Дарья Донцова
Вставная челюсть Щелкунчика
Глава 6
Петрова порылась в сумке, достала небольшой альбомчик и показала мне фото.
– Это Алиса. Снимок сделан профессионалом. Внучка попала в финалистки конкурса, если она получит Гран-при, то поедет в Нью-Йорк.
– И вы не побоитесь отпустить девочку? – спросила я, рассматривая снимок. – Просто не верится, что это ваша старшая внучка. Передо мной девушка лет двадцати, она мало похожа на школьницу, которую я видела днем в магазине.
– Модели начинают рано, – вздохнула Галина Сергеевна, – но век их недолог, лет в двадцать пять ее турнут с подиума. Это на самом деле Алиса, просто с ней поработал профессиональный визажист, косметика творит чудеса. Мне Лиса никогда не казалась красавицей, но я не профессионал в фэшн-мире. Знаете, как год назад у нас это началось? Мы с внучкой пошли в магазин, я денег собрала, хотела ей платье купить. Нехорошо в этом признаваться, но Алиса моя любимица. Девочка надела какую-то вещь, вышла из кабинки в зал, давай передо мной туда-сюда сновать, спрашивая: «Бабушка, ну как?», и тут к нам подходит женщина. Теперь-то я знаю, что их скаутами зовут, они выискивают перспективные лица для модельного бизнеса, но тогда я понятия ни о чем не имела. Незнакомка сказала: «Не хотите девочку привести на съемку? Денег ей не заплатят, но подарят красивую одежду и игрушку». Я сначала отказалась, ехать далеко следовало, но женщина мне визитку сунула. А меня осенило: у Лисы с учебой плохо, с одноклассниками не дружит, обидчива очень. Другие ребята подуются пять минут, забудут, что поскандалили, и опять вместе играют. Лиса же затаится и будет злость копить, сначала вида не покажет, а потом попросят у нее, допустим, ластик, а она в ответ: «Год назад ты меня на перемене толкнул и дурой обозвал. Иди вон, ничего не получишь».
– С таким характером трудно обзавестись большим количеством друзей, – отметила я.
– И я о том же, – подхватила мать Кати, – непросто девочке. В школе она последняя, отдавали ее в спорт, в танцы, в самодеятельный театр… отовсюду пришлось забрать, преподаватели в один голос твердили: неперспективная, ленивая, упорства нет. Дома внучка тоже изгой. Никита гений, им постоянно восхищаются, Света маленькая, капризная, она все внимание матери на себя перетягивает. А Лиса что? Ее не замечают, не хвалят, потому что успехов нет. Я подумала, вдруг съемки самооценку девочки поднимут, она сможет в школе похвастаться, и после этого хоть одна подруга у нее появится. И отвезла внучку по указанному адресу.
Галина Сергеевна сложила руки на груди.
– Все отрицательные качества Алисы в тот день обернулись положительными. Много девочек туда явилось, из них отобрали всего пять, внучка попала в число счастливиц. Дальше удивительный поворот. Четыре участницы мигом ощутили себя звездами и стали соответствующе себя вести. Принесли им пять платьев. Одно, прямо скажем, не очень удачное, сочетание вертикальных и горизонтальных полосок, к нему туфли без каблука. Стилист попросил одну девочку надеть его, та отказалась, другая тоже… Дошла очередь до Алисы, она безропотно натянула платье. Подготовка к съемкам была долгой, девочек причесывали, макияж накладывали, четверка «звезд» раскапризничалась, Лиса же сидела тихо. Дали обед, Алиса его спокойно съела, остальные кривлялись: невкусно, гречку не едим, компот не пьем. Когда фотограф за дело принялся, Лиса покорно его указания выполняла, остальные спорили, они, оказывается, не первый раз в роли моделей выступали. Матери капризниц в процесс вмешивались: свет, мол, неверно поставили, причесали плохо, румян мало… А я-то деревня, лохушка, ничего не понимаю, поэтому молчу в тряпочку.
