Дарья Сугробова
Догма Проклятых. Суеверие
Глава I
«Меня зовут госпожа Ведъма, и я — человек множества талантов, самый главный из которых: непростительная дотошность. Во многом именно благодаря ей мои исследования имеют такой успех.»
3 сентября 624 года от Катаклизма.
Есть ли цели и стремления в жизни простого смертного более оправданные, чем изучение и познание мира вокруг себя? Ведь прозорливая натура всего живого создана, чтобы идти по пути сотворения, наслаждения и жажды зреть невообразимые красоты существующих реалий. Столь сильная страсть, будоражащая воображение юности, рождает азарт и внутренний огонь, что, подхлестывая пульсирующую энергией душу, толкает всякого на самые отчаянные приключения. Оттого один вопрос беспокоит сознание: разве есть жизнь вне поиска, без анализа или ощущения? Конечно же, нет! Однако, даже зная ответ, все больше смертных дремлют в комфортной серости, позволяя низменным и земным чувствам страха и мгновенного удовлетворения властвовать над ними, запирая их тела и души в маленькие каменные темницы великих городов. Среди них блистательный Бугун выделялся особенно сильно.
«Осколок старого мира», «Разверзнутые земли», «Оплот Катаклизма». – Когда сотни лет назад небесные светила пали, свергнутые последствиями человеческого эгоизма, все эти слова клеймом легли на обломках древней реальности. Для Бугуна, как и других столиц, не было спасения: пустота, отчаяние, голод и смерть от вездесущего океана преследовали его жителей, словно загнанных зверей. Про́клятые за свою гордыню, они могли лишь обреченно рыдать и молить о пощаде. Увы, вышедшие из расколотых сущностей молодые повелители бесконечного океана не знали жалости, каждый день поглощая своими бескрайними водами, границы зловредных государств.
Так бы Бугун, подобно многим, и исчез, окончательно стираясь морскими ветрами, если бы девяносто лет назад к правлению не пришла восхитительная княжна – Молчаливая Мария – надежда Старого Света. Эта хрупкая, но непоколебимая женщина объединила все расколотые земли, закончила смуту и восстановила знания поколений. Бугунское княжество восстало из пепла, а за ним и другие страны. Правление Марии сделало столицу ключевым и одним из самых зажиточных торговых узлов на Западе, а княжество – поставщиком передовых технологий, наравне с Восточным Каганатом. Чисто кровные и знатные люди здесь ни в чем не нуждались, наука набирала новые обороты, а гедонистические мотивы все чаще стали звучать в дворянских будуарах.
Тем не менее даже в столь ра́звитом обществе были свои проблемы, и для Бугуна они представлялись в виде не самых благополучных районов рабочего класса, где многие жили в неволе производственных магнатов и за чертой бедности.
Подобным местом являлся Южный Порт. Днем пункт скопления торговцев, морских поездов, прибывающих гостей столицы и просто шатающихся без дела мальчишек, вечером он представлял собой довольно беспокойное расположение, где даже матерые офицеры чувствовали себя не в безопасности. Чего уж говорить о маленьких детях.
Одну из них немолодой полицейский, дежуривший со второго на третье сентября, разглядел, когда на часах было около пяти утра. Появление юной девицы показалось мужчине подозрительным. Сначала он взволновался, решив, будто бы это очередная схема портовых воришек или убийц, однако, разглядев девочку, понял, что вероятнее всего она не местная и совершенно заблудилась.
– Юная госпожа, – он окликнул внимание девочки-подростка, отчего она немедленно поспешила к полицейскому.
Когда же девочка вышла на свет, то мужчина занервничал еще сильнее. Стоя́щей перед ним юной даме едва ли было больше пятнадцати – шестнадцати лет, а то и того меньше. Она была одета в классическую синюю юбку до колен, что часто носят в школе, кожаные аккуратные полусапожки и простое, но явно дорогое, драповое пальто и шелковый пурпурный шарф. Другими словами, только дурак не позарился бы обокрасть ее.
