Дарья Донцова
Мыльная сказка Шахерезады

Глава 5

Катя взяла в руки бланк, поданный Лизой.

– Читай вслух! – приказала пресс-секретарь.

– Анализ спермы Полканова Вадима Сергеевича, – огласила девочка и покраснела.

– Чего смущаешься? – ехидно осведомилась Лиза. – Заявилась со взрослым разговором, будь готова к взрослой реакции собеседников. Знаешь, как дети получаются?

Катя кивнула.

– Сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку. У меня по биологии пятерки, как и по остальным предметам, – промямлила она.

– Нам повезло, – издевательски произнесла пресс-секретарь. – Приятно иметь дело с умницей. Считается, что в отсутствии детей виновата женщина, но на самом деле очень часто это происходит по вине мужчины. Сперматозоиды у него малоподвижные или их недостаточно. Анализ, который ты держишь в руках, содержит слово «азооспермия», это означает, что господин Полканов ни при каких обстоятельствах не способен сделать ребенка. Невер! Нишьт! Жамэ! Надеюсь, по иностранным языкам у тебя тоже «отлично», и ты поняла слово «никогда», произнесенное мной на дурном английском, немецком и французском. Я не полиглот, не получила хорошего образования, но научилась бороться с девушками, которые называют себя дочерьми Вадима. Специально, чтобы не вести долгих бесед, мы сделали анализ. Если хочешь, подавай в суд, но предупреждаю, ты станешь посмешищем. Вадим не импотент, он сексуально активный мужчина, страстный любовник, но не отец. Способность к зачатию и умение трахаться – не связанные между собой вещи. Вадим, вероятно, имел твою мамашу в разных позах, но ты родилась от другого мужчины. Может, он был дворником, и Ирине стыдно признаться в связи с пролетарием метлы. Красивее соврать про Вадима.

Девочка заявила:

– Мама никогда не лжет.

Меня охватила жалость. Бедная Катюша! Лизе лучше замолчать и не добивать девочку.

Пресс-секретарь неожиданно улыбнулась.

– Пусть так. Госпожа Соловьева честна до глупости. Но тогда она откровенная б…

– Лиза! – предостерегающе воскликнула я. – Замолчи!

– С какой стати? – возмутилась Елизавета. – Девчонка сюда приперлась, довела Вадика до стресса, а я ее должна пирожным угостить? Пусть знает правду. Полканов не может иметь детей. Если ее мать утверждает обратное, она лгунья. Коли Катя точно уверена, что Ирина не способна врать, тогда ее мамашка одновременно жила с двумя мужиками, забеременела от дворника, но искренне полагает, что от Вадима. Со всех сторон засада. Либо мадам Соловьева проститутка, либо баронесса Мюнхгаузен. Третьего не дано! Вуаля вам флэш-рояль!^[5]

– Крутая фифа, – объявил Гектор. – Фина! Фина!

В столовую медленным шагом вступила собака. На ее широкой спине, свесив по бокам псины лапы, мирно спал кот Фолодя^[6]. Сей представитель семейства кошачьих ленив до удивления, ему неохота передвигаться самостоятельно, поэтому он раскатывает на Афине. А собака размером с пони добра и толерантна, беспрекословно таскает тушу Фолоди. Как все бездельники, кот разъелся до весьма солидных размеров. Фине давно надо было огрызнуться и показать всем, кто в доме хозяин. Но в ее крови напрочь отсутствует гормон «озлобин», и, к сожалению, при рождении ей не отсыпали много ума. Фина соображает медленно и всегда слушается Гектора, который, кстати, любит сидеть у нее на макушке. Очень часто Афина служит скакуном сразу для обоих наглецов.

– Фина! Брысь! – приказал Гектор, который решил, что настала пора поиздеваться над подругой.

Собака, получившая два взаимоисключающих приказа, растерялась. Передние ее лапы начали исполнять последнее указание, они повернулись направо, зато задние действовали по старой схеме, шли вперед. Ее конечности заплелись в клубок, и бедняжка шлепнулась на спину. Фолодя даже не вскрикнул, он молча предпринял попытку выползти из-под придавившей его Фины, потерпел неудачу и задремал в неудобной позе.

– Баррран тупой! – каркнул Гектор и вразвалочку удалился. Дома птица не летает, а ходит на двух когтистых лапах.

