Даша Катышева
Дорога в тупик. Часть 2
– Ну что там? – спросил Борька.
– Пока непонятно. Темно и немного тесно, но стен я не касаюсь, – сказал он. Ребята подождали ещё немного, пока не услышали снизу:
– Ух ты!
– Что там? Что ты видишь?
– Проход расширился! Давайте ко мне.
Толя спустился вторым; Лёня светил ему сверху, а Андрей – снизу. Убедившись, что всё в порядке, они сделали знак двум другим мальчишкам, чтобы те тоже спускались. Боря и Лёня шустро скользнули в отверстие, последовав примеру своих товарищей. Когда все оказались внизу, сомнений ни у кого не осталось: это был скрытый подвал. А самое главное – он никак не напоминал помещение ТЭЦ.
Андрей и Толя принялись спускаться в первой шеренге, по пути освещая грязные стены и металлическую лестницу. Очень хотелось узнать, как давно вырыт этот подвал, но говорить вслух было страшно – а вдруг неизвестные мужчины сейчас здесь и услышат их?
Преодолев два пролёта, ребята оказались на небольшой площадке цокольного этажа. Их шаги эхом разносились чуть ли не по всему подземелью, и несмотря на то, что Толя просил ступать помягче, неслышно идти не получалось.
Солнечный свет почти перестал проникать внутрь – они спустились слишком далеко. Впереди в луче фонарика вырисовывался горизонтальный коридор. Андрей осторожно направился к нему, освещая путь впереди, и выглянул из проёма в дальний конец коридора, направо. Никого. Налево – обычная стена. Знаками поманил остальных к себе, хотя Толя и так уже стоял рядом, а Лёня с Борей – у него за спиной.
Продумывая план, мальчики договорились общаться только жестами, если они окажутся внутри, чтобы был хороший шанс остаться незамеченными.
Андрей посветил в дальний конец, указывая на поворот, которым заканчивалась длинная часть коридора, а затем повернулся к Толе. Тот кивнул – это означало «идём». Приложив палец к губам, Андрей двинулся первым. Все притихли настолько, что слышалось дыхание каждого мальчика; они старались перемещаться аккуратно, но шустро: время поджимало. За один шаг до поворота Андрей остановился и начал медленно перемещать слабый луч от карманного фонарика справа налево. Вокруг было темно; где-то явно имелся выключатель, но ребята решили не рисковать и держаться кучей – так спокойнее.
Выглянув за поворот, Андрей подал знак, чтобы все подошли. Почти сразу за углом находилась железная дверь.
Мальчики остановились как вкопанные и в замешательстве переглянулись. Подойти и открыть? А вдруг кто внутри… Но никаких других помещений в подвале больше не было; получается, вся попытка насмарку, и зря Вовка разыгрывает плохое самочувствие перед Валентиной Викторовной. А самое обидное – они пропустили единственный обед, и теперь до конца дня продолжат копать уголь с пустым желудком.
Нет, надо идти. Толя рискнул и прошёл вперёд, Андрей любезно передал ему фонарик. Добравшись до двери, Толя остановился и какое-то время молча смотрел перед собой.
– Что там? – прошептали сзади.
Мальчик не ответил. Он устало таращился на обыкновенный амбарный замок. Дверь была заперта.
– Похоже, мы действительно никуда не попадём.
– Как так? Борька… – хотел позвать Лёня, чтобы тот взломал замок, но его наглухо перекрыл громкий звук удара. Толя ещё не понял, что именно произошло, но железный замок сдержал натиск неведомой силы – трое ребят разом отпрыгнули к стене, в ужасе глядя на Толю, который просто оцепенел. Он стоял, не двигаясь; оглушительный стук парализовал его с ног до головы.
– Там кто-то есть… – едва проговорил Андрей, как вместе со вторым ударом прилетел раскатистый мужской бас, еле сдерживаемый толстыми стенами.
– Эй, вы! Выпустите нас отсюда!
Голос звучал грубо и невнятно: словно это был пьяница или уличный бродяга. Услышав призыв о помощи, Толя невольно отпустил ручку и повернулся к ребятам.