– Точно не местная, – мужчина сложил руки на груди, дожидаясь, пока ребенок подойдет.
– Доброго утра, господин офицер, – девочка поставила свой довольно большой, для такой, как она, чемодан на землю. – Чем могу быть вам полезна?
Ее речь имела крайне удивительный взрослый оттенок, а несколько узкие раскосые глаза, выразительно сидевшие на желтоватом аккуратном лице, смотрели с нескрываемым возрастным превосходством.
– Чем ты можешь мне помочь? – мужчина усмехнулся. – Где твои родители? Почему ты одна в такое время? Это – Южный Порт, здесь может быть довольно опасно.
– Родители? – на лице ребенка отразилась целая гамма непонимания, и вдруг она как-будто бы вспомнила что-то. – Ах! Это опять случилось, – девочка звонко засмеялась. – Видите ли, я не ребенок, – она достала из кармана документы, протягивая их офицеру.
– Не ребенок? – мужчина перенял от говорящей паспорт и медицинскую книжку и замер.
В руках он держал бумаги женщины, коей было немного за тридцать.
– Прошу прощения, госпожа Малгина, что потревожил вас, – он сделал вежливый кивок.
Не было такого человека в Бугуне, что не знал бы имени графини.
– Ничего страшного, – она убрала документы в карман. – Со мной подобное частенько случается. Между тем, не будете ли вы так добры и не подскажите ли мне дорогу?
– Конечно! Что именно вас интересует?
– Видите ли, я, – она запустила руку в другой карман, вытаскивая скомканную бумажку, – ищу локомотив, – женщина развернула записку. – «Синяя Звезда». Вам знакомо это?
– Да, – офицер одобрительно кивнул головой. – Сейчас дойдете прямо, а потом за красным домом сразу на лево. К путям необщего использования. Там – Третья верфь. Ваш поезд сейчас готовят к отбытию и грузят.
– Спасибо вам, большое! —она поклонилась, удаляясь прочь.
– Всего доброго, – офицер проводил ее взглядом, удивляясь тому, насколько необычен ее облик.
Впрочем, госпоже Ведъме было не привыкать. Возрастная оказия случилась с ней, по причине врожденного генетического изменения, из-за которого женщина походила на подростка и частенько попадала в подобные неловкие ситуации. Сама графиня не сильно беспокоилась по этому поводу, хоть и саркастически для себя отмечала, что для столь невинной внешности ее преследовали совершенно чудовищные проблемы. Одной из таких стало крайне тяжелое финансовое положение, в котором Ведъма оказалась, пожалуй, по собственной глупости.
Ведо́мая желанием легкой наживы, несколько месяцев назад, Малгина смехотворно проигралась в карты на весь свой капитал. Этот своеобразный и поистине бездумный поступок, должен был характеризовать Ведъму, как женщину крайне авантюрного склада ума и нравов. И таковой на удивление она и являлась, при этом вызывая уважение в высших научных кругах своими прагматизмом и мудростью.
Монотонно и с дотошностью женщина выполняла работу, стремясь довести ее до идеала. «Внимание к мелочам рождает совершенство» – так она говорила и, в общем-то, была совершенно права. Как же столь злостная оказия приключилась с ее строгим и хитрым умом? Ответ таился в личности обыгравшего ее, а именно в нынешнем князе Бугуна – Луке II.
Ведъма, как и полагалось любому вхожему в княжеский дом, была непростым человеком. Ее трудолюбие и хорошая родословная, позволили женщине построить успешную карьеру в местной академии наук, в сфере иммунологии. Занимаясь биологией и изучением разнообразных вирусов, к своим тридцати с небольшим, графиня поработала во многих городах известного света и славилась сложными и кране спорными научными трудами, собирающими вокруг себя множественные обсуждения и дискуссии. Кто-то называл ее новатором, кто-то самодовольной самодуркой, и лишь Лука II видел в этой противоречивой исследовательнице – человека, способного вписать его имя в историю мира.
