Дарья Донцова
Голое платье звезды

Глава 9

На следующий день мы с Гаврюшей сидели в кафе около моей работы и вели неспешную беседу.

– Извини, что доставила тебе столько хлопот, – смутилась я, – никак не ожидала, что ты приедешь, думала, просто дашь мне мобильный номер Драпкина.

– Кирилл ни за какие пряники не станет рассказывать постороннему человеку о своей пациентке, – нахмурился Гаврюша, – а вот со мной поделился. Да я и раньше от него про Чернову слышал. Мы с Драпкиным соседи, живем на одной лестничной клетке. И по телефону такие сведения не сообщают. С Верой Михайловной вышла странная ситуация. Она жива. И на свободе.

– Значит, Лера не ошиблась, – протянула я. – Девочка могла видеть маму в нашем торговом центре.

– Похоже на то, – согласился Гаврюша. – Хотя не исключаю, что ей встретилась похожая женщина. Но главное сейчас не то, кого именно Валерия встретила, а то, что Вера Чернова не скончалась. Отец и бабушка ввели малышку в заблуждение, потратили много сил и денег, чтобы внушить Лере: ее мать ушла в лучший мир после тяжелой болезни.

– Очень жестоко они поступили, – пробормотала я, – девочка до сих пор тоскует о матери.

– Думаешь, ребенку в шесть-семь лет лучше было узнать правду? – поморщился психиатр. – И жить дальше со знанием, что она дочь жестокой убийцы, которая находится на лечении в специальной психиатрической клинике? Как только жену арестовали, Владимир Чернов оформил развод и лишение супруги родительских прав. Не стоит бросать в него камни, ведь существовать рядом с душевнобольным человеком подвиг и очень тяжелый крест. Не всякому это по силам. И уж точно не нужно ребенку. Но!

– Но? – повторила я.

Гаврюша сделал глоток кофе.

– Постараюсь изложить историю последовательно, а ты слушай. Сразу хочу предвосхитить твой вопрос, откуда Драпкин, который изложил мне все это, знает массу подробностей о Черновой. Отвечаю: психиатр, который работает с больным, находящимся в стационаре, да еще в специализированном, постоянно общается с подопечным. Да, в моей шутке про то, что мы любим закидать больного лекарствами, большая часть правды. Но огромную роль в процессе лечения имеет доверие пациента к врачу, и если оно возникает, выздоровление идет быстрее. Драпкину удалось подружиться с Черновой, она ему все без утайки рассказала…

Вера и Владимир Черновы владели конторой «Дом твоей мечты». Сначала они и не думали заниматься куплей-продажей квартир профессионально, просто Вера однажды помогла своей очень близкой подруге, Оле Карасевой, приобрести жилье.

Ольга торговала конфетами, была одной из первых, кто стал ввозить в Россию дешевый шоколад из Европы, в котором какао-бобов почти нет. На сладостях сомнительного качества женщина разбогатела и, естественно, решила улучшить жилищные условия. Карасева обратилась в одно агентство, в другое, и поняла: все они пользуются общей базой в Интернете, а потом требуют немалые деньги за то, что посидели у компьютера, да еще откусывают неплохой процент за оформление сделки. Ольга девушка бережливая, решила, что сама подыщет себе подходящий вариант, и начала заниматься проблемой. Но вскоре сообразила: у нее нет на это времени, а вот у безработной Веры его полно. И Ольга предложила лучшей подруге стать ее риелтором, пообещала хорошо заплатить. Но Верочка отказалась от денег, решила оказать бывшей однокласснице дружескую услугу.

Когда все благополучно завершилось, Оля приехала к Черновой с тортом и сказала:

– Ты отказалась взять вознаграждение.

– У той, кто мне как сестра, деньги брать невозможно, – отрезала Вера.