Галина Сергеевна тихо рассмеялась:
– Понятия не имела, как для журналов снимают, думала – заглянем на полчасика, чик-брык – и домой пошли. Куда там! Вернулись около одиннадцати вечера, совсем не простое занятие оказалось. Но не зря мучились, Алиса получилась красавицей. Девочку не обманули, туфли-платье ей подарили, мишку огромного вручили.
Бабушка протяжно вздохнула:
– Но в одном я ошиблась. Когда Алиса принесла в школу журнал со своими фото, ни дети, ни учителя ей не поверили, обозвали вруньей, заявили: «Девочка на тебя слегка похожа, но она красавица». Алиса домой в слезах примчалась. На следующий день я взяла полученные ею вещи, отправилась к классной руководительнице и устроила той головомойку. Учительница детям объяснила, что на снимках Горюнова, просто она с макияжем. Думаете, одноклассники начали восхищаться Алисой? Такая агрессия из них поперла, в особенности из девочек. Учтите, класс у нас для отстающих. С Алисой учится двадцать человек, все неуспевающие. Те, кто четверки-пятерки имеет, их всячески обзывают: дебилы, идиоты. И тут вдруг Горюнова в журнале! Лису прямо возненавидели! Даже учительницы от зависти прыщами пошли. Понимаете, как девочке плохо?
Я устала слушать Галину Сергеевну, поэтому демонстративно посмотрела на часы.
– Что вы от меня хотите?
– Виола, вы лучший писатель на свете, я вас обожаю, – вновь принялась мести хвостом бабушка, – прочитала все-все, что издано под именем Арины Виоловой. Сейчас читаю «Лапти-скороходы». Очень умный роман, конспектирую его.
Я постаралась не измениться в лице. Так, меня во второй раз за день спутали со Смоляковой.
– Впереди финал конкурса «Девочка года», – тараторила Галина Сергеевна, – сам Господь меня с вами в кафе случайно свел. Вы видели, какая чудесная Алиса, замечательная просто, помогите ей получить Гран-при. На этих соревнованиях такая коррупция. У Алисочки ни спонсора, ни покровителя нет. А ей так нужна победа! Но если главный приз ей не достанется, то нас устроит и второе-третье место.
Я не перебивала незваную гостью. В письме, которое Анюта сбросила мне на почту, есть данные о семьях всех финалисток. В досье Горюновой рассказано о ее семье. На первый взгляд все замечательно: папа, мама, бабушка, трое детей, Никита – вундеркинд. Никто из старшего поколения не пьет, не употребляет наркотики, не имеет приводов в полицию. Отличная ячейка общества, но я, случайно познакомившись с Екатериной, поняла, что Алиса завистлива и вздорна, Никита считает всех вокруг идиотами и крайне гордится собственным умом. Светлана истерична, патологически капризна, Алексей, похоже, совсем не любит жену и детей, терпеть не может тещу, Катя же находится в глубокой депрессии, у нее в душе такое количество обид на жизнь, что она готова вылить их на голову любому, кто проявит к ней хоть каплю внимания и сочувствия. Я сказала ей простую фразу, что-то вроде: «Не расстраивайтесь, все будет хорошо», и получила в ответ подробный отчет о ее жизни. Не все ладно в Датском королевстве. Собирая информацию о конкурсантках, сотрудники журнала «Красавица» на самом деле ничего о семьях девочек не узнали, они просто выяснили анкетные данные. Вполне вероятно, что за закрытыми дверями квартиры Марины Григорьевой, основной претендентки на Гран-при, происходят ужасные вещи. Вероятно, ее родители вовсе не белые ангелы, возможно, самая лучшая семья у Софьи Яковлевой, дочки матери-одиночки.
