Дарья Пырх
Последняя осень. Буря

Справа зашумели. «Марк? Когда он подошел?» – занервничала Маша, обернувшись. Бортников держал кружку со смайликом. Ту самую, что послужила подарком на прошлое четырнадцатое февраля.

Маша долго искала, чем порадовать своего избранника. Популярные онлайн-магазины рекомендовали набор для ухода за бородой, удочки, стаканы для виски, мужские духи, борсетки, цыганские цепи панцирного плетения. Марк гладко брился, не рыбачил, пользовался дезодорантом вместо парфюма, подаренного в школе, пил дешевый алкоголь, обладал мало-мальским вкусом, чтобы надеть аксессуар из «магазина на диване». Более креативные сайты вдохновляли изготовить шоколад, связать шарф, испечь печеньки с предсказаниями, смастерить парные браслеты или подвески. Застывшая какао-масса не вынималась из формы, от тугих шерстяных петель болели пальцы, печенье постоянно подгорало, а украшения из бусин смотрелись нелепо. Отдельные эксперты предлагали девушкам купить соблазнительное белье и вырезать купоны для пикантных желаний. Чем, по их логике, торжество влюбленных отличалось от любого другого дня, Маша не сообразила. Отчаявшись, она зашла в супермаркет, взяла чашку с улыбающейся рожицей и сердечками. Сюрприз удался.

С того времени их отношения изменились. «Сохранил кружку. Может, не все потеряно?» – понадеялась она.

– Есть кипяток? – спросил Марк будничным тоном.

– Остыл, – невозмутимо сказал Леонид.

– Подожду.

Маша едва сохраняла спокойствие: «И все? Ему настолько плевать?»

– Как работа? Нормально платят? – проговорил Леонид, поставив чайник на конфорку.

– Не жалуюсь.

– Где учишься?

– Нигде. Я не могу учиться в таких условиях.

– Каких?

– Любых. А кроме шуток, зачем отдавать деньги универу, если потом снова отчислят? Ищу себя, надоело слушать других.

Маша заметила его укоряющий взгляд и вспыхнула: «На что он намекает? Никогда со мной не советовался».

– Со стороны виднее, – не удержалась она.

– Полезнее быть эгоистом, – твердо заявил Бортников.

– И деградировать? – хмыкнула Маша. – Умный признает ошибки, глупый отрицает.

– Если постоянно прогибаться под чужое мнение, потеряешь свою личность.

– Откуда вы это берете? – вмешался Леонид. – Из сообщества с цитатами?

Чайник оглушительно засвистел. Марк схватился за металлическую ручку и ругнулся, убрав ладонь.

– Осторожно! – воскликнула Маша, вскочив с места.

– Не лезь, – огрызнулся тот.

Наполнив чашку, он ушел. Хотелось запустить ему вслед чем-то тяжелым или догнать и хорошенько встряхнуть, чтобы перестал ломать комедию.

– Придурок, – проворчал Леонид.

Маша взяла кисточку. Линии стали выходить рваными, неаккуратными. Оранжевая надпись и ватман расплылись. Она зажмурилась, укоряя: «Глупая. Уже взрослая, чтобы реветь из-за дурака».

– Ты чего? – осведомился Леонид.

– Соринка в глаз попала, – севший голос выдал правду.

– Хочешь, посмотрю?

– Не надо. Сейчас пройдет.

Из коридора донесся голос Игоря. Вскоре в холл потянулись студенты, недовольные очередным собранием. Староста посчитал ребят и обреченно заявил, что Захар Владимирович сегодня не приедет. Посыпались вопросы. Оказалось, спешка и встревоженное состояние преподавателя объяснялись не мистикой, а рядовыми причинами. Дочь увезли на скорой, и тот как примерный отец поспешил в больницу. Часть одобрила поступок, другие разозлились из-за безответственности руководителя.

– Это не к добру, – прошептала Динара.

Маша отмахнулась. Позже она сильно пожалела, что не восприняла слова подруги всерьез.

Глава 2
Убийственная вечеринка

Стояла такая тишина, что было слышно, как в левом крыле бродит Марк. Новость назойливой мухой кружила над ребятами, но в отличие от насекомого справиться с ней не было возможности.

– Что дальше? – тихо спросила Ангелина.

– Вскроем запасы, – повеселел Михаил. – Не зря же тащили. Знал бы – затарился бы основательно.