Я встряхнулась, Катя тоже пришла в себя и попыталась оправдаться:

– Но интервью в журнале! Вадим Сергеевич говорил о самоубийстве, одиночестве, мечте о дочери…

Лиза скривилась.

– Это промоакция.

– Что? – не поняла Катя.

– Материал готовился перед выходом фильма «Молодец среди овец», – без особой охоты пустилась в объяснения пресс-секретарь. – Если потенциальный зритель знает о каких-то проблемах главного героя, он охотнее покупает билеты. Беременность актрисы, развод, скандал с продюсером, даже элементарное ДТП, случившееся накануне премьеры, привлекают любопытных.

Катя указала подбородком на Вадима:

– То есть он врал, чтобы дураки отнесли деньги в кассу?

Я решила не лишать девочку всех иллюзий и успела ответить до того, как Лиза выпалила: «Да».

– Нет. Вадим Сергеевич честно рассказал о своем душевном состоянии. Он на самом деле ощущает одиночество, созрел для создания семьи и хочет дочку. Но не будешь же на всю страну кричать о своем бесплодии? Артист мечтает о ребенке и понимает, что он у него никогда не родится. Ты очень хорошая девочка, у тебя добрая душа, но Вадим не имеет к тебе ни малейшего отношения.

Елизавета раскрыла рот, но я глянула на нее, и она промолчала.

– Ясно, – пробормотала Катя, – извините. Мне пора уходить.

– И побыстрее, – встрепенулась пресс-секретарь, – из-за тебя мы везде опоздали.

Я вышла вместе с Катей в холл.

– Значит, мама мне врала? – спросила девочка.

– Не сердись, – вздохнула я. – Вероятно, она была любовницей женатого мужчины и не хочет ему неприятностей. Многие одинокие матери выдумывают про мужа – изобретателя атомных подлодок, сотрудника внешней разведки или других героев, о смерти которых никак нельзя объявить во всеуслышанье: государственная тайна требует молчания. Твоя мама сказала про Полканова. Прости ей ложь, значит, у нее был повод так поступить.

– Она мне врала! – с подростковым упрямством повторила Катя.

– Взрослые не обязаны рассказывать детям всю правду о своей жизни, – сказала я, – моя подруга Вера случайно забеременела на студенческой вечеринке, там было много людей, море алкоголя, из закуски карамельки, да и те скоро закончились. Вера по неопытности узнала о своей беременности поздно, аборт сделать уже не успела. И что она могла ответить на вопрос сынишки: «Кто мой папа?»

– Правду! – топнула ногой Катя.

Я пожала плечами.

– Какую? «Деточка, ты плод случайного секса с незнакомцем? Ни имени, ни фамилии его я не знаю, внешность по пьяни не запомнила?» Тебе хотелось бы услышать такую истину?

– Ну нет, – уже тише произнесла Катя. – И что придумала ваша подружка?

Я села на пуфик.

– Она поехала на кладбище, нашла там заброшенную могилу, поняла, что в ней лежат мать и сын, погибшие в автокатастрофе, поставила им памятник, привела туда своего Юрочку и сообщила: «Твои папа и бабушка разбились на машине за пару месяцев до твоего появления на свет. Они бы тебя обожали! Но мы не хотели оформлять брак во время моей беременности, поэтому официально ты безотцовщина». Вера ухаживает за могилой, Юра вырос нормальным человеком, без психологических проблем. Кому плохо от такого вранья? Хочешь мой совет?

– Говорите, – согласилась Екатерина.

– Похоже, твоя мать нежно любит единственную дочь. Ты с ней больше об отце не заговаривай, – сказала я, – не приставай с расспросами. Оставь все, как есть.

– Думаете, я случайный результат беспорядочного секса? – хмыкнула Катя и отступила к двери.

Я протянула ей визитку:

– Держи.

– Зачем? – равнодушно отреагировала девочка.

– Там все мои телефоны, домашний, мобильный, если понадобится, звони, – предложила я.

– Вот еще! – фыркнула Катя. – Сама разберусь.

Но все же взяла карточку, сунула ее в карман ветровки и ушла, забыв попрощаться.