Можно было бы предположить, что князь желал от нее великих академических достижений, однако в действительности мужчина грезил лишь об одном: разрушении привычного церковного института, ненавистно вставлявшему ему палки в колеса реформ. Госпожа Ведъма должна была играть в этом пафосном процессе не последнюю роль, которую, к раздражению Луки, выполнять не хотела, и на то у нее имелась довольно себе веская причина. Страх.
Все дело было в том, что, когда сотни лет назад страшный Катаклизм унес Солнце и привычное людям небо во тьму, оставив редкий лунный отблеск, а земля ушла под воду, высвободившегося океана. Лишь вера спасала несчастных, испуганных выживших от неотвратимого безумия. Оставив привычные рассуждения о Небесных Вотчинах, светлых богах и надежде, церковь переменила риторику, обрамляя ее в одежды ужаса и фатализма. За место архаичных идей о спасении бессмертной души и безусловной божьей любви пришли настроения наступившего конца света, а милостивые боги, сменились злобными и жестокими, дремлющими в глубоких черных водах. Им следовало поклоняться, уважать и просить лишь об одном – милосердии в наказании и проклятье.
Десятки лет подобная практика оставалась незыблемой, а церковь имела влияние над умами, душами и даже жизнями людей, контролируя каждый процесс в государстве. С приходом Марии ее власть значительно уменьшилась: наука вышла на передовую, а люди, уделяя внимание развитию и построение светлого будущего, избавлялись от множества предрассудков. От множества, но не от всех, и как бы не старалась княжна, искоренить в народе веру в морских богов она не смогла, и тому была имеющая физическое проявление причина. А именно проклятье дремлющих всемогущих, обрекающих несчастных на страшные мучения.
Всего божеств было четверо. Суморок, Соль, сиамские близнецы Яган и Еган, считавшиеся единым, и главный – Волот, а их мистический храм, известный как Сапфировый Серпентарий лежал на далеком востоке, в водах Блуждающего океана, куда не отваживался соваться никто.
Первый отбирал у человека зрение, слух и иногда возможность говорить. Второй покрывал тело несчастного ужасными ранами, язвами или рубцами, кожа проклятого часто желтела или бледнела, а иногда и вовсе исторгала дурно пахнущую слизь. Яган и Еган лишали людей конечностей, а Волот поселял под кожу и в волосы многочисленных паразитов. К слову, именно из-за них презренные богами и получили свое название – червивые, а самих властителей вод часто называли гниющими.
Каким образом и по каким причинам люди становились оскверненными, никто до конца не знал. Червивых опасались, пренебрегали и всячески сторонились, не рискуя лечить или даже касаться их. В народе больных так порой и называли – неприкасаемые. Впрочем, сосчитать тех, кто относился к про́клятым, как к хворым, можно было по пальцам двух рук. Лука и Ведъма являлись членами столь тесного круга.
Оба этих своенравных и характерных человека верили: никакого проклятья, как и богов не существует, а ужасные увечья лишь последствия чудовищной эпидемии, поразивший мир после Катаклизма. Чего уж говорить церковь, население, и в особенности магнаты не были в восторге от столь иступленного нигилизма, и про́клятая натура червивых совершенно не мешала им и многим другим чистокровным и знатным людям использовать несчастных в своих эгоистичных целях. Для них червивые служили не только доказательством власти богов, позволяющей небожителям влиять на покорность населения, но и рабской силой.
Благодаря тиранам прошлого проклятые не имели права голоса, не смели владеть никакой собственностью, а жизнь их буквально принадлежала государству или производству. Любой неприкасаемый после рождения приписывался либо местной администрации, либо покупателю. На них приобретались документы, а сами больные, словно животные или вещи отдавались, реализовывались или дарились как физическим, так и юридическим лицам. Несложно сообразить, что в обществе со временем сложилась поразительная картина, где «неприкасаемость» червивых стала удобным политическим и социальным предлогом для множества ограничений. На первый план вышла идея неравенства и непохожести, а сносные условия труда, медицинская помощь, заработная плата и минимальные свободы для бесправных больных стали недостижимой роскошью. В столь чудовищных обстоятельствах многие червивые начали и вовсе усматривать в смерти лучший исход.
