Дарья Дмитриева
Осторожно, Морозов!
Лена
Лена сидела на лекции по физике проводников и старательно записывала всё, что говорила преподавательница, силясь не пропустить ни слова. Как назло, сзади девчонки из параллельной группы о чём-то перешёптывались и ужасно мешали сосредоточиться. Какое безобразие! Зачем ходить на лекции, если не слушаешь преподавателя и болтаешь с подружкой! Поболтать можно и в столовой, вместо того чтобы мешать учиться тем, кто хочет это делать.
Лена была круглой отличницей. К середине четвёртого курса у неё в зачётке не было ни одной четвёрки. Она была лучшей ученицей потока и не собиралась снижать планку. Естественно, ей было совершенно не до мальчишек.
Нет, ну если уж совсем честно, то с самого первого курса она была тайно влюблена в однокурсника. Тот, наверное, так об этом и не узнал. Любовь закончилась неожиданно: в конце третьего курса предмет Лениных грёз отчислили за неуспеваемость. И та, в лучших пушкинских идеалах, решила, что будет страдать и ни на кого другого, конечно же, даже не смотреть.
Лёшу Морозова она, естественно, замечала. Его сложно было не заметить. Высокий, широкоплечий, красивый, харизматичный. А какой оратор! Как-то на комсомольском собрании он вышел на сцену и взял слово. Пожалуй, это был единственный раз на подобном мероприятии, когда было действительно интересно слушать и не хотелось смотреть на часы через каждые пять минут, мечтая убежать гулять с подружками.
Или, например, на втором курсе. Отправили их осенью в Ленобласть, как водится, картошку собирать. Лена с Никой лучше всех в своей бригаде работали, честное слово! Почти не отдыхали, быстрее всех норму делали. И что вы думаете? Вечером хвастаются остальным ребятам, и оказывается, что у Морозова в бригаде такую же норму выполняли все! Пока Ленина бригада ещё первую норму заканчивала, бригада Морозова уже вторую вовсю делала! Как он их сумел так организовать? Непонятно. Их с Никой бригадир, Андрей Иванов, всю ночь гулял, а потом днём носом клевал между бороздами. Какая уж тут стахановщина. Лена этому соне так и говорила: «Ты посмотри, Морозов уже вторую норму выполняет, а ты дрыхнешь!» В результате, конечно, бригаду Морозова ещё и отпустили на трое суток раньше. В общем, про Морозова на их курсе знали все.
Лена, конечно, видела, что тот на неё поглядывает. Ну а толку-то? Вон, год назад взял в метро телефон и так ни разу не позвонил! Зачем записывал?.. А недавно начал приударять за Надькой, в театр её даже пригласил. Так что ну его, Морозова этого. Да и вообще не до мальчишек. У неё, вон, курсовик сложный.
Когда Лёша вдруг позвонил, Лена очень удивилась.
– Лена, привет, это Лёша Морозов!
– Лёша?! – недоверчиво спросила она.
– Представляешь, нам с тобой одинаковая тема курсовика по физике полупроводников выпала!
– А-а-а… Да? Ничего себе! – начиная понимать, к чему тот клонит, протянула Лена.
– Я предлагаю: давай писать вместе? Так же проще будет. Часть – ты, часть – я… В общем… ну…. для экономии времени.
– Ну… Давай, конечно, – Лена едва сдерживала хихиканье. Как же, курсовик он писать собрался. Как бы не так. Ежу понятно, не курсовик ему нужен.
– Тогда завтра встречаемся в… библиотеке после пар?
Лена ещё раз подавила хихиканье. Интересно, он хоть знает, где находится библиотека. Но Лёше только сказала безразличным тоном:
– Давай.
– Отлично, до завтра! – сказал Лёша счастливым голосом.
Лена положила трубку. Ну, всё с ним ясно. Курсовик. Ага.
В библиотеке, ожидаемо, Лёша изводился. И сам курсовик не писал, и Лене мешал сосредоточиться. Продержался ровно два дня и напросился в гости. Естественно! В библиотеке же неудобно целоваться.
Лёша
– Пару отменили!
– Да ладно!
– Ур-р-ра!