Я уставилась на дверь. Забеременеть на тусовке – еще не самый неприятный вариант. Будешь тиранить мать, не желающую распространяться о деталях своей биографии, и узнаешь про изнасилование или папеньку-социопата, который мотает пожизненный срок на зоне за десяток садистских убийств. Сказали вам про геройски погибшего на задании шпиона? Успокойтесь и не ворошите прошлое. Некоторые секреты отбрасывают черные тени. Лучше не вытаскивать скелеты из шкафов. Надеюсь, у отличницы Кати хватит ума и такта не превратить в ад жизнь Ирины. Я-то понимаю Катюшу, меня воспитывала бабушка Афанасия, родители умерли, когда я была совсем маленькой. Об общении с мамой у меня остались обрывочные воспоминания, об отце вообще никаких. Правду я выяснила уже во взрослом возрасте^[7] и до сих пор не понимаю: была ли она мне нужна?

Лиза выскочила в прихожую:

– Ушла?

– Девочка хотела помочь папе, – укоризненно произнесла я.

– Психопатка, – не согласилась Елизавета. – Не верю. Все ложь. Она приперлась, чтобы состричь с Вадика капусту.

– Маловероятно, – пробормотала я, – Катя не из нуждающихся.

– Знаешь, сколько я таких отвадила? – засмеялась пресс-секретарь, обувая туфли. – Первое время попадалась на их крючок, рассуждала, как ты. А потом разобралась! Девки берут шмотки у подруг, одалживают серьги и пытаются Вадика окучивать. Прикидываются журналистками, напрашиваются на интервью, притворяются медсестрами. Одна такая, когда Полканов в реабилитационный центр от усталости угодил, нанялась туда нянечкой. Целый день в его палате полы мыла. У всех этих дур один разговор: мне ничего не надо, ни денег, ни помощи, наоборот, я хочу вам услугу оказать. И выясняется: подавай им коробочку с обручальным колечком, веди в загс. Я тебя предупреждала о проблеме с фанатками? Вот, получай!

Я молча слушала Лизу, а та, уже стоя на пороге, воскликнула:

– Не верь никому. Можешь считать меня сволочью, но через неделю заговоришь, как я. Выпусти Афину в сад, пусть бегает и папарацци пугает.

– Их здесь нет, – вздохнула я.

– Будут, – пообещала Лиза, – не сомневайся. Афина страхолюдина, на ней не написано, что псина нежна, как майская роза. Пусть у журналюг поджилки затрясутся. Вели Лике никого в дом не пускать ни под каким видом. Газовщик придет трубы проверить, «Мосэнерго» подвалит счетчик смотреть, охрана захочет в особняк войти. Всех вон! Лесом! Иначе увидишь фотки в «Желтухе», и подписи тебя не обрадуют.

После отъезда Елизаветы и Вадика я еще некоторое время пошаталась по дому, потом оседлала металлического коня и направилась в центр Москвы. День был свободный, можно пошляться по магазинам.

Большинство женщин любит бегать за шмотками в компании подруг, а мне приятнее ходить за покупками в одиночестве. А еще в последнее время я перестала приобретать одежду в Москве. Предпочитаю одеваться и обуваться в Париже, там дешевле. Да, да, в столице Франции намного более щадящие цены. Там есть бутики, где за крохотную тряпочку попросят чемодан евро, но не надо заглядывать в подобные лавки. Есть много замечательных мест, где покупателя встретят с распростертыми объятиями, и вы уйдете с не сильно похудевшим кошельком, туго набитыми пакетами и с подарком. Два крупнейших парижских универмага «Принтам» и «Лафайет» находятся на расстоянии вытянутой руки друг от друга и старательно дерутся за покупателя. В «Лафайет» невероятный выбор обуви за смешные деньги, зато на четвертом этаже «Принтам» полно одежды от малоизвестных французских производителей, и стоит она не сотни, а десятки евро. На фешенебельной улице Сент-Оноре, где распахнули двери роскошные бутики от «Гермес», Дианы Фюрстенберг и Миу-Миу, есть симпатичные лавочки «Сандро» и «Мейдж». Вот уж где рай для шопоголика! Советую прогуляться по району Сен-Жермен, пройтись по одноименному бульвару, заглянуть в крохотные, прилегающие к нему переулочки, там вы найдете абсолютно все. И, пожалуйста, не посещайте кафе на Елисейских Полях или в зоне Больших бульваров. Это туристические районы, там готовят невкусно. Идите в Латинский квартал, в тот же Сен-Жермен. А лучшая, на мой взгляд, кондитерская – в минуте ходьбы от метро «Одеон», в арке дома, где когда-то жил врач, придумавший гильотину. Чтобы попасть в крохотное, совершенно не пафосное заведение, о котором известно лишь своим, вам придется миновать ресторан «Прокоп», тот самый, в котором с середины двадцатого века собиралась парижская интеллигенция. «Прокоп» упомянут во всех гидах, говорится о нем исключительно в превосходной степени. Так вот, не рвитесь туда, не тратьте зря деньги. Сейчас там плохое обслуживание и невкусная еда. Спуститесь вниз по булыжной мостовой и загляните в любой другой увиденный на пути трактир. Избегайте мест скопления туристов, и вы не ошибетесь. Боитесь, что не сможете договориться с продавцом или официантом, не владеете иностранными языками? Не стоит нервничать. Все крупные магазины давно обзавелись продавцами, бойко щебечущими по-русски, а в крохотном бутике владелец, сообразив, что вы прибыли из России, тут же заявит:

– Спасибо! Здрассти!

А потом приложит все силы, чтобы вы не ушли без покупки.

Один раз в крохотной харчевне я видела, как официант притащил с кухни тушку сырой курицы и методом тыка объяснил двум дамам то ли из Чехии, то ли из Словакии, из какой части цыпы им приготовят котлеты. И все остались довольны.

Пару часов я толкалась по разным магазинам, накупила книг, потом съездила в салон, сделала маникюр, раз пять выпила чаю с пирожными и не заметила, как наступил вечер. Домой! Впереди приятные часы с новым телесериалом, весьма удачно приобретенным на Горбушке. Но не успела я сесть в машину, как ожил мобильный. Номер звонившего был мне неизвестен, он не содержался в списке контактов, но я ни от кого не прячусь, поэтому спокойно сказала:

– Слушаю.

– Тетя Даша? – спросил сквозь треск тихий голосок.

Меня охватило удивление. Когда-то очень давно Машкины ближайшие друзья, Саша Хейфец и Денис, звали меня так, но сейчас они давно выросли и отбросили слово «тетя». Вероятно, кто-то ошибся номером, Дарья – довольно распространенное имя.

– Тетя Даша? – повторила незнакомка.

– Дарья Васильева, – на всякий случай уточнила я. – А вы кто?

– Екатерина Соловьева, – ответила девочка. – Сегодня я приезжала в Ложкино. Помните?

Глава 6

– Ну конечно, – воскликнула я. – Что-то случилось?

Катя шмыгнула носом.

– Мама пропала.

– То есть как пропала? – воскликнула я.

– Ушла и не вернулась, – слишком громко произнесла моя собеседница, и я поняла, что она с трудом сдерживает слезы, – ее до сих пор нет.

– Еще не поздно, – попыталась я успокоить девочку, – вероятно, она на работе задержалась.

– У мамы сегодня выходной, – воскликнула Катерина. – Мне страшно.

Из трубки донеслось сопение, шуршание, потом снова прорезался голосок.

– Ладно, простите, не знаю, зачем позвонила, больше не буду.

– Ты сейчас где? – перебила я Катю.

– Дома, на кухне, – ответила девочка.

– Диктуй адрес, – велела я.

Катя с плохо скрытой радостью быстро назвала улицу и номер дома, я включила навигатор и отпустила педаль газа.

Жизнь в столице имеет много хороших сторон. Здесь легче найти работу, чем в провинции, поступить в институт, попасть к хорошему врачу, снять удобную квартиру. В большом городе сплетничать о тебе станут лишь коллеги по работе и знакомые, остальным жителям до тебя нет дела. Но в Москве, например, многокилометровые пробки. Никогда нельзя угадать, сколько времени уйдет на дорогу. Иногда, правда, случаются приятные сюрпризы, вот как сегодня. Совершенно неожиданно я долетела до дома Кати меньше чем за тридцать минут.

– Мама вернулась? – спросила я, когда девочка распахнула дверь.

Катя помотала головой.

– Неа. Входите, сейчас дам вам тапочки.

