Даша Сказ
Вперед, за Фениксом! Станем сильнее
3. Проклятье
Три месяца. Три месяца – целое лето – мы провели в главном замке Фростонии. В могучей ледяной клетке для кого-то, в месте освобождения и возможностей – для меня.
Три месяца – три коротких, пролетевших, словно мгновение, месяца – я училась держать в руках оружие и щит, училась носить броню и защищаться. Я вставала с рассветом и торопилась к Брюнхильде, чтобы вернуться в постель с закатом и тут же провалиться в сон, как младенец. Может, для богатыря или витязя это лишь детские игры на деревянных мечах, но для меня – целое путешествие.
И, может быть, это путешествие стало даже важнее, чем всё то, что мы пытались сделать для спасения мира. Важнее для моих рук, пропитавшихся невиданной силой и жгучим теплом, важнее для моих ног, горящих праведным пламенем, важнее для моей души, закалившейся прочнее стали.
Может, я не мастер и не богатырь, но я – воительница.
Феникс всё это время служил мне напоминанием о том, к чему я стремлюсь. Он не раз посещал мои учебные бои: молча приходил и молча уходил, да так незаметно, что порой о его присутствии я узнавала только со слов Олава, который тоже меня часто навещал. Общение со мной или Гили Феникс предпочитал совместным с Захарией чтениям в библиотеке и долгим нудным разговорам с придворным магом Локи. Гили, общавшаяся с Захарией, приносила слушки, что Феникс обучается тонкостям магии, на что мне тут же пришло в голову: «Да он же украл мою задумку!»
Хотя мне всё равно, что там делал Феникс. Главное, чего я достигла. Главное, что я смотрю в зеркало и вижу ту зверицу, которой являюсь на самом деле.
А вот Гили стала часто проводить время с Захарией. Немудрено: мы с Фениксом постоянно пропадали с советниками Олава, а они вдвоём оставались не у дел. Зато они бродили по окружающим деревням и рассказывали по вечерам местные забавные истории.
Даже захотелось помочь Олаву и его народу. В любом случае, когда у меня есть сила, мне нет никакой нужды торопиться со «службой Проводника». Даже если он не захочет помогать Олаву, это сделаю я.
А – видит Матушка – помощь ему и впрямь нужна.
* * *
– Госпожа Брюнхильда! Срочное собрание! – пробежав сквозь поле, громко заголосил гонец.
– О, срочное, значит. С чего это они решили прервать нашу с малявочкой тренировку? – ответила ему верховный ярл, забрасывая на плечо излюбленный молот.
– Нимфы. Нимфы вернулись!
Удивлённая, я отложила свой учебный топор и огляделась по сторонам. Странно. На дворе по-прежнему лёгкая прохлада, местами лежит снег, трава тянется к солнцу.
– Что-то тут не так. Пойдём, малявочка, узнаем, какую панику эти мужики опять развели.
– Да, конечно, – выдохнула я, поправляя волосы.
Как и были, остались короткими. Я не стала их отращивать: в мирное время ещё будет такая возможность, а сейчас это невыгодно – схватят ещё за них. По утрам Гили подвязывает мне спереди две косички и сплетает их на затылке, чтобы локоны не мешались. Но мех на ушах я стригу! Я же не звер какой-нибудь, чтобы вся зацвести.
В конце концов мы сбросили броню и оружие и выдвинулись. Если раньше путь занимал у меня довольно много времени, то сейчас я быстрым шагом за считанные мгновения оказывалась у ворот замка. Переманила привычку Брюнхильды вечно куда-то торопиться.
– Мира! Наконец-то! – Я и не заметила, как позади на меня напрыгнула Гили. Как и всегда, она совсем не казалась тяжёлой. – Наконец-то мы покинем это скучное место!
– Почему это скучное, горная козочка? Просто вы в местных тавернах не пили! – отмахнулась Брюнхильда.
– Я. Не. Козочка! – ожидаемо вскрикнула Гили.
И пока она не продолжила, я собралась было прервать её, но – неожиданно – за меня это сделал кое-кто другой:
– Нескучное, нескучное. Кухня у вас вообще замечательная! – показался из-за спины Гили улыбающийся Захария. – Пойдём вперёд, Гили. О! Приветствую, Мира.
Мгновенно изменился в лице, стоило меня заметить! Я кивнула ему в ответ, видя, как взгляд его холодеет, а ноги стараются унести их владельца подальше.
Подытоживая наш разговор, Брюнхильда молча открыла ворота, и мы проскользнули за ней. Идя следом, Гили безостановочно что-то рассказывала, а мы с Захарией, время от времени поддакивая, постоянно переглядывались.
