Дарья Вячеславовна Морозова
Рассказы (про) рыжего кота
Глава 2
Этот год вообще для Тихона был непростым. Дело в том, что…
– Моя! Как я рад тебя видеть! Тебя не было столько дней!
– Всего 5, Тиша, но я ужасно соскучилась по тебе!
– И я! Но… Моя, но что это за запах…Это…Это…
Принюхивается.
– Моя?! – грозно. – Я требую объяснений!!!
– Тихон, знакомься. Это кошка Манька. Она теперь будет с нами жить.
– Что? Что ты сейчас сказала? – Тихон не сводит ошалевших от моей наглости глаз с новой кошачьей перевозки и не верит им. – Кого ты принесла? Кто будет жить в МОЁМ доме?!
– Тихон, пойми, я не могла иначе. Мы гуляли с сыном, было холодно, зима же. Начиналась метель, а она сидела высоко на дереве и так жалобно мяукала!
– О, как мило, – с сарказмом произносит кот и была бы его воля, то скрестил бы лапы на груди. Я прямо чувствую, как он ментально давит на испуганную кошку. – И сидела бы она там и дальше, тебе-то какое было дело? У тебя есть Я.
Последняя фраза звучала так, словно кот нанёс мне удар.
– Тихон, я не могла пройти мимо. Мы её стали звать, она спустилась, а потом мы еды ей принесли, ну и как-то само получилось…
– Не ври! Моя, не ври мне! Вы давно это задумали, да? Второго кошачьего?
– Да, мы думали об этом, а тут так получилось…
– Удачно, да? – съязвил Тихон. – Ладно, дайте мне посмотреть на…
Я открываю перевозку.
– … Забери тебя Сфинкс! Ты что такое?
Черно-белая кошка пугливо выскакивает из переноски и мчится под диван.
– Не подружимся, – выносит свой вердикт Тихон и чуть не сплёвывает от брезгливости. Он подходит к дивану и ложится на пол. – Эй ты, новенькая, уясни раз и навсегда: дом мой, еда – моя, и вон та, что сняла тебя с дерева, где тебе было бы лучше и оставаться, тоже МОЯ.
«Я»:
И, дёрнув хвостом, вышел из комнаты Большой Хозяйки.
Собственно, со временем их отношения не наладились. Дом отныне был очень чётко зонирован: Маня жила в комнате моей мамы, а остальные комнаты остались в полном владении Тихона. Впрочем, это не мешало ему нагло занимать Манин мягкий домик и есть из её миски.
Тихон проявил себя тираном и собственником.
В исключительных случаях, когда моя мама зимой открывала балкон и Маня мёрзла, она приходила к нам в комнаты, робко устраивалась у меня в ногах, но Тихон несмотря на мои грозные окрики выгонял её. Бесило такое поведение ужасно.
Маня было совсем дикой, что шло в разрез с ей поведением на улице. Она не давала себя гладить, ей не нравилось сидеть на руках, отказывалась идти на контакт. Спала кошка с моей мамой, но так как больные суставы давали о себе знать и Большой Хозяйке приходилось крутиться по ночам, то Манька максимально истерично спрыгивала с кровати при каждом движении ногой.
Это сейчас я понимаю, что тут немаловажную роль сыграла фигура Тихона-ревнивца. И вместе с тем глядя на них – таких разных – я невольно проводила параллель в человеческую жизнь: Машка была словно детдомовский ребёнок со всеми причитающимися заморочками, а Тихон являл собой яркий пример выросшего в полном принятии и безусловной любви чада.
Глава 3
В этот год с начала зимы и до середины весны мы жили на даче, чтобы снизить вероятность контактов с инфекционными больными для сына. Кошки были с нами.
На удивление легко они переносили холод и с удовольствием прогуливались по чищенным дорожкам.
Тихон в полной мере чувствовал себя как минимум маленьким королём вверенной территории, и он явно был уверен в том, что кроме них с Манькой тут кошек больше нет. Такой вывод был не безпочвенный, так как действительно зимой тут всегда мало живности.
Однако один «сосед» всё же застал Тихона врасплох.