– А мне неудобно использовать ту, кого я считаю сестрой, – в тон ей сказала Карасева. – Поэтому я нашла выход. Тебе позвонит одна моя знакомая, которая ищет риелтора. С постороннего человека получить плату за свою работу вполне нормально.

Сначала Вера действовала в одиночку, находила клиента и подыскивала жилье для него. Потом к делу присоединился Владимир. Спустя некоторое время желающих воспользоваться услугами Черновых оказалось так много, что пара поняла: им пора завести офис, нанять несколько сотрудников. И вскоре на рынке жилья появилась контора «Дом твоей мечты».

Тогда Черновы не могли похвастаться богатством. Отец Владимира, крупный адвокат, получавший когда-то баснословные гонорары, уже скончался. Его вдова, Ангелина Сергеевна, никогда нигде не работала, всю жизнь занималась домашним хозяйством. Если у дамы и был так называемый подкожный запас, в смысле, денежная заначка, то он иссяк. А родители Веры увлекались весьма популярным в России спортом под названием литрбол и в конце концов допились до могилы. У пары алкоголиков была большая квартира, но Мамаевы, еще не потеряв в тот момент человеческий облик, продали ее, купили дочке Вере однушку, а себе избу в деревне и отправились жить в Подмосковье, где баловались водочкой до смерти. Похоже, алкоголики любили единственную дочь – они не пожалели денег, позаботились о ее жилплощади. Вера продала свою квартиру, и на вырученные средства они открыли фирму.

Некоторое время дела их шли в гору. А потом совершенно неожиданно для Владимира и Ангелины Сергеевны Веру арестовали за убийство двух клиенток: Каретниковой Оксаны Федоровны и Голубевой Галины Михайловны. Дело вел следователь Григорий Беркутов, он живо докопался до истины. Обе женщины обратились в фирму Черновой, чтобы улучшить свои жилищные условия. И та, и другая имели маленькие квартирки, но насобирали денег на большие хоромы. Положить капитал в банк они никак не могли.

Оксана являлась переходящей любовницей богатых и чиновных женатых мужчин, которые давали ей при расставании приятную сумму…

– Проститутка, – уточнила я, перебив рассказчика.

– Резко сказано, – укорил меня Гаврюша. Затем продолжил.

…Каретникова на улице не стояла, знакомилась с папиками в дорогих ресторанах, жила с ними максимум полгода и не переживала из-за разрыва отношений. А Голубева пела на эстраде. Сольных концертов в Кремле она не давала, Первый канал телевидения на свои эфиры ее не приглашал, но в ресторанах хорошенькую Галочку отлично знали, и певица была частой гостьей в программах кабельного телевидения. Если кто не слышал про канал «Припевочка», то это не означает, что у него нет зрителей. Симпатичную, веселую, некапризную Галину охотно приглашали поработать на не очень богатых юбилеях, свадьбах, кооперативах. Молодая певица старалась изо всех сил, не отказывалась исполнять песни по заказу, даже танцевала с гостями. И неплохо зарабатывала. Понятно, что ни Каретникова, ни Голубева не платили налоги, поэтому и не держали денежки в банке. Обе хранили доллары дома.

Было у жертв еще несколько общих черт. Например, обе любили выпить, но не абы что – Оксана и Галя употребляли только красное сухое вино, привезенное из Италии, к остальному алкоголю красавицы не притрагивались. Далее. У обеих не было близких. Ни родителей, ни детей, ни братьев-сестер. На момент смерти у Каретниковой отсутствовал любовник: она разошлась с одним, а другого пока не нашла. Галина же старалась держаться от парней подальше, она с подозрением относилась к представителям сильного пола.

Как уже говорилось, оба дела вел Григорий Беркутов. Сначала он занимался убийством Каретниковой. Эксперт сразу определил причину смерти: покойная пила красное вино, в которое подмешали сильнодействующее снотворное. Лекарство не имело ни вкуса, ни запаха. Тело обнаружили спустя несколько дней после убийства, когда соседи пожаловались на запах.