– Вы что, оглохли?!
Мальчики вжались в стенку и с наблюдали, как их товарищ медленно пятится назад, прямо на них.
Следующие четыре удара – явно обо что-то железное – разбудили рефлекс: ребята кинулись обратно, уже не думая о громком топоте и возможных столкновениях с работниками станции; ноги сами несли их.
– Отпирай дверь, собака! – вопил им вслед неизвестный голос.
– Помогите! – к нему подключился ещё один. – Мы хотим на свободу!
Выкрики сопровождались регулярными ударами о дверь, которая стойко выдерживала напор заключённых. Мальчишки неслись наверх со всех ног, холодея от ужаса.
Вперёд, только вперёд. Подальше отсюда.
Глава 17
«А было ли всё на самом деле?»
Корнелия пыталась узнать, угадать ответ на этот вопрос, наворачивая круги по мрачному сырому лесу. Она выучила наизусть расположение чуть ли не каждого деревца вокруг пансиона и могла бежать по тропинке с закрытыми глазами и всегда понимать, где она находится.
«Куда делся поезд?»
Она сказала Динне, что вернётся в школу, но это была откровенная ложь: Корнелия и не думала завершать свою прогулку, пока не найдётся Гоша Никифоров. Его местонахождение было очередной загадкой, которую не смогли бы разрешить даже самые гениальные сыщики.
«Как он пропал?»
Уже рассветало, а следов всё не было. Наверху распростёрлось тёмно-синее небо, пришедшее на смену ночной мгле – где-то через час можно будет двигаться без фонарика. Кучевые дождевые облака давно уплыли, и яркий свет луны прорезался сквозь распустившуюся листву.
Вдруг вспышка – осветились деревья. Жуткий грохот; Корнелия развернулась, вгляделась вперёд – край леса, переходная полоса. Рельсы.
Прямо перед ней, за длинными толстыми стволами промчался поезд. Лицо и волосы обдало холодным ветром, шарф развязался и чуть не улетел под мощным потоком воздуха. Ещё один состав пролетел на полной скорости и оставил за собой лишь россыпь пыли.
– О, господи! – вскрикнула Корнелия.
Ноги стремительно понеслись вперёд; это последний шанс поймать поезд.
Девочка добежала до насыпи, кое-как вскарабкалась, и стала выжидать, что произойдёт дальше. На высоте открывался полноценный обзор на ускользающий вдаль последний вагон. Дорога не петляла, и хвостовая часть поезда медленно уменьшалась в размерах.
Состав уже почти подошёл к тупику, где путь обрывался – сейчас поезд накренится и со страшным треском обрушится на землю, сойдя с рельс и не выдержав столкновение с конечным упором. Корнелия хотела закрыть глаза, но не могла – как иначе она отыщет ответ?
– Ну же, давай, – прошептала девочка. – Покажи мне, на что ты способен.
Вот и тупик. Теперь ждать не придётся; последний вагон подлетит в воздух и рухнет. Она обязана это увидеть.
– Какого…
Гул стих, а поезд продолжал удаляться всё дальше и дальше, как будто железная дорога вовсе не заканчивалась и никакого тупика не было в помине.
– …дьявола?
Этого не может быть! Корнелия огляделась, чтобы убедиться – она в районе Вельино, стоит на заброшенных рельсах, которые тянутся к югу ещё на километр, а после обрываются и переходят в пустырь. Но откуда взялось продолжение пути? Как поезд проследовал без остановки?
– Что ты там бормочешь? – услышала Корнелия, обернулась, но никого не увидела.
– Вставай давай! Нам одеваться на физру, – голос звучал как будто сразу со всех сторон.
Сквозь полуоткрытые веки слабо вырисовывались очертания комнаты. Расплывчатая картинка очень скоро исчезла за длинной чередой тёмных деревьев, и она снова нашла себя на рельсах.
– Ты слышишь, Корни? – голос не унимался.
– Ага…
Она так и не поняла, сказала это вслух или всего лишь подумала. Корнелия ничего не соображала – даже не понимала, что разговаривает с Вероникой.