Лука, как казалось со стороны, ненавидел правительственную машину за столь безжалостное отношение к людям, и всеми доступными методами боролся с ней. С помощью Ведъмы он доказал незаразность червивых, провел реформы труда, разрешающие им трудиться во всех доступных сферах, и первым ввел минимальный уровень заработных плат и пособий для оскверненных. Князь собирался освободить больных и уравнять в правах с остальным обществом, но, к своему ужасу, столкнулся с двумя непреодолимыми препятствиями: непомерным влиянием олигархии на правительство и нежеланием самих червивых, уверенных в собственной порочности и страшащихся еще больших мук, что-либо менять. Луке нужна была помощь, однако Ведъма неожиданно отвернулась от него. Запуганная угрозами со стороны власть имущих, на долгое время она под финансовым предлогом бежала в чуть более прогрессивный Восточный Каганат. А вернувшись, и вовсе оставила старые идеи, погружаясь в гедонистический образ жизни дворянства.
Как и всю знать, ее сразили слава и удобство, а вместе с ними и безудержный азарт. Казалось, будто бы ни одна карточная игра не обходилась без женского участия. Лука воспользовался этим. Он подговорил верных людей, разжег в давней подруге интерес, подтолкнул ее к самым авантюрным решениям и нагло обманул, воспользовавшись ее доверием и юридически обязав отдать последний в жизни долг стране и государству.
И вот теперь она была здесь – в Южном Порту. Стояла, наблюдая взглядом за венцом машиностроения воплоти – «Синей Звездой» – маневренным поездом, созданный для межокеанических путешествий. Модель, обсуживающаяся перед ней, как поняла Ведъма из полученных документов, была одной из самых быстрых и маневренных, выпускалась Каганатом и состояла из трех частей: локомотива или, как его в народе называли «паровоза», двух транспортных вагонов и открытой площадки с небольшим краном и лебедкой. Засмотревшись на это величие, Ведъма вдруг оказалась совершенно наглым образом вырвана из своих размышлений.
– Юная госпожа, прошу меня простить, но здесь совсем не место для ребенка!
Ведъма узнала этот голос. Мелодичный, ласковый и всегда немного снисходительный, он принадлежал молодому князю. Развернувшись, исследовательница встретила его, с насмешкой замечая мгновенный стыд и растерянность, отразившиеся на мужском лице.
– Ох! Графиня. Как неловко, – Лука улыбнулся, протягивая женщине руку. – Не узнал тебя в темноте.
Князь сетовал на мнимый недостаток освещения в порту, хотя сам стоял залитый лучами многочисленных желтоватых ламп. Его попытки оправдаться выглядели нелепо, однако Ведъма не стала ерничать, замечая, что друг ее явно не спал этой ночью и имел вид рассеянный, уставший и перевозбужденный. Светлые волосы мужчины ерошились, лицо побледнело, а одежда, потеряв достойный облик, вся измялась и выглядела неаккуратно.
– Ничего. Бывает. Вижу, ты чрезмерно взволнован.
– Да! – Лука не скрывал эмоций. – Но непросто! Я в восторге. Все так славно складывается, даже не верится, что мы наконец-то сможем закончить исследование.
– Мне тоже.
Князь глянул на мрачную графиню, замечая ее совершенно неодухотворенное настроение. Женщина не менялась в лице, но имела столь выразительный взгляд, полный разочарования, что Луке стало неловко за себя.
– Ведъма, ну что же ты…впереди нас ждет светлое будущее. Разве не рождает это в твоем сердце огонь и страсть?
– При всем моем уважении, мне крайне затруднительно разделять оптимизм, будучи жертвой коварного обмана. Рана, нанесенная мне, от воткнутого ножа в спину не заживет и за сотню лет.
– Графиня, – Лука склонил голову. – Оставь этот лишний драматизм, он здесь совершенно ни к чему. Я документально, но что главное клятвенно пообещал – это последнее, о чем я попрошу тебя.
