку, он в несколько гребков добрался до человека в воде, перевернул его на спину и, напрягая всю свою огромную силу, затащил верхнюю часть его тела на спасательный круг.

– Это Орлов? – крикнул сверху капитан Рид.

Боцман поднял голову, увидел капитана, перегнувшегося через планшир, и кивнул. Лицо боцмана скривилось, губы дрогнули, и по его щекам потекли слезы. Но никто из пассажиров и членов экипажа, наблюдавших за страшной сценой, этого не заметил. И только сам боцман ощущал, как на его щеках горячие слезы сливаются с ледяными каплями морской воды.

11

Можно ли описать ужас, царивший на яхте «Мария» следующие четверть часа?!

С кормы яхты спустили резиновую шлюпку, в которую подняли тело Миши Орлова и дрожащего от холода и возбуждения боцмана. Со шлюпки тело Миши осторожно перенесли через фальшборт и уложили на палубу. Здесь над ним склонился доктор Теппер, но уже через несколько мгновений поднял голову, взглянул на капитана и покачал головой. Миша Орлов был мертв.

Лукреция бросилась на тело человека, так и не ставшего ее мужем. Джованни Колонна и Илан Азулай подхватили ее с двух сторон, доктор Теппер заставил ее выпить успокоительные капли, и Лукреция билась в истерике в руках бабушки и брата. В следующее мгновение на палубе появилась Мария Славина. Тяжело опираясь на руку сестры, она шла вдоль борта и вдруг увидела тело Миши на палубе и рыдающую Лукрецию. Маша все поняла, издала нечленораздельный крик, бросилась к сыну и едва не упала, потащив за собой Веру Борисовну. К счастью, Леонид Славин подхватил ее, прижал к себе, но Маша рвалась из его объятий к телу сына, продолжая кричать что-то невнятное, выражающее отчаяние матери, увидевшей бездыханное тело сына. Пассажиры и команда яхты замерли в ужасе от этой сцены.

Единственным человеком, который сохранил способность действовать, был капитан Колдер Рид. Он шагнул к ближайшему телефону внутренней связи, снял трубку и набрал номер.

– Оливер, – вполголоса сказал он, когда на том конце провода ответили. – Курс на Ашдод. Полный вперед.

В следующее мгновение двигатели яхты взревели, и она начала разворачиваться на прежний курс.

Подчиняясь движению руки капитана, к нему подскочил кок Живко Тодоров.

– Освободите одну из холодильных камер, – распорядился капитан. – Мы разместим в ней тело господина Орлова.

В глазах кока мелькнул ужас. Он явно не одобрял это решение капитана, но возразить не посмел.

– Слушаюсь, сэр!

Капитан по тону Тодорова понял, какие чувства его обуревают.

– Мы будем в Израиле только через четыре часа. Тело господина Орлова надо сохранить для экспертов полиции.

Глаза Тодорова округлились.

– Сэр, вы полагаете… – Он замолчал, но, сделав усилие, продолжил: – Вы думаете, это убийство?

– Я не знаю, – капитан пожал плечами. – Но мне трудно представить, что господин Орлов сам упал за борт. У нас высокий фальшборт. Не было ни качки, ни сильного ветра. Волны не захлестывали палубу. И он был абсолютно трезв.

Тодоров опустил голову.

– Но если господина Орлова убили, то… – Кок тяжело вздохнул и поднял глаза на капитана. – То это сделал кто-то из тех, кто сейчас находится на яхте?

Капитан кивнул.

– Я не знаю, кто это сделал, Живко. Но я не могу исключить ни один вариант. Мы должны сделать все, чтобы полиция разобралась во всем. И потому освободите холодильную камеру.

– Слушаюсь, сэр! Мы переложим скоропортящиеся продукты во второй холодильник. А то, что не поместится…

– То, что не поместится, можете выбросить, Живко. Боюсь, нам продукты уже не понадобятся. Как и сегодняшний обед. Полагаю, что нашим пассажирам будет не до обеда.

Кок кивнул. К капитану подошел доктор Теппер.

– Я не смогу точно определить причину смерти господина Орлова, капитан. У меня нет ни инструментов, ни условий для проведения вскрытия.

– Это не нужно, – отрезал капитан. – Произведите только поверхностный осмотр, доктор. Мне нужно знать, нет ли на теле Миши следов насилия. Но детальное исследование оставьте экспертам полиции. Я немедленно свяжусь с берегом и попрошу, чтобы они встретили нас в порту.

– Слушаюсь, сэр. – Доктор Теппер кивнул, в его глазах сверкнули слезы. – Я лечу семью Орловых уже двадцать лет. И никогда не предполагал, что буду проводить такой осмотр.

