Дарья Донцова
Император деревни Гадюкино
Глава 3
До входа в процедурный кабинет идти было всего ничего, но Маргоша успела замучить меня заботой.
– Осторожно, не споткнитесь, здесь на ковре складка. Не дует? Окошко не закрыть? Вам не жарко? Хотите пить?
Я сдуру кивнула и вызвала новый шквал вопросов:
– Чай? Черный, зеленый? Кофе, сок, молоко, колу, лимонад?
– Лучше минералки, – попросила я.
– С газом? Французскую, итальянскую? – частила Маргоша, открывая дверь. – Входите, располагайтесь. Вот водичка, она комнатной температуры, но я могу достать из холодильника ледяную. Правда, не советую, можно подцепить ларингит, трахеит, бронхит. Евлампия Андреевна!
Я, в целях самосохранения перестав слушать дребезжавшую, как погремушка, медсестру, не сразу среагировала на свое имя.
– Алла Михална просила вас Наде отдать, но не возражаете, если я сама обертыванием займусь? – просительно заныла Маргоша. – Без скромности скажу: я здесь лучшая. Фаина очень толстый слой грязи мажет, Илья в основном с мужчинами работает, а Надя...
Маргоша примолкла, я вопросительно посмотрела на нее.
– Она на работу сегодня не вышла, – призналась наконец медсестра. – Если Аллочка Михална узнает, Надьке секир-башка гарантирована. Надя аккуратная, не знаю, что с ней случилось! Звоню на мобильный, а тот знай себе воркует: «Абонент недоступен».
– Мне все равно, кто проведет процедуру, – ответила я, – лишь бы ее сделали правильно. Но если бы моя коллега не появилась без объяснений на службе и не реагировала на звонки, я бы начала волноваться: мало ли что может случиться – под машину попала, стала жертвой грабителя. Лучше в милицию сообщить.
Маргоша засмеялась:
– Так вы в Москве живете, а мы в Ларюхине, у нас пока нет ни пробок, ни большого движения. Все вокруг друг друга знают, а в отделении три калеки служат, трое из ларца.
– В мультике их было двое, – улыбнулась я.
Маргоша подвела меня к небольшому шкафчику и раскрыла дверцу.
– А здесь трое. Три Ивана, три дурака. Начальник Иван Сергеевич, его помощник Иван Николаевич, а на побегушках Иван Петрович. Их все Иван первый, второй и третий зовут. По отчеству не величают, не заслужили. И внешне похожи: кругломордые, щеки красные, сами лысые, – одним словом, красавцы! В Ларюхине худого не случается, ну, подростки из супермаркета жвачку сопрут или подерется кто. Надька, наверное, заболела. Раздевайтесь, берите халатик и идите вон в ту дверку, там будете принимать расслабляющую грязевую ванну. Прямо завидую вам, такая красота кругом! Лес, свежий воздух!
– Процедура проводится на улице? – уточнила я.
– Летом – да, – подтвердила Маргоша, – на Бали ездили? Хотя чего я спрашиваю, конечно, ездили!
– М-м-м, – промычала я: почему-то мне не захотелось признаваться, что я даже не знаю, где находится упомянутое Бали.
– Помните тамошние ванны на веранде или прямо у кромки волн? Так вот и Алла Михална решила людям в лесу релакс обеспечивать. Не волнуйтесь, территория огорожена, посторонних нет, доступ в бальнеологическую зону открыт лишь для сотрудников, а мы все медики. Получите неземное удовольствие, ощутите первобытное слияние с природой, я один разок сама на купание решилась и до сих пор вспоминаю.
– Отчего же вы не пользуетесь ваннами регулярно, раз они так приятны? – для поддержания беседы спросила я.
Маргоша глянула исподлобья.