– И не сомневаюсь, потому что только наивный дурак полагает, будто бы я смогу вернуться из этой экспедиции живой.
– Ох, – князь сложил руки на груди. – Я знаю тебя всю свою жизнь, но до сих пор не могу смириться с тем, насколько порой ты бываешь невыносима.
– Взаимно, мой князь, – она выдержала небольшую паузу. – Мы боремся с ветряными мельницами. Никому, кроме тебя, освобождение червивых не нужно, а магнаты, олигархи и рабовладельцы – ни за что на свете не примут результатов исследования, даже если все западные княжества вместе с Каганатом признают их.
Ведъма поставила чемодан, нервно доходя до ближайшего столба и обратно. Было бы разумным предположить, что графиня страшилась о своей жизни, однако на самом деле единственный человек, о котором она еще могла беспокоиться, был Лука.
– Церковь и правительство не дадут тебе этого сделать. Здесь все коррумпировано и прогнило, и потребуются еще сотни лет, чтобы изменить сознание людей, – женщина тяжело вздохнула. – Ты войдешь в историю не как новатор, а как Князь-Олух, а мое мертвое тело будет кормить рыб на дне мирового океана.
– В твоих словах есть здравое зерно, но не стоит недооценивать мое влияние. Я правитель, и многие хоть и молчаливо, но поддерживают происходящие реформы. Однако для их продолжения обществу нужна правда – доступная и доказательная, – Лука взял Ведъму за плечи. – А червивым надо самим поверить в свою болезнь, и я знаю, что в этом могу целиком довериться только тебе.
Графиня молчала. Она всячески избегала прямого взгляда в глаза Луки и обреченно думала о собственной жизни. Князь был совершенно прав: имел влияние на правительство, дипломатические связи с другими княжествами и государствами, и многие лидеры на самом деле ждали положительных результатов этой экспедиции. Луку окружали верные люди, однако довериться целиком он мог только ей – женщине, ставшей ему, за долгие годы, ближе, чем сестрой.
– Мы стоим на пороге перемен, наша сила в выборе и единстве, но, чтобы достичь этого, нам пора понять и принять новую реальность. Ведь только так, мы сможем шагнуть в будущее.
– К чему ты уговариваешь меня? Я и без того связана договором по рукам и ногам. Одна твоя воля и я поеду к самому Волоту на куличи.
– Я лишь хочу, чтобы ты понимала, почему я это делаю. Сейчас ты злишься и сетуешь на жестокую судьбу, однако однажды, проснувшись в новом мире, скажешь мне спасибо. За то, что я позволил тебе стать тем, кем ты всегда мечтала.
– Очень на это надеюсь, ибо пока что я чувствую, как холодные руки смерти в виде магнатов стремятся сойтись на моем горле.
– Не переживай на этот счет. Думай о цели. Только о ней. Все остальное возьмем на себя я и твоя команда, – Лука указал на поезд. – Давай я отнесу вещи, – он резко схватил чемодан графини, – и провожу до каюты. А раз мы все равно будем идти мимо, сразу проведу тебе небольшую экскурсию.
– Это было бы чудесно, – женщина направилась следом за князем, оказываясь внутри поезда.
Как выяснилось, локомотив имел две структурные части: обслуживающую, где располагались каюты и подсобные помещения, и машинную. Вторая состояла из нижнего уровня, уходящего под воду, где помещался сложный двигатель и сердце всего поезда, и верхнего – с рубкой управления движением.
– Данная модель, можно сказать, уникальна, – Лука, зашел с левого края, оказываясь в тамбуре. – Она рассчитана на экипаж численностью не более семи человек, крайне маневренна и имея двигатель поезда типа «транспортной цитадели» перемещается в несколько раз быстрее. Среднее время прибытия «Звезды» сокращено почти на два месяца.
– Интересно, – Ведъма кивала, рассматривая окружение.