– Блин, у меня похоже зарядка сломалась. Телефон всю ночь заряжался, а в итоге пятнадцать процентов, – последнее, что услышала девочка перед тем, как всё стихло. Вот опять она стоит на шпалах и глядит вдаль, на длинную перспективу рельсов, сжимающихся в одну точку. Поезд уже скрылся за горизонтом, и теперь отчётливо видно, как далеко тянутся железнодорожные пути. Нет ни тупика, ни обрыва – лишь две параллельные линии, уходящие в неизвестность. Но как такое возможно? Кто мог продлить рельсы, и главное – зачем?
Корнелия попыталась найти разумный ответ необъяснимому явлению; но чего-то не хватало, история не складывалась, не поддавалась анализу.
Снова комната. На этот раз она задержалась в сознании чуть дольше; да, это был сон. Глубокий, крепкий, но всего лишь сон, который забудется, стоит только подняться.
Нужно проснуться, заставить себя перейти в реальность, не проваливаясь на дно подсознания. Но кошмарное сновидение цепко держало девочку, и сопротивляться ему было невыносимо. Корнелия попыталась ущипнуть себя или поворочаться – не помогло; тело отказывалось выполнять простейшие команды.
– Корни, ты что, всё ещё спишь? – голос прозвучал громче и отчётливее. Приложив неимоверные усилия, девочка схватилась за этот звук как за спасательный круг, чтобы оторваться от заколдованного сна. Корнелия пробормотала что-то невнятное.
– Что случилось, почему ты не пошла на физкультуру? Ты же никогда не прогуливаешь!
– Я…? – только и смогла выдавить девушка.
– Выглядишь очень бледной, – заметила Вероника. – Тебе повезло, тренер решил, что ты приболела, и не поставил прогул.
Корни напрягла круговые мышцы глаз, чтобы держать веки открытыми и оставаться в своей комнате, с большим трудом приподняла туловище и облокотилась о жёсткое изголовье кровати – в неудобном положении она точно не уснёт.
– Повтори, пожалуйста, что ты сказала?
Пока Вероника произносила то же самое во второй раз, Корнелия пыталась понять, о чём именно говорит её одноклассница, которая сидит на её постели, и почему на ней надет спортивный костюм.
– Погоди-ка… Урок уже прошёл?
– Да! Представляешь, Катя Ярцева хотела тебя подставить – наябедничала, что ты валяешься, – сказала Вероника, поглядывая на дверь, откуда в любой момент могла зайти их третья соседка. – Но ей сделали замечание, а затем заставили бежать лишний круг! – весело отчеканила девушка.
Корнелия закивала – уж отличница-то не упустит возможности ей насолить. За всю свою жизнь в этой школе Катя никогда никому не прощала оценок выше, чем у неё, а мстила долго и мучительно. За пятёрку по истории Корнелии придётся ещё долго расплачиваться.
– Плевать мне на Катины выходки.
– А я считаю, она получила по заслугам. Не будет теперь стучать.
– Физрук правда не отметил?
– Правда-правда. Так что до Дужиной не долетит, не бойся.
Хорошие отношения с учителем физкультуры у Корнелии сложились с самого первого занятия. Он нередко ставил её в пример даже мальчикам, ведь она с удовольствием занималась спортом, вовремя сдавала нормативы и даже посещала несколько внеурочных секций. Уличить Корнелию в прогуле физкультуры – это как сделать замечание Кате, что она недостаточно времени посвящает учёбе, поэтому в рассказ Вероники девочка охотно поверила.
– Сейчас химия. Вставай скорее, с химичкой такое точно не прокатит, – посоветовала Вероника и расстегнула молнию на спортивной кофте, снимая её с себя.
Корнелия с трудом оторвала макушку от опоры – вставать сейчас, после жуткой ночи, было настоящей пыткой. События начали постепенно восстанавливаться в сознании; они же заставили и подняться с постели. В голове свербело с утроенной силой; вчерашняя ночь, как наяву, обрушилась кошмарными воспоминаниями.
