Дарья Калинина
Год огненного жениха
Глава 4
И все было именно так вплоть до той злополучной минуты, когда Верочка вдруг нарушила молчание и спросила у Эммы Леонидовны:
– Так и что же вы хотите от нас?
– Найдите их!
– Кого?
– Флешки!
Сказано это было с таким надрывом, что подруги даже оторопели.
– Как это найдите?
– Вы это серьезно?
– Умоляю!
– Эмма Леонидовна, да мы и не против. Но что мы можем сделать?
– Девочки, я чувствую, что за всеми этими пожарами, кражами и ограблениями стоит один и тот же человек. Тот, от кого убежал мой сын!
– Вы же говорили, что ваш сын в командировке.
– Он уехал, верно. Уехал отчасти по делам, а отчасти потому, что боялся за свою жизнь.
Дело становилось все увлекательней и увлекательней.
– Лене угрожали какие-то люди, – продолжала Эмма Леонидовна. – Он был вынужден уехать. Командировка – это только предлог, чтобы исчезнуть из города.
– Кто ему угрожал? И почему?
– Подробностей не знаю, Леня мне толком ничего не объяснил. Но я так поняла, что он с коллегами-журналистами готовил серию разоблачительных материалов по поводу одного очень крупного чиновника. В чем именно был замешан этот человек, я даже не догадываюсь. Леня ни за что не хотел мне этого говорить. Но он сказал, что если это будет опубликовано, то произведет эффект взрыва, от которого многие нынешние руководители полетят со своих постов.
Подруги поежились. Им совсем не хотелось впутываться в такое серьезное дело. Где они, а где большие руководители. Девушкам бы со своим собственным руководителем Павлом Семеновичем сработаться, где уж там за чужими гоняться.
Но Эмма Леонидовна продолжала рассказывать:
– Работали они вчетвером – Леня и трое его помощников. И в ночь перед своим отъездом Леня был страшно напуган. Он сказал, что одного из их журналисткой группы уже убили. Другого поколотили, но он вроде жив, хотя и находится сейчас в больнице. А еще одну девушку похитили, судьба ее неизвестна. И что из них четверых он остался один и чувствует, что за ним тоже скоро придут.
– И после этого он сбежал?
– Да.
– Не скажете куда?
– Я не знаю. А если бы и знала, то никогда не сказала. Поймите меня правильно, девочки, сын у меня один. Я отдала его воспитанию всю свою жизнь, так что рисковать им я не могу.
– Но если эти злодеи охотились за информацией, которая была на флешках вашего сына, и они же охотились за флешками, то теперь и флешки, и информация уже у них.
– И вашему Лене ничего больше не угрожает.
– Ох, если я была в этом так уверена, – тоскливо вздохнула Эмма Леонидовна. – Поэтому я и прошу вас помочь.
– Вы бы обратились лучше в полицию.
– Не могу. Леня предупреждал меня, что в полицию обращаться ни в коем случае нельзя. Полиция у этого чиновника подкуплена. И поэтому я туда не пойду. Вместо полиции мне поможете вы!
– Но что мы можем? Мы ничего не можем! Мы же не сыщики. У нас даже юридического образования нет.
– Да что там образование, – отмахнулась бухгалтер. – Я сама выучилась на экономиста, уже имея стаж десять лет. Главное – практика, опыт. Вы все освоите. Я в вас верю.
Подруги переглянулись. Вот уж прилетело им, так прилетело.
А потом Люба отрицательно покачала головой:
– Нет, Эмма Леонидовна, мы вынуждены отказаться.
– Мы не можем делать того, чего не умеем.
Бухгалтер какое-то время молчала, сосредоточенно глядя на обеих девушек. Вид у нее был задумчивый.
А потом она сказала:
– Если я не ошибаюсь, то вам обеим нравится ваша работа?
– Нравится.
– И вы хотели бы продолжать? И может быть, даже получить в следующем году повышение?
– Хотели бы, конечно.
– Так я могу вам все это обеспечить.
Верочка заколебалась. Но Люба твердо знала, что соглашаться нельзя.
– Нет, мы не возьмемся за дело, к которому даже не представляем, как и подступиться.
– Не хотелось бы вам этого говорить, – медленно произнесла женщина, – но я могу не только помочь вам с повышением. Я также могу и заметно осложнить вашу жизнь. Могу даже сделать так, что вас уволят. Уволят по статье!
– Эмма Леонидовна! Вы этого не сделаете!