Беркутову сразу стало понятно: у жертвы кто-то был в гостях. На столе, кроме всякого-разного, находился фужер со следами пальцев и губ, и чашка, на которой тоже нашли отпечатки. На бокале определили следы хозяйки, на чашке – пальчики неизвестной дамы. Их прогнали по базе, но совпадений не обнаружилось. А еще в прихожей валялся брелок из желтого металла в виде женской сумочки. Скорее всего, он крепился к ключам. Но на колечке, которое принадлежало Оксане, висела розовая кошечка. Домработница жертвы сказала, что «золотой сумочки» у Каретниковой никогда не было. Зато у Оксаны Федоровны хранилось несколько сотен тысяч долларов – она собиралась покупать загородный дом. Прислуга знала, что в шкафу в спальне есть небольшой сейф, но код ей был неизвестен. Правда, полиция еще до опроса пожилой женщины обнаружила открытый железный шкафчик, пустой и тщательно протертый снаружи и внутри.

Началось расследование. Беркутов предположил, что преступление совершил или близкий Каретниковой человек, или сотрудник риелторского агентства, в которое Оксана обратилась, чтобы приобрести жилье. Какую фирму выбрала Каретникова, прислуге было неизвестно. Представляете, сколько в Москве агентств по продаже недвижимости? Больших и маленьких? Проверить следовало все.

И тут произошло убийство Голубевой, которое один в один походило на то, что случилось с Каретниковой. Красное сухое вино, фужер с отпечатками хозяйки, кружка со следами пальцев и губ неизвестной. Правда, были и отличия. В домах Каретниковой и Голубевой работали лифтерши. Но Оксана жила в многоэтажной башне, где бо́льшая часть апартаментов сдавалась, хозяева часто менялись, и консьержка там не особо тщательно выполняла свои служебные обязанности – часто отлучалась по личным делам, поэтому на вопрос следователя: «Кто заходил в гости к Каретниковой?» она развела руками и ответила: «Тут орда народа носится, кто к кому летит, мне не докладывают».

А вот у Голубевой в подъезде было всего двенадцать квартир, и бабушка, сидевшая у лифта, оказалась бывшей директрисой школы, она была очень ответственным и внимательным человеком и объяснила оперативникам:

– В девятнадцать тридцать к Галине Михайловне приходила женщина из риелторского агентства «ДТМ». Звать ее Вера Михайловна Чернова. Когда она ушла, я понятия не имею. Моя смена заканчивается в двадцать ноль-ноль. Вечером и ночью тут никто не дежурит.

Человек, опрашивавший лифтершу, уточнил:

– Как вы узнали имя гостьи? Она представилась?

Консьержка пояснила:

– Голубева обитает на втором этаже, дом старинный, акустика в подъезде, как в храме – кто на пятом чихнет, мне на первом слышно. Шумных жильцов здесь нет, на лестнице всегда тихо. Женщина сказала, что идет к Голубевой, поднялась на один пролет, позвонила. Думаю, Галина Михайловна спросила ее: «Кто там?» У певицы не было ни глазка, ни домофона. У нее старинная входная дверь из красного дерева, цельный массив. Створка сохранилась с начала двадцатого века, со времен постройки дома, и Галина не хотела ее, как сама мне объясняла, «дырками и проводами портить». Гостья громко ответила: «Добрый вечер. Я Вера Михайловна Чернова из агентства по продаже недвижимости «Дом твоей мечты», мы договаривались на восемь, но я немного раньше приехала. Если вам неудобно, я посижу в машине». И хозяйка ее впустила…

Глава 10

Гаврюша взял салфетку.