– Дорого очень. Мне и на Бали бы денег не собрать, но спасибо одной клиентке, Нине Олеговне Пронькиной, она мне отдых подарила. Такая милая женщина, богатая невероятно, а дочерей боится. Дала мне конверт с билетами и сказала: «Маргошечка, с днем рождения! Отдыхай, загорай, очень прошу, ни слова моим, а то они вечно меня ругают, что я деньги транжирю». Я вообще не врубаюсь, как она позволяет детям замечания себе делать? Ой, заболталась. Теперь вас проинструктирую. Открываете дверку, проходите коридорчиком и попадаете в... лес. Не пугайтесь, это специально обустроенный ландшафт. Мой вам совет, оставьте тапочки у порога, идите к ванне босиком: на земле иголки от елей, освободитесь с их помощью от статического электричества. Когда сядете в ванну, температура грязи сначала покажется вам не очень комфортной, но так надо, тело быстро привыкнет. Продолжительность процедуры полчаса, если устанете раньше или надоест, нажмите кнопку, она стилизована под шишку, увидите ее рядом, справа, и я прибегу.
– Вы меня не сопроводите? – уточнила я.
– Нет, – пояснила Маргоша, – Алла Михална хочет, чтобы клиент ощутил дыхание природы, а если рядом медсестра будет, эффект смажется. Ну, я убежала!
Маргоша нырнула в коридор. Я спокойно разделась, накинула белоснежный халат, вытащила из запаянного пакета одноразовые тапочки, поискала глазами дверь и без колебаний ее открыла.
Как и обещала Маргоша, передо мной возник неожиданно длинный и узкий коридор без ковра. С другой стороны, согласитесь, странно ожидать мягкое покрытие на дороге к грязевой ванне. Возвращаться мне придется тем же путем, душ, понятное дело, оборудован в помещении, и очень правильно, что уложили здесь плитку.
Я дошла до следующей двери, толкнула ее и замерла. Хорошо, что Маргоша в деталях описала, что мне предстоит увидеть: иначе можно было сильно изумиться. Впереди расстилался лес, от крыльца в глубь массива вела еле заметная тропка. Я, оставив по совету медсестры тапки у порога, последовала дальше босиком. Под ногами пружинила совсем не колкая хвоя, солнышко припекало, но лучи не проникали сквозь ветви, было слегка влажно, пахло почвой, смолой и еще чем-то непонятным, но приятным. Около минуты мне понадобилось, чтобы оказаться на круглой полянке, на которой выделялся неровный круг темно-зеленой травы. Сообразив, что ванна стилизована под болото, я осторожно вошла в мягкую, податливую грязь. Ощущения при этом испытала не самые приятные, сверху субстанция оказалась теплой, даже горячей, а ноги окунулись почти в ледяную жижу. Но ведь Маргоша специально акцентировала мое внимание на не очень комфортной температуре в начале процедуры. И потом, я знаю, что лечебный эффект напрямую зависит от правильного нагрева или охлаждения жидкости.
Один раз мои родители, прихватив с собой меня, отправились в город Кисловодск. И у папы, и у мамы были проблемы с желудком, а я поехала с ними за компанию. Естественно, мне никто не прописывал лечения минеральными водами, но папа купил мне кружечку со смешным носиком, через который следовало пить природное лекарство. Я наполнила ее из одного источника, хлебнула и тут же выплюнула, решив никогда больше не приближаться к трубе, из которой течет вода с запахом тухлых яиц. Родители же послушно исполняли предписания врача, а я таскалась за ними и ныла:
– Зачем идти два километра в гору, если под носом, в санатории, есть кран?
Отец терпеливо объяснял капризнице:
– Вода везде разная, а главное, отличается температура источника. Выпьем холодную и только хуже себе сделаем, нам велено пить из горячей скважины.
Через двадцать четыре дня родители уехали в Москву здоровыми и навсегда забыли о болях в желудке, а мне стало понятно: хочешь добиться нужного эффекта – дотошно исполняй предписания врача.