Я переобулась и отправилась вслед за ней на кухню. Маленькая стандартная квартира была очень уютной. Сразу стало понятно: Ирина с любовью вила гнездо. На крохотной кухоньке царили чистота и порядок, каждый сантиметр пространства хозяйка использовала со смыслом. Стол имел откидную доску, на подоконнике выстроились в ряд электрочайник, тостер и СВЧ-печка, над шкафчиками, нависшими над мойкой и разделочным столиком, открытые полки, на них красовалась утварь, которой Ирина пользовалась не каждый день: большая ярко-красная утятница, казан и многолитровая кастрюля для холодца.

Катя деловито заварила чай, поставила в центр стола коробку шоколадных конфет и предложила:

– Угощайтесь.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Почему ты решила, что твоя мама пропала?

– Она жаворонок, всегда встает в шесть, – сказала Катя. – Если не работает, ложится не позже десяти. Сегодня мама дома, они с Еленой Михайловной меняются. Допустим, понедельник-вторник мама в кафе управляется, среду-четверг подруга, затем…

– Понятно, – остановила я девочку, – скользящий график. Ирине положено уже лежать в кровати.

Катя кивнула.

– А она где-то бродит.

– Вероятно, отправилась к подруге, – предположила я. – Заболталась и сейчас спешит в родные пенаты. Звякни ей на мобильный.

– Сто раз звонила, – всхлипнула Катя. – Телефон отключен. Мама никогда не отсоединяет сотовый. И мне не разрешает, постоянно говорит: «Я должна знать, что с тобой все в порядке». Мама исчезла!

– Спокойно, – чуть громче, чем следовало, произнесла я. – Давай не впадать в панику. Почему сразу «исчезла»?

– Телефон, – простонала Катя.

– Его могли украсть, – попыталась я найти разумное объяснение. – Вытащили из сумки, выбросили сим-карту, это рядовое происшествие. Попытайся вспомнить, что собиралась сегодня делать Ирина?

Катюша потерла ладонью лоб.

– Ничего!

Я улыбнулась.

– Просто лежать в постели и разглядывать потолок?

– Нет, – чуть веселее ответила девочка. – Она хотела перегладить кучу белья, приготовить на два дня еду, пропылесосить.

– Хорошо, – кивнула я, – Ирина не планировала покидать квартиру. А ты как проводила время?

Катя опустила голову.

– Сами знаете. В Ложкино поехала.

– Смею предположить, что твоя мать понятия не имела о предстоящем свидании с Полкановым. Так? – на всякий случай уточнила я.

Катя насупилась.

– Ага. Я прогуляла школу. Первый раз. Никогда не отлыниваю от учебы.

– Ну, я вот не была отличницей, как ты, могла сбежать с уроков в кино, – усмехнулась я, – поэтому не стану читать тебе лекцию о необходимости посещать занятия. Когда ты вернулась, где была мама?

Катя ответила:

– На кухне, готовила голубцы.

– А потом ушла?

Девочка кивнула.

Я покосилась на кастрюлю, стоявшую на плите:

– Обожаю голубцы. Угости меня, если не жаль.

Девочка сгорбилась.

– Голубцы сырые. Мама их скрутила, сложила в чугунок, но не потушила.

– Можно посмотреть? – спросила я, не дожидаясь ответа, встала и подняла крышку. – Действительно, еда не готова. По какой причине Ира второпях умчалась из дома? Ей позвонили?

Катя помотала головой и прошептала:

– Нет.

– Кто-то зашел? – предположила я. – Соседка? Подруга?

– У мамы нет друзей, – с усилием произнесла Катюша. – Ей некогда тусоваться, она работает, устает очень, у нее постоянно голова болит, мигрень замучила.

Я снова села на табуретку.

– Катя, что случилось? Вы поссорились? Расскажи правду. Если хозяйка, планировавшая весь день провести дома, уносится прочь, не позаботившись приготовить голубцы, которые она самозабвенно крутила, значит, дело спешное.

Катерина откашлялась.

– Я вернулась и спросила: «Разве можно обманывать человека? Вадим Полканов не способен иметь детей, я видела его анализ. Это медицински доказанный факт».

– Так, – протянула я, – продолжай, пожалуйста, с этого момента поподробнее.

Десяти минут хватило, чтобы понять, как разворачивались события в семье Соловьевых.