Знакомый холодок пробежал по всему телу: вернулся ли Гоша? Корнелия откинула от себя тёплое одеяло, чтобы не поддаваться манящему желанию опустить голову обратно на мягкую подушку, свернуться калачиком и затянуться очередным сновидением. Одна мысль о недавней встрече с Валерией Владимировной и поваром Володей заставила окончательно оторваться от кровати и встать на ноги.
От резкого подъёма потемнело в глазах, закружилась голова, но девушка устояла. Подождав, пока восстановится равновесие, огляделась по сторонам в поисках своей формы. Рубашка валялась на сиденье стула, а юбка с колготками прямо под ним – видимо, свалились после ночного раздевания в темноте. Но сейчас это не важно. Нужно поскорее одеться и узнать про Гошу, а потом написать Динне.
– Кстати, почему у тебя вся одежда на полу? – поинтересовалась Вероника, когда Корнелия принялась натягивать колготки, не снимая ночную рубашку.
– Упала, наверное. Ничего страшного, я в этом пойду.
– Я не про форму.
Корнелия отвлеклась от своих мыслей и посмотрела, куда указывала Вероника. У ножки кровати лежал свёрнутый комок из её толстовки и уличных джинсов, мокрых и испачканных после вчерашней прогулки.
– Мне плохо спится в последнее время. Я выходила подышать, – наобум выдумала девочка и поспешила убрать вещи в шкаф. Вероника лишь пожала плечами: подобное поведение не считалось странностью для Корнелии.
– Сколько времени? – спросила она, надевая изрядно помятую юбку.
– Двенадцать минут до урока.
– Супер. Ты не в курсе, где сейчас одиннадцатые? – взволнованно произнесла девушка.
На этот раз Вероника начала что-то подозревать.
– А тебе зачем?
– Хочу кое-что выяснить. У тебя нет их расписания?
– Есть, конечно, – незамедлительно среагировала та. Как это у неё не может быть расписания старших классов? – Сейчас скажу. Был русский, вторым физика, – проговорила она, когда соседка уже застёгивала рубашку.
– Спасибо.
Корнелия прикинула: кабинет физики находится на четвёртом этаже переднего флигеля, а урок химии – на втором этаже заднего флигеля. Добираться до одиннадцатых займёт полторы минуты, а дойти оттуда до химического кабинета – целых три. Но если бежать, получится сорок секунд и минута с лишним соответственно. Надо рискнуть; даже если она опоздает на химию, это стоит того.
– Скажи химичке, что я бегу, если меня не будет со звонком, – бросила девочка подруге, решительно направляясь к двери.
– Эй, подожди! – только и успела крикнуть Вероника в надежде получить хоть какое-то объяснение, но в этот момент дверь толкнули с другой стороны, и входящая в комнату Катя Ярцева чуть не сбила с ног свою соседку.
– О, проснулась! – саркастически выдала отличница, когда Шмидт пронеслась мимо неё, даже не удостоив ответной репликой.
Корнелия добежала до лестницы, где столкнулась с первыми учениками (как правило, жилая часть школы пустовала в околоурочное время) и кинулась наверх, на ходу приметив полузадёрнутую гардину около окна между этажами. Именно за этой шторой была спрятана камера слежения в телефоне Вероники, которая разрядила внешний аккумулятор и сам смартфон за пару часов. Когда Корнелия возвращалась в школу, камера уже не работала – телефон перегрелся и отключился.
«Слава богу, я вспомнила, что его нужно забрать».
Преодолев четыре пролёта сквозь густую толпу учащихся, Корни выбежала в коридор четвёртого этажа. Некоторые школьники ожидали начало урока в открытых аудиториях, менее везучие – в самом проходе. Как правило, физик не запускал никого в класс до звонка, поэтому девушка быстро отыскала одиннадцатиклассников рядом с дверью его кабинета. Присмотрелась. Гоши нет.
Две девушки из одиннадцатого, облокотившись плечами о стену, весело переговаривались. Группа парней неподалёку, среди которых был Глеб, новый возлюбленный красавицы Лианы, громко смеялись, столпившись над экраном смартфона. Помимо Глеба, Корнелия заметила ещё одного знакомого паренька – вчера он гулял вместе с Гошей и вернулся без него.