– Христа ради, подсобите Алисе, – пела Галина Сергеевна, – проявите милосердие по отношению к девочке. Марина Григорьева в вуз попадет, она на золотую медаль нацелилась, Софью Яковлеву отец поддержит. Знаете, кто у нее папочка? В анкете у девочки прочерк. Да мне случайно узнать довелось. Мать Сони давно состоит в любовной связи со своим боссом Иннокентием Крошкиным, хозяином сети бензоколонок. У него законная жена есть, да мадам Яковлеву наличие штампа в паспорте мужика не смутило. Соня неуклюжая, ей прыщи пятью слоями тонального крема замазывают. На конкурсе были намного более красивые девочки, по какой причине нескладная Яковлева попала в тройку претенденток?
– В финале десять участниц, – напомнила я.
Галина Сергеевна постучала ладонью по ручке кресла.
– Разве вам не объяснили, что основная борьба развернется между Мариной и Софьей? Отец последней щедро платит за свою девочку, вот она и появилась в финальной группе. Я уверена, что второго числа всем членам жюри от бензоколонщика подарки принесут.
Галина Сергеевна протянула ко мне руки:
– Виола! Хотите, я на колени встану? Марина со своей золотой медалью далеко пойдет. Софью отец-богатей в зубах по жизни пронесет. А у моей бесталанной, необеспеченной внучки победа в финале – единственный шанс. Умоляю! Сделайте Лису первой! Хорошо, если главной победительницей ей не быть, то хоть дайте призовое место! Второе! Молиться за вас буду!
Я встала.
– Уважаемая Галина Сергеевна! Я прослежу, чтобы жюри судило честно. Дальнейшее зависит только от Алисы. Простите, время позднее, завтра Новый год, хочется сегодня пораньше спать лечь.
Петрова спохватилась:
– Уметаюсь. Виола, дорогая, в конкурсах красоты всегда побеждают либо большие деньги, либо связи, либо… путь на экран лежит через диван. Марина Григорьева, например, прекрасно сию истину усвоила.
– Перестаньте нести чушь, – рассердилась я, – девочке всего четырнадцать! О каких диванах может идти речь? До свидания.
Мать Кати, тяжело вздыхая на каждом шагу, вышла за порог и зло сказала:
– Во-первых, Григорьевой пятнадцать по паспорту, а на вид все двадцать. И мне известно, почему ее отец повышение по службе получил. Очень уж его доченька одному человеку в просторном кабинете нравится.
Я захлопнула за ней дверь и, испытывая гадливое чувство, пошла мыть руки. Не надо было соглашаться сидеть в жюри.
Глава 7
Второго января около часа дня Анюта Королева привела меня в просторную комнату с тремя туалетными столиками и радостно объявила:
– Девочки и мамочки! Это писательница Арина Виолова, самый популярный автор детективных романов. Вы, конечно, ее сегодня уже видели, когда получали оценки за первое соревнование. А теперь имеете счастье познакомиться со звездой поближе.
– Здрассти, – нестройно произнесли присутствовавшие.
– И еще одно чудесное известие, – суетилась Анюта. – Татьяна Григорьева, Вера Яковлева, Галина Сергеевна Петрова, наложите макияж, поправьте прически. Вас вместе с девочками будет снимать пресса на фоне нашего баннера.
Одна из женщин сразу схватилась за пудреницу. Галина тоже взглянула в зеркало и начала взбивать волосы.
– Ма, ты чего сидишь? – возмутилась одна из девочек, которую я, если б не знала, что она школьница, легко могла бы принять за студентку. – Давай, очнись и накрасься.
– И так сойдет, отстань, Марина, – отмахнулась мать.
– Сойдет? – разозлилась дочь. – Ты на мымру похожа, испортишь снимок. Выглядишь отстойно, наложи тональный крем. Посмотри, какая у тети Веры чудесная помада, цвет сезона «Малиновые губки». Купи себе такую.
– Денег нет, – протянула мать.
Марина без спроса схватила тюбик.
– Мама, она копеечная, фирмы «Сюзанна», не «Шанель» и не «Ланком». Но никто не поймет, сколько она стоит, если намажешься.