– Я понимаю вас, доктор. Поторопитесь, пожалуйста, с осмотром. Я хочу, чтобы тело как можно скорее разместили в холодильной камере.

Капитан бросил взгляд на столпившихся у борта пассажиров и членов команды и побежал вверх по металлическому трапу. Через несколько секунд над яхтой разнесся его твердый голос:

– Дамы и господа, прошу всех разойтись по своим каютам. Мы взяли курс на Ашдод. Я отключаю на судне интернет и телефонную связь. Если кому-то понадобится сделать срочный звонок, обратитесь ко мне.

– Почему он отключает связь? – возмущенно шепнула Вера Шварц стоящему рядом мужу. – Я хотела позвонить Дане. Они будут нас ждать.

– Думаю, капитан подозревает, что Мишу убили, – ответил Генрих Шварц, обнимая жену.

– Что? – Вера Борисовна от неожиданности вцепилась в руку мужа. – Ты серьезно?

– Мне так кажется, – вздохнул Генрих. – Иначе зачем отключать интернет и мобильную связь?

– Это не несчастный случай? – Руки Веры Борисовны дрожали. – Это не случайность?

Несколько секунд она смотрела на мужа, затем тряхнула головой, словно прогоняя оцепенение.

– Тогда тем более надо звонить Дане. Ее бывший может помочь с расследованием.

– Позвоним, – кивнул Генрих. – Я подойду к капитану. А ты займись Машей. Попытайся ее успокоить. Если это вообще возможно.

12

За час до назначенного времени сбора гостей в Моца-Иллит приехал младший брат Даны Борис. Он поздравил племянницу с днем рождения и вручил ей объемный пакет.

– Это книги, – торжественно провозгласил он. – Агнон, Оз, Шалев^[22]. Это надо прочесть.

– Спасибо, дядя. – Алина приняла пакет и обняла Бориса. – Кое-что я уже читала.

Тот повернулся к Дане.

– Помнишь, мама все время говорила нам, что в СССР книга считалась лучшим подарком. Вот я и решил…

– Правильно решил. – Дана поцеловала брата и оглядела его с головы до ног. – Но по случаю дня рождения племянницы мог бы побриться, надеть костюм.

– Ты думаешь? – Борис провел ладонью по подбородку, заросшему трехдневной щетиной, оглядел свои рваные джинсы и свитер не первой свежести. – Не знаю… Вообще-то, легкая небритость сегодня в моде. И вообще… Мне кажется, что я неплохо выгляжу.

– Ты выглядишь отлично, дядя, – засмеялась Алина. – Просто у нас сегодня ожидается визит итальянских князей. Вот мама и переживает. Хочет, чтобы мы все и во всем соответствовали их высочайшему титулу.

– Князей? – Борис уставился на Дану. – Каких еще князей?

– Потом расскажу, – отмахнулась Дана.

– Хорошо, – сразу согласился Борис и взял сестру под руку. – Но ты не спросила, почему я так рано приехал.

– Почему я должна задавать тебе такие вопросы? – возмутилась Дана. – Я рада тебя видеть в любое время.

– Спасибо. – Борис кивнул. – Но я приехал так рано, потому что проголодался.

– Как проголодался? – Дана испуганно взглянула на брата. – Мама сказала, что перед отъездом оставила тебе кучу еды.

– Оставила, – взгляд Бориса стал печальным. – Но вчера ко мне завалили приятели. – Он сокрушенно развел руками. – И съели всю кучу. Вот я и подумал: зачем мне ехать в магазин, что-то покупать, готовить… Если у меня есть сестра и племянница, которая сегодня празднует день рождения. Они ведь не дадут мне пропасть.

Алина рассмеялась.

– Мы не дадим тебе пропасть, дядя.

Но Дана строго покачала головой.

– Потерпишь.

– Как это потерпишь? – возмутился Борис. – Я специально приехал… Я хотел заехать в кафе, но…

– Потерпишь, – отрезала Дана. – Я не хочу, чтобы ты перебил себе аппетит. Через час все сядут за стол. Будет жареный барашек. Салаты. Поешь со всеми. Как нормальный человек.

– Я не выдержу целый час, – взмолился Борис.

Дана поймала на себе укоризненный взгляд Алины.

– Ну хорошо, – смягчилась она. – Сделаю тебе бутерброд. Но только один.

– Хорошо. Один, – согласился Борис и подмигнул Алине. Дескать, где один, там и еще один.

Он пошел к дому. Алина и Дана – за ним.

– Вообще-то, острый голод возникает после приема наркотиков, – шепнула Алина.

Дана на ходу бросила на дочь долгий тревожный взгляд.

– А ты откуда знаешь?

Алина уловила взгляд матери и замотала головой.

