Дарья Безинская
Коран от шайтана

– Где твоё окно? – надеюсь, что шпион поймёт мой намёк.

– У нас в гареме всё общее, – шепчет мужчина.

Наш короткий диалог прерывает хлёсткий и громкий выстрел кнута. Охранник подходит к нам.

– Как ты посмел говорить с принцессой Индостана, раб? – слуга готов служить слишком рьяно.

Он снова заносит руку с оружием. Я угадываю порыв охранника и хватаю хлыст, когда он проходит зенит своего полёта, а значит уже опасен.

– Я первая заговорила с ним! – стараюсь отвести грозу от чужого пленника.

Моя рука распухает, из красной расщелины в коже сочится кровь. Стражник бледнеет, отступает, бежит за помощью.

– Ты сумасшедшая, – качает головой Камиль.

– Но по окнам не лажу.

– Тогда дай взятку ночному стражнику Акифу, он всё устроит и без окон, – стараюсь отпечатать эту фразу в своей памяти. – У него на лысине отметина.

На нас уже обращает внимание весь гарем. Мужчины немного меня стесняются, но всё же устремляют горящие и любопытные глаза на моё лицо. Когда ещё они увидят принцессу?

– Как ты посмел стегнуть гостью королевы? – негодует Висак.

Она стремительно подходит ко мне, отвешивает поклон, сложив руки крест- накрест.

– Умоляю вас, о, милосердная Шакантала, – со мной её голос становится вкрадчивым, – не сердитесь! Я лично накажу виновника.

Мою страдающую кисть обрабатывает женщина- врач. Им всем не до Камиля. Я же слежу за ним боковым зрением и понимаю, что мужчина не отворачивается – изучает меня. Улыбаюсь, хоть смесь лечебных трав больно въедается в рану, оставшуюся от хлыста. Когда возвращаюсь к себе, Насиф суетится, делает перевязку.

– Как же так, госпожа?

– Не зови меня госпожой. И принцессой не зови. И все эти солнца и звёзды мне тоже надоели за всю мою жизнь, – говорю, пожалуй, с наложником слишком откровенно. – Я просто Шакантала. Да? Сможешь?

– Не знаю, – он опускает глаза.

Так как повреждена моя правая рука, мужчина сам моет меня, одевает. Я сопротивляюсь излишней опеке. Но Насиф включает свой жалобный просящий взгляд, который опаснее любого пистолета или ножа. Мой компаньон сопровождает на официальный ужин и кормит там с вилки.

– Кто посмел причинить тебе ушерб?

Ильнура звучит сталью и желанием карать.

– Это просто недоразумение, – понимаю, что правда повернёт клинок злости и на меня. – Рана уже почти зажила.

Чёрные глаза королевы превращаются в подозрительные щёлки, но всё же она ничего у меня не выпытывает. Ночью я крадусь к некому Акифу. У него приметная внешность, поэтому я опознаю нужного человека сразу. Мешочек, звенящий золотом – это лучший аргумент. Поэтому меня быстро выпускают в тайный угол сада и приводят Камиля через десять минут.

– Так что же здесь происходит?

– Стража любит взятки везде, – сначала смеётся шпион.

– Ты не понял… Я видела рисунок с синим шиповником и с надписью…

– Мир роняет лепестки слёз, – цитирует вперёд меня мужчина. – Это девиз.

– Чей?

– Тех, кто не хочет жить по Корану от шайтана.

Камиль ловит мой многозначительный взгляд, кивает, заставляя моё смятение расти.

– Да, уважаемая принцесса. Люди устали от режима мариата. Он слишком жесток. Казнь была после появления рисунка?

– Да.

– Всё понятно, – Камиль недовольно жмурится. – Быстро попались. Это не изменники жёнам, это изменники режиму.

Наверное, я выгляжу слишком потрясённой, потому что Камиль непроизвольно берёт меня за руку и целует мою перевязанную ладонь. Простой жест дарит на секунду ощущение, что я под защитой. Хотя невозможно чувствовать себя спокойно в такой стране.