– Это по-нашему, – хлопнул его по плечу Глеб. – Девчонки, организуйте закуску.

– Вы шутите? – нахмурилась Вика. – Захар вернется, заставит писать объяснительную, потом на дисциплинарке отчитают. Общажных выселят. И все из-за вашей тяги к спиртному.

– Нестрашно. Комендант сговорчивый, – с намеком сказал Кирилл.

– Он понимает свинячий язык? – недовольно скривился Леонид. – Я надеялся, что хотя бы здесь не увижу ваших пьяных рож.

– Опять ноешь. Не хочешь пить – иди снежки лепи, не знаю только, где ты найдешь ясельную группу детского сада, – с презрением ответил Михаил. – А мы просто расслабляемся.

– Захар Владимирович не одобрит, – строго сказала Динара. – Если ты не забыл, то на нас висит куча заданий, которые рано или поздно придется сделать.

– Все великие писатели творили свои шедевры не на трезвую голову. А, бывало, сидели на чем-то покрепче советских болгарских стульев, – проговорил Михаил, но его аргументы не были восприняты всерьез.

– Остается компромисс. Подготовимся к его приезду, – предложил Кирилл. – Снимем ролик, потом уже как следует отметим.

Ребята приободрились. Новоиспеченные операторы, актеры и сценаристы устроили мозговой штурм. Был какой-то особый шарм в том, чтобы придумывать что-то необычное, хотя этого и не требовалось. Маша показала сырой плакат девушкам, назначенным в дизайнеры. Похвалив, две ушли колдовать над вожатской, третья взяла ватман.

– Почему лагерь называется «Буря»? – неожиданно спросила незнакомка.

– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Наверное, хотели выделиться на фоне «Ястребенка», «Росинки» и «Моря».

– Скажи спасибо, что не «Подснежник», – раздался позади уверенный голос Кирилла. – Как у вас продвигается?

Маша почувствовала запах мужского дезодоранта, повернула голову, едва не уперевшись в его щеку, смутилась: «Слишком близко». Он стоял, положив руки на спинку стула, заглядывал ей через плечо. Еще немного, и она бы коснулась его кожи. Стало неловко. Она сдвинулась на край, выпрямила спину, чтобы увеличить расстояние. Кирилл будто не испытывал неудобства.

– Скоро закончим, – ответил Леонид, макнув кисть в синюю гуашь.

– Чем плох «Подснежник»? – растерянно пробормотала Маша, пытаясь отвлечься.

– Так называют трупы, – сказал Кирилл.

– Почему? – удивилась та.

– Как цветы, по весне пробиваются из-под снега.

– Фу, какая чернуха! – выпалила подоспевшая Яна. – Пойдем, мы придумали концовку.

Они удалились. Маша выдохнула, поразившись: «Что это было?» До отчисления они с Кириллом пересекались только на лекциях. Он был скорее добрым знакомым, чем другом, пару раз выручал, несмотря на то, какое большое приключение связывало их ранее. Ситуация, произошедшая пару минут назад, сбила с толку. Истории о френдзоне всегда вызывали у нее недоумение. Казалось несложным определить грань, когда приятельские чувства перерастали во влюбленность и отношение менялось. «Сначала глазею на Леонида, потом краснею из-за Кирилла, – недоумевала Маша. – Неужели это побочный эффект расставания?» В статьях, которые она читала, говорилось, что после разрыва происходил всплеск эмоций: обида вызывала гнев, появлялось желание отомстить бывшему, наказать или убедить его начать все заново. Она считала глупым использовать парней, чтобы заставить Марка ревновать, поэтому списала все на стресс.

Время шло, наброски обретали цвета. Девушка с филологического и Леонид, пообсуждав творчество Принцева, переключились на «Кентервильское привидение».

– В образе призрака Уайльд изображает философа, независимого и неподвластного чарам женщин, – сказала та, словно процитировала учебник.

– Он какой-то неудачник, – потер подбородок Леонид. – Не может справиться с близнецами.

– Смотри глубже. Это проблема двух цивилизаций, рационального и потустороннего. Финал – символ примирения американцев с англичанами.

– Зачем нужен призрак, если он не пугает? – упрямился Леонид. – Сделали бы человеком. Бомж и то страшнее.

– Ты не осознаешь посыла! – раздраженно воскликнула студентка.