– Обыватели считают, что серийными убийцами становятся только мужчины. Неверное мнение. Есть женщины, на счету которых много смертей, просто представительниц слабого пола в армии маньяков меньше. Или они хитрее, не попадаются. Милые дамы демонстрируют прямо-таки обезьянью изворотливость: филигранно врут, умеют запутывать следы почище лисы. Один раз мне пришлось ехать поездом. Терпеть не могу железную дорогу – долго, все грохочет, еда в ресторане вне всякой критики, туалет грязный. Но не во все города летают самолеты. Я взял билет в СВ, да не догадался выкупить купе полностью – сглупил и оказался наедине с тетушкой лет шестидесяти самого невинного вида. Она начала меня опекать: жареной курицей, помидорами, крутыми яйцами угощать, достала бутылку хорошего коньяка. На третьей стопке, выяснив, что я психиатр, женщина спросила:

– Как вы думаете, я сумасшедшая?

– Стопроцентно нормальных людей нет, – засмеялся я, – у каждого свои тараканы в голове.

– Посоветуйте, что бы такое попить успокаивающее, – продолжала тетенька. – Неохота четвертого мужа убивать, уж очень он хороший человек, да черт под локоть толкает.

И далее в подробностях сообщила, как она трех супругов на тот свет отправила с помощью сердечных капель. Никаких претензий у нее к ним не имелось, и богатством бедолаги не обладали, на него рассчитывать не приходилось. Никакой корысти в убийствах не было. И горевала она потом – одной-то плохо. Но «черт под локоть толкал» – и очередной спутник жизни усаживался в лодку Харона^[5].

– И ты не сообщил о ней в полицию? – пора-зилась я.

– Ехали мы в поезде, – напомнил Гаврюша. – Наступила ночь, легли спать. Я проснулся в восемь, а попутчица уже вышла. Ни фамилии, ни адреса ее я не знал, только имя – Татьяна. Скольких женщин так в России зовут?

– Ну да, – пробормотала я. – Небось она и того несчастного, которого убивать не хотела, тоже отравила. И как ты не побоялся заснуть? Вдруг бы дамочка и тебя на тот свет отправила?

Гаврюша взял чайник с заваркой.

– Но я же не ее муж. У маньяков есть четкий образ того, кого надо лишить жизни. Если дама не была патологической вруньей, способной выдумать что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание, то она – непойманная серийная убийца. И тихий внутренний голос шепчет мне, что моя попутчица именно такова. Слова «Черт под локоть толкал» очень хорошо характеризуют серийщика. Человек не имеет желания лишать кого-то жизни, а убивает. Но вернемся к основной теме. Помнишь, я тебе говорил, что, с одной стороны, убийства Каретниковой и Голубевой точь-в-точь повторяли друг друга, а с другой – были в них и отличия?

Я кивнула, а собеседник продолжал:

– В помойном ведре на кухне Голубевой нашли ватку со следами крови. Такая же капелька обнаружилась на разбитой чашке, которая тоже лежала в мусоре. А на столе, как я уже говорил, стояли фужер со следами пальцев и губ хозяйки, плюс кружку с отпечатками незнакомки. Похоже, события разворачивались так. К Галине заглянула женщина, которая представилась Верой Черновой. Гостья разбила фарфоровый бокал, из которого пила чай, порезалась, когда стала собирать осколки, и прижала к ранке вату.

Психиатр начал рыться в своей сумке.

– Не стану тебя мучить долгим рассказом, сразу перейду к эпилогу. У Веры взяли отпечатки пальцев. Они совпали с теми, которые остались на чашках в квартирах Каретниковой и Голубевой. «Золотой» брелок в виде сумки тоже принадлежал Черновой. И что показал анализ крови?

– Это была кровь Веры, – вздохнула я.

– Отлично, – похвалил меня собеседник. – Прибавь сюда бдительную лифтершу, которая опознала риелторшу, и станет понятно, почему мать Валерии задержали.

– Ее признали ненормальной? – спросила я.

Гаврюша кивнул.