Тихо повизгивая, я опустилась в ванну и поняла, что она довольно глубокая: черно-зеленая грязь покрыла тело почти до подбородка. Минуту я сидела тихо, потом начала оглядываться по сторонам. Идея устроить единение человека с природой замечательна. На дворе жаркий август, а в лесу прохладно, но почему бы не поставить здесь вешалку или стул? Мне пришлось бросить халат прямо на хвою. Еще неплохо бы приделать к борту ванны ручку, тело норовит соскользнуть в грязь с головой, приходится цепляться за растущие по краям пучки острой травы. Процедурная оборудована натуральными материалами, во всяком случае, осока и вон тот камень, выступающий из грязи, настоящие, а не пластиковые. Интересно, каким образом Алла решает проблему стерильности? После каждого клиента емкость необходимо тщательно чистить. Ну, хватит думать о чепухе, лучше наслаждаться моментом.
Я уперлась ногами в валун и поняла, что он тут не случайно – камень выполняет роль стопора. Перестав тонуть, я зажмурилась и пришла в восторг. Боже, как хорошо! Тишина, покой...
– Деда, там голова, – прозвенел над ухом детский дискант.
– Тсс, сколько разов говорено, не ори, – ответил скрипучий голос.
Я вздрогнула и открыла глаза. Почти у самой ванны стояла колоритная парочка: сухонький дедушка в кроссовках, серых брюках и безразмерной майке с надписью «Love sex» держал за руку девочку лет шести в джинсах, густо усыпанных стразами, и трикотажной кофточке, украшенной изображением Барби.
– Дедуля, она глазами хлопает, – заорала внучка, – живая! Не дохлая! Я думала, мы, как в сериале про «CSI: Лас-Вегас», одну башку нашли!
Я опешила от неожиданности. Если появление пенсионера и ребенка меня просто удивило, то после заявления крошки я была потрясена. Малышка смотрит сериал «CSI»? Ей разрешают любоваться лентой, повествующей о суровых буднях криминалистической лаборатории? Фильм снят жестко, с показом вскрытых тел и тошнотворных деталей. Я, правда, увлеклась этим кино, но никогда не употребляю во время просмотра даже чай. Как можно наслаждаться ужином, когда на экране появляется прозектор с анатомическими кусачками или пилой для вскрытия черепа, а потом приводит инструмент в действие! Первоклашка же, похоже, настоящая фанатка «CSI»: не испугалась головы, торчащей из грязи.
– Вы живая? – задал гениальный вопрос старичок.
Я постаралась не рассмеяться. Люди иногда на редкость глупо себя ведут. В апреле Катюша летала в Париж. Рядом с ней в самолете сидел мужчина, который, очевидно, решил завести знакомство с симпатичной соседкой. Многие парни, едва покинув родной дом, жаждут приключений. Тот не был исключением, но спрашивать у Кати, как ее зовут, ему, видимо, показалось пошлым, поэтому он поинтересовался:
– Вы, простите, на этом самолете во Францию летите?
Можете представить себе более нелепый вопрос во время беспосадочного перелета Москва – Париж?
Катя оторвалась от журнала и вежливо ответила:
– Именно туда. А вы, наверное, в Нью-Йорк...
– Деда, дохлая голова глазьями не шевелит, – дернула старика девочка. – Интересно, у нее ноги есть?
Я откашлялась и подала голос.
– Кто вы и что здесь делаете?
– Ленку ищем, – ответил пенсионер.
– Козу, – уточнила девочка, – она удрапала!
– Немедленно уходите, – велела я, – вы зашли на частную территорию, это лечебница.
– Ох, простите, мы не хотели, – начал извиняться дедуля, – думали, заборчик ничейный, вот и пролезли.
– Тетя, а что вы делаете? – перебила его внучка.
– Купаюсь, – ответила я.
– А чего не в речке? – не успокаивалась малышка. – В грязи сидеть нельзя.
– Это полезная грязь, – объяснила я, – она болезни лечит.
– Скажите, пожалуйста, – покачал головой дед, – и артрит уберет?