– Сделаю! – воскликнула женщина. – Еще как сделаю! Потому что я хочу спасти своего сына, а вы не хотите мне в этом помочь!
– Да мы согласны вам помочь. Но мы не знаем, как именно!
– А я вам объясню! – обрадовалась бухгалтер. – Я вам все расскажу, мои девочки. Главное, вы мне скажите, вы согласны?
И что оставалось делать запуганным и деморализованным девушкам? Им и жалко было Эмму Леонидовну, и сочувствовали они ей, и расстроить ее еще больше опасались. И подруги кивнули. Очень робко и неуверенно, но они все же кивнули, а значит, дали согласие на участие в расследовании.
Как же обрадовалась Эмма Леонидовна.
– Спасибо вам, девочки! – воскликнула она, порывисто кидаясь обнимать подруг. – Я бы и сама все сделала, но я дама крупная, приметная. А вы маленькие, незаметные, в любую дырочку можете прошмыгнуть, никто на вас и внимания не обратит.
Комплимент был сомнительного свойства, но подруги решили не обижаться.
– Что нам надо сделать?
– Слушайте, с чего, я думаю, надо будет начать. Вся эта кутерьма с ограблением нашего офиса, кражей моей сумки, пожаром на даче и квартирной кражей – все это звенья одной цепи. И тем людям, которые действовали, были нужны не деньги и не техника, они надеялись разыскать флешки, которые сын отдал мне и которые я спрятала на кладбище.
– В чужой могилке.
– Флешки искали эти злодеи у нас на даче. Небось зажгли свет во всем доме разом, вот старая проводка и не выдержала. Случился пожар. Потом злодеи перебрались ко мне домой, забрали ноутбук Лени, но нужной информации в нем не оказалось. Тогда они решили, что стоит поискать у меня в сумке. Украли сумку, ничего интересного в ней не нашли и в ночь на пятницу заявились уже прямо к нам в офис.
– Здорово их припекло, если они даже в офис забрались и сейф отважились ограбить.
– Нет, что-то не складывается.
И Любочка покачала головой.
– Что не складывается?
– Сами посудите, если флешки из могилы Коли злодеи забрали еще в четверг днем, зачем же им было уже ночью лезть в офис «Планктона»?
– Значит, они рассчитывали, что я прячу еще какие-то носители. И хотели убедиться, что все чисто.
Такое могло быть. И Любочка замолчала. А Эмма Леонидовна смогла продолжить.
– Так вот, – сказала она, – если предположить, что вся эта кутерьма – это поиск флешек, значит, охота за ними началась еще раньше. С того момента, когда пострадал первый из четверки журналистов!
– Предлагаете нам расследовать его убийство?
– Не расследовать, а выяснить подробности. Сама я светиться в отделении опасаюсь, боюсь, что мой интерес может повредить Лене. Вдруг у того чиновника действительно все в полиции подкуплены. Ну а вы лица незаинтересованные, Лене так и вовсе посторонние. Вас не заподозрят в знакомстве с ним. Вы должны будете поехать и выяснить, как продвигается расследование. Может быть, убийцу уже поймали, и тогда Лене смело можно будет возвращаться.
– Вы же говорили, что Леня с товарищами готовил разоблачительные статьи на одного крупного чиновника. Вряд ли такая шишка станет сам бегать с пистолетом в руках, грабить офисы, похищать девушек или тем более красть у женщин их сумки.
– Да, это верно. У этого человека были исполнители.
– И если даже одного исполнителя поймали, могут существовать еще десять или даже двадцать человек. И даже если их поймают, то можно нанять новых. Пока не будет схвачен главный виновник, вашему сыну будет грозить опасность и возвращаться домой ему пока что никак нельзя.
– Все равно вы хоть что-нибудь да выясните.
Ну, с этим подруги должны были согласиться.
– А информация на флешках вашего сына находилась в единственном экземпляре?
– Конечно.
– Или копии разоблачительных статей были у всех четырех?
– Нет, не думаю. Мой Леня был руководителем журналистской группы. Прочие находились у него в подчинении. Сеня Грачев, о его убийстве я говорила. Потом Иван Черкашин, он отделался травмами. И наконец, Женечка Кораблева, которую похитили неизвестные люди и судьба которой остается неясной. Вот те трое, кто работал с моим сыном. Но статьи писал сам Леня, трое коллег ему только помогали, добывали информацию.