«Мой нумеро уно» вальяжно осматривал свои заснеженные владения, как вдруг к нему подошёл незнакомый кот. Признаков агрессии незваный гость не проявлял, скорее спортивный интерес: зима, а кто-то появился.
Тихон отчаянно делал вид, что не боится шагающего прямо позади него незнакомца. Однако занять выгодную позицию надо было. И мой кот совершил не очень грациозный прыжок на остатки деревянной подпорки для малины.
– Простите, сударь, – Тихон вертится на неудобной узкой балке, – Вы, очевидно, заблудились?
– А? Чего? – от удивления незнакомый кот аж присел на снег.
– Я говорю, что Вы наверно шли куда-то, – продолжает вежливо настаивать Тихон.
– Шёл. Ага. Знакомиться давай. Я – Васька, местный. А ты городской что ли?
– Право, как неловко всё вышло. – с досадой цокает языком Тихон. – Василий, если бы Вы могли бы немного… совсем чуть-чуть отойти… за забор этого участка, то я с радостью бы продолжил наше общение.
– Ты в уме ли? – с опаской тянет Васька. – Слезай давай!
Тихона это предложение в корне не устраивает, он продолжает гарцевать на балке, крутясь во все стороны.
– Да спрыгивай! Не бойся, не трону, мы только поговорим…
Но «городской» не верит.
– Благодарю Вас за столь любезное приглашение, но всё же вынужден отказать. Я позволю себе повторить свою просьбу покинуть…
– Слезай, кому говорят! Тут и потолкуем! – теряет терпение Васька.
– Тиша! – кричу я из окна. – Тиша, скорей домой!
Тихон, не помня себя от радости, спрыгивает на снег, почти валя чужого кота с ног, и, бормоча витиеватые извинения, продирается, спешит к дому.
Васька за ним. След в след. И так до самого крыльца, взобравшись на который, мой рыжий толстячок чувствует себя в безопасности.
– Вот так-то! – с превосходством во всей позе и взгляде заключает он и, задрав хвост, исчезает за дверью, распахнутую мной для него.
2015
«Т»:
Мы снова куда-то едем.
Я лежу в своей просторной перевозке, подложив лапы под себя и дышу. Этого вполне достаточно.
Дорога долгая.
Рядом со мной в моей прежней перевозке – как же я вырос с тех пор! – беснуется и дрожит Манька. Как же я её не переношу. Истеричка, покарай её Сфинкс. Опять стошнило, пелёнка под ней мокрая и сбитая, но она продолжает истошно вопить, раздражая людей.
– Уймись, – сержусь я. – Сколько можно?!
Манька смотрит на меня невидящим взглядом огромных жёлтых глаз и продолжать действовать всем на нервы.
В прутья дверцы моей перевозки проникают мягкие пальцы, ища меня. Я благодарно утыкаюсь в них и чувствую на кончиках пальцев любовь. Огромную любовь. И отвечаю тем же, поворачивая голову так, чтобы они огладили мою голову и уши.
Новое место – новая дача – нравится мне больше. Я чувствую себя тут хорошо, очень много простора и запахов, в том числе других котов. Что ж я готов к знакомству.
Мне очень нравится гулять, особенно, когда я слышу голос Моей и иду прямо к ней сквозь высокую траву заброшенных участков. Радость, которую Моя испытывает, видя меня, пронизывает меня подобно маленьким молниям, и у меня не остаётся иного выбора, как следовать за ней, с готовностью откликаясь на её цыканье – наш с ней невербальный знак мне не отставать.
Мне не обязательно видеть её глаза, полные восхищения и благодарности, когда она смотрит на меня, бредущего за ней с поднятым хвостом. Я просто чувствую всё это каждой шерстинкой и клеточкой своего тела. Это ли не счастье?
Вместе с тем она с пониманием относится, если я вдруг сверну в сторону, решив навестить новых знакомых. Она понимает, что свобода – это часть моей жизни.
Наконец Моя сидит. Наконец-то! Сколько можно ходить, бегать, суетиться и стоять?!
Я запрыгиваю к ней на колени и льну к теплой Моей: обожаю сидеть на хвосте, не понимаю, почему это всех так удивляет. Она перебирает жирочки на моем животе – они прекрасны, я знаю – мягко скребёт короткими ногтями вдоль позвоночника, чешет шею.
