Дарья Кириенко
Малайзия изнутри. Как на самом деле живут в стране вечного лета, дурианов и райских пляжей?

Манглиш

Малайзия – бывшая английская колония. И неудивительно, что здесь по-английски говорят и понимают все. Тем не менее у гостей Малайзии часто возникает ошеломляющее ощущение, что в речи местных жителей понятно все по отдельности и при этом непонятно ничего в совокупности. В таком оглушенном состоянии находишься несколько дней, объясняясь в кафе и магазинах, усиленно жестикулируя.

 Чем свободней вы владеете английским, тем больше вы оцените всю прелесть манглиша.

Привыкнув, через некоторое время даже начинаешь использовать «словечки» и в своей речи. И однажды местный манглиш становится для вас своим: вы умеете его имитировать, разбираетесь в тонкостях его разновидностей и начинаете понимать особые «манглишевые» шутки.

Начнем с того, что английский, на котором говорят в Малайзии, имеет в своей основе британский английский. Здесь практикуется британское правописание. А там, где для одного понятия существуют разные английские и американские слова, малайзийцы скорее будут использовать английский вариант.

Но это основа. Она густо и порой до неузнаваемости заросла новыми слоями под влиянием местных языков и диалектов. Чем свободней вы владеете английским, тем больше вы оцените всю прелесть манглиша. Не углубляясь в лингвистические дебри, я расскажу о наиболее примечательных и распространенных словах и выражениях.

Частицы

Ла

Кто не знает, что такое «ла», тот не знает о Малайзии ничего. Я бы отнесла «ла» к символам страны. Малайцы и китайцы все еще спорят о том, из какого языка пришла частица «ла», но факт тот, что без нее предложения, как оперный театр без оркестра. Она подчеркивает то, что было выражено самим предложением, и добавляет экспрессии. «Ла» может быть жизнеутверждающим, укоризненным, мотивирующем, грустным и вообще каким угодно.

Of course lah! – Не просто «конечно», а «конечно же»!

Come lah! – Не «идем», а «ну идем же»!

Where are you lah?! – Не «где ты», а «куда ты запропастился?!»

No, lah… – Не просто «нет», а «как вообще можно было задать такой вопрос».

Ло

Ло это вам не ла. Эта частица несет более драматичный оттенок и добавляется в конце трагично-восклицательных утверждений.

Die lor! – Что-то вроде «умереть не встать», может означать, что отчет еще не готов, а шеф требует его со всей прилагающейся документацией себе на стол через три минуты.

What

Восклицательная частица, означающая что-то вроде «это же очевидно».

I didn’t take it, what! – Не брал я ваш степлер, с ума вы, что ли, тут посходили!

Старым словам новое значение

Некоторые английские слова обретают здесь вторую жизнь с совершенно новым значением.

Last time означает вовсе не в прошлый раз, а раньше.

Last time I was very slim one. – Давным-давно я был такой стройняга.

Send помимо обычного значения отправить еще означает здесь подвезти. Если вас просят send me to the airport, то подразумевается, не запечатать человека в посылку и отправить почтой в аэропорт, а отвезти его туда на машине.

Got означает наличие чего-либо. В самом деле, что мучиться с «there is», «there are» или спрашивать «have you got», когда все решается одним простым «got».

Got change or not? – Сдачи не будет?

Краткость

Краткость – сестра не только таланта, но и всех англоговорящих малайзийцев. Не утруждаясь особо вопросами грамматики, времен и согласования, они переходят непосредственно к сути:

– Paid already?

– Not yet paid.

– Where got? означает примерно «How can this be possible?» (По-моему, вы слегка загнули.)

Предлоги

В рамках традиции краткости и лаконичности малайзийцы часто заменяют глаголы предлогами. В самом деле, кому нужно говорить «switch off the air conditioner» (выключи кондиционер), когда можно просто сказать «off the aircon» или даже «off lah aircon», если просьбе следует придать несколько укоризненный оттенок.

Вам чиз послайсить или целым писом?