– У меня лихорадка выступила, – вяло засопротивлялась Татьяна, – от помады ее по всему лицу разнесет. Я сегодня даже не пудрилась, косметичку дома оставила.
Другая женщина, как я поняла, Вера Яковлева, вспыхнула и сердито сказала:
– Марина, не смей брать чужое без спроса. Не твое дело, сколько моя косметика стоит. И если у кого-то герпес, то надо дома сидеть, а не в общественные места ходить, чтобы других заражать.
Анюта захлопала в ладоши:
– Так, так! Не стоит ссориться.
– Вы сапог где-то поцарапали, – неожиданно сказала Галина Сергеевна, – жалко как! Очень красивая обувь.
Анюта наклонилась, чтобы посмотреть на царапину, потом резко выпрямилась, расстегнутый воротничок ее блузки съехал набок, и я увидела на шее Королевой довольно большое родимое пятно в форме отпечатка кошачьей лапы. Анюта поймала мой взгляд и быстро вернула воротник на место. Но невус закрыть ей полностью не удалось. Странно, что я, беседовавшая сегодня с Анютой, не заметила ранее пятно.
– Я выходила из машины и напоролась на кусок льда, – вздохнула Королева, – исцарапала нос у «казаков».
– Не повезло, – посочувствовала я, – очень красивые сапоги, сама хотела купить такие, но в магазине был только тридцать пятый размер. Продавщица сказала, что другие в Москву не завезли.
– У кого такая маленькая нога? – удивилась Татьяна.
– У меня, – улыбнулась Анюта.
– Вы прямо Золушка-красавица, – не упустила возможности подлизаться к помощнице владелицы холдинга Галина Сергеевна.
– Пить охота, – сказала симпатичная девочка, сидевшая в кресле.
– Вам воду не принесли? – встрепенулась Анюта. – Сонечка, у тебя нет бутылки?
– Вон она стоит, – ответила девочка, встала, взяла со столика емкость, ловко открыла ее и… уронила на пол прямо к ногам Марины.
– Блин! – закричала Татьяна. – Ты испортила Маришке дорогие туфли! Капли попали на замшу, останутся некрасивые следы. Косорукая коза!
– Не смей оскорблять мою дочь! – тут же возмутилась мать Сони.
– Остановитесь! – велела Королева. – Таня, не устраивайте истерик. Где замша? У Марины кожаные шпильки, с ними ничего от воды не случится, и, между прочим, на них ни капельки не попало. Понимаю, у всех нервы натянуты, но давайте держать себя в руках. Не позорьтесь перед писательницей. Ох! Совсем из головы вылетело! Один из спонсоров нашего конкурса, фирма «Доли», прислала всем, кто будет участвовать в полуфинале и финале, подарки. Вот.
Королева открыла большой пакет, который, войдя в гримерку, поставила у стены, достала оттуда коробочки, перевязанные ленточками, и подала девочкам.
– Кольцо! – взвизгнула Марина, открывая презент. – Вау! Шикарное! Можно в нем на сцену?
– Ну, конечно, дорогая, – улыбнулась Анюта, – поэтому бижутерию и подарили, чтобы вы ее надели.
– Браслет! – пришла в восторг Соня. – О! О! О!
– У меня самое крутое, – объявила Алиса и вытянула вперед руку. – Наладошка!
Я не сразу поняла, о чем говорит Горюнова, но она начала вертеть кистью, и я увидела на ней странное украшение. Оно напоминало браслет, но надевалось не на запястье, а на основание пальцев. С тыльной стороны кисти шла плоская ярко-желтая пластинка, а со стороны ладони ее украшали разноцветные цветочки из эмали, их было видно только тогда, когда Алиса разжимала пальцы. На мой взгляд, более дурацкий и неудобный аксессуар придумать трудно. Но в глазах Марины и Сони зажглась откровенная зависть.