– Примерно через десять дней после заключения Веры Михайловны в следственный изолятор она замолчала. Не произносила ни слова, не ела, не пила и очутилась сначала в местном медпункте, потом в специализированной палате городской больницы для психиатрических больных. Долгое время Чернова ни с кем не общалась. Не отвечала на вопросы врача, медперсонала, агрессии не проявляла, покорно пила лекарства, не нарушала режим, проходила все процедуры, занималась рисованием. Так продолжалось до тех пор, пока в клинику не пришел на работу Драпкин, которому удалось завоевать доверие пациентки. Однажды во время очередного обхода Вера внезапно спросила у доктора:

– Можно вам все рассказать?

– Конечно, – согласился Драпкин, – идите в мой кабинет.

Чернова устроилась на диване и поведала свою историю.

Она никого из женщин не убивала. Да, была с погибшими знакома – занималась подбором квартир для них.

Отношения с Каретниковой проходили по схеме «клиент-агент», ничего личного. Они встречались в основном в кафе. Но один раз Оксана позвонила Вере и попросила приехать к ней домой. Зачем, не уточнила, сказала: «Хочу показать кое-что в квартире, возможно, это ускорит продажу». Чернова приехала в указанный час. Хозяйка квартиры открыла дверь, провела ее в комнату и спросила:

– Что случилось?

– Ничего, – удивилась владелица агентства.

– Зачем тогда вы приехали ко мне? – опешила Каретникова.

– Так вы же сами меня пригласили, – ответила Вера.

– Я? Нет, – возразила Оксана. – Это вы мне звонили сегодня утром с просьбой принять вас вечером.

Женщины начали выяснять, что произошло, и поняли: Оксане и Вере звякнула какая-то тетка, которая Каретниковой представилась Черновой, а владелице агентства сообщила, что ее имя Оксана. Незнакомка организовала встречу агента и клиента в квартире Каретниковой. Во время телефонного разговора связь была очень плохой, из трубки доносились треск, шум… Вот женщины и не поняли, что над ними подшутили. Поохав и поахав, они вскоре расстались.

Чай Вера в квартире клиентки не пила, бутылку вина не приносила. И вообще, у Черновой аллергия на красное сухое вино, она на него даже смотреть не может. Откуда взялись ее отпечатки на чашке, она понятия не имеет.

С Голубевой дело обстояло иначе. Галина велела Вере приезжать к ней домой. Как правило, после одиннадцати вечера – тогда лифтерши в подъезде уже не было. Но в день последней их встречи Владимир предложил жене сходить в кино на сеанс в двадцать один час, поэтому Вера попросила у клиентки разрешения приехать к ней в семь. Та согласилась, но перенесла время на девятнадцать тридцать. Голубева была говорлива, капризна, придирчива, продержала владелицу агентства у себя до без четверти девять. В результате Чернова опоздала на встречу с супругом, Володя, не дождавшись ее, уехал домой, в кино они не попали. Галина никогда не угощала Веру Михайловну чаем, она всегда давала ей понять: риелтор кто-то вроде горничной, обслуживающий персонал, человек второго сорта. Сухое красное вино Вера опять же с собой не приносила, чашки не разбивала, порезов у нее не было, кровь с помощью ваты она не останавливала. И объяснить, откуда все взялось, она не может.

Чернова попыталась все это рассказать следователю Григорию Беркутову, но тот ей ответил:

– Можете болтать что угодно, но улики никогда не врут. Куда деньги спрятали? Признавайтесь…

– Понятно, почему он ей не поверил, – вздохнула я. – И что случилось потом? Вера Михайловна все-таки призналась в содеянном? Отдала украденную валюту?

– Нет. Чернова все отрицала и место, где спрятана добыча, не открыла.

– Она и не могла это сделать, – фыркнула я. – Показать, где захованы доллары, равносильно признанию в убийстве. Бедная Лера! Теперь я понимаю, почему Владимир и Ангелина Сергеевна обманули ребенка.