Сами того не замечая, малайзийцы часто вплетают в английскую речь малайские слова и выражения. Это происходит настолько автоматически, что не всегда удается этого избежать в беседах с иностранцами, которым такие словечки незнакомы. Например, «макан». Хотя, конечно, нужно очень постараться, чтобы, живя в Малайзии, не знать, что такое макан. Макан – еда, есть – одно из самых излюбленных слов. В «макан» вкладывается столько гурманской страсти, сколько не могут содержать никакие английские lunch, dinner, dining, eating и так далее.

Come for makan – приглашение в гости на обед или ужин.

Makan already? – забота, поели ли вы (иногда заменяет приветствие).

Boleh означает быть возможным, мочь. Слово-символ Малайзии. В начале 1990-х премьер-министр Махатхир Мохамад придумал лозунг в поддержку олимпийской сборной Малайзии: «Malaysia boleh!». Малайзия может! С тех пор употребление этого выражения вышло далеко за пределы темы спорта. Оно служит предметом гордости малайзийцев, но иногда несет несколько ироничный оттенок и рождает ряд шуток на тему того, что в Малайзии возможно все.

Архаизмы

В словарный запас малайзийцев входит много архаизмов с колониальных времен, которые в современном английском уже не используются даже в самой Великобритании. К примеру, английское outstation в значении за городом или за границей можно встретить разве что в новеллах Сомерсета Моэма. А здесь это вполне обычное слово.

Малайское gostan означает дать задний ход на машине и происходит от вышедшего из употребления английского to go astern, что означает дать задний ход судну.

Ну и напоследок. Местных жителей страшно радует, когда иностранцы понимают их манглиш или бахаса роджак (смешение английского с малайским). А если иностранец еще и в тему ввернул «макан» и «ла», то они и вовсе приходят в восторг и называют такого иностранца pandai, то есть умный или способный.

Из блога «Сказки о Малайзии»

Житейская мудрость – если вы хотите мне что-нибудь успешно продать, не называйте меня «сэр».

Время от времени меня в Малайзии называют «сэр». Приносят вот так кофе в кофейне и говорят: «Ваш кофе, сэр». Или берут у меня два ринггита у шлагбаума платного шоссе и улыбаются в окошко: «Спасибо, сэр!» Первое время я, конечно, страшно пугалась и думала, что за жуткие метаморфозы, должно быть, творятся со мной, что из хрупкой «мисс» я в тропиках превратилась в небритое «сэр».

Выяснилось, что это не я, а издержки малайзийской образовательной системы. А именно системы обучения английскому языку, которая хромает на обе ноги. В результате по-английски они тут говорят, но, как видите, своеобразно. Не все, например, различают «сэр», «мэм» и «мисс», хотя и смутно понимают, что все это вежливые обращения. Так что я к таким особенностям отношусь теперь внешне спокойно, хотя на «сэра» все же внутренне делаю стойку. Сегодня, например, вздрогнула, когда на стоянке мне предложили: «Вам машину не помыть, сэр?!» Отказалась.

20 октября 2010 г.

Интервью с востоковедом В. А. Погадаевым

Каждому, кто хоть сколько-нибудь всерьез интересовался малайским языком, культурой и историей Малайзии, знакомо имя Виктора Александровича Погадаева. Это известный востоковед, кандидат исторических наук, автор множества книг, нескольких малайско-русских словарей и справочников по Малайзии и региону. Благодаря ему русская классическая и современная литература доступна и на малайском языке. А русскоязычный читатель может познакомиться с произведениями малайской прозы и поэзии. Виктор Александрович – человек-энциклопедия. За долгие годы нашего знакомства я не перестаю черпать что-то новое для себя в каждую нашу встречу.

В этот раз пандемия продиктовала свои условия, и мы встретились в зуме, перекинув цифровой мост между Москвой и Куала-Лумпуром. После десяти с лишним лет работы в Малайзии Виктор Погадаев не так давно вернулся в Москву, пишет книги и преподает малайский язык и историю студентам нескольких ВУЗов.