И засветились. И пострадали первыми. А сынок Леня успел слинять, пока его коллег мочили, избивали и похищали. И никто его не осуждает. Понятное дело, своя рубашка всегда ближе к телу. Что-то сынок бухгалтерши нравился подругам все меньше и меньше. Втравил своих коллег в историю, подвел их, так что одного убили, другого избили, третью невесть куда умыкнули, а сам слинял и в кустах надеется отсидеться. Гад какой-то получается этот Леня!
– Если бы информация просочилась в прессу, – продолжала рассуждать Эмма Леонидовна, не подозревающая о чувствах подруг, – вспыхнул такой скандал – мало никому бы не показалось.
– А значит, – подхватила Верочка, – либо флешки находятся у человека, в них совсем ничего не смыслящего, возможно, он даже давно их отформатировал, а на чистые флешки записал какую-нибудь музыку или фильмы. Или же информация вернулась к заказчику, и тогда вроде как тоже волноваться не стоит. Спустя какое-то время заказчик забудет о Лене, и ваш сын сможет вернуться.
Верочка все еще надеялась, что удастся отговорить Эмму Леонидовну от расследования, удастся заставить ее утихнуть. Хоть бы уж она отвязалась от Верочки с Любочкой! А то свалилась им со своими требованиями как снег на голову. И что подругам делать?
Но Эмма Леонидовна не позволила им соскочить.
– Не уверена, что все пойдет так гладко. А если этот заказчик человек злопамятный? И еще осторожный? Пусть флешек у Лени больше нет, но голова-то есть. Леня может воссоздать весь текст статей, у него уникальная память. Все, что он прочел раз, он запоминает навсегда.
С такими способностями мог бы найти себе профессию и посерьезней. Как поняли подруги, столь восхваляемый матерью Леня работал в каком-то крохотном интернет-издании, которое даже офиса своего собственного не имело. Корреспондентская братия кочевала по квартирам друг друга, радуясь, если им удавалось задержаться на одном месте дольше чем на неделю.
– Леня мой – это мозг! Он с детства мечтал прославиться. И он обязательно прославится! Способности у него удивительные, это я вам не как мать говорю, а как независимый эксперт.
– Но заказчик может и не знать о таких способностях вашего сына. Он может решить, флешки уничтожены, журналисты запуганы или убиты, можно расслабиться и забыть об этой истории.
Подруги изо всех сил старались успокоить Эмму Леонидовну, памятуя, что от этого зависит и их собственное спокойствие. Но та успокаиваться не желала, совсем наоборот.
– Но этот человек также может и не захотеть оставлять опасность у себя за спиной. Зачем ему нужно, если спустя несколько лет, когда он поднимется еще выше по служебной лестнице, какой-то там журналист из независимого издания вновь захочет напечатать про него серию разоблачений? Нет, оставлять в живых Леню никак нельзя, вот что он думает! Но я должна спасти сына. Должна! И вы мне в этом поможете!
– Как?
– Вернете мне флешки!
– Если мы вернем вам эти флешки, как это поможет вам спасти Леню?
– Тогда я обращусь к этому человеку и скажу ему, что гарантирую молчание Лени в обмен на его жизнь и безопасность.
– А флешки отдадите заказчику?
– Ни в коем случае! Обе флешки и хранящаяся на них информация послужат гарантом того, что Леня останется жив. Главное, на этот раз спрятать их надежно.
– Вы один раз их уже прошляпили. Где гарантия, что и во второй раз не случится того же?
– Нет, теперь я буду умней. Вы, девочки, только раздобудьте мне эти флешки. А как их спрятать, я уже теперь знаю.
Так и получилось, что вместо субботнего отдыха и развлечений подругам предстояло ехать в отделение полиции, которое расследовало убийство Сени Грачева – самого неудачливого из трех товарищей журналистов и бывшего коллеги сыночка Эммы Леонидовны.
Надо сказать, что и сама бухгалтерша дома не осталась, отправилась вместе с подружками. То ли потому, что не вполне им доверяла и боялась, что иначе они свернут с намеченного пути, ее попросту обманут и, вместо того чтобы ехать и расследовать, отправятся домой или займутся другими делами. То ли и впрямь для того, чтобы подсказать и оберегать. Так или иначе, но она довела подруг почти до самого отделения и осталась стоять снаружи, наблюдая за тем, как девушки скрылись в дверях здания.
Только тут в крохотном тамбуре между двумя входными дверями девушки обрели возможность спокойно поговорить и обсудить ситуацию, в которую угодили.