Девочка уже было направилась к нему, как вдруг её взгляд остановился на другом молодом человеке.
У противоположной стены на корточках расположился белобрысый парень – тот самый с ночной прогулки. Вчера именно он рассказал про поезд – испугался, как бы Корнелия не покалечила его товарищей. Сегодня этот паренёк выглядел встревоженно, сидел один и нервно вертел в руках тетрадку с ручкой. Нехорошее предчувствие росло с каждой секундой. Корнелия поспешила к нему как к наиболее сговорчивому собеседнику.
– Гоша вернулся?
Старшеклассник вздрогнул и вскинул голову, отреагировав на звук, а затем встретился с беспокойными горящими глазами его вчерашней собеседницы. Корнелия присела на колени перед ним и внимательно изучала каждый мускул на его лице, стараясь найти ответ раньше, чем парень сумеет его произнести. Но это был самообман – по его потерянному виду девушка и так всё поняла.
Он быстро отвёл взгляд и уставился в пол – не мог глядеть на неё.
Как же так произошло, что они оставили Гошу одного в таком состоянии!
Молодой человек незаметно закусил губу. После того, как отличника недосчитались на первом уроке русского языка, он понял, что допустил страшный промах. А когда соседи Георгия по комнате сообщили Ирине Евгеньевне, что тот ушёл после отбоя и не ночевал в комнате, парень совсем потерял самообладание. Ему хотелось встать, выкрикнуть на весь кабинет, что Гоша остался в лесу, а он и двое его друзей просто бросили его, когда по рельсам проезжал поезд – но он не смог, он трусливо промолчал.
Ещё вчера, когда тонкие пальцы десятиклассницы крепко сжимали шею его одноклассника, отказавшегося отвечать, где Гоша, он решил, что Корнелия сумасшедшая; но теперь он точно знал, чего именно боялась эта девушка. При виде побледневшей Ирины Евгеньевны в его памяти не раз всплывал образ Корнелии, и лишь теперь он смог увидеть ту самую, настоящую эмоцию, которая скрылась за непонятным приступом агрессии.
Ужас.
Вот что испытал парень, когда завуч позвонила в школьную библиотеку и ей сообщили, что Гоша ушёл оттуда за пятнадцать минут до отбоя и больше не появлялся. Он незаметно перекинулся взглядами со своими товарищами по вылазке; один из них крепко сжал кулак в знак того, чтобы никто из них не проболтался. Он испугался.
Молодой человек медленно покачал головой, не в силах вслух произнести слово «нет». Корнелия уловила это незаметное движение. К горлу подступил ком и сдавил дыхательные пути; кровь ударила в виски – девочка была уверена в том, что если Гоша не вернётся до утра, он не вернётся совсем. Она не представляла, как эта мысль утвердилась в её сознании, но именно это убеждение казалось единственно верным; именно им руководствовалась Корнелия, умоляя сестру в три часа ночи позволить ей продолжить поиски. Однако Динна была непреклонна и очень быстро отправила Корни обратно в школу:
– Если он не возвратится под утро, мы объявим в розыск. А ты иди спать.
– Он не ночевал в школе? – второй, уже бессмысленный вопрос. Девушка задала его лишь для того, чтобы не молчать сейчас, сидя перед молодым человеком, который вместе с ней переживал похожие чувства.
На этот раз собеседник воспользовался голосом:
– Нет.
И после недолгой паузы продолжил:
– Я не знал, что так будет. Клянусь, я не знал.
Это было больше похоже на раскаяние, чем на оправдание.
Корнелия начала всматриваться в стоящих поблизости людей в поисках третьего товарища, который тоже гулял с Гошей. Она отыскала его рядом с девушкой из одиннадцатого. Похоже, новость о пропаже Гоши воспринял всерьёз только один из трёх участников злополучной прогулки.
– Дужина уже знает?
– Да, – убитым голосом произнёс парень.
– А она знает, что…
– Нет, – резко перебил её старшеклассник.