Вам понравилось бы вести беседу с абсолютно незнакомым мужчиной, сидя голой в ванне? Хорошо хоть целебная жижа непрозрачная, но я все равно чувствовала себя некомфортно, поэтому коротко ответила:
– Да.
– Деда, пошли, – заныла внучка, – есть хочу.
– Погоди, – отмахнулся старик и снова обратился ко мне: – Суставы замучили, на смену погоды их крутит, сил нету терпеть. Я к врачу ходил, таблетки пил, уколы делал, кремом мазал – ничего не помогает. А правда, что в этой санатории наше правительство от болезней спасается, депутаты всякие, актеры, а?
– Не знаю, – ответила я.
– Значит, правда, – обрадовался старик, – и сколько стоит в луже посидеть? Небось простому рабочему человеку это не по карману.
– Я не в курсе ценовой политики лечебницы, пожалуйста, уходите, – теряя терпение, попросила я.
– Слышь, дочка, – вкрадчиво попросил дедок, – а можно я рядом с тобой пристроюсь? С самого краешка? Пожалей пенсионера, я ветеран войны, с медалями.
– Не ври, деда, – топнула ногой девочка, – тебе только семьдесят.
– Молчи, Аня, – обозлился старик, – лезешь, куда не спрашивают!
– Вы с ума сошли? – обмерла я.
– Меня артрит с ног сбивает, правительство знает, куда лечиться ездить, и денег у них навалом, а мне куда деваться? – запричитал дедок. – Наши ларюхинские бабы говорят: в этой санатории чудеса творят! Сюда такие машины приезжают! Ну что тебе, жалко? Никакого вреда от меня не будет!
Издалека послышалось меканье.
– Деда, Ленка нашлась, – запрыгала девочка, – кричит вон откуда, наверное, на поле убежала! Зря мы с тобой через забор лезли.
– А вот и нет, – потер ладошки «ветеран». – Дед на лекарство наткнулся! Беги, Анечка, за козой, тащи ее домой, я тут посижу и вернусь здоровым, а тебе мороженое куплю.
Девочка, кивнув, убежала, а пенсионер начал расстегивать брюки.
– Не смейте! – крикнула я.
Надо спешно прервать процедуру, но выскакивать голой из грязи не хотелось. И тут я вспомнила про тревожную кнопку, пошарила рукой по земле, обнаружила несколько настоящих шишек… и вдруг услышала «плюх».
В первую секунду я решила, что наглый пенсионер уже нырнул в ванну, но, посмотрев на подрагивающий слой грязи, заметила высовывающуюся оттуда круглую лягушачью голову с раздувающимся подбородком. Муляж был выполнен настолько искусной рукой, что я восхитилась талантом мастера, создавшего для бальнеологической лечебницы земноводное, до последней черточки похожее на живое.
– Ква, ква, ква, – ожила пучеглазая красотка.
– Пшла вон, – заявил дед и бросил в квакушку шишку.
Грушевидное зеленое тело резво выпрыгнуло на берег и ускакало в заросли травы.
– Она настоящая? – испугалась я.
– Уж не плюшевая, – меланхолично сказал дед и стянул с себя футболку.
– Помогите, – заорала я, – люди! Алла! Маргоша! Охрана!
– Экая ты, – зашипел дед. – Не хочешь ветерану помочь, я жизнь за тебя на фронте отдал! Вот молодежь неблагодарная выросла!
– Евлампия! – донеслось в ответ. – Вы где?
– Тут! – с нечеловеческой силой завопила я. – В ванне!
Дед плюнул на траву, схватил одежду и исчез за елями. Спустя мгновение передо мной возникла запыхавшаяся Маргоша.
– Слава богу, – выдохнула она, – фу! Я чуть не умерла! Что с вами стряслось?