Эта длительная командировка в Малайзию не была для него первой. В 1960-х студент индонезийского отделения Института стран Азии и Африки МГУ изучал малайский как второй иностранный, но не питал особых надежд когда-либо увидеть Малайзию своими глазами. Дело в том, что Советский Союз дружил тогда с Индонезией, куда шли огромные поставки советской военной техники. Индонезия же находилась в конфронтации с Малайзией. СССР сделал ставку на Индонезию, назвав Малайзию детищем неоколониализма. Все изменилось после падения режима Сукарно^[13] в Индонезии с приходом к власти там антикоммунистически настроенного правительства. Отношения с СССР тут же охладели. В 1967 году Советский Союз установил дипломатические отношения с Малайзией. И нежданно-негаданно открылась возможность для троих студентов отделения, изучавших помимо индонезийского еще и малайский язык, отправиться на год в Малайзию на стажировку. К ним присоединилась единственная студентка из ЛГУ.

Практику проходили в старейшем университете страны, Университете Малайи, где почти полвека спустя Виктор Александрович уже сам преподавал русский язык и культуру малайзийцам. Преподавал, между прочим, с огоньком и большим энтузиазмом, которые он вкладывает во все свои начинания. В один из моих визитов в университет из кабинета профессора мне навстречу вышел малайзийский студент с топором. «Достоевского изучают», – предположила я. «Нет, кашу из топора варим. Студенческая самодеятельность», – поправил Виктор Александрович.

«Малайзийцы не знали, что с нами делать в 1970-м», – вспоминает он свой первый визит. Соглашение об обмене студентами было на радостях подписано, но программ для обучения иностранных студентов не существовало. По собственной инициативе и с разрешения ректора студенты были вольны посещать любые лекции университета на малайском языке. Из самых ярких впечатлений – месяц жизни в деревне в малайской семье. Вот где произошло боевое крещение и знакомство с настоящей народной культурой. Для более полного погружения и, видимо, чтобы не сбивать с толку малайцев иностранными именами, студентам присвоили малайские имена. Так Виктор на месяц стал Абдуллой.

Мне интересно, какое впечатление произвела Малайзия того времени на моего собеседника. Судя по тому, что мне удалось найти и прочитать о Малайзии начала 1970-х, – это другой мир. «Страна была совсем другая», – подтверждает он. Хиджабы были редкостью, женщины в деревнях и вовсе обходились повязанными на талиях саронгами. Из развлечений Виктор Александрович вспоминает малайские танцевальные салоны. Вход в них был платным. Билет включал возможность потанцевать с одной из профессиональных танцовщиц. Танцевали джогет, традиционный малайский танец, возникший в Малакке под влиянием португальского браньо.

В местную кухню студенты нырнули смело и сразу. «Любимым блюдом в те годы у меня была лакса, – вспоминает Погадаев. – Порция стоила 50 малайзийских сенов. Но правильную лаксу еще нужно было поискать. Поиск часто увенчивался успехом на шикарном ночном базаре на набережной недалеко от мечети Джаме. А к куриному супу еще и бесплатно давали добавку бульона», – со студенческим энтузиазмом в голосе вспоминает мой собеседник. Я сразу чувствую связь поколений и понимаю, что и в Малайзии есть вечные ценности: местная кухня, в частности лакса, и возможность потолкаться на ночном базаре.

В те годы Малайзия все еще переживала разгар борьбы с коммунизмом.

– Как это ощущалось? – спрашиваю я.

– Никак не ощущалось, – говорит Погадаев. – Лишь в прессе изредка писали о захвате групп коммунистов-террористов, как их тут тогда называли. Хотя, конечно, удивительно, что нас, студентов из коммунистической страны, пригласили тогда на стажировку в Малайзию.