Мы прекрасно понимали: Захария знает, что творится на душе у Феникса, но не станет рассказывать. О нет. Мне не нужна его помощь. Я разгадаю эту тайну сама.
Теперь время пришло. Мы вновь отправляемся в путешествие – все вместе. И нам друг от друга не отделаться.
В комнате, куда мы прибыли, уже находились все: и конунг Олав со своей свитой, и придворный маг Локи, и даже Феникс. Последний расположился совсем рядом с придворным магом – как я, прибыв, встала рядом с Брюнхильдой. Я удостоила Феникса лишь одним беглым взглядом, чтобы заметить: всё это время он наблюдал за мной, подозрительно сощурившись. В таком его состоянии я не могла распознать его чувства и отношение ко мне. Когда мог, Феникс мастерски умел врать. Особенно если это касалось обещаний.
– Знаете, конунг, вы, верно, ошиблись. Никаких нимф и в помине нет. С чего вы взяли, что они вернулись? – с беззлобной усмешкой спросила Брюнхильда.
– Верховный ярл Брюнхильда, всё гораздо сложнее, чем вы думаете, – многозначительно ответил Олав, вставая с кресла в торцах стола. В руках он держал небольшую иглу с синим наконечником. – Вы правы, их тут и впрямь нет. Но это не значит, что нам не придётся с ними столкнуться.
– Ну, рано или поздно они придут, это правда, – пожала плечами та.
– То, что произошло, Брюнхильда, невероятно серьёзно, – вдруг строго прервал её придворный маг Локи. – Я бы сказал, это историческое событие! Если твои дурацкие шуточки запомнят в летописях, я, клянусь прахом моей жены, сожгу их все.
– Ясно, понятно. Не мешаю. Мои воины всегда к вашим услугам, конунг. И к твоим, отец, тоже.
Великую «тайну», что Брюнхильда и Локи – родственники, я узнала немногим позже прибытия на Ледяной Север. Как-то перед учебными боями воины Брюнхильды проболтались об этом. Но подозревала я с самого начала: ведь глаза отца и дочери – у обоих – как тёмные беззвёздные небеса. И гордости у обоих в достатке.
– Не пререкайтесь. Вы же семья, в конце концов, – примирительно взглянул на обоих Олав. Они никак не ответили, и он вынужден был продолжить: – Что же до события. Да, придворный маг Локи прав: это событие, доселе не случавшееся или, по крайней мере, не описанное в летописях. Нимфы впервые сами прибыли к нам и передали послание.
Все ахнули. Все, кроме придворного мага Локи и Феникса. Я удивлённо покосилась на них: они знали об этом с самого начала? Наверняка у них уже есть некий план.
– Послание звучало так. – Олав прокашлялся.
Вдруг из его рта полились волшебные слова и принялись очерчиваться на столе. Амулет на моей шее точно воспламенился: это был древний язык.
Рунный язык. Язык, на котором говорят нимфы.
– «От проклятия тебе не уйти, и нам
Не уйти от тебя, никто не спасётся,
Пока мы не станем едины,
Корень с корнем не совьётся.
Алмазные Пики – место людское и наше,
Древнее сердце свяжет
Корень и корень, бурю и лёд
Навсегда».
Как и я, большинство присутствовавших смущённо застыли. Отчасти меня удивило то, что стихи эти совсем не были похожи на наши, но это не так важно: возможно, амулет перевёл их не так благозвучно. В любом случае главное – другое.
– Думаю, все мы понимаем, что нимфы призывают нас на Алмазные Пики, – первым нарушил тишину придворный маг Локи. – В некотором роде на нейтральную территорию. Разумный шаг.
– И нам идти туда? Прямо к ним в ловушку?! – возмутилась Брюнхильда. – Внутри хребта нам будет некуда отступать в случае опасности!
– Тише, придворный маг, верховный ярл! – повысил голос Олав. Не знаю, заметили ли другие, но я увидела, как дрогнула его рука. – Это мирная встреча. Нимфы приглашают меня на обмен.
– Я так понимаю, это связано с проклятьем, – неожиданно подал голос Феникс. – Пожалуйста, конунг Олав, поясните, о чём конкретно говорится в стихах?
Готовил этот вопрос с самого начала. Я сжала руку в кулак, осознавая, что Феникс и Локи явно знают что-то, чего не знает никто из присутствовавших в этой комнате. Кроме конунга Олава, конечно же.
– Думаю, речь о проклятии Фростов, – вздохнул Олав, – пошедшем от Джерфрида Фроста. Его сила слабеет, и, думаю, нимфы хотят его продлить на новых условиях.