– Тебе не кажется, что это какая-то глупость? – нерешительно произнесла Верочка.
– Но ты же видишь, Эмма в отчаянии.
– Вижу.
– Если откажемся ей помогать, она может нам навредить.
– Как же нам быть?
– Сделаем вид, что помогаем ей!
– Ну… хорошо, сделаем. Все равно ничего у нас не получится!
На этой оптимистической ноте девушки перешагнули порог отделения и сразу же увидели юного ангела, спускающегося по лестнице им навстречу. Несмотря на то что ангелов принято изображать светловолосыми, у этого кудри были черные и вьющиеся. И было что-то в его лице шельмовское и угарное, что просто не могло не привлечь к себе женского взгляда. Проходя мимо подруг, он внезапно подмигнул им черным колдовским взглядом, отчего у Верочки вдруг часто-часто застучало сердце, дыхание перехватило, а к щекам прилила горячая волна. Тот факт, что ангел двигался под конвоем из двух сотрудников и на руках у него красовались наручники, остался для Верочки как-то за кадром. Весь экран ее сознания занимали два темных глаза – манящих омута.
Любочка отнеслась к появлению этого чуда куда равнодушней. Красота падшего ангела если и была ею отмечена, то лишь краем сознания. Саму Любочку куда больше заинтересовал дежурный, к которому она и обратилась со словами:
– Извините, с кем я могу поговорить по поводу Сени Грачева?
– А вы ему кто?
– Я его невеста и хотела бы знать, как продвигается расследование обстоятельств убийства моего любимого человека.
Подруги еще раньше решили давить на жалость. Вклиниться в расследование официальным путем у них шансов не было. Ни на адвокатов, ни тем более на следователей или даже оперативников они не тянули. А никому другому в тайну следствия пути не было. Но ведь в нашей необъятной стране имеется столько всяких обходных путей и тропинок, и не перечесть их всех. Если нельзя пройти прямо официальным путем, то всегда можно зайти в обход. Если нельзя получить справку официальным путем, можно попытаться воздействовать на человеческие чувства. А у хорошеньких и молоденьких девушек это получается просто идеально.
Любочка пустила слезу, дежурный посмотрел на нее с сочувствием. Сердобольный такой человек оказался. А вот темноволосый ангел, которого еще раньше заприметила Верочка, тоже услышал слова Любы и взглянул на рыдающую девушку с удивлением и, пожалуй что, с интересом.
– А не многовато ли невест для одного доходяги? – хмыкнул он себе под нос, но Верочка услышала и насторожилась.
Но спросить ничего у темноволосого она не успела, тот получил от сопровождающего тычок в спину и выскочил из отделения, как пробка из бутылки. Верочка посмотрела ему вслед с разочарованием. Ей бы очень хотелось, чтобы их встреча не осталась случайной. И даже наручники и конвой, который она наконец-таки разглядела, не умерили этого ее желания.
Между тем дежурный объяснил Любочке, что расследованием интересующего ее дела занимается следователь Трифонов. И что ей повезло, сегодня он как раз находится в отделении, и она может поговорить с ним, если пройдет в седьмой кабинет.
– Только я с подружкой. Ничего, если она со мной сходит?
Дежурный заверил, что ему все равно. А вот как посмотрит следователь, это еще неизвестно, потому что Трифонов у них человек крутого нрава.
– Если ему что не по вкусу придется, вы об этом сразу узнаете, – пообещал он Любочке.
Несмотря на угрожающее обещание, следователь Трифонов подругам даже понравился. Невысокого роста, лет сорока, на лбу залысинки. Но зато одет аккуратно, глаза умные, а взгляд проницательный.
– Невеста? – как-то даже с радостью приветствовал он Любочку. – Потерпевшего Грачева? А кто это с вами?
– Подружка.
– И тоже невеста Грачева, так сказать, по совместительству?
– Нет, – пробормотала Любочка, которую порядком смутил тон следователя. – Почему вы так говорите?
– Потому что, уважаемая девушка, вы уже третья невеста господина Грачева, которую я выпроваживаю из этого вот кабинета за сегодняшний день.
– Но я…
– Так что либо вы говорите мне правду, либо убирайтесь.
Любочка растерялась. Правду? Но говорить всю правду никак нельзя. Что же делать?
– Ладно, я вам скажу. Мы с Сеней коллеги.
– Так, это уже лучше. И где же вы с ним работали?
– В интернет-издании.
– Так, уже кое-что. Предыдущие невесты все в один голос утверждали, что Грачев – безработный.