– Что? Вы не сказали ей? Вы же были последними, кто видел Гошу! – она сама не заметила, как повысила голос. Её собеседник машинально приложил палец к губам.
– Тише, прошу тебя! – воскликнул он, оглядываясь по сторонам. Благо никому до них не было дела. – Я знаю, что я не прав. Но мне страшно, мне безумно страшно…
– Это не повод давать ложную информацию.
– Мы не соврали, мы просто не сказали, – взволнованно произнёс парень. – Она нас пока не вычислила. Господи, ты хоть представляешь, что будет, если Гошу не дай бог найдут мёртвым, а ведь это мы не захотели его остановить!
– Погоди-ка… Ты говорил мне, он шёл вдоль рельсов.
– Так и было! Клянусь, я видел это своими глазами; но теперь я уже ничего не знаю! Мы спустились, а он нет; мы отвернулись и убежали до того, как поезд проехал мимо. Кто знает, что он смог себе придумать за те три секунды?
Корнелии показалось, что парень готов расплакаться, произнося эти слова, и держится из последних сил. Он сам невольно переходил на громкие интонации, и сам же себя сдерживал, вспоминая, что их могут услышать.
– Всю нашу прогулку он думал и говорил только о Лиане, – с жаром продолжал он, – только о том, как она ему изменила с этим Глебом! Я жалел его, но никакие слова не действовали, понимаешь? И вдруг – мы видим поезд на чёртовых заброшенных путях, и я забываю про всё, что было до этого, и… нет бы мне схватить его за руку!
– Эй, подожди, – прервала его Корнелия, – то, о чём ты сейчас думаешь, всего лишь версия.
Парень залился краской, он тяжело и часто дышал:
– Дужина вызовет полицию. Если на рельсах обнаружат тело…
Девушка напряглась, размышляя: может ли она сообщить чуть больше, чем следует знать ученику школы? Какие последствия будут, если эта информация дойдёт до завуча школы? Взвесив все «за» и «против», Корнелия решила, что если какая-то новость может облегчить положение этого молодого человека, то она должна прозвучать. Чтобы не производить лишнего шума, девушка достала свой телефон, открыла раздел «Заметки» и напечатала:
«На рельсах никого нет. Вчера ночью я обошла их вдоль и поперёк».
А затем показала парню. Тот прищурился.
– Что?
Он перечитал и в изумлении уставился на собеседницу.
– Пожалуйста, не задавай лишних вопросов. Я паникёр и просто не могла уснуть.
– Ты пошла его искать? – прошептал он.
– Да.
– И ничего не нашла?
– Нет, – сказала Корнелия и невольно похолодела. Она не учла важный момент: если кто-то действительно сбил Гошу, он мог убрать тело, а кровь с рельсов легко и быстро смыл проливной дождь.
Старшеклассник, по всей видимости, об этом не подумал: он начал потихоньку приходить в чувство. Корни посидела с ним ещё немного, пока не раздался звук включения динамика – звонок. Десять минут пролетели как одна, и теперь нужно поспешить на химию. Чуда не произошло, Гоша пропал.
Они встали на ноги, готовясь проследовать на урок, каждый в свой кабинет, но звонка всё не было. Прошло две секунды, три, шесть – молчание.
И вдруг, как снег на голову, вместо привычной мелодии – до боли знакомый голос завуча школы. Ирина Евгеньевна Дужина говорила чётко и твёрдо, но Корнелия со своим отменным слухом улавливала дрожащие нотки, которые завуч усиленно скрывала:
«Внимание учителям школы «Альфа!» Через две минуты всем собраться в учительской на экстренное совещание. Всем ученикам школы «Альфа» занять свои места в классном кабинете согласно расписанию и ждать начала урока. Повторяю…»
Сообщение было встречено радостным гулом школьников – не так часто здесь срывались уроки. Кабинет физики открылся, запуская внутрь одиннадцатый класс, а сам преподаватель, раздав бесполезные указания, вышел в коридор и направился в сторону учительской.
Лишь два человека застыли на месте. Только они одни понимали весь ужас происходящего.