– Нет, что ты! Ребята говорили.

– Какие ребята? – напряглась Дана. – Ты с этими ребятами общаешься?

– Мама! – Алина остановилась. – Ты мне не доверяешь? Ты же знаешь, я боюсь наркотиков так же, как и ты. Просто Боря сказал, что голоден, и я подумала… Может быть, он опять?

– Не думаю. – Дана бросила взгляд на спешащего к дому брата. – Просто проголодался человек. Выглядит он вроде нормально. Глаза не красные, стоит спокойно, не дергается, руки не дрожат. Но…

– Что «но»? – шепнула Алина, заметив, что Борис повернулся и смотрит на них.

– Поговорю с твоим отцом, – шепнула Дана и улыбнулась Борису. – Он придумает, как это проверить.

Впервые о том, что брат употребляет наркотики, Дана узнала девять лет назад, после того как прошла собеседование в большой адвокатской конторе «Кан, Даммер и Эбель». После трех дней тревожного ожидания ей позвонили и пригласили на личную встречу с Велвелом Даммером, на которой ей предстояло узнать о судьбоносном решении. Всю ночь Дана ворочалась на кровати, которая вдруг стала тесной, душной и неудобной. «Надо поспать, – уговаривала она себя, тщательно закрывая глаза и в очередной раз начиная считать воображаемых ягнят и овец. – Если я не засну немедленно, завтра я буду выглядеть как драная кошка». Но сон упорно не шел, а мысли лезли в голову одна страшнее другой. «Почему со мной встречается только Даммер? – думала она, в очередной раз переворачивая и взбивая подушку. – Конечно, чтобы отказать. Если бы они меня взяли, то на встречу пришли бы все вместе. И Кан, и Эбель. Сообщили бы радостное известие, подняли бы по бокалу шампанского. А для отказа достаточно одного Даммера». Да, похоже, они ее не возьмут. Дана села на постели и опустила ноги на пол. Наплевать. В конце концов, она не безработная. Конечно, контора «Адвокатское содружество» не идет ни в какое сравнение с «Кан, Даммер и Эбель», но зарабатывает она неплохо, в судах выступает, клиентуру себе нарабатывает, и довольно устойчивую. Зачем ей эти пижоны с сигарами и дорогими автомобилями? Когда-нибудь они окажутся в суде против нее. Вот тогда они поймут на своей шкуре, кто такая Дана Шварц, и жестоко пожалеют, что в 2012 году приняли неверное решение. Дана взглянула на часы. Половина второго. Чтобы не опоздать, ей надо встать не позднее половины седьмого. Значит, спать ей осталось в лучшем случае пять часов. Завтра будут слипаться глаза.

Дана вернулась под одеяло. А может быть, вообще никуда не ходить? Ни на какую встречу. Зачем ей выслушивать вежливый отказ? Завтра, вернее, уже сегодня, у нее обычный рабочий день. Она пойдет в свою контору, сядет за свой стол в маленьком кабинетике, свяжется с Даммером, тепло поблагодарит и скажет, что в переходе к ним не заинтересована. Пусть эти самоуверенные парни в костюмах из английской шерсти и шелковых галстуках не считают, что отказали ей. Пусть всегда помнят, что это она к ним не пошла. Эта идея увлекла Дану, и она принялась обдумывать детали завтрашнего демарша. Встреча назначена на девять. Значит, в начале десятого ей позвонит секретарша Даммера и поинтересуется, почему молодая нахалка не соизволила явиться вовремя на аудиенцию к ее великому боссу. Но Дана ничего не станет объяснять, а просто скажет: «Простите, я не могу сейчас говорить, у меня срочное дело. Я позже свяжусь с господином Даммером и все ему объясню». Вот будет шума! Глаза этой секретарши полезут на лоб. Она ведь не припомнит, чтобы кто-нибудь из молодых адвокатов так с ней разговаривал. Приятные мысли о своей грядущей победе убаюкали Дану, и она уснула.

К утру ее боевой задор угас, и когда будильник своим мерзким звоном разбудил ее в половине седьмого, она, двигаясь, как в полусне, добралась до ванной и залезла под душ. Выпив кофе, Дана подивилась своим ночным мыслям и, признав идею бойкота встречи несостоятельной, вызвала такси.

Секретарша Даммера, которую Дана, согласно ночным планам, должна была потрясти своей дерзостью, встретила молодого специалиста радушно. Усадила в кресло, напоила кофе и сообщила, что «господин Даммер никогда не опаздывает, а значит, будет с минуты на минуту». И действительно, ровно без трех минут девять Велвел Даммер вошел в приемную, кивнул секретарше, оглядел вскочившую из кресла Дану с головы до ног и кивнул:

– Доброе утро, коллега.