Она ушла, продемонстрировав настолько оскорбленный вид, будто Леонид плюнул ей в душу.

– Какая ранимая, – фыркнул он. – Я же не обижаюсь, когда путают Австрию и Австралию.

– Или презумпцию и преюдицию, – кивнула Маша, скрыв замешательство.

– Ага, – неуверенно отозвался тот.

Подождав, пока творения высохнут, они переместились в вожатскую. Студентки филологического одарили их недобрыми взглядами и, невпопад хмыкнув, продолжили орудовать тряпками. Широкие шкафы, две идеально заправленные кровати, чистая люстра и настенные светильники резко контрастировали с интерьером обычных спален. Отглаженные шторы почти доставали до блестящего линолеума. Маша и Леонид, как могли, повесили плакаты поверх голубых обоев.

Вскоре подтянулась съемочная группа. Динара, расправив складки на платье, протянула кулон.

– Как я выгляжу? – спросила она, когда Маша застегнула украшение.

– Отлично, – искренне похвалила та.

– Не забыть бы текст.

– Работаем с одного дубля, – грозно скомандовала Вика. – Посторонние, покиньте площадку.

– Она вжилась в роль, – удивилась Маша.

– Даже чересчур, – хмыкнула Динара. – Возмущается из-за каждой реплики, твердит что-то про диалоги. Ощущение, будто они «Титаник» повторяют.

– Поможете с галстуком? – сказал Кирилл, пригладив воротник белой рубашки.

К ним подскочила Вика, скороговоркой выпалила:

– Убери, будешь ближе к зрителю. Где девчонка с хлопушкой?

Маша пожелала Динаре удачи и ретировалась в комнату, отметив: «Кто-то воспринял проект слишком серьезно». Наедине с собой было некомфортно. Мысли, как ненужные вещи, спрятанные в дальнем углу кладовки, выбирались из глубин. Если бы кто-то озвучил тягостные думы, стало бы вполовину легче. Лишь пара человек из ее окружения могла безошибочно определить самые больные места. За размышлениями она не заметила, как пролетело время.

– Чего грустишь? – скороговоркой спросила вбежавшая Динара, на ходу раздеваясь. – Из-за Бортникова?

Она смешно запрыгала, натягивая штаны.

– Ага.

– Забей на этого торчка. Он загубит свою жизнь и умрет где-нибудь в канаве.

– Марк давно завязал, – по привычке возразила Маша, заступившись за бывшего парня.

– Так и поверила, – хмыкнула Динара. – У него зависимостей больше, чем извилин.

В горле запершило от запахов лака для волос и цветочных духов.

– Наверное, – сказала Маша с плохо скрываемой грустью.

– Ты его любишь? – охнула приятельница, присев рядом.

К ним заглянула Яна, позвала Динару. Та гневно махнула, повернулась к подруге:

– Не расстраивайся, ты достойна лучшего.

Через некоторое время Маша выползла из укрытия заметила Леонида, стоящего на лестничном пролете, и спросила:

– Ты куда?

– Хочу осмотреться. Пойдешь со мной?

Маша кивнула. Они поднялись на третий этаж.

Скудный свет едва проникал из немытых окон, ложился полосами поверх пожухлых книг, строительного и всевозможного другого мусора. Посреди хлама возвышались сломанное кресло и, по-видимому, укрытая белыми чехлами мебель. Со стен сыпалась краска. Маша поежилась то ли от холода, то ли от запустения. Облезлое помещение могло понравиться только любителям заброшенных построек и блогерам, снимавшим про паранормальные явления. Четвертый этаж был забаррикадирован, поэтому Леонид предложил спуститься. Внизу было сыро и темно. Обсудив увиденное, они сходили за верхней одеждой, аккуратно обогнули завалы и покинули здание.

Впереди расстилался лес, справа из-под снега продирались высокие заросли борщевика. Белые шапки, как перевернутые зонты, угрожающе качались. Там, где раньше резвились дети, суетились вожатые и случались первая любовь и верная дружба, теперь властвовала разруха. Клятвы, линейки, горн и знамя остались лишь в воспоминаниях. Жена ректора или он сам планировали подарить руинам вторую жизнь. Маша не оценила затею, ведь нынешние школьники скорее предпочли бы окончить курс по программированию или дизайну, создать инфопродукт и начать курировать учеников в соцсетях, чем месяц тухнуть в какой-то дыре. «Лучше бы сделали коттеджный поселок или базу отдыха, – размышляла она. – Рядом с городом мало подобного, пользовалось бы спросом».