854-я группа ликовала. Сообщивший
бесценную информацию староста Лёша чувствовал себя вестником победы. Приятно нести людям хорошие новости. Последняя пара на сегодня, и, надо же, так удачно получилось. От неожиданно свалившейся свободы Лёша даже немного растерялся. Чем бы заняться? Домой ехать не хотелось. Погода была чудесная – весенняя. Настроение – летнее. Надо пойти погулять! У Лены, правда, как назло, пар сегодня не было вообще, и она наверняка была дома. Но не зря же существует прогресс! Сейчас он быстро всё решит.
Лёша подошёл к телефонному автомату в институте, пожертвовал двумя копейками и позвонил по номеру, который уже выучил наизусть.
– Лена, привет! Это Лёша!
– Привет! – послышался знакомый голос на том конце провода.
– Слушай, у нас тут последнюю пару отменили. А погода такая классная! Пойдём гулять?
– Давай! – обрадовалась Лена.
– Отлично! Помнишь скамейку в Ботаническом саду, где мы с тобой сидели?
– Помню, конечно!
– Вот и замечательно! Буду тебя там ждать!
– Хорошо, договорились. Я соберусь и приеду.
Лёша повесил трубку, страшно довольный собой. Как здорово он за две копейки всё организовал. Всё-таки шикарная штука – технический прогресс. Вот во времена молодости его родителей домашние телефоны были редкостью и попробуй свяжись с человеком! А теперь это совершенно обыденная штука, которая есть почти у всех. В какое прекрасное время живёт их поколение!
Лёша посмотрел на часы и прикинул планы. Так, пять минут Лене на сборы. Хотя, нет. Это ему пять минут на сборы, а она всё-таки девочка. Пусть будет десять. Ладно уж, десять минут выбрать платье и ещё десять минут накраситься, или чем там ещё девочки занимаются перед свиданиями? Итого двадцать. Ещё двадцать минут ей ехать до Ботанического сада. То есть через сорок минут она должна приехать. Ну, ладно, ещё накинем десять минут, девочки медленно ходят на своих каблуках. Но Лёше всё равно надо быть раньше, как джентльмену, хотя бы минут на десять. В общем, времени у него всё равно было с запасом. Он поболтал с задержавшимися одногруппниками и нога за ногу пошёл к месту встречи. Ботанический сад находился прямо напротив здания института. Заняв скамейку ровно через тридцать минут после звонка, страшно довольный свой неизменной пунктуальностью, пригревающим солнышком и тем, как здорово всё придумал, он начал ждать Лену. Эх, жаль, книжку с собой не взял. Сидеть десять-пятнадцать минут совсем без дела – это непросто. Не конспекты же читать, в самом деле. Придётся так ждать. Ну, ничего. Недолго осталось. От безделья можно, например, спланировать, чем они будут заниматься: сначала погуляют по саду, потом зайдут в кафе… Лёша начал вспоминать, какие кафешки есть в округе. Так десять минут и прошли.
Правда, через десять минут Лена не пришла, но Лёша не волновался. Были ещё запасные десять минут на случай, если она надела каблуки. Но Лена не появилась и через эти десять минут. И через двадцать. И через полчаса. Лёша сидел на скамейке, как дурак, и совершенно не понимал, что ему делать. Телефона в Ботаническом саду не было: чтобы позвонить, надо было вернуться в институт. Но в это время могла прийти Лена, поэтому уйти со скамейки Лёша не мог. Заняться было совершенно нечем. Прошёл час, а Лены всё не было. Лёша успел передумать всё на свете. Может, она решила его бросить? А может, с ней случилось что-то ужасное? А может, она не поняла, где он будет её ждать, и ждёт в другом месте?
Лёша продолжал сидеть. Вокруг, переговариваясь и беспечно смеясь, прогуливались студенты. Быстро и очень сосредоточено, почти не глядя по сторонам, куда-то спешили серьёзные мужчины с портфелями. Звонко вереща на всю округу, пропрыгивали мимо дети, уворачиваясь от догоняющих их мам. Тени от деревьев смещались всё левее и левее, становились всё длиннее и длиннее. А Лёша всё сидел, прикованный к скамейке своей ответственностью.
Лена появилась через три часа. Улыбающаяся, нарядная, красивая, на каблуках, она лёгкой походкой шла по аллее к скамейке так, как будто ничего особенного не произошло и со звонка не прошла целая вечность. Лёша смотрел на неё выпучив глаза. Он был в таком шоке, что даже не мог сердиться.
– Ты где была столько времени? – спросил он совершенно спокойным тоном.
– Так я же сказала, что мне надо собраться! – беспечно улыбаясь, ответила Лена.