– Подождите! А в чём старые условия? – не удержалась я.
Все так взглянули на меня… Будто я одна не знаю, в чём тут дело. Что, за эти три месяца я и вправду осталась единственной, кого не посвятили?!
– Отец Джерфрида Фроста принёс своего сына в жертву, чтобы получить власть над нимфами, – произнёс Олав. – В обмен нимфы прокляли Джерфрида и лишили его радости и счастья. От любых хороших чувств он испытывал нестерпимую боль. С тех пор, пока наша власть над нимфами сильна, радость и счастье приносят боль конунгам.
Я застыла, не скрывая удивления. Я была поражена. До глубины души. Как можно было так поступить с собственным сыном? Как можно было поступить так со всем родом Фростов?! С Олавом, который и вовсе не виноват в прегрешениях предков? И более того – зачем нимфам это продолжать?..
– Подождите, а зачем продолжать плясать под их дудку?! – возмутилась Брюнхильда. – Почему просто не прийти и не перебить всех этих безумных бабёнок?
– Как ты смеешь так говорить, Брюнхильда?! – возмутился в ответ Локи. – Нимфы – наши матери! Как бы то ни было, кровь северян едина с ними.
– К тому же вряд ли вам это по силам, – добавил Феникс, успокаивая пыл придворного мага. Вытянув руку, он зажёг в ней небольшой огонёк, как у маленькой свечки. – Одна эта вспышка способна уничтожить всех, кто здесь стоит. Так представьте себе: вы будете биться против армии таких же сильных волшебниц, как я. – Он сжал руку в кулак, и пламя погасло.
Наверное, за три месяца я должна была привыкнуть к тому, что Феникс стал вдруг совсем другим… Но его неожиданная холодность вновь пробудила во мне сомнения. Не был ли он всегда таким? На самом деле. Кто же ты, Феникс?..
– К тому же конунг Олав уже принял решение. Верно, конунг?
Я обернулась. Олав закинул руки за спину, хмурясь, смотря на стол. Я пыталась увидеть в нём дрожь, пыталась найти признак неуверенности, признак той тайны, которую скрывает Олав. Но безуспешно.
– Верно, Проводник. Мы пойдём на Алмазные Пики, и мы вновь заключим договор. – Нависнув над столом, Олав воткнул иглу в место на карте, где были обозначены горы. – Как бы то ни было, я защищу свой народ.
* * *
После собрания и озвученных приказов я тут же заторопилась к выходу. Феникс! Он не должен был так поступать. Так нельзя!
Это же не он. Он бы так не поступил. Он готов пожертвовать Олавом? Феникс, который всегда жертвовал собой ради других, никогда не дал бы в обиду другого!
– Мира, постой!
Я обернулась, услышав неожиданное обращение от неожиданного человека. Брюнхильда! Она никогда раньше не называла меня по имени.
– Д-да, я нужна? – удивлённо обернулась я. Несмотря на силу, я всё ещё слегка стеснялась её. Наверное, некоторые вещи и впрямь не меняются.
– Что это твой дружок учудил? Нашего конунга на съедение отдать захотел?! – возмутилась она, всплёскивая руками. – Скажи, ты ведь тоже против такого, да?
– Конечно! – кивнула я. – Но я хочу узнать у него.
– Подожди! – Она схватила меня за плечо. – Я тоже, тоже против. Эти так называемые матери нас веками мучают! И мучают нашего конунга. Пора бы это прекратить – раз и навсегда!
Я смотрела в её глаза, не совсем понимая, чего она от меня хочет. Помявшись на месте, я молча опустила глаза, ощущая себя ужасно неловко.
– Ладно, ты хотела пойти за ним – не держу, – вдруг отстранилась Брюнхильда. – Но подойди после этого ко мне. Буду ждать тебя, где всегда. Обсудим это позже, хорошо?
– А. Ага, конечно! – закивала я, и она наконец отпустила моё плечо.
Так сдавила. Даже больно. Видимо, она задумала что-то действительно серьёзное. Надо обязательно узнать, как только расспрошу Феникса. Скорее всего, он пошёл в гостевую. Туда я и направилась в первую очередь.
И там же меня сразу встретила Гили. Она, прекрасно зная, куда я пойду, преградила мне путь.
– Мира… Ты просила ограждать тебя от.
– Гили, я не собираюсь с ним устраивать свидания! – Кажется, я чувствовала, как краснею от ушей до хвоста. – Я хочу узнать, что этот дурак задумал. И что собирается сделать с Олавом!
– Мира, зачем ты это делаешь? Ты ведь только снова всё разрушишь, – взмолилась Гили, положив руку мне на плечо.