И тут появляется Манька. В три прыжка она настигает мышь, раздаётся предсмертный писк. Я не верю своим глазам: Истеричка и правда в этом хороша. Все её мышцы напряжены, дыхание не сбито, никаких лишних движений – быстрая и смертельная как молния.
– Ой, Маня! – восклицает Большая Хозяйка со смесью ужаса и восхищения в голосе. – Мышку поймала!
– Подумаешь! – мысленно фыркаю я и подставляю Моей другое ухо для того, чтобы костяшка её согнутого пальца помассировала мне ушную раковину.
– Какая молодец! – не унимается Большая Хозяйка. – Не то, что твой Тихон! Лентяй!
Я замираю от такой наглости и открываю глаза.
– Что я сейчас услышал? Жаль, что я в тапки не писаю! Я – воспитанный кот! А следовало бы кому-то испытать эти ощущения на себе… – думаю я, пытаясь пойти на сделку со своей совестью: такие оскорбления должны быть смыты!
Появляется Манька с мышкой в зубах, кладет добычу на дорожку и отходит.
– Хвастушка! – зло шиплю я, провожая её завистливым взглядом.
Манька молчит. Она всё время молчит, словно не слышит меня.
И тут Моя осторожно поднимает мою морду и, вытянув губы трубочкой, ласково говорит:
– Никакой ты не лентяй! Просто не царское это дело мышек ловить и жирочки трясти! Да, Тиша?
Я успокоено прикрываю глаза и мурлычу в ответ: она всегда всё правильно понимает, люблю её.
Однако этот случай засел у меня в голове, и как бы я не убеждал себя и соседских котов в том, что при нынешнем привилегированном положении котов в человеческом обществе вовсе не обязательно выпускать на волю свои базовые инстинкты, жажда показать своё превосходство и авторитет в этой семье не покидала меня. Мне нужен был шанс доказать Маньке и самому себе, что мои охотничьи навыки ничуть не хуже.
Я стал ждать подходящего момента. Затягивать с ним было нельзя: Манька принесла уже в качестве подношения ещё птичку и снова мышь.
Так больше продолжаться не могло.
Лёжа на траве под тёплыми лучами утреннего солнышка, я размышлял о дальнейших своих действиях.
– Тиша, жирочки свои плавишь? – ласково спросила Моя, проходя мимо. – Смотри не перестарайся.
Я посмотрел на неё, зажмурившись: люблю её любовь.
– Итак, – я сладко потянулся и, перевернувшись, положил голову на передние лапы. – Будем честными: сравнять счёт с Манькой не удастся. Это потребует много сил и времени, которого у меня нет. Это она может позволить себе охотиться дни напролёт, а мои сутки всегда заняты… Да, да, совершенно нет времени на всю эту слежку и охоту.
Неторопливый ход моих мыслей был прерван: из летней кухни донёсся манящий запах свежего мяса. Большая Хозяйка собиралась жарить отбивные на обед. Я уже хотел подняться и пойти потребовать свою долю – вернее я даже сел – однако надо было закончить начатое: трудные времена требуют трудных решений.
И меня озарило!
Мне не обязательно ловить всех этих мышек и маленьких пташек! Для своего статуса мне достаточно будет поймать всего лишь одну большую птицу! Вуаля! Статус, почёт, авторитет!
И пока я жевал мелко порезанные кусочки говядины, положенные Большой Хозяйкой прямо к моим лапам, – не это ли уже доказательство уважения ко мне?! – и пропустив мимо ушей её слова, обращённые ко мне: «Хоть раз бы кого-то поймал», довольная улыбка не сходила с моей морды.
Мой план мне казался идеальным и до смешного простым: на участок всё время прилетали то сороки, то вороны. Последние особо возмущали меня своей наглостью, так что проучить это крылатое племя будет очень даже кстати.
Следующим утром, убедившись, что Моя находится неподалёку и может видеть Великую охоту, я приступил к решительным действиям. Видимо Кошачьи боги и сам Сфинкс услышали меня, потому что на газон приземлилась ворона и совершенно бесстрашно пялилась на кусты и деревья, усыпанные ягодами.