***
Ирина Евгеньевна вжалась лопатками в стенку длинного стеллажа учительской. Её осанка была ровной как никогда, а лицо – белее всех чистых листов, на которых ей нередко приходилось печатать тесты по русскому языку. Она молчала, и, словно ястреб на свою добычу, глазела на дверь, через которую из коридора внутрь перетекал непрерывный поток учителей. При одном взгляде на завуча те немедленно принимали озабоченный вид: своей бледностью и немотой Ирина Евгеньевна пугала гораздо больше, чем привычными для многих криком и выговорами. И чем дольше завуч оставалась в таком положении, тем сильнее потряхивало её подоспевших на совещание коллег: если нашлась причина, по которой Дужина столь долго накапливает в себе отрицательный заряд, то последствия будут крайне опасными. В любой момент женщина взорвётся и причинит психике каждого крупный ущерб.
Заботясь о своей сохранности, учителя старались как можно скорее отвести взгляд от фигуры завуча и переключиться на другого человека: Сергей Васильевич, скрестив на груди руки и озадаченно рассматривая входящих коллег, расположился неподалёку от своей спутницы. Именно его мимика в большей степени заставила всех беспокоиться: директор в принципе довольно редко пребывал в мрачном расположении духа, но сегодня он казался чернее тучи. Особо впечатлительные учителя притаились возле дверей в ожидании самой тревожной вести, не в силах совладать со своим опорно-двигательным аппаратом в моменты наивысшего переживания и сделать лишние несколько шагов.
– Прошу вас, не задерживайтесь при входе, проходите, – по нескольку раз повторял Сергей Васильевич.
Огромное здание пансиона хоть и позволяло иметь просторную учительскую, но вместить всех преподавателей было проблемной задачей. Приходилось стоять друг к другу впритирку, дышать в спину и переговариваться шёпотом.
– Что случилось?
– Кто-нибудь в курсе?
– Не знаю, вот только зашёл…
– Может быть, какая-то трагедия?
Последнее слово обрушилось на Ирину Евгеньевну, случайно его поймавшую, со всей своей ужасающей мощью. Она понимала, сегодняшнее известие – её самый большой провал.
Любительница порядка, завуч чуть ли не каждый день лично проводила ночной осмотр комнат перед отбоем, да ещё и контролировала дежурных учителей, проверяла все помещения и только после этого позволяла себе удалиться в свою комнату, чтобы отойти ко сну. Но вчера, под влиянием чувственной составляющей, вызванной глубоким желанием помириться с Сергеем Васильевичем, она позволила себе эту маленькую оплошность, совершенное хулиганство – не проверить родной второй этаж, старшие классы, которые обязаны находиться в своих кроватях после десяти часов вечера.
Георгий Никифоров. Он вёл себя странно ещё со вчерашнего дня, не желая присутствовать на уроках и проводя время в библиотеке. Да, он готовился к выпускным экзаменам, но она была обязана удостовериться, что Гоша лёг спать в своей комнате! Нет, даже этого она не сделала. Кто виноват? Сергей, который потребовал от неё в этот злополучный раз поступиться своими принципами? Однозначно нет. Знала бы она, что за этой безрассудностью последует пропажа ученика, то предпочла бы окончательно рассориться с возлюбленным, лишь бы спасти Гошу. Но где он сейчас?
Прошло чуть больше пяти минут с момента объявления по громкой связи; учительская была укомплектована на девяносто процентов. Преподаватели выстроились в несколько рядов перед завучем и директором: кто-то сел за стол, кто-то отошёл к окнам и стенам, чтобы не мешать остальным, кто-то прислонился к стеллажам. Сергей Васильевич попросил стоящих ближе к двери запереть ей на замок, дабы любопытные дети не помешали совещанию, после чего призвал всех к тишине.
Ирина Евгеньевна никогда не смотрела вниз и делать этого не умела, но сейчас, подобно провинившейся школьнице, она невольно тянулась к этому жесту, останавливая себя в самый последний момент: никто не должен догадаться о её личной вине. Стараясь держать себя в руках, женщина начала говорить как можно более сдержанно.