– Шакантала, я мог бы рассказать тебе всё, но боюсь, что тебе не стоит этого знать. Просто уже решай: выходишь за Фарида или нет.

– А ты… Камиль… ты же…

– Меня готовили и к такому повороту событий, поэтому я не пропаду. Не бойся.

Оказывается, наш лимит – всего десять минут. Потом Акиф сначала сопровождает псевдо- наложника, потом – меня. По дороге слушаю короткий инструктаж по тайным знакам, которые страж придумал сам.

– Шакантала, где ты была? – у порога стоит испуганный Насиф.

– Гуляла.

– Всё в порядке?

– Я же в королевском дворце. Значит я в безопасности, – успокаиваю слишком встревоженного компаньона.

Сама же завершаю фразу про себя: "Похоже, я сейчас в самом опасном месте в Тигростане".

6

Следующее утро выдаётся очень напряжённым. Насиф опрокидывает поднос с кофе и самбусаками. Он пытается собрать всё разбросанное по полу, но руки его дрожат.

– Тебе плохо?

Я тоже наклоняюсь к ковру и замечаю огромные капли пота на лице мужчины.

– Всё в порядке, – он облизывает сухие губы.

– Нет, не в порядке!

Насильно усаживаю его на постель и подаю градусник.

– Шакантала… О, солнце… Шакантала… ты слишком добра ко мне.

– Возражений не терплю.

Я сама убираю бардак. Все манипуляции осложняются тем, что нужно ещё краем глаза контролировать наложника и командовать ему, чтобы он спокойно сидел.

– Ты ел что- нибудь?

– Нет ещё.

Варю кофе на двоих, выкладываю на поднос несколько пирожков, которые не поместились в первую порцию. Насиф будто пытается прочесть мои мысли – так долго и пронзительно смотрит мне в глаза.

– Завтракай, пожалуйста, – я отвожу взгляд первая. – Потом я схожу за врачом.

Лекарь же сначала бросается осматривать меня. Тащит в лабораторию, чтобы я сдала мазок из гортани.

– Вряд ли я заразилась, – успокоить врачей не получается. – Я делала прививку совсем недавно.

Потом всё же идут проверить и Насифа, выписывают ему постельный режим и лекарства. Мужчина переживает, не желает лежать.

– Моё слово закон для тебя? – включаю искусственную строгость.

– Да.

– Тогда я прошу тебя отдыхать, препараты я сейчас куплю.

По программе у меня – прогулка с Фаридом, поэтому совмешаю сразу две миссии.

– Вы суетитесь ради наложника? – принц впускает в голос насмешку.

– Прежде всего, он человек, – мой ответ заставляет моего спутника придержать шаг и сарказм.

– Вы видите в мужчинах людей?

– Именно, – смеюсь в золочёную маску несвободы собеседника.

В магазине трав Фарид покупает пышный букет синего гибискуса.

– Сегодня я хочу подарить вам хоть что- то.

– Благодарю, – внезапное внимание до этого холодного жениха меня немного смущает.

– У вас глаза такие же нежные.

Отвлекаюсь от Фарида и скольжу пальцами по пакетам с разными лепестками.

– Это голубая роза, – услужливо обгоняет мои вопросы продавец. – Она заставляет говорить правду.

– Дайте и её.

Стараюсь даже не глядеть на своего спутника. Не хочу делиться с ним своими планами и переживаниями.

– Что происходит? – наконец, интересуется принц на улице.

– Все вокруг меня лгут, – прячу свои богатства. – И вы тоже.

– Какую правду вы хотите услышать?

Неоновые вывески бегут по глянцевой маске Фарида. Я бы отдала все купленные травы, чтобы увидеть его истинное выражение лица здесь и сейчас.

– Хорошо… – глухо тянет мужчина в своей защите от моих глаз. – Я плохой вариант мужа, Шакантала. Я стараюсь проникнуться к вам хоть какими- то эмоциями. Но это невозможно. И характер у меня плохой, от моей матери. И ехать я никуда не желаю. И внешность у меня не безупречная. Два миллиарда динаров не покроют мои недостатки.