– Почему Алиске самое лучшее досталось? – с обидой воскликнула дочь Григорьевой.
– Ей наладошку, а нам фуфлятину, – надулась Соня, – это нечестно.
Анюта сдвинула брови:
– Ну хватит. Кому что досталось, то и хорошо. За подарки надо сказать «спасибо».
– Спасибо, – уныло повторили недовольные девицы, потом Соня язвительно добавила: – Большое спасибо.
Королева решила не обращать внимания на реакцию девушек и затараторила:
– Дорогая Виола, следующий конкурс – выход в незнакомом платье. Все честно, никаких подвохов нет. Девочкам завяжут глаза, они вытащат из коробки номер наряда и узнают, что…
– А почему тогда на самом красивом голубом платье висит бирка «Яковлева»? – перебила ее Татьяна. – Откуда известно, что Софья в нем пойдет?
Глаза Королевой расширились.
– Кто вам сказал про табличку?
– Я пошла искать, где наряды спрятаны, – не постеснялась признаться мать Григорьевой, – нашла их в одном кабинете, его не заперли. И… бирку увидела.
Королева моргнула:
– Госпожа Григорьева, ваше поведение недопустимо. За такие штучки-дрючки Марину могут снять с конкурса.
– При чем тут я? Не отвечаю за действия матери. Сижу здесь, нигде не шастаю, – возмутилась дочь.
– Обе хороши, – сказала Яковлева.
– Ой, а вы, Вера, прямо белый лебедь, – скорчила гримасу Татьяна, – у вашей Сони волосы наращенные, это запрещено.
– Вранье! – закричала девочка в розовом халате и потрясла головой. – Все у меня свое.
– Как же, – не утихала Таня, – я только платье поглядеть хотела, и моя Маринка вся натуральная. А с остальными участницами беда. Анюта! Разве можно с шиньонами выступать?
– Нет, – незамедлительно ответила Королева, – надеюсь, никто из финалисток такой глупости не совершил, за это сразу удаляем с соревнований.
– Софью выгонят? – обрадовалась Галина Сергеевна, сидевшая у туалетного столика.
– Да, – уже не с прежней убежденностью подтвердила Королева.
– Мама! – испугалась Соня. – Что они несут?
– Это из зависти, – прошипела Вера, – у тебя свои роскошные локоны, а вот у доченьки Татьяны силиконовые сиськи и в губах гель.
– Враки, – взвилась Марина.
– Хочешь сказать, что у тебя четвертый размер сам вырос, – засмеялась Соня.
– Если кое у кого вместо груди грецкий орех, то это не значит, что у других так же, – топнула ногой Марина и показала пальцем на Алису, – вот у нее вообще пустыня.
– У меня второй размер, – надулась Лиса.
– В мечтах, – заржала Соня, распустила волосы, потрясла ими и предложила: – Анюта, посмотрите, где капсулы, которыми пряди крепятся?
Королева начала изучать ее прическу.
– Их нет.
– Ага! – торжествующе воскликнула Вера. – Пусть Танька извинится, а ее Маринка нам сиськи покажет. Сразу видно, у нее резиновые клизмы.
– Обе вы прелестны, – язвительно заметила Галина Сергеевна, – три волосины Софье от природы достались, тут даже спорить не о чем, у девочки на макушке проплешина. Но ресницы у нее не свои. Вживленные.
– Я не лысая, – со слезами на глазах парировала Соня. – А вот ваша Алиска дура, уржаться можно над ее умом.
– И она жирная была, вы ей «Анталазин» даете, чтобы похудела, – кинулась в атаку Татьяна. – Анюта, можно лекарства употреблять, чтобы жир растрясти?