– Не надо делать поспешных выводов, – остановил меня врач, – сначала выслушай историю до конца.

Глава 11

– Вам посчитать? – спросила официантка, подбегая к нашему столику.

– Нет, – возразил мой спутник. – Принесите еще чаю с лимоном и пирожков с мясом. Вот всегда мне после сладкого колбасы хочется… А тебе что?

– Ничего, – отказалась я, – уже съела «картошку».

– Она размером с перепелиное яйцо, совсем крошечная, можешь позволить себе еще пару таких пирожных, – попытался склонить меня к обжорству Гаврюша.

Я решила отвлечь его от еды.

– Почему Вера, очутившись в СИЗО, замолчала?

Собеседник поднял указательный палец.

– Чернова открыла Драпкину правду. Человек, который впервые очутился за решеткой, испытывает стресс. И Вера не стала исключением. Сначала ее поместили в многоместную камеру, где шумела масса баб: воровки, наркоманки, убийцы. Чернову охватил безумный страх, она неделю вообще не спала и ничего не ела. Кормили в изоляторе отвратительно, а с воли ей никто посылок не передавал. Форму подследственным не выдают, Чернова была все время в той одежде, в которой ее привезли. Представляешь, во что превратились вещи? Мыла, шампуня, зубной пасты у владелицы агентства при себе не было, туалетной бумаги тоже.

– Просто ужас, – поежилась я. – Разве можно держать человека в таких условиях? Если поместили за решетку, государство обязано обеспечить преступника одеждой, средствами гигиены, едой, лекарствами…

– В СИЗО находятся не преступники, – уточнил Гаврюша, – так назвать человека может только суд. До вынесения приговора все невиновны, просто подследственные. Ладно, не стану углубляться в ненужные дебри…

Примерно через неделю или дней десять Веру вдруг переместили в крохотную камеру, где находились всего двое – Лена и Катя, фамилий своих они не назвали. Товарки приняли Веру радушно, угостили чаем, печеньем из своих запасов. Голодная Чернова от души поела и мгновенно заснула. Посреди ночи она ощутила, что кто-то ее трясет, проснулась и онемела – около шконки стояла белая фигура, лицо ее закрывал капюшон. Привидение протянуло к Черновой окровавленные руки и завыло:

– Если скажешь хоть слово, умрешь… Если откроешь рот, умрешь… Если будешь болтать, умрешь…

А потом из его рук вырвался сноп искр…

Вера лишилась чувств. Она пришла в себя, когда по лицу что-то потекло. В камере было душно. Лена сидела на нарах, а Катя стояла около Черновой с кружкой в руке.

– Жива? – поинтересовалась она.

– Кто это был? – прошептала Вера.

Катя поставила кружку на стол.

– Извини, водой тебя обрызгала… ты призрака видела, да? Понимаешь, изолятор очень старый, его при каком-то царе построили. Недавно к зданию современную часть добавили, но мы находимся в подвале самого древнего коридора. Тут живет привидение кровавой барыни Салтычихи, которая много женщин на тот свет отправила. Призрак является только тем, кого любит, а по сердцу ему такие же, как он сам, серийные убийцы. Всегда им хорошие советы дает.

– Вы ее тоже заметили? – прошептала Вера.

– Жуть, – передернулась Лена, – чуть со страху не умерли. Правда, Кать?

Та молча кивнула.

– Но слов его мы не слышали, – продолжала Елена, – только тебе они предназначались. Чего Салтычиха-то велела?

– Молчать, – еле слышно пролепетала Чернова, – ни слова не произносить.

Лена схватилась за щеки.

– Ой, а ты с нами болтаешь! Беда случится, точно. Все, захлопни рот навсегда!

– И как тогда жить? – заплакала Вера.

– Молча, – отрезала Лена. – Не реви. Господь все управит. Просто не мели языком. Катька, налей ей чаю!