– Фарид, я тоже пытаюсь почувствовать к вам тепло, – прижимаю травы к груди, словно они способны залечить мою пустоту в душе. – И тоже безуспешно. И оставаться здесь я не собираюсь. У меня тоже куча причин сорвать помолвку. Так что… мы квиты.

В своих покоях всё равно не чувствую себя защищённой. Но сейчас я хотя бы могу отвлечься от пасмурных размышлений. Завариваю для Насифа чёрный вереск. Эта трава ставит на ноги при любой вирусной болезни.

– Шакантала… мой воздух, моя вода, моё счастье…

Ощущаю жар рук наложника, пока он целует мои пальцы в своей хватке и шепчет слова благодарности. Потом он пытается сделать мне перевязку, но с трудом держит концентрацию. А когда Насиф засыпает, я скольжу по коридору к продажному охраннику. Он подал днём знак – бросил мне под ноги красный платок, будто бы случайно. Камиль назначает свидание. В глубине черноты тайного угла меня уже ждёт пленник гарема.

– Что- то случилось?

Вглядываюсь в едва уловимые черты в темноте. Камиль вроде бы улыбается.

– Просто хотел узнать… как твоя рука.

– Нормально, заживает.

Шпион выходит под единственную полосу света, которая падает от фонарей, горящих по охраняемому периметру. Искусственный луч делит его лицо, которое выражает целую гамму эмоций. Его поцелуй в мою перевязанную ладонь становится якорем, который держит мои мысли только в этом событии. С Камилем всё происходит слишком быстро. Это не страсть, как с Насифом. Не попытка уважения, как с Фаридом. Чувства к пленнику гарема сносят ревущими волнами все волнорезы и пирсы. Я схожу с ума. Когда вернусь, не знаю. Не могу уснуть, слушаю, как сипит спящий Насиф.

– За неповиновение королеве назначается сто ударов, – голос палача звучит буднично.

Меня же задевает его заявление раскалённой иглой. Я неохотно гуляю по улицам Эр- Зияди из- за того, что могу наткнуться на смертную казнь. И во внутреннем дворе дворца нет спасения от картины жестокости. Через бревно положили Камиля. Он невероятно спокоен, его руки даже не связаны. Весь гарем послушно стоит строем и глядит на чужое унижение. Я же рефлекторно дёргаюсь в сторону действа, чтобы оборвать его. Но сегодня рядом Дилип, он успевает схватить меня за руку.

– Это не дипломатично, – бормочет он.

Хотя по глазам мужчины видно, что он сам с удовольствием бы выхватил кнут из рук палача.

– Я не хочу смотреть, – отворачиваюсь.

И не в силах уйти. Сейчас дело не в том отвращении, которое приковывает к зрелищу. Нет. С каждым ударом моё сердце замирает. И я хочу знать, останется ли в живых Камиль после такого старательного исполнения приговора.

– Тебя тоже привлекает казнь?

Ильнура замечает меня и идёт кресейром между своими наложниками в мою сторону.

– Возможно, – держу в клетке злость, которая может погубить меня и моих сопровождающих.

– Тогда вглядись внимательно. Я это называю профилактикой.

Приходится повернуться. Натыкаюсь на взгляд Камиля, он улыбается мне, опираясь руками о землю.

– Я могла бы уже убить или посадить его в тюрьму, – голос королевы скрывает за бархатом тембра стальной звон жестокости. – Но мне нравится своенравность и непреклонность этого мужчины. Всю жизнь передо мной падали на колени. Наверное, поэтому эта наша с ним дуэль доставляет мне такое удовольствие.

Королева Тигростана для меня не лучше сумасшедшей. Она даже улыбается будто бы безумно. Слежу за ней тоже с оттенком отвращения. Потом пользуюсь хорошей отговоркой, что неважно себя чувствую, и тороплюсь укрыться за дверью покоев.

7

Серьёзно рискую, потому что даю взятку Акифу, чтобы пройти ночью в лазарет. Умом понимаю, что заигрываю с правилами самой опасной королевы Востока. А сердце желает знать, что с Камилем.