Леонид, будто опытный охотник, склонился над сугробом.

– Что-то со следами? – озадаченно спросила Маша.

– Как строители добрались до четвертого корпуса? – поразмыслил вслух Леонид. – Дорожка ведет к выезду, других нет.

– Наверное, тропинка где-то подальше. За ночь присыпало.

Парень попытался обойти строение, но уже через несколько метров увяз по колено. Выбравшись из морозного плена, он принес швабру, найденную в хламе прихожей, отошел влево, затем вправо от крыльца. Деревянная рукоять щетки почти полностью погрузилась в снег.

– Кроме нас, тут никто не ходил, – подытожил Леонид.

– Вдруг они ушли вчера или позавчера? – возразила Маша.

– Вряд ли.

– По-твоему, Марк соврал? – ахнула она. – Зачем?

– Чтобы халявить, пока нет препода.

– Марк не такой.

– Уверена?

Маша поняла, что спорить бесполезно. Леонид точно не изменил бы своего мнения, а она была не настолько уверена в собственной правоте, чтобы пытаться переубедить упрямого парня. Оставалось лишь глупо перевести тему:

– Ты любишь зиму?

– Да, – приободрился Леонид. – На самом деле нет сезона, который бы мне не нравился. А тебе?

– Не особо, – призналась Маша. – Я обожаю раннюю осень, когда не жарко, мало дождей, красивые листопады.

– Природа хороша, пока люди не испортят.

– Поэтому ты поступил на географа? – предположила она. – Хочешь быть экоактивистом?

– Нет, я просто подал заявление на единственный факультет, на который физически смог попасть, – ответил он, сунув ладони в пуховик.

– Помню, ты говорил, – кивнула Маша. – Имела в виду, почему выбрал эту специальность?

– Нигде дальше нашего края не был, – с тоской произнес Леонид. – Хоть на картах и лекциях посмотрю мир.

– Подай заявку на обучение по обмену, – поделилась идеей она.

– Вряд ли универ расщедрится, – отмахнулся он. – Где взять лишние деньги? Можно продать машину, но она старая.

Леонид задумался. Маша зачерпнула горсть из сугроба.

– Липкий, идеальный для снеговиков.

Леонид вынул шерстяные варежки, которые будто связали из десятка самых разных заплаток, но каким-то чудом умудрились сделать все гармоничным узором, затем он принялся катать шар.

– Сделаешь голову? – спросил он.

– Я же не всерьез, – удивилась Маша.

– Поздно. Раз начали, зачем бросать на половине?

Маша усмехнулась, соорудила ком и поставила кривоватое нечто на туловище. Само тело снеговика было ровным, будто его проектировал самый известный в мире архитектор. Леонид достал из карманов кожурки от семечек, воткнул вместо пуговиц и редкой шевелюры. Шарфом послужил обрывок золотистой мишуры, нос заменил колпачок от ручки.

– Будем уезжать – заберу, – по-деловому произнес он. – Нечего пропадать канцелярии.

Маша начертила дугу-рот и точки-глазки.

– Здорово получилось.

– Потом вылепим ему подружку, – улыбнулся Леонид.

– Ого, ты уже ему и невесту решил соорудить? Не хочешь уточнить мнение у самого снеговика?

– У него нет ног. Не убежит.

Они смотрели на их общего снежного, если так можно было выразиться, ребенка, который напоминал безумного гения, чья голова стала кривой от переизбытка знаний, с трудом вмещавшихся в ней. Часть, сделанная Машей, получилась откровенно плохой, но Леонид не сказал ни слова. Отряхнувшись, они поспешили наверх.

Стоило Маше переступить порог спальни, Динара отложила телефон и, как обычно, завела разговор о Марке. Иногда казалось, что если бы подруге отрезали голову, то она бы еще пятнадцать секунд хаяла Бортникова и называла его никчемным альфонсом. Однако в этот раз она решила перейти к жалобам на «великих режиссеров». За неимением каких-либо интересных занятий приходилось мусолить не самые одухотворенные сплетни. Бывшая парочка третировала студентов, не щадила даже однокурсников, ругалась из-за пустяков и громко спорила между собой.