Я очень редко злюсь на посторонних людей. Если продавщица в магазине меня не замечает или официантка не торопится с заказом – я просто уйду, не затевая скандала. Но сейчас моя нервная система не выдержала, и я налетела на Маргошу с упреками:
– За путевку отдано огромное количество денег, Алла обещала мне комфорт, омоложение и полнейший покой. Но действительность не похожа на ее слова! Купель неудобная, на бортике нет ручки, кнопку вызова медсестры трудно найти! Мне не дали полотенца, только халат! Прикажете топать в корпус мокрой? Где вешалка? Неужели трудно стул поставить? А главное, сюда проник безумный старик, он пытался залезть в ванну!
Маргоша молча слушала меня, закусив губу. Когда мое негодование выплеснулось, медсестра сдавленно проговорила:
– Уж не знаю, как вам сказать... Ларюхинцы иногда сюда лезут, знают, что нельзя, но все равно прутся. Пока Алла Михална землю не купила, местные в этот лес за грибами бегали, вот до сих пор и ходят по старой памяти.
На меня накатил новый прилив злобы.
– В этом случае крайне умно было оборудовать грязевую ванну на опушке. Это все равно что пикник на Тверской улице устроить!
Маргоша издала странный булькающий звук и пробормотала:
– Кому сказать – не поверят, Евлампия Андреевна...
– Обойдемся без отчества, зовите меня Лампой! – отрезала я.
– Лампа, – послушно повторила Маргоша, – не волнуйтесь, не падайте в обморок!
– С какой стати? – удивленно спросила я. – Я не истеричка!
Маргоша набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Потому что вы не в ванне!
Глава 4
– А где? – поразилась я.
– Просто в грязи, – хихикнула Маргоша, попытавшись оборвать некстати вырвавшийся смешок. Однако она в этом не преуспела, села на пень и захохотала во весь голос.
– Просто в грязи? – повторила я. – Вроде как в луже?
– Это лужа и есть, – согласилась Маргоша, вытирая рукой слезы, выступившие на глазах от смеха.
Я в растерянности оглянулась по сторонам.
– Понятно, почему отсутствуют вешалка, махровые простыни, стул и телефон. Значит...
С громким воплем я выскочила из ямы и закуталась в халат.
– Пойдемте скорей, – опомнилась медсестра. – Сейчас помоетесь, продезинфицируетесь, антибактериальный гель вам дам.
Около часа я приводила себя в порядок, бесконечно поливаясь жидким мылом и смывая его чуть ли не кипятком. В конце концов, устав, как заяц, удравший от охотников, я вышла в комнату отдыха. Маргоша ринулась мне навстречу.
– Лампа, вы, когда направились на процедуру, перепутали двери! Пошли не налево, а направо и оказались у выхода для сотрудников.
– Могу дать вам дельный совет, – мрачно сказала я, – прибейте таблички «Грязевая ванна» и «Посторонним выход воспрещен», и люди не перепутают лечебную купель с лесным болотом.
– Но у нас никогда не случалось проколов! – объявила Маргоша. – Вы пока единственная обмишурились!
Ну кто бы сомневался? Госпожа Романова – чемпион по части попадания в идиотские ситуации. Представляю реакцию домашних, если до их ушей дойдет правда.
– Лампа, дорогая, – робко завела Маргоша, – давайте никому не расскажем о вашем маленьком приключении!
– Не испытываю желания делиться этой историей даже с очень близкими людьми, – согласилась я.
Маргоша не смогла скрыть бурную радость.
– Вот спасибо! Хотите настоящую ванну принять?
Я поежилась. Ну уж нет!
– Лучше пойду в библиотеку, найду хорошую книгу и почитаю в номере.
– Отличная идея, – одобрила Маргоша, – не волнуйтесь, процедура не пропадет, я в любое время вам ее сделаю, задержусь после работы, приду раньше, только не выдавайте меня! Моргнуть не успею, как без работы останусь! Ну и день сегодня! Надька пропала, вы в луже поплескались, а уволят меня!
Я еще раз заверила медсестру в своем намерении молчать и пошла в книгохранилище.