– А сейчас что- то случилось?

Пленник гарема узнаёт меня сразу, хоть в его палате царит полутьма.

– Случилось, – на самом деле, я подразумеваю свои слишком тёплые чувства к мужчине. – Тебя высекли.

– О, это обычная история, – псевдо- наложник осторожно приподнимается на постели. – В очередной раз меня вызвали в покои королевы. И снова я не хочу с ней спать.

Скриплю зубами, молчу. Моя ненависть к чёрноглазой противнице надевает латы и берёт меч. Она готова к самой агрессивной атаке.

– Я очень долго пытался сбежать, каждый раз меня задерживали и запирали в камеру на несколько дней без еды и воды. Так что кнут – это лёгкое приключение.

Его глаза появляются в пятне рассеянного света от старого ночника. На серой радужке пляшут огоньки сарказма.

– Я принесла тебе чёрный подорожник.

– Спасибо.

Камиль привычным движением берёт мою руку и целует ладонь. И внутри меня начинается ураган смятения и желания остаться с ним в одной комнате навсегда. Однако шум в коридоре говорит об обратном.

– Что- то случилось, Акиф? – гремит голос за дверью.

– Просто сказали стеречь, чтобы не сбежал.

Пленник гарема же встаёт, преодолевая боль, и помогает мне спрятаться под кроватью. Из своего укрытия я вижу только ноги Висак, которые меряют шагами палату.

– Опять что- то задумал, ублюдок?

Носки ботинок советницы находятся прямо передо мной. Мне кажется, что если я буду долго смотреть на них, женщина это почувствует. Поэтому я изучаю перекладины кровати надо мной.

– Ну, попробуй меня снова накачать голубой розой, – Камиль задорно язвит.

– Рано или поздно рубину среди золота надоест играться с тобой. И ты знаешь, иностранец, что мы с тобой сделаем.

– Я никогда не одобрял расизм.

– Уверяю, дело не в том, что ты француз.

Разговор длится всего несколько минут. Однако страх крадётся по моей спине испариной и растягивает мгновения на часы. Когда незваная гостья уходит, Камиль опускается на пол ко мне. Ласково снимает паутину с моих волос.

– Больше не приходи ко мне, пожалуйста, – сейчас он серьёзен. – Видишь, как это опасно.

– Но…

– Я сам приду.

Он задерживает свою руку на моём плече, но всё отпускает. Я тороплюсь следом за Акифом по запутанным лабиринтам дворца. А потом всю ночь ещё брожу по лабиринтам своих мыслей. С каждым днём мне всё тяжелее дышать в этих стенах.

– О, неповторимая Шакантала, – шёпот Насифа заставляет вздрогнуть. – Что- то случилось?

– Нет, всё нормально.

Всю ночь борюсь с бессонницей и проигрываю это сражение. Поэтому выхожу в сад на восходе. Ночи здесь насколько прохладные, что каждая травинка увенчана алмазами росинок. Поступаю не по протоколу: ложусь на зелёный ковёр и плыву в утренней тишине.

– Солнце среди звёзд?

Фарид тоже обладает неприятным свойством: он появляется слишком внезапно.

– Я… ну… э… Белый тюльпан на синеве.

Приходится садиться.

– Вы тоже любите отдыхать на траве? – принц опускается ко мне.

– Сегодня не спалось. Слишком душно.

– Почему сразу не сказали?

– Это только сегодня.

Фарид растягивается во весь рост среди дрожащих капель росы.

– Рано- рано утром, – он будто рассказывает мне сказку, – когда даже садовники не вышли на работу, а охранники не сменились на посту, я по- настоящему свободен. Никто не видит меня настоящего.

Ложусь рядом на землю, не могу скрыть понимающую улыбку.

– Меня тоже бесят все эти протоколы и требования, – сообщаю ему. – Я тоже люблю быть в одиночестве, но сейчас я лишена этой роскоши.