Катерина уехала из Ложкина, приняв решение не ссориться с мамой. Если та ее обманула, значит, на это были веские причины. Катя очень любит мать, бережет ее и готова простить ей вранье. Но во время неблизкого пути из Подмосковья до дома Катя изменила решение. Чем дольше девочка размышляла о поведении мамы, тем сильнее оно ее бесило. Катюша приехала домой в состоянии озлобления и сразу обрушила на мать град упреков. Ира не ожидала атаки, растерялась, бормотала глупости, вроде:

– Доченька, ты перепутала адрес, разговаривала не с тем артистом.

Но Катя вытащила мобильный и сунула лгунье под нос:

– Полюбуйся, я снята рядом с Полкановым, внизу день и час, когда сделали фото.

– Катерина! – ахнула мама. – Ты пропустила занятия!

Последнее замечание взбесило Катю, и она вывалила на бедную Иру ушат обвинений, завершив их фразой:

– Я не просила меня рожать. Но если уж я появилась на свет, то имею полное право знать, от какого отца. Твои отношения с ним мне не интересны. Но он мой папа. Немедленно назови его имя.

– Не могу, – вдруг сказала Ира. – Этот человек женат, он очень известен в России, ему скандал навредит.

– Так же, как Вадиму? – зашипела Катя. – Наврешь теперь, что трахалась с певцом-циркачом-телеведущим? Не пытайся, не поверю.

– Извини за Полканова, – почти спокойно произнесла Ирина, – он был первым, кто пришел мне в голову. Ты сильно давила, я и ляпнула про него. Только что сериал с Полкановым смотрела, вот и пришло на ум. Я полагала, ты успокоишься.

– Почему меня твои слова не удивляют? – издевательски засмеялась Катя. – Ты понадеялась, что я не прорвусь к звезде? Охрана притормозит дурочку? Запрягусь ему емайлы писать, а на них секретарь отвечает? Ошибочка вышла, ложь раскрылась. Вываливай правду! Не смей мне врать.

– Не хами матери, – приказала Ирина.

– Не обманывай дочь, – воскликнула Катя. – Не хочу больше слушать про крутую знаменитость. Знаю, кто мой отец!

Ирина шагнула к окну.

– Знаешь? Откуда?

Катя поняла, что мать испугана, и решила добить ее:

– На студенческой вечеринке ты перетрахалась со всеми без разбора, поэтому сейчас и выдумываешь про звезд. Стыдно правду сказать: «Я б…».

Выпалив матерное слово, Катюша поняла, что перегнула палку. Сейчас мама придет в негодование, и мало дочери не покажется. Но Ирина отреагировала иначе:

– Катюша! Сколько мне лет?

– Сорок пять, – удивленно ответила девочка, которая не ожидала этого вопроса.

– А тебе тринадцать, – воскликнула Ирина, – посчитай-ка, сколько мне стукнуло на момент твоего рождения?

– Тридцать два, – протянула Катюша.

– Поздновато для студенческих гулянок, – сказала Ира. – Диплом я получила десятью годами раньше, но после твоего рождения не работала по специальности, пошла в ресторан официанткой. Ты не задумывалась, почему я бегаю с подносом?

– Нет, – после колебания ответила Катя.

Ирина села на диван.

– Это простая история. Я работала учительницей в школе, преподавала географию. Те, кто дает знания детям по основным предметам: русский язык, математика, английский, – зарабатывают на жизнь репетиторством. Но кому нужна география? Я очень хотела выйти замуж, родить дочку. Только в школах в основном работает бабье, из мужчин физрук да трудовик, выбирать не из кого. Не на улице же знакомиться.

– Можно в клуб пойти, – перебила Катя, – в Интернете пошариться.

Ира усмехнулась.

– Детка, я начала работать в конце восьмидесятых. Всемирная сеть и клубы тогда еще не были общедоступны. Я тянула лямку, тянула, а потом поняла: время уходит. Мужа можно найти и после сорока. Но если я сейчас не рожу, поезд уйдет.

Ирина встала, отвернулась к окну и продолжила рассказ.

Поскольку никаких лиц мужского пола в школе не наблюдалось, она начала искать того, от кого можно забеременеть. В конце концов выбор пал на одного родителя, женатого человека, чей сын учился у Иры. Ну какой мужик откажется от симпатичной женщины, если та откровенно строит ему глазки? Ирина не собиралась уводить чужого супруга, она действовала из другого расчета. «Донор» был хорош собой, воспитан, имел высшее образование, выглядел здоровым. Его сын отлично учился, не болел, значит, получил от отца нормальные гены.