Лёша вздохнул. Проглотил все несказанные слова. И пошёл гулять с Леной по Ботаническому саду.
Лена
Лена проснулась поздно. Она вообще была
совой и по возможности отсыпалась в те редкие дни, когда не надо было нестись ни свет ни заря в институт. Ей не мешало даже то, что окна выходили прямо на восток, и утреннее солнце заливало всю комнату. Она ещё немного повалялась в кровати, затем прошлёпала на кухню прямо в ночной рубашке. Всё-таки приятно быть дома одной. Родители на работе, младшая сестра Ритка в школе. Наконец можно не спеша позавтракать с книжкой в руках без чьих-либо нравоучений и ворчания.
Неожиданно раздался звонок. Странно, в такое время обычно никто не звонил. Она взяла трубку – Лёша!
– Слушай, у нас тут последнюю пару отменили. А погода такая классная! Пойдём гулять?
– Давай! – обрадовалась Лена.
– Отлично! Помнишь скамейку в Ботаническом саду, где мы с тобой сидели?
– Помню, конечно!
– Вот и замечательно! Буду тебя там ждать!
– Хорошо, договорились. Мне только собраться надо, и потом я приеду.
Лена времени не теряла. Быстро побежала в душ. Думала, мыть голову или нет. Решила не мыть. Сушить её копну волос долго. Там всё-таки молодой человек ждёт. Затем быстренько погладила платье. Причесалась. Накрасилась. И сразу же вышла из дома. Дошла до метро. Проехала две остановки, пересела на другую ветку,
проехала ещё две станции. Потом пешком до Ботанического сада минут десять. Какая Лена всё- таки молодец, всего каких-то два часа – и она на месте!
Правда, Лёша этой потрясающей скорости, похоже, не оценил. На скамейке её ждал человек с выпученными глазами, волосами дыбом и совершенно мученическим, почти тициановским видом.
– Ты где была столько времени?! – закричал он так, как будто бы ждал трое суток на скамейке без еды и воды.
– Так я же сказала, что мне надо собраться! – как маленькому, объяснила Лена.
Лёша посмотрел на неё, словно она римский легионер и только что его из лука расстреляла. Вечно эти мужчины делают из мухи слона. А она, между прочим, даже голову ради него не помыла!
Лёша
Лёша проснулся в замечательном настроении. Сессия была закрыта, зачётка ушла в летнюю спячку в ящик письменного стола, в окно светило июньское солнце, впереди ждали месяцы, полные удивительных событий (а каким ещё может быть лето, когда тебе 21 год?). В такое прекрасное утро нестерпимо хочется сделать что-нибудь эдакое. Что-нибудь нестандартное. Удивительное. Хочется пошалить. Например, нарвать сирень с куста и залезть в окно к любимой в белых брюках.
Спросонья идея показалась Лёше на редкость удачной. Ну в самом деле, что это он всё звонит да звонит. Надо сделать сюрприз! Лёша представил счастливые, удивлённые глаза Лены и не стал медлить. Медлительность вообще была не в его характере. Белые брюки в шкафу имелись. Сирень на кустах тоже. Так чего время терять? Он вскочил, надел белые брюки и понёсся на крыльях юношеской неопытности к чертогу любимой. Прибыв на место и здраво оценив обстановку, решил, что в окно восьмого этажа всё-таки не полезет, но сирени с куста нарвал. Можно было, конечно, и купить. Но это не так романтично! А вот добыть её в неравном бою с раскидистым кустом – очень даже.
Сияя юношеским задором и белизной брюк, в ожидании восторга дамы сердца Лёша позвонил в звонок. Услышал знакомые шаги по ту сторону двери, заметил, что в глазок кто-то посмотрел. Лёша замер и приготовился услышать радостные восклицания.
–– Чего тебе? – донеслось из-за двери.
Лёша немного растерялся. Может, глазок сломался?
– Это же я, Лёша! Я пришел к тебе с приветом… И принес тебе сирень! – улыбка всё ещё не сошла с его лица.
– Я тебе не открою, – отрезали по ту сторону крепостной стены.
Лёша рассмеялся. Девушка с чувством юмора – это хорошо.
– Ладно, цветы завянут, открывай давай.
– Сказала же: не открою.
До Лёши наконец начало постепенно доходить, что это не шутка и не розыгрыш и что ворота крепости останутся запертыми.
– Почему не откроешь? – в полнейшей растерянности спросил он.