И не успела Любочка обдумать хорошенько эти слова, как следователь уже спросил у нее:
– И что же вас привело ко мне?
– Мне кажется, я знаю, почему убили Сеню!
– Да? И почему?
– Он работал в нашем издании над статьей, которая могла привести к разоблачениям одного очень высокопоставленного чиновника. Тот о статье и готовящихся против него разоблачениях узнал и…
Любочка сделала выразительную паузу. Но следователь отчего-то ею не впечатлился.
– И что? – спросил он.
– И Сеню убили! – с досадой воскликнула Любочка. – Чиновник заказал убийство Сени!
Трифонов сперва недоверчиво воззрился на Любочку.
А потом спросил:
– Хотите сказать, что по приказу этого человека ваш Грачев с помощью подкупленного им крановщика забрался на балкон квартиры своей подруги, которая на тот момент являлась еще и супругой гражданина Бобрыкина, с целью установления с ней плотского контакта третьей наивысшей степени. По стечению обстоятельств гражданин Бобрыкин как раз в этот момент явился к своей супруге в комнату и очень удивился, увидев вплывающую на балкон мужскую физиономию и маячащий рядом с ним букет цветов. По своей натуре гражданин Бобрыкин человек горячий, он сразу же подумал плохое и кинулся в атаку. Грачев подобного поворота событий не ожидал, он испугался, то ли дернулся, то ли просто подался назад, равновесия не удержал и рухнул с двенадцатого этажа.
И пока подруги слушали, разинув рты, следователь уточнил:
– Так что? Ваш чиновник заказывал именно падение с двенадцатого этажа? Потому что в противном случае он может потребовать от исполнителя свои деньги назад.
Любочка чувствовала себя очень сильно не в своей тарелке. На заказное убийство этот случай никак не походил. И следователь ей пытался втолковать то же самое.
Но Любочка все же решила уточнить:
– Намекаете мне, что смерть Грачева – несчастный случай?
– Я бы сказал, закономерность. Судя по опросу свидетелей, Грачев был редкостным Дон Жуаном, и появление в квартире очередной избранницы с помощью какого-нибудь подручного подъемного средства было его излюбленным приемом. Раньше ему эти проделки сходили с рук, дамы впечатлялись и становились легкой добычей, но в этот раз Грачеву просто не повезло. Муж вернулся с работы… в общем, все как в известном анекдоте с той разве что разницей, что закончилось все плохо.
– Но Сеня не единственная жертва в нашем издательстве! – нашлась Любочка. – Кроме него пострадали еще двое журналистов!
– И кто же они такие?
– Иван Черкашин и Женечка Кораблева.
– Тоже ваши коллеги?
– Да.
– В таком случае снимаю перед вами шляпу. Вы информированы куда лучше меня самого и всех прочих друзей и родных пострадавшего Грачева.
– Что это значит?
– До вас никто из них даже не упомянули при мне о трагедиях с этими двумя молодыми людьми. Почему так? И я делаю вывод, что никто, кроме вас, об этих случаях не знает.
– Очень может быть. Дело касалось сотрудников нашего издания. Другие знакомые Грачева об этих несчастьях могут и не знать.
– А почему никто из вашего интернет-портала не пришел ко мне, не позвонил?
– Просто другие не увязали эти три случая между собой, вот и не стали вам надоедать. Вообще не подумали, что здесь может быть связь.
И увлекшись, Люба добавила:
– И еще это потому случилось, что мои коллеги не знали, что трое ребят работали над одной и той же статьей. Вот поэтому они и сочли, что каждый несчастный случай произошел сам по себе. А что случились они фактически одновременно – это совпадение. А это не совпадение. Всех троих хотели запугать, убить или похитить.
– И кто?
– Человек, которому была посвящена статья.
– И кто он?
– Имени его я не знаю.
Следователь Трифонов нахмурился:
– А раз не знаете, то и нечего тут меня путать. Не знаю, кем вам приходился потерпевший, но обстоятельства его смерти говорят сами за себя. Нет ни малейшей причины подозревать в его убийстве кого-то третьего. Он пытался залезть к чужой женщине в койку и был остановлен ее мужем. Последний действовал жестко, но был в своем праве.
– Ну а вдруг это все было подстроено? Вдруг этому Бобрыкину заплатили, чтобы он скинул Сеню?