– Упаси бог, – испугалась Королева, – этот препарат давно запрещен к применению, он расшатывает нервную систему, гробит почки, печень, желудок, превращает девушку в развалину, истеричку, скандалистку. В особенности эта гадость опасна для подростков. И прекратите спорить. Татьяна, вы были в помещении костюмера Антонины, там висят платья для финального выхода, а не для второго тура. Конечно, они подготовлены адресно. Если бы вы порылись в вешалках, увидели бы другие вещи с бирками «Марина» и «Алиса». Секретные наряды заперты в кабинете самой Аллы Константиновны.
Но Татьяна не потеряла боевого задора, она бесцеремонно показала пальцем на старшую Горюнову.
– Говорите, «Анталазин» под запретом? А Галина Сергеевна им Алиску потчует. Ее внучка имела лишний вес. Когда нас с первого тура на второй пропустили, Алисе при всех Миронова сказала: «Не потеряешь семь кило, не будет шансов даже в тридцатку войти». И что? Горюнова прямо таять начала, за неделю в тростинку превратилась. Можно исхудать нормальным путем за семь дней? Да никогда. Без «Анталазина» тут не обошлось.
– Брехня! – побагровела Галина Сергеевна. – Внучка села на жесткую безуглеводную диету.
– Расскажите, цветы золотые! – засмеялась Таня. – Не смешите народ.
– Девочка по утрам и вечерам бегает, – продолжала Галина, – по два часа. Ничего не ест, ограничивает жидкость. И вот результат.
– С трудом верится, – подхватила Вера. – Сонечке требовалось всего-то кило потерять, она никогда такой сарделькой, как внучка Горюновой, не была…
– Сами вы колбаса в синюге, – вскочила Алиса, – я честно худела.
– …И мы вес шесть суток сгоняли, – договорила Вера.
– У Алисы все симптомы применения «Анталазина», – заявила Татьяна, – слезливость, обидчивость, истеричность, есть она целый день не хочет, зато в туалете по часу сидит.
– Точно, – пропищала Соня. – Чего на унитазе сидеть, если голодаешь?
Из глаз Алисы хлынули слезы.
– Лиса, – кинулась к ней бабушка, – не слушай злобных тварей, они специально тебя перед выходом доводят, чтобы главную конкурентку разволновать.
Две матери и обе дочки расхохотались.
– Она нам не ровня, – снисходительно заметила Марина, – за первое-второе место мы с Софьей сражаться будем. А третье под вопросом. С чего вы взяли, что оно Алискино? Десять человек за призовые места борются. Горюновой ваще ничего не светит.
Алиса зарыдала.
– Вот-вот, – обрадовалась Татьяна, – все анталазинщики по любому поводу сопли льют.
– Конечно, – согласилась Вера.
– Кто-нибудь видел, как Алиса глотала таблетки? – взвизгнула Галина.
– А ну прекратите базар, – вышла из себя Анюта, – как вам не стыдно! Хоть бы председателя жюри постеснялись!
Вера взглянула на меня:
– Судите честно! Моя Соня натуральная. А Алиска лекарства жрет.
Татьяна скривилась:
– Бабка ей «Анталазин» каждый день дает.
– Вы видели? – заорала Галина. – Наблюдали, как я внучке таблетки скармливаю? За клевету я могу в суд подать. Заплатите Лисе миллионы. Нынче не так, как раньше, теперь за свои слова отвечать надо.
– У вас не пилюли, – заявила Таня, – а раствор. Вон баклажка стоит, темненькая.
– Точно, – ахнула Вера, – Алиска из нее в раздевалке прихлебывает. И как я раньше не догадалась? Соня один раз взяла ее в руки, а бабка как заорет: «Не трогай, не твое!»
Галина Сергеевна отодвинула фляжку подальше.
– Постыдились бы глупостями плеваться. Там витаминный настой: шиповник, клюква, облепиха, лимон. Я утром готовлю его, наливаю свеженький во флягу, иду к метро, мы там с Алисой встречаемся в вестибюле. Как увижу ее, сразу приказываю глотнуть чаек. Алиса им тонизируется, и он хорошо влияет на цвет лица.