Всегда тёмные глаза принца сверкают янтарными искрами на радужке. После густой паузы он делает самое лучшее предложение:

– Давайте тогда больше времени проводить вместе, чтобы дать друг другу эту роскошь: не видеть этот дворец, мою мать и её прислужников.

– Хорошо.

На первой же такой договорной прогулке скрываемся ото всех в вечерних сумерках.

– Вы любите свою мать?

Нужно заполнить тишину, которая сгустилась между нами. А ещё хочу завершить портрет непослушного сына. Фарид молчит под защитой своей маски.

– Я просто не так, что бы люблю маму, – лучший способ вывести на откровенность – покаяться самой. – Я её уважаю. Она строгая, как и моя старшая сестра. А папа всегда был моей отрадой. Он… и мои младшие братья.

– Меня воспитывала бабушка, – наконец отрезает мне ломоть своей честности принц. – Она была мудрой правительницей. Но находила время и на меня. Мы гуляли, читали. И ещё общались на своём языке…

– Это как?

– Жестами.

Последние слово Фарид дублирует сигналом в виде оттопыренных среднего, безымянного пальцев и мизинца.

– Её не стало двенадцать лет назад…

Сочувственно кладу руку на плечо спутнику. Вижу в его глянцевой личине своё отражение и когда- то давно, закрытую от мира себя. Подростка, который вечно был не удел при матери. Возможно, по этой причине я так сочувственно отношусь к мужчинам Тигростана… С рождения моими лучшими друзьями и надёжной опорой были папа, братья, даже отчимы.

– Не стоит, – едва различаю шёпот Фарида.

– А вы можете меня научить паре жестов? – хочу отвлечь его.

– Легко… Ведь бабушка взяла за основу жестикуляцию из индийских танцев. Один из её мужей был вашим земляком.

– А у нас много общего…

8

Жую очередное изысканное блюдо от Насифа с нетерпением. Вскакиваю, даже не прикоснувшись к чаю.

– Шакантала! – наложник пытается окликнуть меня.

А я уже тороплюсь на встречу с иллюзией свободы. В книжной лавке совершаю, пожалуй, самый ужасный поступок в Тигростане. Дарю Фариду книгу. И не абы какую – учебник мировой истории. Он же с коварной улыбкой заводит меня антикварную.

– Нужна сабля из самого древнего булата.

Мне выдают клинок, который так часто был в боях, что его лезвие пошло зазубринами. На рукояти красуется бязь с цветами.

– Это персидский, – с гордостью сообщает антиквар.

– Не катана, но не менее интересная вещь, – кивает принц.

На обед мы не возвращаемся. Прячемся от ударов солнечных лучей в ресторане на самой окраине.

– Я здесь люблю бывать, потому что здесь мало людей, – делится мой спутник.

Когда же уже собираемся на выход, в заведение заходят несколько мужчин. Один из них снимает маску, будто шляпу в приветствии. Принц тоже спускает своё забрало.

– Это принцесса Шакантала, – представляет меня жених.

Мужчины сгибаются чуть ли не пополам, стремясь показать своё уважение.

– Это мои друзья, мы вместе учились в Марокко. Ваджих, Латиф и Тураб.

Киваю сначала каждому в знак приветствия, потом – на просьбу Фарида поговорить с друзьями. Они шепчутся о чём- то в дальнем углу зала. Я напрягаю слух, как только могу. Улавливаю только общие фразы. Возвращаемся пешком по моей инициативе. Так можно потянуть время и поучить на ходу язык жестов. И в своих покоях я устало ложусь на постель. Насиф торопливо массирует мне стопы.

– Не надо, – пытаюсь освободиться из его длинных пальцев.

– Ты много ходила, поэтому нужен массаж.

Сажусь на постели, внимательно гляжу в глаза, которые в полумраке кажутся чёрными.

– Тебя муштровали, – после паузы мой голос кажется слишком громким. – Но для меня ты не раб. Слышишь?

– Это Фарид и все подобные ему могут свободно выходить на улицу и покупать тебе подарки, осыпать цветами…

Он опускает глаза, складывает свои длинные пальцы от смущения так, что ещё чуть- чуть – и завяжет в узлы.