– Когда Глеб задел лампу, Вика даже заорала, что убьет его, – с любопытством проговорила Динара. – Вот шизики.

– Обычно такие угрозы в адрес друг друга исходят от людей, которые уже женаты, – хмыкнула Маша.

– Да я уверена, что они опять сойдутся, – отмахнулась та. – Это же классическая история.

– Думаешь? Вика же его бросила.

– Короли драмы. У них отношения, как в сериале, – фыркнула Динара. – Кстати, я недавно такой классный посмотрела, называется «Обручальная цепь». Там столько эмоций. Вроде тупо, но почему-то хочется, чтобы это не заканчивалось.

Она пересказала запутанный сюжет, повествующий о любви непримечательной доярки из маленького села и богатого, красивого бизнесмена, случайно заехавшего в провинцию.

– В конце злая невеста травит главную героиню, но ее спасает друг детства, и выясняется, что все это время их сын жил под другим именем, – протараторила Динара. – Правда закручено?

– Эм… Ну да, – протянула Маша.

За разговорами они не заметили, как небо приобрело лиловый оттенок, потемнело и покрылось звездами. Подобное удовольствие можно было редко увидеть, живя в городе, а потому оно по-особенному завораживало. Из коридора полилась музыка, подруги поспешили на вечеринку. Стол ломился от бутылок и банок со всевозможной выпивкой. Яна всучила Динаре и Маше бумагу, показала, как сложить, чтобы получилось подобие тарелок. Вспомнились мемы про русскую смекалку, однако таких познаний все равно бы не хватило для того, чтобы из подручных средств собрать автобус и уехать отсюда.

Ребята поужинали орехами, бутербродами, снеками. Остатки сохранили для банкета, нарезанные овощи запихнули в пластиковую тару из-под печенья. Неприхотливые довольствовались запасами Михаила и Жени, гурманы просили что-нибудь поизысканнее типа сухой лапши, от души посыпанной острыми специями.

– Могу смешать коктейли, – бодро предложила Эмилия.

Ее слова встретили со скепсисом. «Никто не торопится пробовать», – угадала Маша и согласилась, чтобы поддержать соседку. Эмилия резво приготовила напиток, протянула девушке. Та отпила немного и изумилась:

– Вкусно.

– Не зря проработала в баре, – обрадовалась Эмилия.

– Я тоже хочу, – сказала Динара.

– И мне налейте, – скомандовала Вика.

Вскоре выстроилась небольшая очередь. Парни посопротивлялись для вида, но тоже втянулись. Эмилия поведала, как трудилась официанткой и подружилась с эксцентричным барменом, который объяснил основы алкогольного искусства. Михаил одаривал ее сомнительными комплиментами.

На огонек пожаловал Марк. Рубашка с закатанными рукавами позволяла рассмотреть вены на предплечьях, черные джинсы обтягивали крепкие ноги. Маша отпила побольше, стараясь не вспоминать, как спешно расстегивала пуговицы, отвлекаясь на горячие поцелуи. В прошлом году Марк смотрел на нее как на богиню. Он был неопытен, слегка смущался, но проявлял заботу и чуткость. Она обожала прикасаться к нему, ловить восхищенные взгляды и тихие стоны. Часто, засыпая в обнимку, она чувствовала единение, будто они были родными душами.

– Захар одобрил? – усмехнулся Марк, окинув взглядом фуршет.

– Не боись, – хмыкнул Михаил. – Владимирович отчалил. Будешь с нами?

Марка не требовалось долго уговаривать. Немного погодя он принес кружку, три банки пива, фисташки и сыр-косичку.

– Зови строителей. Мы добрые, – заверил Михаил, подмигнув Эмилии. – Если к девчонкам не полезут.

– Их нет, – огорошил студентов Марк.

– В смысле? – качнула чашкой Динара.

– В прямом. У бригадира вчера сын родился, поехали на застолье. Будут к пятнице.

Динара забавно похлопала ресницами. Она редко пребывала в замешательстве, умудрялась выходить из неприятностей победительницей или по меньшей мере без серьезных потерь. Слова Бортникова словно оглушили ее. Маша пожалела подругу, привыкшую все контролировать.

– Зачем ты обманул Захара? – сердито процедила Динара.

– Мне платят за молчание, – беззаботно произнес Марк. – В день капает по пятихатке.