– Чего тогда так пугаться, что Сонечка к бадейке прикоснулась? – уколола Петрову мать Яковлевой.
– Неизвестно, чем твоя дочка больна, – огрызнулась Галина, – с герпесной мамашей в одной квартире живет. Я тут намедни в «Желтухе» прочитала, что Иннокентий Крошкин опоясывающий лишай подцепил, это герпес такой. Может, он и у Сони есть?
– Мама, что она несет? – не поняла «тонкого» намека младшая Яковлева. – При чем тут твой начальник?
– Давай объясни ей, – ухмыльнулась Галина. – Чего молчишь? Думаешь, тебе одной можно людям гадости говорить? Если живешь в стеклянном доме, нечего булыжниками в прохожих швырять. Не хочу я, чтобы Алиса заразилась невесть чем от невесть кого.
– Нет, там раствор «Анталазина», – подала голос Татьяна, – поэтому вы и отпихнули Соню от баклажки. Я уверена.
– Неправда! – выкрикнула Петрова.
– Правда, – вякнула успевшая прийти в себя Вера.
– Нет, – заспорила Галина.
– Да, – топнула ногой Татьяна.
– Замолчите, – велела Анюта.
– Рот нам не заткнете, – заявила Таня. – Требуем сделать Алисе анализ крови! Бойкотируем ваш конкурс, если лаборатория не приедет.
Королева растерялась и забубнила:
– Дорогие, успокойтесь.
– Богом клянусь, – закрестилась Галина, – я воцерковленный человек, врать не стану.
– Три ха-ха! – засмеялась Таня.
– Анекдот, – в тон ей добавила Вера.
– Докажите, что в питье ничего нет, – потребовала Таня.
– Как? – спросила Петрова.
Татьяна показала на фляжку.
– По нашему мнению, здесь раствор «Анталазина».
– Да, поэтому Алиска его по крохотному глоточку отпивает, – заявила Вера.
– Во фляге примерно четыреста миллилитров, – сказала Татьяна. – Что случится, если все разом опрокинуть?
– Блевать начнешь, – хмыкнула Вера, – незамедлительно, потом в туалет побежишь.
– Вот, вот, – радостно подхватила Татьяна, – и я о том же! Всем известно, что дневную норму «Анталазина» за один мах принимать нельзя, тебе сразу подурнеет и понос прошибет. Его надо по чуть-чуть глотать, чем Алиса и занимается. Галина Сергеевна, если, как вы уверяете, во фляге полезный чай, то прямо на наших глазах опустошите-ка ее всю до донышка. Четыреста миллилитров – это полторы кружки, в вас влезет. Увидим, как вы отреагируете. Если вас не начнет наизнанку выворачивать, я первая за свои слова извинюсь. Ну? Вперед, бабуля!
Петрова растерянно смотрела на мать Марины, а та ехидно заулыбалась.
– Да, Вера, правы мы с тобой! Не желает старуха себя травить. Для внучки «Анталазин» бережет.
– Смотрите! – заорала Галина Сергеевна, отвинтила пробку и начала пить.
– Во дает! – восхитилась Таня. – Чтоб на вранье не попасться, здоровьем рискнуть готова.
– Может, там правда шиповник и прочее? – дала задний ход Вера.
Галина Сергеевна выдохнула:
– Ну? Почему меня не тошнит? Пустая фляжечка. Да потому…
Петрова замерла, сделала судорожный вдох, пошатнулась и рухнула на пол.
– Мы правы! – завопила Вера. – «Анталазин»!
– Бабушка! – кинулась к Галине Сергеевне Алиса. – Что с тобой?
– Отлично! – ликовала Яковлева. – Девчонку снимут с конкурса.
Алиса заплакала.
– Да заткнетесь вы или нет, – вышла из себя Анюта. – Лиса, прекрати сопли лить. Никто тебя не выгонит. А вы, мамаши… слов прямо нет. Какой пример своим детям подаете! Устроили базар-вокзал.