– Потому что я не готова.
– К чему не готова? Чтобы я тебе цветы подарил?
– Тебе этого не понять.
Лёша действительно ничего не понимал. К нему тоже иногда неожиданно приходили друзья. И он прекрасно знал, сколько секунд требуется, чтобы одеться, если нежданный гость застает тебя в трусах. Что могло случиться с Леной, чтобы она была не готова, Лёша не мог представить.
– А как же цветы? – с робкой надеждой на довод, который должен тронуть сердце любой женщины, спросил Лёша. За крепостной стеной воцарилось молчание. Думает. В сердце рыцаря поселилась надежда.
– Давай я сейчас приоткрою дверь, ты мне просунь в щёлку цветы, но только не заглядывай внутрь, – услышал он вердикт.
Дверь действительно приоткрылась на ширину цепочки. Лёша, как настоящий джентльмен, в щель заглядывать не стал, вывернув руку, просунул туда погрустневший букет. Прямо как туалетную бумагу через дверь санузла передавал. Букет исчез, дверь захлопнулась. Лёша понял, что романтическое свидание закончилось, повернулся и, сверкая белыми брюками, зашагал на улицу.
Лена
Лена проснулась и, потягиваясь, валялась в
кровати. Несмотря на то, что сессия была позади, а лето, напротив, впереди, настроение было не очень. Совсем недавно в её идеальной зачётке появилась первая противная четвёрка! Естественно, за тот самый курсовик, который они писали вместе с Лёшей. Ну как вместе… Писала она одна, в оставшиеся от постоянных встреч редкие часы. Иногда, правда, Лёша делал перерыв в свиданиях, чтобы Лена могла хоть немного заняться учёбой. Конечно, надо же будет с кого-нибудь списать, очень предусмотрительно. В результате – четвёрка в зачётке у Лены. А у Лёши так вообще трояк. Но у него он хотя бы не единственный.
Неожиданно раздался громкий звонок в дверь. Так рано? Очень странно! Кто бы это мог быть? Полусонная Лена прошлёпала босыми ногами к двери. Посмотрела в глазок. Сразу проснулась окончательно. Стоит. С сиренью, в белых штанах. Во даёт! И о чём только думает!
– Ты чего так рано и без звонка? – удивилась Лена через дверь.
– Сирень принёс! – самодовольно ответил тот, светясь, как будто голову дракона срубил, не меньше.
– Я не могу тебе открыть! Я не готова! –
попыталась спустить его на землю Лена.
– К чему не готова? Чтобы я тебе цветы подарил?
Кажется, он не верил, что Лена ему действительно не откроет. Ох уж эти мужчины. Приезжают на белых конях спасать из высокой башни и совершенно им невдомёк, что принцесс предупреждать о визите надо заранее. Им вообще- то надо помыться, причесаться, погладить платье, одеться, накраситься… Ну странный, как будто в казарме живёт, а не в одной квартире с сестрой.
– Лёша, погуляй, пожалуйста, полчасика. Я соберусь и пойдём гулять.
– Даже в глазок было видно, что горящий взгляд принца-освободителя потух. Так и ушёл с сиренью гулять и ждать, пока Лена соберётся.
Североморск
Алексей вышел из метро «Площадь Восстания». Летний горячий город тут же обдал его пыльным жаром. Невский проспект гудел, как карбюратор под капотом старенького отцовского «москвича».
Июнь на пару с июлем 1986 года ленинградцев не порадовали: хорошая погода установилась только к середине лета. И, в связи с её исключительной редкостью в местных широтах, на улицах города моментально установилось особенное, праздничное настроение, знакомое только ленинградцам. Вот ведь какая штука: никогда в южных городах не встретишь такой атмосферы погодного праздника. Ну в самом деле, какая им разница, если у них солнце 360 дней в году? Разве может быть запрограммированное, ожидаемое, запланированное счастье? Не-а! То ли дело Ленинград. Продрогшие горожане ждут солнца и тепла одиннадцать месяцев в году, а уж дождавшись, не портят эти дни плохим настроением. Одна беда с этой хорошей погодой: когда на улице такой праздник, настрой ну совершенно не рабочий.