– Он его не скидывал. Грачев упал сам. Что касается Бобрыкина, то он мог вообще не говорить, что пытался схватить Грачева. Мог сказать, что у того просто закружилась голова, что он сам потерял равновесие и упал. Никто бы не доказал противного.
– Зачем же Бобрыкин оговорил себя?
– Представьте себе, есть еще в этом мире честные люди. Бобрыкин был потрясен смертью Грачева, считал себя в какой-то мере ответственным за эту трагедию и теперь хочет, чтобы суд вынес по его делу справедливое решение. А жить с нечистой совестью он не может.
Любе такая непоколебимая честность некоего Бобрыкина показалась довольно странным делом. Вообще, человеческие чувства – вещь весьма пластичная, способная меняться в зависимости от времени, места и обстоятельств.
Взять, к примеру, Аню, родную сестру Любочки. Аня от всей души ненавидела и при каждом удобном случае поливала грязью и всеми видами помоев семью своего мужа, его мать, его отца и его старшего брата. Кто-то скажет: известная история, ненавидеть свекра со свекровью дело вполне обычное и закономерное. И Аня лишь следовала общей тенденции. Но так было ровно до тех пор, пока родственники мужа прозябали в далекой глубинке, на нищенские пенсии и пособие по инвалидности старшего брата. А потом случилось чудо.
Инвалида брата удалось пристроить в «Красный крест», который и помог вывезти его на лечение в Германию, где тому сделали несколько операций. Потом ему дали вид на жительство, квартиру, приличное пособие, оплатили сиделку и домработницу, а также ежемесячно выдавали всякие приятные мелочи вроде денег на проезд и питание в больничной клинике во время прохождения всех процедур. Разумеется, брат, который скучал на чужбине, очень скоро попросил прибыть к нему мать и отца, которые и сами были на инвалидности. И что удивительно, это получилось. И мать с отцом также получили от доброго немецкого правительства квартиру, даже еще лучше, чем у брата, пособие, лечение и все такое прочее приятное и желанное. Чудеса, скажете? А я вам отвечу, чудеса, да и только.
Но на этом чудеса не закончились. Цепочка чудес еще только выстраивалась в семье Ани. Каким-то волшебным образом свекровь Ани внезапно из «жирной мерзкой жабы» превратилась в бедную больную, нуждающуюся в уходе и заботе женщину. Свекр из «вонючего и грязного алкаша» стал человеком, вынесшим в своей жизни такие тяжелые испытания, что вам и не снилось!
Ну а самая большая метаморфоза произошла с братом мужа, который из просто «убогого дурака Антошки» вдруг сделался человеком тонкой душевной организации и к тому же любимым дядей своего племянника – сына Ани. Да еще и страдальцем, который к тому же не без способностей, великолепно выучил немецкий язык и даже может по скайпу позаниматься со своим племянником Темой. Правда, сам мальчик учил в школе английский язык, увлекался химией и биологией, а немецкий был ему вообще до фени, но не важно, больше будет знать, как уверяла Аня.
В общем, стоило ей смекнуть, что родственники мужа из обузы превратились в трамплин в будущую счастливую европейскую жизнь, как Анины чувства к родне мужа сделали крутой вираж и резко трансформировались из ненависти и презрения в сочувствие и даже любовь. И в этом умении жонглировать своими чувствами, надо сказать, Аня была совсем не одинока.
Сколько раз Любе доводилось видеть, как люди уверяют самих себя, что поступили хорошо и правильно, даже если все вокруг, да и они сами, в глубине души считали, что это совсем не так. Переехавший собаку водитель оправдывает самого себя тем, что видимость была плохая, собака сама бросилась под колеса, хозяин должен был лучше следить за питомцем. Причин может быть великое множество, хотя на деле всегда одна, что зазевался сам водитель.
И сейчас Любочка была уверена, что-то с этим Бобрыкиным не то. Зачем он признался, что Грачев упал потому, что сам Бобрыкин его напугал? Напротив, Бобрыкин должен был всеми силами уверять всех, включая и самого себя, что Грачев свалился сам по себе, а Бобрыкин не имеет к этому падению никакого отношения. Ну, шагнул в сторону Грачева, может быть, даже побежал на него, так что с того? Не трогал же он Грачева, значит, тот упал сам! Понимаете, сам!
Но Бобрыкин почему-то поспешил с доносом на самого себя. И почему? Получалось, что либо Бобрыкин – это человек с гипертрофированным чувством честности, либо он скрывает этим своим поспешным признанием нечто еще более худшее, чем совершенное им убийство по неосторожности.