Я наклонилась над упавшей Петровой:
– Галина Сергеевна, вам плохо?
– Что с ней? – испугалась Татьяна. – Почему она не встает?
Я выпрямилась:
– Похоже, у Горюновой сердечный приступ. Анюта, уведите всех в другое помещение, а сами вернитесь.
– Мы не хотели, – забормотала Татьяна, – не всерьез лаялись, так на конкурсах принято. Типа как на турнирах по боксу, когда перед началом боя спортсмены друг друга матерят.
– Идите отсюда, – скомандовала Анюта, – живо! Сидите в холле. Софья, Марина, Алиса! Сейчас конкурс начнется. Хотите его пропустить?
– Честное слово, мы не задумывали ничего плохого, – оправдывалась Таня, не двигаясь с места.
Королева схватила ее за плечо, вытолкнула в коридор, вслед за Татьяной из комнаты удалились все остальные, включая Алису. Похоже, внучка больше беспокоилась о финале соревнований, чем о состоянии бабушки. Девочка не стала просить разрешить остаться около нее.
– Надо вызвать «Скорую», – перевела дух Анюта.
– Полицию, – поправила я, – и нужно немедленно предупредить Аллу Константиновну.
– Зачем? – удивилась Королева.
– Галина Сергеевна умерла, – сказала я.
Анюта отшатнулась:
– О! Нет! Алла Константиновна придет в ярость. В зале полно гостей: скауты-иностранцы, пресса. Хозяйка меня на лапшу нарежет. Нельзя сюда звать полицию.
– Предлагаете оставить тело тут на целый день, пока в зале будет идти действо? – уточнила я.
– Нет, – прошептала Анюта, – то есть да! Ужасно, что Галина Сергеевна умерла. Но Алла Константиновна рассвирепеет, конкурс ежегодный, это же скандал! Нет, нет! Полицейских сюда не надо. Они мигом желтой прессе настучат. Виола, дорогая, я кажусь вам дрянью?
Я предпочла не отвечать на этот вопрос.
– Нельзя полицию, нельзя! Невозможно! Что делать? Как быть? Помогите мне, умоляю! – заплакала Анюта. – Меня уволят! Миронова такая… ей надо всегда виновного найти! Знаете, сколько я пыталась в холдинг на работу попасть? Столько усилий приложила, мне никто не помогал, ни отца, ни матери, ни мужа у меня нет, сама из дерьма выплывала. Господи! За что мне это! Алла Константиновна предыдущую помощницу за ерунду турнула, а сейчас такое! Я окажусь на улице…
Анюта замерла, потом рухнула передо мной на колени:
– Виола! Дорогая! Любимая! У вас же наверняка есть знакомые в полиции! Попросите их приехать, по-тихому тело увезти. Я скажу Алле: «Случилась беда, но я способна с любым форс-мажором справиться, мне все по плечу. Организовала тайный вывоз тела. Никто ничего не узнал». И тогда меня не выгонят. Виола! Родненькая! Спасите! Умоляю! Я вам еще пригожусь.
Королева обняла меня за колени и стала целовать мои джинсы. Я смутилась, попыталась поднять Аню, но та намертво вцепилась в мои ноги и твердила как безумная:
– Помогите, помогите, помогите.
Я поняла, что истерику можно остановить только одним способом, и встряхнула Королеву:
– Вы не даете мне возможности достать телефон.
Анюта перестала рыдать.
– Поможете, да?
Я вытащила из кармана трубку, набрала номер Платонова, поговорила с Андреем и сказала Королевой:
– Мой близкий друг сейчас не в Москве, я не знала, что он улетел в командировку, но такая уж у него работа, могут отправить в любой момент на другой конец страны.
Анюта прижала руки к груди, ее глаза снова наполнились слезами.
– Но Платонов отправит к нам своих подчиненных во главе с Владимиром Савченко, – быстро договорила я, – он организует вывоз тела так, что никто из посторонних этого не заметит.