Он вспоминает, как вместе с малайзийскими друзьями они поехали на машине из Куала-Лумпура на Лангкави, набившись впятером в маленький «Фольксваген». На обратном пути, уже в сумерках, проезжали по джунглям штата Перак, где как раз шла партизанская война с коммунистами. И машину остановил полицейский кордон. «Ребята были в обмороке», – смеется Виктор Александрович. Место нехорошее, полиция, а тут еще в машине самый настоящий, хотя и легальный, коммунист. Попросили его натянуть кепку на лицо, чтоб не заметно было, что иностранец. Все были примерно одинаково покрыты загаром, и с кепкой на заднем сиденье можно было сойти за местного. Увидев на лобовом стекле машины стикер университета, полицейские махнули рукой, чтоб студенты проезжали. А кроме того, кордона за весь год Виктор Александрович не видел и не слышал никаких упоминаний о ведущейся войне.

В тот же период аборигенов оранг асли из традиционных лесных поселений начали переселять в резервации, чтобы оградить их от потенциального влияния коммунистов, которые орудовали в джунглях. Иностранцев в резервации не пускали, так что попытки студентов посмотреть на быт оранг асли не увенчались успехом. Уже много лет спустя, будучи преподавателем, Виктор Александрович побывал в культурной деревне аборигенов в штате Селангор. Аборигены встречали посетителей представлениями, в том числе разыгрывали свадебную церемонию, в которой посетители могли принять участие в качестве жениха или невесты. Увы, все выглядело искусственно и жалко.

Мы поговорили немного о многочисленных заимствованиях в малайской культуре и о вездесущих элементах индуизма. До проникновения на Малаккский полуостров ислама в XIV–XV веках малайцы пятнадцать веков практиковали своеобразный симбиоз буддизма и индуизма и сегодня считают элементы этих религий частью своей малайской культуры. Все эти компаненты невозможно разделить и вычленить. В совокупности они и составляют национальную малайскую идентичность.

– Я уже не говорю о языке, – продолжает Погадаев. – Один малайский лингвист утверждает, что в малайском языке есть десять малайских слов, а все остальное заимствования. И пусть это художественное преувеличение, но в нем большая доля правды. Малайский впитал в себя слова многих языков, от санскрита до английского, не говоря уже об арабском, китайском и языках соседних стран. Но ведь так можно разобрать на заимствования любой язык, – тут же возражает он. – Особенность малайского языка в том, что в нем эти заимствования более очевидны, чем, скажем, в русском. Он легко впитывает в себя слова, не слишком их меняя. Иностранное слово просто втискивается в малайскую форму приставок и суффиксов. От английского passport при помощи глагольной приставки ber мгновенно образуется глагол berpaspot, то есть иметь паспорт.

Мы завершаем беседу разговором о новейшем творческом проекте Погадаева. Он занят составлением литературного лексикона по Малайзии, в который войдет более восьмисот статей о малайской литературе. Виктор Александрович сетует, что некоторые писатели, о которых он пишет в своем справочнике, скрывают свой возраст, и он никак не может добиться от них информации о годе рождения. А один оригинал, напротив, с готовностью раскрыл год рождения, но сказал, что по личным соображениям не может раскрыть точную дату. Ну а я мысленно готовлю место в книжном шкафу для очередной книги Виктора Погадаева.

Культура и общество

Их нравы

Другая планета

Первое время в Малайзии меня не покидало ощущение, что это другая планета. Многое из того, что я знала о кулинарии, здоровье, дорожном движении, хороших манерах, вдруг оказывалось неприменимым. Я все время пыталась сравнивать «их» обычаи и привычки с «нашими». Мне хотелось искать знакомые черты, вкусы и запахи, чтобы как-то сориентироваться в новой системе координат. В какой-то момент пришло понимание и принятие, что это и в самом деле очень отличный от нашего образ жизни. И с этим пониманием пришло умение наслаждаться тем разнообразием, которое предлагает это чудо тропиков.

Однажды наступил день, когда мне захотелось карри, и поострее. В поездках за границу я ловила себя на том, что соскучилась. По пальмам вдоль дорог, улыбчивым лицам и десерту из жареных бананов. И возвращалась в Малайзию уже как к себе домой.