Вспомнила, как, бегая за подарками перед самым Новым годом, я ухитрилась шлепнуться на улице и сильно разбила коленку. Пришлось по дороге зайти в поликлинику. Хмурая травматолог промыла мне рану перекисью, налепила пластырь и куда-то ушла. Клейкая пластина тут же отвалилась, я попыталась приспособить ее на прежнее место, потерпела неудачу, и кровь капнула на пол.
Едва врач вернулась, я сказала:
– Пластырь отклеился, дайте мне новый, иначе утонете здесь в моей крови. Похоже, перекись не помогла.
– Вот беда! – всплеснула руками последовательница Гиппократа. – Только что уборщица пол помыла! Сейчас я вам по всей науке повязку наложу, а то загваздаете линолеум, а мыть некому. Тетя Дуся домой уехала, придется мне самой за швабру браться.
Похоже, Маргоша – родная сестра той докторицы. Травматолог сначала решила по-быстрому отделаться от больной, приляпала пластырь и хотела выставить меня вон, а потом, чтобы самой не мыть пол, наложила повязку «по всей науке». Маргошу совершенно не беспокоят судьба коллеги и состояние здоровья пациентки, совершившей заплыв в луже. Заботит медсестру лишь одно: не дай бог начальство ее накажет.
В просторной комнате, набитой шкафами, царил прохладный полумрак, большие окна украшали плотные бархатные занавески, и пахло здесь так, как во всех библиотеках: немного пылью, старыми газетами и почему-то ванилью. Аромат специи защекотал нос, я чихнула.
– Будьте здоровы, живите богато, – неожиданно произнес чей-то голос.
От неожиданности я подпрыгнула.
– Мама!
В дальнем углу вспыхнул торшер, и я увидела Нину с книгой в руках.
– Напугала вас? Простите, я не хотела! – извинилась она.
– Ерунда, мне показалось, что здесь никого нет, – ответила я. – Что вы читаете?
– Сказки Андерсена. Только, знаете, они совсем не веселые! – протянула Нина.
– Да уж, – согласилась я. – Есть у него притча под названием «Большой Клаус и маленький Клаус», на мой взгляд – кромешный ужас, ребенку даже показывать не стоит. Да и в остальных произведениях Ганса Христиана мало доброты.
– У братьев Гримм не лучше, – подхватила тему Нина. – И еще, я не понимаю, почему «Муму» Тургенева включено в программу для чтения младшеклассников?
Я села на диван.
– Могу признаться. Я проревела в детстве над историей об утопленной собачке целый день и больше не взяла в руки ни одно произведение Ивана Сергеевича – ни «Отцы и дети», ни «Стихотворения в прозе» и прочие. А еще не рискнула прочитать книгу Троепольского «Белый Бим Черное Ухо» и не смотрела одноименный фильм.
– Ерунда, надеюсь, это ваше самое большое прегрешение, – вдруг странным голосом произнесла Нина. – Я когда-то круто изменила свою судьбу!
– В этом мы с вами похожи. В один прекрасный день я ушла из дома и начала жизнь с чистого лист[1]
– Ради детей надо сохранять семью, – назидательно сказала Нина.
– У меня нет ни сына, ни дочери, – пояснила я, – племянников воспитываю.
– Может, оно и к лучшему, – неожиданно произнесла собеседница. – Из-за племянников не станешь слишком сильно переживать. Знаете, я ради Сони и Лиды на все была готова, но сейчас лезут в голову всякие мысли! Вы слышали что-нибудь о Малыше?
– Который дружил с Карлсоном? – развеселилась я.
– Нет, – улыбнулась Нина. – Я имею в виду рок-певца Малыша.
– Не поверите, один раз я даже была на его концерте, – сказала я. – Кирюша и Лизавета на какое-то время увлеклись «тяжелым металлом», мечтали увидеть Малыша, так сказать, живьем, а я побоялась отпустить школьников одних на стадион. «Секс – наркотики – рок-н-ролл» – мне этот лозунг не по душе, поэтому я решила присмотреть за подростками.