Ангелина встрепенулась:

– Можешь им позвонить?

– У меня не ловит, – ответил он и принялся объяснять: – Мужики, когда только приехали, все симки скупили, ничего не работало. Потом начальство прислало гастарбайтера, у того был «Мобифокет». Все удивились, когда у него даже видеозвонки проходили.

– «Мобифокет»? Они же десять лет назад закрылись, – опешила Яна. – На лекции разбирали их кейс.

– На улицах остались точки, потихоньку продают, – сказал Марк. – Бригадир обещал, что привезет мне, а то сижу без связи.

– Значит, мы совсем одни? – осторожно протянула Ангелина.

– Не бойтесь, я закрыл ворота и дверь. Места здесь тихие.

Алкоголь прогнал зародившуюся тревогу. Девушки танцевали, парни беседовали о подвигах прошлого, Глеб и Настя обжимались, непривычно радостный Игорь о чем-то болтал с Ангелиной, Леонид вяло спорил с фанаткой Уайльда. Динара пожаловалась, что у нее слетит ежедневная награда в какой-то игре, придется заново копить, а цены выросли.

– Поцелуй стоит, как секс. Обдираловка! – воскликнула она.

– Кто-то правда в это играет? – хмыкнул Кирилл.

– Ой, не притворяйся. Знаешь, сколько парни спускают на бессюжетные потрахушки, кошкодевочек и другой «контент»?

– Отвратительно, – поддержала Вика. – В этих играх объективизируют женщин.

– А в ваших – мужчин, – заявил Кирилл. – Я предпочитаю реальность.

– Точно? И на канал со слитыми фото не подписан? – упрямилась Динара.

Маша слушала вполуха, стараясь не наблюдать за Марком. Вика приблизилась к Эмилии, немного погодя протянула Глебу приготовленный коктейль и спросила:

– Выпьешь?

В ее голосе звучал вызов.

– Без отравы? – с хитринкой в голосе уточнил Глеб.

– Между ними точно что-то есть, – увлеченно прошептала Динара, будто смотрела очередной сериал.

– Раньше ты не был трусом, – сказала Вика, сократив расстояние между ней и парнем.

Михаил с Женей бодро подначивали: «Пей! Пей! Пей!» Глеб, хмыкнув, взял и осушил чашку, глядя прямо на бывшую. Настя покраснела, пихнула его и убежала.

– Твоя первокурсница – истеричка, – фыркнула Вика, коснувшись его подбородка.

– Прямо как ты, – криво усмехнулся Глеб.

Маша приложила ладонь к горячему лбу. От духоты кружилась голова. «Нужно охладиться», – подумала она и встала, покачнувшись. Оказалось, что легкий сладковатый напиток разил наповал. Ей повезло добраться до коридора и ничего не уронить. В помещении с умывальниками было прохладно. Она уже повернула ржавый кран, как вдруг услышала крики и выглянула, увидев возле вожатской Настю с Яной.

– Проваливай, – взвизгнула первокурсница. – Он мой, понятно?

– Успокойся.

– Хочешь увести Глебушку? Не выйдет, сучка!

– Бешеная, я просто заблудилась, – пролепетала Яна, отступив. – Ты тиктоков насмотрелась?

– Иди отсюда, дрянь! – вскричала Настя и, плюнув, хлопнула дверью прямо перед носом Яны.

Маша мотнула головой, подошла к раковине, смочила лицо и вернулась к остальным. Воздух будто пропитался весельем. Женя и Михаил соревновались, кто кого перепьет, в противоположном углу Кирилл бренчал на гитаре для немногочисленных слушателей, Яна, активно жестикулируя, щебетала с Ангелиной и Динарой, а Глеб и Марк увлеченно переговаривались с Викой и Эмилией. Возле окна, спиной к остальным, сидел Леонид.

– Скучаешь на празднике жизни? – спросила Маша, поставив возле него стул.

– Не люблю посиделки, – равнодушно ответил тот, заложив пальцем страницу.

– Почему не уйдешь?

– В комнате дубак. Здесь хотя бы руки не мерзнут.

Марк засмеялся. Маша ссутулилась, обхватила кружку двумя ладонями, всмотрелась в оранжевую жидкость. По поверхности плыли круги.