Особенности климата

Можно сколько угодно читать в справочниках подробное описание двух сезонов Малайзии: сезона дождей и сухого сезона. Двадцать лет спустя после переезда в страну я по-прежнему не вижу большой разницы между ними. Сухой сезон – это когда очень сильный дождь идет часто и недолго. А сезон дождей – это когда очень сильный дождь идет чаще и дольше.

Тропический ливень стал для меня откровением. Никакие книги и телепередачи не способны подготовить к этому зрелищу. Непрекращающийся поток теплой воды льет с неба сплошным полотном. Во время ливней здесь пропадает сигнал спутникового телевидения, электроприборы советуют отключать, а окна закрывать. Зонты бессильны против стихии. Поток воды обрушивается на вас сверху, с боков и каким-то невероятным образом прилетает даже снизу. Если это не вопрос жизни и смерти, то проще переждать ливень в помещении. Осадки здесь, как правило, внезапны, но непродолжительны. Если вы, скажем, пересекаете широкую дорогу на светофор, то ливень может начаться в тот момент, когда вы как раз бегом бежите, лавируя между выехавшими на зебру мотоциклами. И пока вы добежите до конца зебры и до ближайшего навеса, одежду уже можно будет выжимать. Но когда через десять минут вы домчитесь до офиса, с горем пополам укрываясь только что купленным за бешеные деньги зонтом, дождь тут же кончится. Вы будете сидеть за компьютером, с вас будут литься ручейки воды, и на вопросы коллег вы будете говорить, что попали под дождь. Коллеги будут выглядывать в окно на радостно сверкающее солнце в безоблачном небе и опасливо обходить вас и вашу лужицу стороной.

Требуется пережить один неприятный опыт, чтобы освоить следующее правило: уходя из дома, следует закрывать все окна, даже если уходите на полчаса, иначе внезапный ливень затопит весь дом. Незабываемое зрелище истекающего водой матраса на кровати в двух метрах от окна стало для меня ответом на вопрос, всегда ли надо закрывать окна.

Еще о потопах. Где-то я слышала мрачную шутку о российских зимних ЧП: неожиданно для муниципальных властей в России наступила зима. Вот и здесь «неожиданно для муниципальных властей» пошли дожди. Конечно, меры принимаются, и инфраструктура постоянно улучшается. К примеру, в 2003 году в Куала-Лумпуре открыли десятикилометровый тоннель SMART. Он проходит под землей, составляет в диаметре 13 метров и имеет три уровня: два верхних – для автомобильного движения в обе стороны, нижний – для стока дождевой воды. Когда ливень особенно силен, тоннель закрывается для автомобилей и целиком служит для отвода воды.

Однако, несмотря на постоянные усилия по улучшению инфраструктуры, некоторые районы Куала-Лумпура регулярно затапливает во время сильных дождей. В первый год жизни в Малайзии я работала в туристическом агентстве как раз в таком районе. Агентству принадлежало целое здание. Места для парковки на небольшой и чуть возвышенной территории здания хватало только для начальства. Несколько десятков сотрудников парковали машины на улице вдоль дороги. Через пару недель после начала работы мне стало понятно, почему у всех коллег под столом лежат резиновые шлепанцы. Когда шел сильный дождь, мощности водостоков не хватало, вода заливала всю улицу и местами могла подниматься до полуметра. Коллеги наблюдали за развитием ситуации из окон офиса. Как только уровень воды достигал опасной высоты, те, кому в тот день не повезло с парковкой, переобувались в шлепанцы и, задрав штаны, бежали переставлять машину.