– А я могу только заботиться о тебе. Могу делать всё, чему научился в гареме. Как ещё показать тебе свои чувства?

– Ты можешь выразить словами, – предлагаю я.

– А если мне этого не достаточно?

На секунду наложник кажется мне похожим на Фарида. Внезапно даже отступает образ Камиля, который всё время в моей голове.

Ползу рукой- змеёй по жёсткому плечу. Постепенно беру в плен объятий, целую в вечно горячие губы. Насиф хочет раздеться, как по команде невидимого полковника любви.

– Подожди, – опускаю руки на его торопливые пальцы. – Я хочу сама тебя раздеть.

– Так делают только с мужьями, – он покрывается зарёй смущения.

– Мы никому не скажем.

Утром, как всегда, спрашиваю, не хочет ли мой компаньон навестить отца. Вместе пропадаем в гареме несколько часов. Но только Насиф тратит время на разговоры чуть ли не с половиной наложников королевы. А я сижу недалеко от Камиля и изредка посматриваю на пленника. Он же делает вид, что занят оригами. Однако я периодически ощущаю жар его взгляда. Через час мужчина молча подаёт мне розу, сложенную из белой бумаги. Наедине с собой изучаю любовно сложенные лепестки. И под каждым сгибом прячутся французские буквы. Долго разбираю шифр, потом приходится идти к Дилипу за помощью с переводом.

– Это послание означает "без тебя внутри меня пустота", – помощник сверлит меня своими чёрными глазами.

– Спасибо.

– Солнце среди звёзд… Шакантала… Я знаю тебя с десяти лет.

Сжимаюсь внутри. Мой спутник всегда начинает нравоучения именно с того, что припоминает мне: мы знакомы добрый десяток лет.

– Нужно быстрее решать вопрос со сватовством, – мужчина наставительно грозит пальцем. – Тем более, пока ты где- то пропадала, пришла нехорошая новость.

– Какая?

– Королева Северных Эмиратов Дахва желает перебить наше соглашение по поводу Фарида.

– Что?

Я выпадаю из состояния полёта. Раньше жених казался мне просто занудой, но за время наших прогулок- алиби во мне начало прорастать зерно тёплой привязанности.

– Вот утром она прибыла в Эр- Зияди, – Дилип продолжает таращить на меня свои глаза, которые и так навыкате. – Приходил её посланник. Ильнура ответила, что последнее слово – за тобой.

Выпускаю паруса волнения и слишком сильно тороплюсь на официальную встречу. Королева Северных Эмиратов гордо восседает в кресле, у её ног на полу сидит смуглый мужчина.

– Сапфир Востока, – приходится кланяться ей.

– Солнце среди звёзд, – она всё же привстаёт со своего места.

Она едва моложе Ильнуры, и этот факт заставляет меня внутренне морщиться. Я не хотела бы, например, чтобы мой сын стал третьим мужем слишком взрослой дамы. Но королева Тигростана с ней приветлива. Впрочем Ильнура улыбается и мне.

– Я претендовала на Фарида до вас, принцесса Шакантала, – у Дахвы низкий прокуренный голос. – Ну и надо признаться, мой менталитет и моё вероисповедание больше подходит.

– Отчего же не засватали белый тюльпан на синеве? – изучаю недобрые складки у глаз женщины.

– У него нехороший характер, – нотки истерики в разговоре Дахвы дают мне понять, что Фарид будет несчастлив в этом браке.

– Над характером мы поработали, – реагирует Ильнура.

Их разговор вызывает у меня тошноту и желание бежать отсюда побыстрее. Но я должна отстоять своё право вето на притязания третьей лишней.

– Меня характер Фарида не пугает, – стараюсь улыбаться двум жадным гарпиям. – И мы уже дошли до этапа подарков. Поэтому я не отступлю. Простите.