– Коллеги, в нашей школе произошла чрезвычайная ситуация. Пропал ученик одиннадцатого класса Георгий Никифоров. Его соседи по комнате заявили, что он ушёл после отбоя и так и не вернулся. На кровати по-прежнему лежит свёрнутое одеяло; он хотел выскочить незаметно, – добавила Ирина Евгеньевна, сразу отводя от себя подозрения. Комментариев по поводу собственной неосмотрительности она бы не пережила и решила умолчать о том, что не проводила вечерний осмотр комнат.
Учительскую наполнили изумлённые возгласы. «Как? Гоша?» – расслышала завуч. Она не сомневалась – никто не поверит, что самый прилежный ученик школы нарушил все правила.
– Прошу вас оставить эмоции, – произнёс директор, – сейчас нам важно понять, как действовать дальше. Скажите, кто из вас видел Георгия Никифорова незадолго до или после отбоя?
Учителя неожиданно замолчали. Чтобы ответить на вопрос, нужно вспомнить вчерашний день и определить, когда в последний раз они сталкивались с одиннадцатиклассником. Пока остальные думали, с задних рядов послышался тоненький женский голосок:
– Вчера Гоша вышел из библиотеки незадолго до отбоя.
Сергей Васильевич с ходу узнал библиотекаршу. Она не отличалась высоким ростом, поэтому стоявшие перед ней преподаватели расступились, чтобы директор мог увидеть её лицо.
– Во сколько примерно это было?
– Где-то без двадцати десять… – она задумалась. – Он ушёл сам, я его не выгоняла. Наверное, он сделал, что хотел, потому что иначе его силком не вытащишь.
– Он что-то сказал вам?
Женщина покачала головой.
– Нет. Ничего не говорил. Просто ушёл с какими-то бумагами, и всё. Что-то до сих пор осталось на столах, я решила не убирать, думала, вдруг он придёт…
– Спасибо большое. Кто-нибудь видел Георгия позже, чем без двадцати десять?
Тишина. Ирина Евгеньевна побледнела ещё больше.
– Это первый подобный случай в нашей школе. И, похоже, нам придётся уже сейчас вызывать полицию.
– Что? – на этот раз возгласы стали значительно громче – учителя только сейчас осознали всю серьёзность этой проблемы. Ирина Евгеньевна твёрже вросла в пол, чтобы придать опору своему звуку и заглушить гул преподавателей:
– Мы пытались связаться с мамой Георгия, телефон выключен. В одиннадцатом классе никто не посвящён в его личные дела. Все мальчики спали, он отправился куда-то один. Я разговаривала с Георгием вчера в библиотеке – он не пошёл на занятия, сопроводив это тем, что готовится к экзаменам в МГУ. Мне показалось, он выглядел встревоженным. Но я списала это на бессонную ночь и сложность подготовки.
– Бессонную ночь? – в изумлении переспросила учительница математики Мария Александровна. Она прибежала в учительскую одной из первых, сразу предчувствуя неладное, и теперь стояла в первом ряду, прямо напротив директора школы. – Вы хотите сказать, что Гоша всю ночь занимался, и вы не приняли никакие меры?
– Для человека, который тяготеет к знаниям, а не просто посещает занятия, не нужны воспитательные меры, – отрезала Ирина Евгеньевна. – Да, я не наказала Георгия за прогул, но запретила ему работать ночью. Как видите, он внял моему совету и покинул библиотеку за двадцать минут до отбоя.
– Вы сказали, он выглядел встревоженно, почему вы не сообщили об этом школьному психологу? Вы знаете, что подобное бездействие в отношении подростков приводит к самым плачевным последствиям?
Мария Александровна поражалась собственной смелости, зная, что поплатится за свою выходку, но в этой ситуации промолчать не могла. Ирина Евгеньевна не уследила за Гошей, а кто следующий? На кой чёрт нужны её жёсткие правила, если она сама закрывает глаза на эмоциональное состояние детей?
– Мария Александровна, – завуч подняла голос, – Георгий Никифоров прямо сейчас может находиться в опасности. Вы действительно хотите устроить дискуссию о том, как и почему это случилось, или всё-таки хотите найти одиннадцатиклассника?