Это «коллега» заставило сердце на мгновение замереть, а затем забиться часто-часто. Почему он назвал ее коллегой? Потому что она, как и он, адвокат? Или… Неужели?

Дана вслед за Даммером вошла в кабинет и села в предложенное кресло. Даммер целую вечность стягивал с себя светлый плащ, вешал его в шкаф, расправляя каждую складку, затем расчесывал маленьким гребешком густую, тронутую сединой шевелюру. Дана смотрела на него, с трудом сдерживая желание вцепиться в холеное горло над крахмальным воротником сорочки и завопить: «Ну, скажи уже, что вы решили!» Собрав в кулак всю волю, она продолжала улыбаться, глядя прямо перед собой. Наконец Даммер сел за стол и поднял на нее глаза. Улыбка Даны, вероятно, сказала опытному адвокату все о ее душевном состоянии. Он едва заметно улыбнулся и сказал:

– Мы приняли решение предложить вам место в нашей компании.

Дана вздрогнула и ощутила, как защипало глаза и запершило в горле. Даммер деликатно отвернулся и принялся что-то искать в верхнем ящике стола. Дана выхватила из сумочки платок и легко коснулась им глаз. Даммер достал из ящика несколько листов.

– Если вы согласны, возьмите наш типовой договор, который мы подписываем с каждым начинающим работать в нашей компании. Посмотрите. Если считаете нужным, внесите изменения. И мы их обсудим.

Дрожащей рукой Дана взяла листы договора. Это был не сон. «Компания «Кан, Даммер и Эбель», далее именуемая «Работодатель…»

– Прочтете позже, – улыбнулся Даммер и, подождав, пока Дана уложила листы в сумочку, навалился грудью на стол. – А сейчас давайте поговорим о нашей профессии. Расскажите, как вы ее видите, а я поделюсь с вами своими соображениями.

Разговор затянулся на полтора часа. Уже после первых фраз Дана ощутила доверие к сидящему напротив нее мужчине и заговорила свободно и раскованно. Через четверть часа Даммер предложил перебраться в массивные кресла, стоящие в дальнем углу кабинета, и попросил секретаршу сварить им крепкий кофе. Когда Дана замолчала, он откинулся на спинку кресла и, пристально глядя на нее, сказал:

– Я рад, что вы начинаете работать с нами. Думаю, вы укрепите нашу компанию и станете ее заметной частью. Что касается вашей проблемы, о которой вы предпочитаете молчать, то мы готовы помочь вам решить ее раз и навсегда.

– Проблемы? – Дана замерла, не донеся чашку с кофе до губ. – О какой проблеме вы говорите, Велвел?

Даммер нахмурился. В его взгляде Дана прочла недоверие. Неужели он заподозрил ее во лжи?

– Я говорю о вашем брате Борисе.

– О Борисе? – Дана вернула чашку с кофе на стол. – А что с ним? Он ведь только окончил школу. Он собирается в университет и…

Брови Даммера собрались в одну линию, на лбу появились глубокие складки.

– Он не собирается в университет, Дана. Он может оказаться под судом в ближайшие недели. У него уже три привода в полицию.

Дана почувствовала, как дрогнуло и бешено забилось сердце. Этого не может быть! Боря? Она бы знала.

– За что? – автоматически спросила она.

Вопрос прозвучал настолько искренне, что Даммер поверил: она ничего не знала о том, что происходит с братом. Он облегченно вздохнул, его взгляд стал теплым и почти родственным, а в голосе появились сочувственные нотки.

– Наркотики.

– Торговля? – спросила Дана, с тревогой ожидая ответ.

– Хранение и употребление, – мягко произнес Даммер. – Его брали во время облав в различных барах и на дискотеках.

Губы Даны дрогнули.

– Мы готовы помочь. – Даммер положил ладонь на руку Даны. – Во-первых, закрыть все дела против него. Во-вторых, организовать лечение от зависимости. Но он должен дать согласие.

Дана взглянула в глаза Даммера и кивнула.

– Я этим займусь. Спасибо вам, Велвел.

В тот же вечер у нее состоялся трудный разговор с мамой. Услышав, о чем с ней хочет поговорить Дана, Вера Борисовна расплакалась. Дана почувствовала, как замирает от жалости сердце. Она села рядом с матерью и обняла ее за плечи.

– Почему ты мне ничего не рассказала?

– Когда? – всхлипнула мать. – Ты на работе с утра до вечера. То в суде, то на встречах. И о чем я должна была тебе рассказать? О том, что я говорю с ним, но он не слушает? О том, что отец был на грани инфаркта, когда Боря впервые попал в полицию? О том, что мы уже привыкли к визитам людей в форме и почти спокойно относимся к ночным звонкам?