Забеременев, Ирина тут же порвала с кавалером отношения, разошлись они по обоюдному согласию. Но учительница осталась на прежнем месте работы, а живот не скрыть. Спустя положенный срок фигура Соловьевой изменилась, любовник испугался и примчался к ней с разговором.

Будущая мать успокоила его. Ребенок будет только ее, она никогда не потребует алиментов, не явится к нему домой с пищащим кульком, не устроит скандала на службе. Свое слово Соловьева сдержала. Просидев полгода с младенцем в декретном отпуске, Ира была вынуждена искать другую работу. Причина весьма тривиальная: деньги. В школе мало платили, надо было ходить на уроки ежедневно, отдавать Катюшу в ясли Ира не хотела. А потом подвернулось место официантки в трактире «Теленок». Оклад плюс чаевые, работа сменная – ее устраивало все. Ирочка наняла няню и начала карьеру официантки.

Спустя несколько лет отец Кати разбогател, позвонил бывший любовнице и предложил ей помощь. Встречаться с девочкой бизнесмен не собирался, но деньги на ее содержание и образование с той поры дает исправно. Вот такая история.

Катя с недоверием отнеслась к откровениям матери.

– Отец нам отстегивает рубли?

Ирина кивнула.

– У тебя модная одежда, украшения, компьютер, айфон, кредитка. Летом ты ездишь в Англию, учишь там на курсах язык, в августе мы непременно отдыхаем на море. И едим с тобой не абы что, я хожу в дорогой супермаркет. Откуда деньги?

– Ты зарабатываешь, – растерялась Катя, – управляешь рестораном.

– «Фасоль» популярное заведение, – кивнула Ирина, – я там главная над персоналом, но не владелица, а наемный работник. Моего оклада хватает на еду и коммунальные услуги. Остальное от твоего отца.

– Как его зовут? Говори, – потребовала Катя.

– Нет, – твердо ответила Ирина, – я ему обещала не раскрывать тайну. Сейчас он очень высоко взлетел, планирует политическую карьеру, скандал повредит его продвижению. Не дай бог газетчики о нас пронюхают! Я не имею права подвести человека, который по отношению к нам всегда был порядочен и щедр.

И тут Катей снова овладела ярость. Девочка швырнула на пол пару чашек, растоптала осколки и заорала на мать:

– Ты лохушка! По закону ребенку положено платить алименты! Двадцать пять процентов от всех заработков! Интересно, его сын пешком ходит, а? А жена? Из кого у нее шуба? Чего он скрывается? Кидает нам огрызки, а ты радуешься: получила дура ботву от морковки! Назови его имя! Не хочешь? Я сама узнаю! Поеду в твою школу, возьму классный журнал за год до моего рождения, выпишу всех мальчишек, обойду их родителей…

Внезапно Катя осеклась:

– Мама, ты мне соврала! Мой отец не из родителей твоих учеников, да? Ты продолжаешь лгать? Я из окна выброшусь! Вот прямо сейчас!

Ирина схватила ее за плечи.

– Слушай! Я поеду, поговорю с твоим отцом, а когда вернусь, честно расскажу, кто он.

Из Катюши словно вынули батарейку, у нее хватило сил лишь на фразу:

– Слабо в это верится, ты просто сказочница.

Ира обняла дочь.

– Твой отец всегда на виду, я не могу не предупредить его, что открываю тайну твоего рождения. Спрашивать разрешения на откровенный разговор не буду, но не имею права оставить его в неведении. У него семья. Вернусь часам к шести вечера. Будь умницей, сделай уроки, успокойся, посмотри кино. Господи, как у меня голова болит! Прямо раскалывается.

От переживаний у Катерины тоже начала болеть голова. Когда мама убежала, девочка легла в кровать и провалилась в сон. Очнулась в семь, удивилась отсутствию матери, в восемь заволновалась, в девять поняла, что случилось несчастье. Около десяти позвонила мне. Больше ей обратиться не к кому. У Ирины нет ни подруг, ни родственников. У Кати есть двое близких приятелей, но разве они могут дать совет в такой ситуации?