– Из последнего к нему уважения – я хочу знать.
– В этом и беда, Мира… В этом и беда.
Наконец она с тяжёлым вздохом отпустила меня.
– Не волнуйся. Я сильная. Он больше не сделает мне больно.
– Мира, ты бы не хотела с ним поговорить, если бы до сих пор не верила в него.
Я посмотрела Гили в глаза. Она в чём-то права… А в чём-то – сильно ошибается.
– Пойдём вместе, – предложила я. – Присмотришь за мной.
– Что ж… Я пыталась тебя отговорить. Пойдём.
Вместе мы вошли внутрь. А там уже обсуждали что-то Феникс и Захария.
Я взглянула на Феникса, на его слегка горящие глаза, и от предвкушения моё сердце заколотилось. Тепло. Может, я и вправду поверила? Ведь поверить так хочется.
– Мира. Давно ты не заходила ко мне. – На его губах появилась почти искренняя улыбка, и мне захотелось растаять. – Я тебя так сильно обидел?
– Нет. То есть. То есть я не об этом пришла поговорить! – опомнилась я, переглянувшись с Гили. Та мне кивнула. – Феникс, что ты удумал? Ты решил отправить Олава на верную смерть?!
Феникс тяжело вздохнул. Так, будто объяснял мне одно и то же раз за разом, но я – естественно, как последняя дурочка – совсем не понимаю, о чём он.
– Он не умрёт, – спокойно сказал он. – Он просто лишится той боли, которую испытывает. Всё хорошо.
Я опешила. Феникс… продумал всё наперёд? И я не поняла его умного плана?
– Мира!.. Он хочет, чтобы Олав отдал им всю душу! Всё хорошее и плохое! – воскликнула Гили. – Захария! Ты знал?!
– Гили, твоей нежной Лошадиной головушке не обязательно об этом беспокоиться, – сказал он насмешливо.
– Да я тебе сейчас копытом заряжу, и твоя головушка станет нежной, как мятая картошка! – грозно топнула ногой она.
А я застыла, глядя на Феникса. Кажется, он колебался между тем, чтобы сказать «Это не то, что ты думаешь» и «Всё так и есть». И я так надеялась.
Нет. Нельзя надеяться. Я знаю. Потому что он ведь скажет: «Это правда. Но лучше жить без эмоций, чем в агонии».
Зря. Как же зря я пришла сюда.
– Феникс. – Мой слабый голос прервал дружескую перепалку Захарии и Гили. – Ты ведь раньше спасал наследников – не губил их. Почему?..
Он потупился, нахмурился. Опустил взгляд в пол, что-то серьёзно обдумывая. Когда он вновь посмотрел на меня, меня обожгло холодом его ледяных глаз.
– Сейчас Олав нужен нам с нимфами. Они – его будущее. Будущее его страны. Если северяне и нимфы будут враждовать, Ледяной Север исчезнет. Даже если он сейчас выиграет время и сослужит службу Создательнице, потом ему попросту нечем будет править.
Я ошеломлённо застыла. Быть не может!
– Феникс. Ты чего, боишься? Они же дети Создательницы! Почему ты не можешь просто поговорить с Ней и попросить не трогать Ледяной Север?
– Мира! – вдруг вспылил он. Вокруг него заплясали языки пламени. – Не смей о Ней так говорить! Она тебе не подружка, чтобы вызывать Её и просить, когда хочется!
– Так, Феникс, не перегибай. Всё намного проще, – разъяснил Захария. – Мы всё должны решать самостоятельно, без помощи божественных сил. Было бы всё так просто, Создательница бы сама всё решила. А так проклятье Олава – наш залог мира. Это единственное, что не позволяет нимфам всё здесь уничтожить. Мы лишь выбираем меньшее из зол.
Захария положил руку на плечо Феникса, когда тот, казалось, растворился в мыслях после собственных слов. А мне оставалось только вновь поразиться.
Предать меня – ладно. Но теперь Феникс предавал себя.
Я обязана узнать, почему он так поступает. Кажется, теперь не я одна завишу от тайны Феникса.
– Принести в жертву Олава или принести в жертву его народ… Не верю, что это последнее, что у нас осталось, – злобно сощурившись, произнесла я, ощущая, как когти с болью впиваются в кожу. – Знаете что? Если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вообще.
На этом я, схватив Гили за руку, развернулась и вышла, захлопнув за собой дверь.
* * *
Пока мы с Гили торопились к учебным полям, мы не обмолвились ни словом. Она была права, мы обе это знали. И озвучивать это нет никакой необходимости.