Алексей взглянул на огромную красную ленту над самым входом в метро. На ней красовались большие белые буквы, складывавшиеся в немного несуразную фразу:
«ЛЕНИНГРАДЦЫ! ШИРЕ СОРЕВНОВАНИЕ ПОД ДЕВИЗОМ: «РАБОТАТЬ ЭФФЕКТИВНО И КАЧЕСТВЕННО!» – и вздохнул. Работать в такую жару не хотелось совсем, тем более эффективно. А отпуск свой Алексей, как назло, в этом году уже отгулял.
Он бодро прошагал мимо новенького, только год назад установленного обелиска, закручивавшего вокруг себя водоворот машин, нырнул на Гончарную улицу и подошёл к старому, посеревшему от ленинградских будней дому №21. Впрочем, привычного любому человеку тёплого предвкушения родного порога у Алексея нынче не было: дома его никто не ждал. Жена Лена с маленькой дочкой Дашей, которой было всего полгода, лето проводили на даче у тёщи. Мать с отцом уехали в деревню. Домашнего животного в квартире Морозовых не имелось. А Алексей, к сожалению, обладал достаточно редким качеством: не любил одиночество… И самому себе готовить ужин.
Он зашёл в парадную, в нос ударил запах прохладной сырости. Машинально, привычным жестом открыл почтовый ящик. Дверца жалобно скрипнула и выдала Алексею пачку макулатуры. Тот сгрёб содержимое ящика в кучу и, не разбирая, стал подниматься по лестнице на последний, четвёртый, этаж. Открыв дверь, Алексей разулся, бросил бумаги на стол и открыл холодильник. Вздохнул, достал докторскую колбасу, масло, хлеб и водрузил их друг на друга. Зажав сей кулинарный шедевр зубами, открыл окно, впустил не очень свежий воздух с примесью транспортного шума, опёрся локтями на подоконник и, активно двигая челюстями, стал наблюдать за жизнью каменного муравейника.
Квартиру на Гончарной они получили сравнительно недавно путём хитрого обмена. До этого у семьи Морозовых была прекрасная, просторная квартира на Васильевском острове. Но на семейном совете было принято решение выделить комнату старшей сестре Алексея, Алёне, и начался увлекательный процесс общения полушёпотом с маклерами, поиска квартир для обмена, сложных схем, достойных лучших математических умов. И вот Морозовы оказались в самом центре Ленинграда, в трёхкомнатной квартире на последнем этаже. Центральный район это, конечно, с одной стороны, хорошо и удобно, но с другой – ужасно пыльно и шумно. Так считала Лена. Алексей ничего не считал, он прекрасно спал и шума совсем не замечал. А повседневная суета центральных улиц ему даже нравилась…
Эх! Вот бы сейчас в отпуск! Ну хоть на недельку! Пойти гулять по летнему Ленинграду, а потом рвануть к семье на дачу… И почему у советского человека отпуск всего четыре недели?! Какая несправедливость! Отпуск на государственном уровне просто обязаны давать в дни, когда столбик термометра поднимается выше
двадцати восьми градусов. Уж в Ленинграде точно. Как в детстве – освобождение от школы при минус тридцати пяти. А для взрослых – освобождение от работы при плюс тридцати. А что? Справедливо. Бутерброд удивительным образом исчез, и Алексей вернулся к холодильнику, чтобы сделать ещё парочку.
На столе так и лежала неаккуратная почтовая кучка. Алексей сел и начал не спеша разбирать, чем сегодня его порадовал почтальон. Письма, газеты, квитанции…Это маме, это папе, это Лене – рассортировывал Алексей. Так. А это что такое?
Глаза кольнуло как от свежепорезанного лука. Маленький жёлтый листочек буквально выплюнул ему в лицо слово: «ПОВЕСТКА». Алексей отложил все другие бумаги, сглотнул и прочёл:
«Гражданину Морозову Алексею Викторовичу,
проживающему по адресу: г. Ленинград, Гончарная ул., д. 21.
ПОВЕСТКА
На основании Закона СССР «О всеобщей воинской обязанности» Вы подлежите призыву на 30-дневный учебный сбор в военно-морские войска. Приказываю Вам явиться в Военный комиссариат Центрального района города Ленинграда по адресу: ул. Чайковского, 53.
Полковник Морозов И.И.»
М-да…Только этого не хватало. Вообще-то Алексей имел в виду совершенное другое, когда мечтал об отпуске. Но неистощимый оптимизм, сдобренный прекрасной погодой, раскиснуть не дал. «Полковник Морозов – это хороший знак!» – подумал он и отправил в рот второй бутерброд.