Обе королевы жмут плечами, пытаются говорить о компромиссах. Я прошу день на раздумия. Отрываюсь от Бабера и Дилипа, которые пытаются вложить мне в голову своё мнение. Прячусь от всего жужжащего вокруг мира на нижнем уровне сада. И через какое- то время, словно повинуясь моему зову, приходит Фарид.

– Шакантала… – всё, что он может сказать.

– Сейчас последнее слово не за мной, – заявляю ему. – Всё зависит от того, что вам предпочтительнее. Может, вы хотите жить в Северных Эмиратах?

Лицо принца Тигростана постепенно сгущает розовую краску. Он качает головой, но не решается взглянуть в мои глаза.

– Насколько вам противна мысль о переезде в Индостан?

Я жду полного ответа от мужчины. Вижу, как огонь пробегает в его зрачках.

– Мне предпочтительнее быть рядом с вами, принцесса, – выдавливает Фарид из себя.

– Тогда я не отступлю, даже если мне пригрозят департацией, – пожимаю по- дружески руку своему собеседнику.

Ах, как потом горят глаза- угли моего жениха, когда Ильнура рекламирует мне своих других сыновей. Все они схожи между собой большими глазами, бахромой ресниц, чуть оттопыренными ушами. Мужчины послушно ждут, когда Ильнура приступит к трапезе, потом только берутся за приборы. Смеётся она – они тоже все делают весёлый вид. Главная женщина молчит – все четверо тоже опускают взгляды в тарелки. Я ощущаю, как вымуштрованы бедняги.

– Тебе по возрасту подходит Закир, – королева немного заикается от выпитого гранатового вина.

Утончённый мужчина покорно привстаёт. Фарид сопровождает его огнём злости, который заставляет лицо старшего брата гореть.

– Раиф моложе тебя буквально на год.

Ещё один красавец с точёными чертами лица встаёт. Он более смелый на общем фоне, потому что заявляет:

– Солнце среди звёзд, я буду послушным мужем.

– Всё это ни к чему, – вижу, как Фарид нервно гнёт вилку. – Я уже сделала свой выбор.

– Тогда придётся объяснить это Дахве.

После ужина Фарид напрашивается проводить меня. Уже почти у моих покоев он внимательно изучает моё лицо.

– Во всяком случае, вы уже выбрали одного моего брата, – наконец изрекает наследник. – Насиф – сын королевы и наложника.

Он оставляет меня наедине с тяжёлыми раздумьями и дверью, которую я не решаюсь открыть. За ней меня ждёт принц крови, раболепный и, возможно, лживый.

9

Само собой, я прекращаю ходить в гарем с Насифом. Боюсь с ним долго находиться тет- а- тет. Внимательно подмечаю каждое подозрительное движение наложника. Ночью отворачиваюсь от мужчины, боясь лишний раз даже разговаривать с ним. Хотя мне нужен кто- то рядом, кто сможет дать совет, как быть.

– Мы удвоим сумму, которую предложили вам в приданое.

Дахва, видимо, не привыкла уступать то, что считает своим. Вижу в её светло- карих глазах, что она многое не понимает. Например, не осознаёт: мужчины – это не вещи.

– Вопрос не в деньгах, – качаю головой. – Вы уже отказались от сватовства. А я почти завершила все процедуры.

– Четыре миллиарда. Подумайте.

– Даже пять не склонят меня, – не желаю больше читать книгу жадности на лице королевы.

– Могу дать шесть.

Держу улыбку сарказма из последних сил и всё же показываю каплю своего яда.

– Пожалуйста, оставьте этот аукцион, – мои слова заставляют женщину вспыхнуть адским пламенем. – Процесс сватовства почти завершён. Фарид тоже не против.

– Вы спрашивали у него мнение? – Дахва нервно шарит по карманам. – Это вы зря.

Королева Северных Эмиратов достаёт сигареты, с трудом высекает огонёк и жадно затягивается.

– С мужчинами надо жёстко, иначе отобьются от рук, – дама выдыхает мне в лицо дым и непрошеный совет.

– Учту в будущем. Спасибо.

Откашливаюсь, потом откланиваюсь. Вечером меня не зовут на торжественный ужин. В этот раз это праздник для гостей из Северных Эмиратов.