– Молодость – странная штука, – отстраненно произнесла она. – Вроде все двери открыты, но почему-то кажется, что лучше уже не будет. Закончится универ, начнется рутина: дом – работа, семья, дети, заботы. Не жизнь, а чертово колесо. И так до старости.

– Тебя от алкоголя на разговоры тянет? – резко спросил Леонид.

По его тону нельзя было понять, недоволен он или рад поддержать беседу.

– Тебя не пугает будущее? – осведомилась Маша.

– А смысл бояться? – проговорил Леонид, откинув челку со лба. – Страх все портит, сбивает с толку. Надо брать и делать.

– Только не начинай про «живи на полную», забудь про комплексы. Все эти книжки с «секретами успеха» – бред.

– Речь о другом, – возразил тот с серьезным видом. – Поменяй точку зрения.

– Как, если нет уверенности, что все хорошо сложится?

– Спокойно. Зачем паниковать без повода? Не получится – попробуешь заново. Если бы мир рушился от каждой ошибки, Земля бы давно развалилась. Если бы я просто плыл по течению, то, скорее всего, был бы уже женат, а может, даже воспитывал ребенка от женщины, с которой меня пытались сосватать родители.

– Ты настоящий мыслитель, – пьяно хихикнула Маша, сделав глоток.

– От вас спиртом надышался, – улыбнулся Леонид.

Наверху что-то прогремело. Музыка и разговоры смолкли. Присутствующие, как по команде, уставились в потолок.

– На четвертом этаже плитка отваливается, – спокойно сказал Марк, цедя пиво. – Клали как попало, чтобы успеть к сроку. Тут постоянно что-то гремит.

– Я не удивлен, – презрительно проворчал Леонид.

– Неупокоенный дух злится, – зловеще протянул Игорь.

– Д-дух? – боязливо пискнула Ангелина.

В тишине зацокали каблуки, а вскоре появилась Настя с потекшей подводкой на лице. Сев к Глебу на колени, она объявила:

– Сыграем в «Правду или действие»?

Некоторые ребята согласились. Маша колебалась: «Вдруг спросят про Марка или загадают что-нибудь мерзкое? Не стоит рисковать».

– Только без пошлостей и приставаний, – твердо заявила Яна.

– Скучно, – произнес Михаил. – Давайте по-взрослому.

– Успокойся, нам не тринадцать, – осадила его Динара. – Кто не может придумать адекватные вопросы и задания, не участвует. Нарушителей выгоним с позором.

– Поддерживаю, – сказал Игорь.

– К девчонкам подмазываешься? – гадко усмехнулся Глеб. – Надеешься, хоть так перепадет?

– Думаю головой, – ощетинился тот.

– Только не расплачься, – ухмыльнулся Глеб.

– Завали, – начал Игорь, но вмешалась Вика:

– Умолкните. Оба.

Спорщики затихли. Те, кто вызвался участвовать, сдвинули стулья в полукруг. Леонид встал.

– Ты куда? – удивилась Маша.

– Хоть посмеюсь.

Маша постучала по чашке. Раньше вечеринки дарили веселье, позволяли забыть о проблемах, ощутить приятное тепло в животе, беззаботно улыбнуться, испытав безграничную любовь к себе и вселенной. Сейчас же на нее громадными волнами накатывала грусть. Она уставилась в окно. Снаружи как из мешка валил снег. В мыслях и чувствах творилась похожая неразбериха. Любопытство толкало на глупости, и она сдалась.

Настя, озвучив правила, крутанула бутылку. Горлышко указало на Леонида.

– Правда.

– Ты когда-нибудь платил за оценку? – спросила та.

– Нет. Сам сдаю.

Маша не сомневалась в честности парня, к тому же знала, что у него не было лишних денег, чтобы покупать экзамены или зачеты.

Леонид со звоном повернул литровку.

– Действие, – отважно произнесла Вика.

«Смело», – удивилась Маша. Народ оживился, предвкушая зрелище. Со всех сторон доносились разные варианты: Миша предлагал что-нибудь пошлое, Глеб безрассудное, а Настя – позорное. Леонид медлил, будто специально подогревал интерес. Наконец, он сказал:

– Прокукарекай.

– Фу, пресняк, – скривился Михаил. – Пусть разденется.

«Иногда он очень мерзкий», – скривилась Маша.

– Полегче, я встречался с Викой, – вмешался Женя.

– Год назад. Уже не считается, – возразил тот.