В институте у Алексея была военная кафедра, и уже два с половиной года, как он состоял в звании лейтенанта запаса. И уже два с половиной года, как он работал инженером во ВНИИ телевидения. И уже два года, как он был женат. И уже семь месяцев, как был отцом. Сборы
в эту картину не вписывались никак. Ну, ничего. Морозов Морозова всегда поймет. Он объяснит этому «И.И.» сложившуюся ситуацию, и ему, Алексею, наверняка пойдут навстречу.
Утром он поехал в военкомат и выплеснул на товарища Морозова всё своё недюжинное красноречие, упомянув между делом, что жена с маленьким ребёнком живут на даче без удобств, и кто же им будет возить продукты, кроме него… Понимаете, товарищ полковник?
– Да я всё понимаю, Алексей Викторович, но не могу я Вам дать отсрочку. Дело государственной важности. Учения проходят по всей стране, сейчас всех призывают, сами понимаете, какая ситуация. За один месяц ничего ни с Вами, ни с Вашей семьёй не случится. Поедете в Североморск.
Однофамилец Алексея оказался непреклонен и протянул ему предписание явиться к пункту отправления через два дня.
Алексей не понимал, какая такая ситуация, но сопротивляться не стал. Во-первых, надо – значит, надо. Раз уж дело государственной важности. Государству оно виднее. Алексей же патриот, в конце концов. А во-вторых, к большому удивлению, про существование города Североморск Алексей не просто знал, а даже представлял примерно, где тот расположен. Дело в том, что именно туда, в Североморск, уехал служить офицером его лучший институтский друг. Более того. Месяц назад Олег прислал приглашение на свадьбу, которая должна была состояться вот как раз совсем скоро, в августе. Да не просто приглашение, а просьбу стать свидетелем! Увы, Алексей был вынужден отказаться: отпуска у него больше не оставалось, и с работы его, конечно же, никто не отпустил бы, даже ради свадьбы лучшего институтского друга. Он пожелал Олегу всего самого наилучшего и практически забыл об этом. Пока вдруг не увидел, что именно туда, именно в августе его и посылают на сборы. Конечно, увидеться им всё равно не удастся, это было совершенно очевидно. Сборы – дело серьёзное, Алексей будет служить на корабле, и просто так его в увольнительную никто не пустит. Но всё равно, согласитесь, удивительное совпадение и явно хороший знак.
В военном столе института, правда, хорошего знака здесь не увидели, но к сложившейся ситуации отнеслись с пониманием. Алексея отпустили отдать долг Родине и объявили, что ждут его через месяц – 1 сентября. Всего хорошего, гражданин.
В назначенный час Алексей был на Московском вокзале с вещами. Благо, от дома идти три минуты вразвалочку. К его большому удивлению, таких же бедолаг набралось не более дюжины, да и то два краснощёких, пышущих здоровьем молодца протянули офицеру справки с освобождением по медицинским показаниям. Позеленевший от гнева офицер поскрежетал зубами, поиграл желваками, посмотрел на находчивых парней взглядом, полным концентрированного презрения, но сделать ничего не мог: отпустил несознательных граждан. Те широко улыбнулись и исчезли в неизвестном направлении.
«Вот же ж! А чего я-то не додумался!» – отругал себя Алексей и направился к поезду с другими такими же недогадливыми. Ехать до пункта назначения предстояло больше суток в плацкартном вагоне. Впрочем, путь скрасила бутылка коньяка, заботливо взятая одним из новых соратников.
– Мужики, у меня и вторая припасена, – пытался вселить бойкий офицер запаса оптимизм в своих приунывших товарищей. – Вот приедем на место и отпразднуем начало службы!
– Да ну, а заметит командир корабля? Там с этим строго должно быть, – с сомнением протянул кто-то.
– Ну, мы тихонько, авось не заметит.
Североморск встретил новобранцев прохладой и ветрами. Совсем юный город, выросший за семьдесят лет с тринадцати жителей до пятидесяти тысяч, спускался к Кольскому заливу совершенно одинаковыми, как ступеньки лестницы, панельными домами. Все-таки правильно, что тридцать лет назад его переименовали. Старое название – Ваенга – только вводило в заблуждение незадачливых путешественников. Мягкое, женское, загадочное, оно ласково обещало сказочные дали и шаманские истории у тёплого очага. Зато новое, мужское, жёсткое, холодно отрезало, как будто бы даже отчитывало: «Вы на краю света. Разговор окончен».