Лишь когда мы подошли к распахнутым дверям, Гили слегка потянула меня за куртку.
– А. Что мы тут делаем? Мира? – взволнованно спросила Гили, прячась за мной спиной.
– Увидишь, – спокойно ответила я. – Не волнуйся. Просто держись меня и не сболтни лишнего.
На этом я потянула её внутрь. Там, рассевшись по скамьям и стоя у стен, уже расположились Брюнхильда и её отряд. Передовой: не всё войско, а лишь посвящённые. Самые преданные из преданных.
– О, малявочка, ты пришла, – улыбнулась Брюнхильда, вставая в центр. – Проходи, проходи. И садись. Хочу посвятить тебя кое во что, если ты обещаешь, что никому не скажешь об этом. Надеюсь, наша с тобой дружба может это позволить.
Дружба? Она считает меня подругой? Удивительно!
– Конечно! – спохватилась я. – Обещаю: ни одна душа не узнает об этом собрании.
Я заметила, как Гили тихонько дёрнула меня за рукав. Я отмахнулась: ну не сейчас же!
– Итак, мои воины. Мои союзники, – начала она, сцепив в замке руки за спиной. – Мы с вами уже давно самое низкое звено в этой цепи. Простые собаки на цепи – с нами никто давно не считается. Конечно, многие из вас бросятся кидать камни в огород нашего уважаемого конунга, но я бы не стала. Ведь нашему конунгу Олаву всего шестнадцать. И он лишь слушается старших.
Конунг – почти мой ровесник?! По нему и не скажешь! Такой огромный, такой могучий!..
И такой… ребёнок. Как я, как Феникс. Едва ли младше Айминь и Имхотепа. И из всех нас он столкнулся с самой тяжкой ношей. Или мы все столкнулись?
– Конунг Олав слушается того, кто был ближе всех к его отцу, – моего отца, придворного мага Локи, – продолжила Брюнхильда. Остальные закивали. – И, мне кажется, так не должно продолжаться. Слишком долго сохранялись старые порядки, а теперь из-за них наш дорогой конунг может лишиться собственного сердца. И более того – стать пособником тех, кто издревле ненавидел всех нас. Уничтожал. Истреблял. – Она мимолётно посмотрела на меня, и от взгляда её тёмных глаз у меня сжалось сердце. – Стать пособником нимф. Мы не можем этого допустить, – обратилась она ко всем, сжав кулак. – Мы не отдадим нашего конунга и нашу Родину! Больше не позволим нимфам забирать всё, что у нас есть: нашего правителя, наши земли, наших близких! Выступим против них и навсегда их уничтожим!
От её громких призывов кровь стыла в жилах. Нечто настолько невероятное… Разве это возможно? Феникс же сказал: это невозможно силами обычных смертных.
– Кто за?! – вскрикнула Брюнхильда, и воины взорвались криками.
Одобрение, поддержка. Они готовы жизнь отдать за свою воеводу. Что бы она ни приказала.
А я. Я не знала, что ответить.
– Ты с нами, великая княжна Мира? Ведь только с твоим даром мы сможем победить их! – воскликнула вдруг Брюнхильда, подавая мне руку.
– Я? Как же я смогу?.. – неловко потупилась я.
– Всё просто. Возьми меня за руку, и я покажу тебе.
Я покорно взяла её за руку и позволила себя поднять. Гили, кажется, пыталась перехватить меня, но не успела.
Следом за Брюнхильдой мимо её верных воинов я прошла к Молоту Тоура. Он сиял мрачностью, когда я смотрела на него снизу вверх. От моего прикосновения к рукояти он стал светлее – совсем не так страшен, как раньше.
– Мне кажется, твой момент настал, – сказала вдруг Брюнхильда. – Попробуй поднять его.
Я протянула дрожащие руки. Провела пальцами по рукояти – она отдалась нитями, покорно опутавшими ладони, словно перчатки. И схватилась.
Я сняла его. Молот Тоура удивительно лёгкий, словно пушинка. Держа его прямо перед собой, я не верила, что происходящее – правда.
– Н-невероятно! – даже Брюнхильда запнулась. – Это правда! Значит, мы правы! Этот молот был выкован в Алмазных Пиках – там ему и увидеть самую великую свою битву!
Брюнхильда зааплодировала. За ней зааплодировали и воины.
– Ми-ра! Ми-ра! Ми-ра!
Даже на Родине мне так не радовались. Я… Неужели я и впрямь стала сильной? Настолько сильной, что стала достойной Молота Тоура!
И где-то, сквозь ликования и радость, моё чуткое ухо услышало тихий голосок Гили:
– Чувствую, ничем хорошим это не кончится.