В условиях вечного лета немудрено забыть о временах года. Несмотря на дожди, температура редко падает ниже тридцати градусов. При двадцати пяти малайзийцы начинают мерзнуть и кутаться в теплые кофты. Самая теплая одежда в моем гардеробе – это тонкие свитеры и легкие кофточки, и поездки в Россию или Европу зимой, осенью и весной чреваты необходимостью полностью обновлять гардероб. Постоянно здесь не только время года. Рассвет и закат круглый год происходят почти в одно и то же время и проходят удивительно быстро: за двадцать минут день превращается в ночь. Это здорово описано у Энтони Берджесса во «Времени тигра»: «Виктор Краббе стоял во второй ванной и брился. Между первым и вторым движением бритвы утро полностью развернулось из бутона в цветок».

 В первые же секунды, выйдя из здания аэропорта, понимаешь, что воздух здесь другой.

В Малайзии круглый год высокая влажность. В первые же секунды, выйдя из здания аэропорта, понимаешь, что воздух здесь другой. Он кажется более густым и плотным. К этому привыкаешь достаточно быстро и перестаешь замечать. Но еще долго потом я открывала для себя, на что еще влияет высокая влажность в быту. К примеру, со временем и опытом приходит понимание, что здесь практически невозможно «пересушить» выстиранную одежду, в книжные и платяные шкафы непременно нужно регулярно класть пакетики для поглощения влаги, здесь долго сохнет лак для ногтей, гораздо быстрее готовится квашеная капуста, всю еду нужно тут же убирать в холодильник, включая открытую упаковку риса или сахара. Из приятного – есть надежда, что на коже дольше не появятся морщины.

Вежливость

Большинство правил вежливости и норм того, что можно и что нельзя, одинаково актуальны для всех малайзийцев. При этом иностранцам прощается многое. От них не ждут знания всех правил местного этикета. Не прощается разве что откровенное неуважение.

Вот несколько основных Do’s & Dont’s.

И женщины и мужчины в Малайзии здороваются рукопожатием. Культуры поцелуев и объятий в качестве приветствия здесь нет, если только речь не идет о близких родственниках и друзьях, и то не всегда. Некоторые мусульмане не жмут руки людям противоположного пола. Лучшее правило в неясной ситуации: не инициировать рукопожатие, а помедлить секунду и дать собеседнику возможность протянуть руку первым или первой. Если этого не произошло, лучше ограничиться кивком и улыбкой. Во времена коронавируса это правило, пожалуй, касается всех малайзийцев.

Среди малайцев принято, когда дети вместо приветствия целуют взрослому руку и затем прикладывают ее себе ко лбу. Это называется «сделать салам».

В домах снимают обувь, причем с носками. Разуться желательно за входной дверью и там же за порогом оставить обувь. Не ждите, что вам предложат домашние тапочки. И хозяева и гости ходят по дому босиком. Так же заходят в храмы и мечети, оставляя обувь на улице у входа. Хоть и редко, но это же правило может распространяться на небольшие офисы. На двери в таком случае будет висеть табличка с перечеркнутой обувью. Самым необычным местом, где мне однажды пришлось разуться, был миниатюрный полицейский участок в пригороде Куала-Лумпура. Необычный визит явно переполошил всех полицейских. Они очень старались принять меня как можно радушнее. Один даже густо побрызгал вокруг моего стула средством от насекомых, чтоб дорогую гостью не дай бог не укусил комар.

Показывать на что-либо или тем более на кого-либо указательным пальцем считается очень неуважительным. Вместо этого можно показать ладонью с раскрытыми четырьмя пальцами, поджав большой, либо, наоборот, сжать все пальцы в кулак и указать оттопыренным большим.

Деньги передают исключительно правой рукой, иногда еще и придерживая ее при этом левой за локоть. Правой рукой передают и берут еду за столом.

Здесь не принято радикально высказываться и тем более спорить в компаниях на темы религии, национальности и политики, потому что в этом плавильном котле этнических групп и вероисповеданий вы никогда не знаете, кого обидите неосторожным словом. Даже между собой на эти темы малайзийцы говорят осторожно и не в любой компании.

Не в духе малайзийцев резко высказываться и решительно не соглашаться. Критикуют мягко, не соглашаются в обтекаемых выражениях, всегда давая собеседнику возможность сохранить лицо. Если нарушить эти негласные правила, то ссору вы не спровоцируете, но вряд ли с вами захотят продолжать общение или вести бизнес в дальнейшем.