Внутренне убранство локомотива представлялось крайне скудным: стены были обиты простыми, но довольно приятными деревянными панелями, а пол являл собой странную, жесткую, нескользящую поверхность, которую женщина нигде раньше не встречала. Привычных для морских поездов, ламп или люстр не висело, а вместо них мерцали лишь плотные рыжеватые пластины, располагающиеся прямо в стенах. Они давали более чем достаточную освещённость, однако выглядели крайне убого. Наконец, путники подошли к каюте и, нажав на ручку, Лука открыл раздвижную дверь в сторону, запуская Ведъму в ее новое жилище.
Каюта, как и все остальное, также едва ли поражала воображение. Комната была небольшой: в ней вмещалась полуторная кровать, стоящая напротив двери, зеленое кресло и скромный откидной столик, крепящийся к стене.
– Смотри, – князь с трудом обошел Ведъму. – Это, – он ухватился за ручку на краю кровати, запуская подъемный механизм, – место для хранения спального белья и одежды. А здесь, – он открыл задвижку столика – можно будет и поработать, и поесть в одиночестве, если не захочешь общаться с командой. Кроме того, дверь зафиксирована на магнитах. Пока нажимаешь – двигается, а отпустишь, – мужчина продемонстрировал Ведъме конструкцию, – и встанет как влитая.
– Поняла, – женщина осмотрелась. – Здесь есть другие источники света, кроме представленных, – она кивнула на несколько настенных панелей.
– Да, конечно, – князь указал ей на свечи и спички, лежащие в ящике под кроватью.
– А электрические?
– Нет, пластины, да и в целом электроснабжение в поезде работают от двигателя и представляют собой готовую единую систему, выполненную в соответствии со стандартами безопасности, и не подлежащую преобразованию.
– Ясно, – исследовательница нажала на небольшую кнопку под пластиной, проверяя работоспособность последней.
– Это, конечно, не твоя спальня в поместье, но для поездов сравнительно не плохо. Мы готовили его к экспедиции долгое время, и я сделал все, что мог для твоей благоустроенности.
– Я не сомневаюсь, – девушка уложила чемодан под кровать, между делом замечая, что кресло имело специальные магнитные набойки на ножках, из-за чего не так легко двигалось. – Где мне взять постельное белье? – она сняла пальто и шарф.
– Сюда, чуть дальше, – князь проводил девушку к следующей двери. – Здесь твоя отдельная ванная, стиральная машина и сушилка.
Графиня мельком осмотрела комнату. Уложенная белой плиткой, она блестела чистотой, а в небольшом шкафу лежало несколько наборов постельного белья.
– Я обращаю твое внимание, что горячей воды в поездах такого типа изначально не предусмотрено, поэтому мы поставили водонагреватель, но, к сожалению, только один на всех.
Графиня глянула на князя, он явно нервничал и будто бы был недоволен тем, что видел сам. Поспешив успокоить его, Ведъма закрыла дверь, меняя тему.
– Не волнуйся. Я гораздо более неприхотлива, чем ты можешь себе представить.
– Спасибо.
– Так что за следующей дверью?
– Здесь помывочная остальной части команды, а далее камбуз.
Лука впустил женщину в довольно просторную, светлую комнату. В ней располагалась обычная кухня и деревянный стол, приставленный к угловому диванчику, а около двери высился барный шкаф.
Ведъма разговорилась с Лукой касательно разнообразия питания, однако в ходе беседы выяснила, что на данный момент как таковой кок в поезде отсутствует, и каждый член команды ответственен за готовку поочередно. Это взволновало ее.
– Далее общая каюта.
Мужчина открыл дверь в новое помещение. Двухъярусные койки здесь стояли вплотную друг к другу, и были явно обжиты. Повсюду на них валялись самые разнообразные вещи от одежды до газетных вырезок, а на некоторых тумбочках женщина заприметила книги про путешественников и одно маленькое радио.
– В комнате шесть человек?
– Нет, пока только четыре, и последнего вы подберете чуть позже.
– Где?
– Думаю, будет лучше, если это ты узнаешь на непосредственной встрече с командой. Но прежде, я хочу представить тебе место, где ты сотворишь историю, – князь, наконец, добрался до предпоследней двери. – Твой кабинет.