– Отстань, животное, – прошипела Динара.

Вика встала, согнула правую ногу в колене, взмахнула руками, задорно крикнула: «Ку-ка-ре-ку!» Вышло очень правдоподобно. Поклонившись смеющимся зрителям, она передала ход. Настал черед Глеба. Между ними повисло напряжение.

Вика постучала пальцами по бутылочному стеклу и лукаво произнесла:

– Что бы тебе загадать?

– Прояви оригинальность, – ухмыльнулся Глеб. – Удиви меня.

– Вдруг откажешься? – склонив голову набок, вкрадчиво произнесла Вика.

– Я всегда иду до конца, – проговорил он и затянулся вейпом.

– Тогда, – ухмыльнулась девушка, подавшись вперед, – поцелуй меня.

Михаил присвистнул. Настя разозлилась. Маша подумала: «Что у них творится?»

– Мы же договаривались без всякого, – обиженно надулась Яна.

– Слабо, Глебчик? – стрельнув глазками, подмигнула Вика с видом хитрой лисы.

Глеб принял вызов. Маша ощутила неловкость, словно тайком пробралась в чужую спальню. Парни улюлюкали, Настя бесилась, а бывшие влюбленные едва не перешли за рамки дозволенного.

– Мы вам не мешаем? – раздраженно проговорила Динара, когда шоу затянулось.

Глеб оторвался от Вики, громко произнес:

– Не подумай лишнего. Ты для меня ничего не значишь.

– Ты тоже, – отмахнулась та.

Маша не поверила, отметив: «Вика весь вечер крутится возле Глеба, флиртует. Равнодушные ведут себя иначе. Или надумываю?» Она украдкой посмотрела на девушку. Та выглядела довольной, беспечно шутила, но теперь избегала смотреть на парня. Ее поведение было слишком знакомым.

– А мне достанется? – усмехнулся Женя, забавно вытянув губы.

– Не мечтай, – отрезала Вика и пихнула рыжего шутника.

– В память о прошлом, – пропел тот.

– Нечего вспоминать.

– Девчонка – огонь, – хмыкнул Михаил и умолк под гневным взглядом.

Бутылка замерла перед Игорем, который, засомневавшись, выбрал правду. Глеб хмыкнул, приложился к вейпу и с наглым видом спросил:

– Ты девственник?

– Нет, – уверенно заявил тот.

– Нельзя обманывать, Игореша. Докажи.

Игорь подскочил к нахалу, зашипел:

– Нарываешься?

Глеб выдохнул струю пара ему в лицо. Маша никогда не видела старосту настолько злым. Он кашлял, сжимал и разжимал кулаки, будто едва сдерживался, чтобы не начать драку.

– Глеб, не перебарщивай, – вмешался Кирилл.

– Все ок, я хочу убедиться, – наседал тот.

– Пожалеешь, придурок, – буркнул Игорь и выхватил бутылку.

– Ударь, – ухмыльнулся Глеб. – Я со связями. Папаша тебя не отмажет, на зоне любят сопляков.

Игорь побагровел от гнева, выпалил:

– Ублюдок! Паскуда! Да я тебе…

Леонид, сидевший неподалеку, мигом сориентировался и забрал орудие несостоявшейся мести.

– Полегче, – сердито сказал он. – Без мордобоя.

Игорь сел, Маша перевела дух. Эмилия ахнула, поняв, что пришла ее очередь.

– Правда, – робко произнесла она.

– Скажи, у тебя есть парень?

«Игорь смутился?» – изумилась Маша.

– Клеишься к ней? – гадко хмыкнул Глеб. – Не пытайся, тебе не светит.

– Что вы двое не поделили? – строго спросила Динара.

Те раздраженно переглянулись.

– Нет, я свободна, – ответила Эмилия.

Горлышко указало на Марка. Маша еле слышно ругнулась. «Будь я на ее месте, такое бы загадала, – мелькнуло в мыслях. – Заставила бы просить прощения, выслушивать мои упреки или говорить без посторонних. Он бы выполнил». В голове множились гениальные идеи, которые, она не сомневалась, показали бы Бортникову, какую умницу, красавицу, богиню он потерял.

– Правда, – определился Марк.

– Сложно придумать, – посетовала Эмилия, накрутив на палец локон. – О, знаю. У тебя есть девушка?

– Очень оригинально, – фыркнула Настя.