Здесь ценят сдержанность и вежливость. Публичное выражение гнева или повышенный тон неприемлемы. Кстати, даже водители здесь не сигналят на светофоре, если кто-то перед ними замешкался.

Спорт

Как и везде в мире, в Малайзии в моде ЗОЖ. Климат накладывает свой отпечаток, и если вы занимаетесь спортом под открытым небом, то закончить тренировку желательно до восьми утра, а вечернюю лучше не начинать до шести вечера. Парки по утрам и вечерам полны бегунов. На холмах и в лесных районах проложены треки для любителей походов по джунглям. На площадках и в зеленых районах с восходом солнца собираются группы тай-чи, буткемпа, зумбы и йоги. Моя группа буткемпа занимается два раза в неделю в полседьмого утра в парке у башен-близнецов. Закончив отжиматься в полвосьмого, группа со спокойной совестью идет пить кофе с круассанами в кафе у парка или есть наси лемак в мамак через дорогу. У каждого свой ЗОЖ.

Национальные виды спорта в Малайзии – это сепактакрау и маин гасинг. Сепактакрау правилами игры напоминает волейбол, но с той разницей, что к мячу можно прикасаться только ногами, коленями, грудью и головой. Мяч плетут из ротанга, вида тропической лианы.

Гасинг – игра в волчок. В маленькой Малайзии любят все большое. Оттого здесь и самые высокие башни, самые длинные мосты и самые большие парки. Волчок тоже не отстает и может достигать пяти килограммов в весе. Закрутить его не детская забава. Здесь требуются сила, координация и сноровка. Некоторым профессионалам маин гасинг удается запустить волчок так, что тот крутится около двух часов! Материалом для волчков может служить дерево, твердые фрукты, железо или свинец. Для дворовых забав его изготавливают совсем просто: в основание гуавы вбивается гвоздь, и самодельный волчок готов.

В Малайзии в чести ракеточные виды спорта: бадминтон, сквош и настольный теннис. Король спорта здесь – бадминтон. В него играют с раннего детства, и не просто перекидывают волан друг другу, а по всем правилам: с сеткой и счетом. Бадминтон принес Малайзии девять из тринадцати медалей за все Олимпийские игры, в которых страна принимала участие. Когда на играх в Рио в 2016 году в финал по одиночному разряду среди мужчин вышел малайзиец Ли Чонг Вей, вся страна ждала финала, затаив дыхание. Шансы были велики, и победа означала бы первое для Малайзии олимпийское золото. В день финала в спортивные бары было не прорваться. В городах повсюду были выставлены огромные экраны. В деревнях люди выносили телевизоры на улицу, чтобы смотреть матч вместе с соседями. Премьер-министр выступил с обращением к нации и сказал, что в случае победы в финале в стране объявляется два дня выходных. Ли Чонг Вей проиграл, взяв серебро. Ему все равно был присвоен почетный титул, а в стране все равно объявили выходной, но прошел он грустно.

Именно в Малайзии расположена штаб-квартира Всемирной федерации бадминтона. Вот уже около десяти лет я перевожу на ежегодном всеобщем собрании федерации, которое обычно проходит на полях турнира по бадминтону в одной из стран Азии. И тот факт, что я фотографировалась с Ли Чонг Веем и общалась с живым Поулем-Эриком Хейером, президентом федерации и олимпийским чемпионом, несомненно, добавляет мне веса в глазах знакомых малайзийцев.

Из блога «Сказки о Малайзии»

Отправились с мужем покупать мне велосипедный шлем. Небольшой магазинчик, хозяин китаец, велосипеды набиты повсюду. Тут же ремонтная мастерская, где живописно раскиданы шины, насосы и прочие запчасти. Пока я была занята выбором шлема и замков на велосипед, муж выяснял у хозяина, где тут можно помыть руки. Хозяин смущенно объяснял, что для клиентов туалета нет, но если очень хочется, можно воспользоваться их собственным тут же в конце магазина направо и налево.