Вера выпила содержимое кружки, которую подала ей Катя, быстро заснула и увидела сон. Такой яркий, словно явь!

Салтычиха, по-прежнему одетая во что-то белое, сидела на спальном месте Лены, потом медленно встала и стала приближаться к Черновой… Лица привидения было не видно, оно, как и в прошлый раз, оказалось закрыто низко опущенным капюшоном.

– Не послушалась меня, развязала поганый язык, – зашептала известная своей лютой жестокостью барыня. – Сама виновата, кровь всех тобой убитых сейчас проступит.

Салтычиха резким движением сбросила капюшон, обнажился желтый череп с пустыми глазницами, несколькими торчащими в разные стороны гнилыми зубами, с которых стекали бордовые капли. Фантом поднял руку…

Вера заорала, почувствовала, как на ее лицо попала какая-то жидкость. Чернова во сне вскочила на дрожащие ноги, увидела, что вся ее одежда в крови, большие и мелкие алые пятна были повсюду: на юбке, на чулках, на обуви. Чернова хотела заорать, но из горла не вырвалось ни звука… Больше она ничего не помнила. Как оказалась в одиночной палате психиатрической лечебницы? Почему и как ее вывезли из СИЗО? Может ли Салтычиха появиться в больнице? По какой причине все это происходит с ней, ведь она никому не сделала зла? Отчего ее обвиняют в убийствах? Что ее ждет впереди?

Много вопросов теснилось в голове у Веры, но она не могла их задать, потому что у нее начисто пропал голос. И вообще ей было очень-очень плохо. Голова кружилась, мысли путались, при виде любой еды тошнило, желудок взбунтовался так, что она не могла отойти от унитаза. Дни слились в один: Вере делали уколы, потом появился мужчина, он что-то говорил, его губы шевелились…

Гаврюша махнул рукой.

– Психогенный шок, заболевание, появляющееся вследствие перенесенной психической травмы или сильного эмоционального потрясения. Для него характерно помрачение сознания, бред, двигательные и аффективные расстройства. Хорошая новость: болезнь носит временный, обратимый характер. При правильном и своевременном лечении можно достичь полного выздоровления.

– Жуть, – пробормотала я.

– Да, приятного мало, – кивнул Гаврюша. – Драпкин начал работать с Черновой и спустя некоторое время понял: она не убийца. Кто-то очень постарался, чтобы запугать ее. Кирилл сделал для нее все, что мог – добился освобождения бедняжки, которую признали социально неопасной.

– Где она живет? – спросила я.

Гаврюша развел руками.

– От Драпкина я знаю, что его пациентка сменила фамилию, стала Мамаевой. Вопрос про ее жилье не ко мне. Но, наверное, адрес можно узнать по справке. Краткий итог нашей долгой беседы: Вера жива. И с большой долей вероятности можно сказать: она ни в чем не виновата.

– А как Драпкин понял, что пациентка не убийца? – полюбопытствовала я.

Собеседник вынул из сумки кошелек.

– Я задал ему тот же вопрос, но Кирилл улетал в командировку, времени у него уже не было. Надо найти Веру и поговорить с ней. У меня есть кое-какие знакомства в полиции, могу поискать ее адрес. Хочешь совет? Не надо ничего пока рассказывать Валерии. Пообщайся с Черновой, объясни ей, что дочь ее видела. Пусть Вера тебе растолкует, почему Драпкин счел ее невиновной. Повторяю: не езди пока к Лере. Что ты ей сейчас можешь сказать? Что ее маму арестовали как серийную убийцу, но не отправили на зону, потому что она временно сошла с ума? Вера Михайловна жива, ее отпустили, признав социально неопасной? А теперь поставь себя на место девочки и представь, что это тебе сообщили столь замечательную новость. И как ты отреагируешь? Не всякий взрослый может выслушать такое известие, устояв на ногах. А девочка точно впадет в истерику и, боюсь, натворит бед.