Ведъма заглянула внутрь. Скользя вдоль многочисленных пустых шкафов и коробок, полных бумаг, печальный взгляд ее становился все грустнее и грустнее.
– Как кабинет земского врача.
– Ну, не скажи, – Лука снова взбодрился. – Здесь есть превосходное рабочее место, – он постучал по массивному черному столу, – дуб, между прочим. Койка для осмотра, с ширмой, – мужчина подошел к одной из стен, выдвигая белую шторку. – Лекарства, реактивы для изучений, даже встроенный микроскоп.
– Лука, – исследовательница присела на стул. – это…
– Я знаю, – он оперся спиной о дверной косяк, опуская голову, – просто скажи мне, что ты справишься.
На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Графиня упорно над чем-то размышляла, а Лука не смел поднять на ее глаз.
– Да. Я справлюсь.
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Не благодари. Я в безвыходном положении.
– Прекрати!
– Однако, – она перебила его. – Я надеюсь, ты понимаешь, что качество моей работы целиком зависит от размера платежа.
– Конечно. Предположение, что ты стала бы трудиться забесплатно даже в условиях твоего долга, было бы совершенной идиотией. Но не надейся на сумму большую, чем положенную тебе по званию. С этого дня ты такой же член экипажа.
– Мне казалось, – графиня повернулась к Луке лицом, – ты намеревался изменить мир, а теперь скупишься на лишнюю парочку златых?
– Я хочу быть уверен, что ты не проиграешься в ближайшем кабаке, не сопьешься и не убежишь.
– Скупердяй.
– Самодурка.
– Какая отвратительная низость, совершенно недостойное оскорбление из уст столь знатного человека. Твоей бабушке наверняка было бы стыдно за тебя.
– Как и за тебя.
Несколько секунд они смотрели друг друга взглядом, почти выражающим самое что ни на есть искреннее презрение. Ведъма сдалась первой.
– Ладно. Где весь экипаж?
– Ждет нас комнате управления поездом.
Лука вышел наружу, открывая последнюю дверь, отгораживающую кабину машиниста от остальной части локомотива, и пропуская графиню вперед.
Рубка впечатлила женщину. Небольшая, выполненная в сдержанном викторианском стиле, она по большей части являлась купольным, обзорным стеклом, крепившимся к металлической поверхности вагона, и, благодаря специальному составу, извне видевшимся в форме овальной матовой вставки.
Впереди располагалась сама панель управления с кучей рычагов, кнопок и синеватым, будто бы стеклянным шаром, зафиксированным на медных шарнирах. Уходя проводами под пол, она явно крепилась к двигателю напрямую и имела соединения с частью обзорного стекла, возможно, используя его как экран. Наверняка этого Ведъма сказать не могла, так как попросту не знала особенностей управления океаническими поездами.
Внутри помещения их ждали четверо мужчин. Все они были неприкасаемыми и, завидев входящих, резко встрепенулись, выпрямляясь и вставая по струнке.
– Доброе утро, Ваше Сиятельство.
Вперед перед вошедшими выступил высокий, долговязый мужчина. Удивительно для своего возраста он был совершенно седым, и, помимо того, носил небольшие, круглые очки, с плотными, черными стеклами. Его левая рука отсутствовала, замененная дешевым протезом.
– Доброе, Гавриил. Прошу знакомиться господа – Графиня Малгина, врач и глава экспедиции.
– Ваша Светлость.
Из-за спины стоя́щего слегка поклонился мужчина, чью кожу под одеждой полностью покрывали бинты, а лицо утягивала тканевая маска, так виднелись лишь ясные глаза.
– Ваше Сиятельство, правильно говорить, Ваше Сиятельство, – Ему на ухо шептал невысокий юноша с топорным, круглым лицом. За исключением парочки отсутствующих пальцев и правого уха, он казался совершенно здоровым.
– Ваше Сиятельство, – забинтованный снова поклонился.
– Соломон, не время для шуток.