– И как вам Малыш? – с живым интересом спросила Нина.
Я поморщилась:
– Ужасно.
– Почему? – не успокаивалась Нина.
– Я не очень люблю рок в исполнении российских певцов, – призналась я. – Вот Мик Джаггер – совсем другой уровень. У нас, к сожалению, исполнители придумывают странные направления – рок-попс, рэп-рок, осталось только изобрести русский народный рок и петь его вместе с хором в кокошниках. Или выступать с военным оркестром, это будет Калашников-рок. Правда, у Малыша хотя бы музыкальный слух есть. Я закончила Консерваторию и, на свою беду, всегда улавливаю фальшь.
– Что же вас оттолкнуло от Малыша? – спросила Нина.
– Для начала – внешний вид. Он вышел на сцену в кожаных плавках и жилетке на голое тело, на шее татушка в виде красной змеи, да и руки-ноги почти полностью раскрашены. Длинные черные сальные волосы, лицо закрыто маской от лба до подбородка. Остальные члены группы вырядились в немыслимые рваные комбинезоны. А текст песен состоял сплошь из нецензурных слов. Под самый занавес на сцену выбежали девушки в одних стрингах, барабанщик стал поливать их шампанским из огромной бутылки. Зрители, сплошь подростки, бесновались, милиция еле-еле сдерживала толпу, меня замутило.
Я спросила по дороге домой у Кирюши:
– Отчего Малыш не открывает лица?
Мальчик объяснил:
– Это пиар-ход. Журналисты давно ломают голову, он один или Малышей несколько!
– Человек-невидимка, – возвестила Лиза, – о нем ничего не известно. Представляешь, он не первый год выступает, но никому не дал интервью, в Интернете о нем чего только не пишут, а он не реагирует. Фанаты ни разу не смогли Малыша после концертов подловить, ждут его у служебного выхода, стоят до утра – нет рок-звезды.
– Ни его имя, ни фамилия, ни возраст, ни внешность неизвестны, – перебил ее Кирюша, – думаю, певцов несколько, они меняются.
– Не, он один, но, наверное, не сам поет, небось изуродован, вот и не показывает лица, – предположила Лиза. – Заячья губа или родимое пятно от лба до подбородка.
Нина выпрямилась.
– Все неправда! И пел он сам, и тексты, и музыку сам писал, и внешне красавец!
– Вы фанатка Малыша? – засмеялась я.
– Я его жена, – ответила Нина, – вернее, вдова. Малыш недавно скончался, но о его смерти не объявляли, для слушателей он просто исчез.
У меня запершило в горле. Откашлявшись, я осторожно посмотрела на собеседницу.
– Кажется, я ослышалась. Вы...
– Я много лет прожила с Константином Львовичем. Он концертировал под именем Малыш, – уточнила Нина.
От неожиданности я ляпнула бестактность:
– Вам немало лет, а Малыш активно концентировал, пел по два-три часа без отдыха.
– И что? – вскинула брови Нина. – Мику Джаггеру шестьдесят с хвостиком, а он ездит в мировые турне. Дело не в возрасте, а в творческом потенциале, у Малыша его было через край. Он скончался в полном расцвете сил, не успев написать своих лучших песен, а я... я... так мучаюсь... понимаете...
Нина втянула ноги на кресло.
– Наши дети... Соня и Лида... они... Господи, мне не с кем поделиться, ни одной задушевной подруги за всю жизнь не завела.
– Мама! – прозвучал с порога командный голос.
Нина вздрогнула, села, словно английская королева перед телекамерой, и испуганно сказала:
– Лидочка? Ты меня ищешь?
– Полагаешь, у меня есть вторая мать? – сказала девушка, вошедшая в библиотеку. – Что ты здесь делаешь?
– Книгу читаю, – покорно отозвалась родительница.