Ник ушел в указанном направлении, и в дебрях магазина ему открылось второе помещение, вроде бы жилое. Такая каморка папы Карло, где в старом кресле под ленивым вентилятором спал древний китаец. Он встрепенулся в кресле, почуяв чужой дух, и вдруг поинтересовался на ломаном малайском, не играет ли муж в настольный теннис. Ник от неожиданности признался, что играет. Китаец поманил его рукой и выудил из-под стола бумажный пакетик с красными новогодними драконами. В пакете оказались ракетки для пинг-понга и мячики, один из которых, треснутый, китаец тут же торжественно заклеил скотчем.

– Сыграем? – хитро спросил он и широко улыбнулся во все свои два зуба.

– Так стола же нет, – ответил муж, теряя ощущение реальности, как Алиса в Зазеркалье.

Китаец опять хитро улыбнулся, приналег на металлическую дверь-гармошку в задней стене каморки и открыл выход на улицу, где, закамуфлированное картонками и фольгой, стояло нечто, очертаниями смутно напоминающее стол для пинг-понга.

Тем временем в магазине я примеряла шлемы, размышляя, какой лучше подобрать: под цвет велосипеда или глаз. Тут из глубины магазина из низенькой дверцы, пригнувшись, вынырнул муж и слегка ошарашенно поинтересовался, не хочу ли я сыграть в настольный теннис.

Пару минут спустя мы помогали старичку раскапывать из-под картонок и фольги вполне себе приличный стол для пинг-понга. А еще через две минуты восьмидесятипятилетний старичок, отец владельца магазина, уже вел со счетом 3:0, весело хихикая после каждого удачного мяча и демонстрируя прыть и ловкость, прямо-таки не вяжущиеся ни с его видом, ни с возрастом. На радость бангладешцам, наблюдавшим за разгромным матчем с соседней стройки, куала-лумпурский престарелый Ван Лицинь^[14] летал у стола как герой китайского боевика, посмеиваясь и успевая одной рукой подтягивать гамаши. Через десять минут я сменила Ника у стола и на себе испытала обезоруживающий ван-лициньский натиск.

В завершение своего бенефиса старичок вдруг остановился, гордо посмотрел на нас и сказал на ломаном малайском:

– А у меня еще и легкие мощные, – и затянул на одном дыхании действительно долгое-предолгое мелодичное «Аааааа».

Отношение к России

После вопроса о том, как я здесь оказалась, второй по популярности вопрос от соотечественников: что малайзийцы думают о России. Прежде всего, должна сказать, что чаще всего они вообще о ней не думают. Настолько далека Россия от Малайзии, что ее действительно редко упоминают в СМИ или вспоминают в контексте какого-то общественного дискурса. Как правило, это происходит на фоне каких-то громких событий. Требуется серьезный повод, чтобы о России вспомнили и судорожно начали пытаться найти ее на карте.

Одним из таких поводов послужил, например, запуск в космос малайзийского космонавта. Малайзия загорелась желанием отправить в космос своего ангкасавана (по-малайски космонавт). И отправила: 10 октября 2007 года врач-ортопед Музафар Шукор полетел на корабле «Союз ТМА-11» вместе с Юрием Маленченко и Пегги Уитсон. Этому событию предшествовали несколько месяцев приготовлений и отбор кандидатов из многих желающих. Все это широко освещалось в прессе. На первых полосах газет обсуждали, как малайзийскому космонавту в космосе в условиях невесомости приготовить национальные яства роти чанай и тех-тарик. Местные дизайнеры были заняты созданием специального скафандра из батика с национальной цветочной расцветкой. Однажды по радио я услышала обсуждение того, в какую сторону в космосе молиться, чтобы находиться при этом лицом к Мекке, и как перед молитвой в условиях невесомости мыть ноги и руки под текущей водой. В прессе в те месяцы то и дело мелькало имя Юрия Гагарина.