Гавриил остановил мужчину, отчего тот растерялся, отходя чуть назад. Лука за спиной графини молчал, и Ведъма явно поняла, что мужчины ожидают от нее чего-то.
– Что ж, господа, – она села в кресло машиниста, рассматривая червивых. – Полагаю, что для начала я должна попросить вас оставить этот излишний формализм. Графиня Малгина мое публичное обращение, однако не думаю, будто бы в данных обстоятельствах оно уместно, так что прошу называть вас меня по имени – Ведъма.
– Ого! Довольно странное имя, – юноша, что шептал на ухо своему другу, не смог сдержать эмоций.
– Моя матушка была страшной выдумщицей и крайне впечатлительной особой, поддающейся любому веянию моды.
– Да, припоминаю, около тридцати лет назад все называли своих детей по-кагански, но…,– Соломон стушевался, – вы же совсем…
– Я не так юна, как вам кажется. Мне тридцать три.
– Ого!
– Да, проклятье вечной молодости, – Ведъма усмехнулась.
– Значит, вы тоже червивая? – юнец был крайне вдохновлен и с любопытством разглядывал женщину. – Но как же тогда вы можете быть графиней.
– Я не червивая. Это метафорическое выражение.
– Метафорическое? – он завертел головой, ища поддержки у товарищей.
– В переносном значении. Простите его, – Гавриил строго глянул на стоя́щих. – Позвольте представиться вам, госпожа.
– Это Соломон, – червивый указал на забинтованного мужчину. – Мальчишка справа от него – Гордей, а тот, что в углу – Александр.
Женщина перевела взгляд на последнего члена команды, все это время молчащего в стороне. Он был одет в черную водолазку, и джинсовый рабочий комбинезон, скрывающие многие внешние недуги, потому сказать наверняка, кто именно его проклял, Ведъма не могла.
– Приятно познакомиться, – он шептал, однако звучание его речи говорило, что, возможно, мужчина делал это специально.
– Меня зовут Гавриил, но, я думаю, это и так понятно.
– Отлично. Рада всех вас приветствовать, однако позвольте спросить. Я вижу, вы – червивы, потому меня интересует, понимаете ли вы, зачем мы отправляемся в экспедицию? Ее цель?
– Да.
– Это был ваш осознанный выбор?
– Да.
– Ну, да, конечно, – Соломон, стоя́щий вдалеке заговорил, явно думая, что его не слышат.
– Соломон, – Ведъма обратилась к нему, заставляя мужчину вздрогнуть. – Объяснитесь.
– Мы, – он растерялся и стал выглядеть напуганным. – Да, то есть…господин Лука, его Высочество…он спас нас, и мы…
– Оставьте, – князь махнул рукой, – говорите, как есть.
– Его Высочество выкупил нас из тюрьмы, куда мы попали из-за побега с рудников, – Гавриил убрал руки в карманы, явно нервничая и раздражаясь. То и дело он строго поглядывал на Соломона.
– Но вы не подумайте, мы не какие-нибудь преступники или прохиндеи, и туда-то попали несправедливо, – Гордей замахал руками. – Это все бюрократический произвол. Мы ни в чем были не виноваты.
– Вообще-то, не совсем так. Позвольте, – Александр вышел вперед. – Госпожа, – его речь походила на странную смесь хрипа и шипения гадюки. – Обстоятельства нашего заключения совершенно прозаичны.
Мужчина оперся рукой о панель, приступая к своему нехитрому рассказу. По его словам, всю жизнь они трудились у зажиточного судовладельца с северного побережья Бугунского княжества. И занимаясь выловом рыбы и быстрой доставкой малогабаритных грузов, работали, не имея ни малейшего нарушения или выговора. Лука подтверждал его слова. Однако некоторое время назад лицензия их владельца на вылов утратила свою силу, а с новой бумагой предприниматель затянул, подойдя к началу сезона без документов. Ему стоило бы подождать несколько недель, однако любое промедление в столь конкурентном бизнесе имело свои последствия. Под риском он велел команде выходить на промысел.