– Отдыхать лучше в номере, пошли, – приказала Лида.
– Разреши познакомить тебя с Евлампией, – вспомнила о приличиях Нина.
Лидочка светски заулыбалась:
– Рада встрече.
В полумраке библиотеки девушка показалась мне совсем юной, но одета она была, как взрослая дама. Шелковый костюм с юбкой ниже колена, в ушах бриллиантовые серьги, на пальцах кольца, волосы тщательно уложены в высокую прическу. Вместе с дочерью Нины в комнату вплыл тонкий аромат дорогих духов.
– Очень приятно, – кивнула я, – мы с вашей матушкой беседуем о современной музыке.
– Евлампия играет в оркестре на арфе, – объяснила Нина.
– О! Восхитительно, – воскликнула Лида, – мы обожаем классику и не понимаем современных, ужасных какофоний!
– Да, да, да, – бормотала вдова Малыша.
Дочь буквально выдернула мать из кресла.
– Пойдем погуляем!
– Замечательная погода, – высказалась я.
– Прелестное солнце, – подхватила Лида и слегка толкнула Нину в бок.
– Редкое лето для Подмосковья, – мигом подала реплику та.
Я приняла пас:
– Упоительный воздух.
– Мамочка, ты хочешь съездить в Ларюхино? – промурлыкала Лида. – Лично меня развлекают сельские магазины.
– Отличное предложение, – согласилась Нина.
Еще минуты две мы жонглировали ничего не значащими словами, а затем Лида увела мать. Несмотря на продемонстрированное знание светских приличий, девушка не позвала меня на променад.
Я выбросила из головы мысли о Лиде и начала осматривать полки, радуясь богатому выбору. Хозяйка «Виллы Белла» снобом не была: наряду с русской и зарубежной классикой я нашла много детективов, фантастики и фэнтези, на столах кипами лежали глянцевые журналы.
– Вы Евлампия? – пропел тихий голосок.
От неожиданности я выронила том Агаты Кристи и обернулась. По ковру, заглушающему звук шагов, ко мне приближалась девушка, похожая и одновременно непохожая на Лиду.
На незнакомке тоже был шелковый костюм розового цвета и эксклюзивные драгоценности, но прическа оказалась другой – распущенные волосы до плеч. На лице – приветливое выражение, ни малейшей настороженности.
– Я Соня, – представилась красавица, – Лида вас очень точно описала, сказала: фигура у музыкантши – хоть сейчас на подиум.
Меня охватило смущение: я неправильно реагирую на комплименты. И фальшь, и искренность в этом случае вызывают у меня одну и ту же реакцию. Сначала хочется спросить: «Простите, вы это все обо мне?», а потом, опустив уши и поджав хвост, отползти подальше в сторону.
– Евлампочка, милая, – нежно сказала Соня, – Лида сказала, что вы подружились с нашей мамой?
– Это слишком сильно сказано, мы всего лишь случайно разговорились в библиотеке, – ответила я.
– Может, присядем? – предложила Соня и опустилась на диван, я заняла место в глубоком кресле.
– Давно вы приехали? – спросила Соня.
– Вчера, а вы?
– На днях, на три месяца.
– Я только на четырнадцать дней.
– Тут ужасная скука, – сморщила носик Соня, – но у нас в доме ремонт. Поселок, где стоит наш особняк, находится в пяти минутах езды от Ларюхина, и Вадиму, мужу моей сестры, легко контролировать отсюда прораба. Этого беса невозможно оставить ни на час, жуликоватый тип. Сначала мы хотели дом снять, но владельцы не соглашаются на малый срок, сдают на год, еще охотнее на два. Квартиру в Москве мы даже не рассматривали, у мамы не очень хорошее здоровье, ей необходим чистый воздух, а не взвесь из тяжелых металлов. Уж простите, Евлампочка, за эту беседу... ну... э...
– Будьте откровенны, – предложила я.
– Наша мама – сумасшедшая, – выпалила Соня.