– Шакантала!

Нас с Бабером и Дилипом догоняет Фарид. Для бега ему пришлось снять маску. Потом он торопится защитить лицо от чужих взглядов золотистой клеткой.

– Вас тоже не желают видеть вечером? – я не ждала его в этот раз.

– Там сейчас главный герой – Закир, – даже сквозь маску голос мужчины звенит колокольчиком благой вести. – Дахва сказала, что он ей больше подходит.

– Это здорово, – веселюсь я. – Она умеет находить компромисс.

– А вы нет?

– Солнце среди звёзд с детства была упряма, – сообщает Дилип.

Мои помощники держатся чуть позади и дают возможность нам с Фаридом свободно разговаривать. Сначала мы упражняемся в языке жестов. Потом я решаю воспользоваться ситуацией и постараться выведать больше информации о Насифе.

– Зачем вашей матери выставлять сына в роли наложника?

Принц напряжённо молчит и глядит вперёд так пристально, будто пытается заглянуть за горизонт, но его укрывают воды Евфрата.

– Он сын наложника, поэтому его место в гареме, пока кто- нибудь не выберет его.

– Всё равно, в чём смысл?

– При всём моём желании… У меня нет ответа. И я сам ищу объяснения многому.

А руки моего друга оживают в пляске особых символов. Крючок указательного пальца, выпрямленные безымянный и средний на левой. Берегись и не доверяй. Эти слова и так уже стали моим девизом. Он пульсирует в жилах на моих висках при виде Насифа. Он пытается загипнотизировать меня своим просящим взглядом.

– Я приготовил мальфуф.

Он старается околдовать меня своим кулинарным талантом. Пытается снова накинуть мне петлю своей сексуальности.

– Нет, Насиф, – обрываю его новый танец на первом же изгибе тела. – Я не хочу. И ты, я думаю, не хочешь. Поэтому прекращай этот театр. Просто садись, ужинай. Потом – спать.

– Я хотел бы…

– И давай есть молча.

В его тёмных глазах стоит влажная пелена обиды. Но надо отдать должное должное Кутуф. Она вышколила его "на отлично". Я не слышу ни слова от наложника. Он открывает рот только под одеялом ночи.

– Шакантала… в чём я виноват перед тобой?

– Ни в чём, – задумчиво бормочу. – Просто ты не тот, за кого себя выдаёшь.

– Я твой наложник. Меня зовут Насиф. И я…

Тишина, наверное, должна меня заинтриговать, однако я набрасываю узду на своё любопытство.

– Я не могу радоваться жизни без тебя, – Насиф сам же попал в ловушку своей паузы и продолжает говорить. – Поэтому прошу тебя, Шакантала, не прогоняй меня! Я сын хозяйки гарема.

Я остаюсь спокойной, наложник же входит в состояние смятения. Когда зажигаю ночник, вижу, что мой компаньон весь горит пунцовым огнём.

– Я знаю, – из нейтрального у меня есть только два слова.

– У меня был выбор, – он прикусывает губу до крови. – Либо стать стать подарком для Кутуф, либо втереться в твоё доверие и рассказывать королеве, что ты делаешь и говоришь.

Насиф всё же сдерживает свои эмоции, берёт паузу, чтобы вытереть струйку крови, которая сочится по его подбородку. Я же стараюсь выглядеть спокойной и холодной, хотя готова кричать.

– Но я понял, какая ты невероятная, в первую же ночь. И я ещё ни разу не сказал Ильнуре правду.

– Знаешь, мне нужно подышать свежим воздухом.

Я тороплюсь в коридор, ныряю в прохладу внутреннего двора. Все мои подозрения оправдались, но я почему- то всё равно поражена услышанным. Судорожно пытаюсь сообразить, что мне делать.

– Шакантала, – шепчет Насиф.

Он настигает меня со своей мольбой о прощении, встаёт на колени и клонится к моим стопам. Безразлично слежу за ним. Погружаюсь в холодную реку осознания, что нахожусь в ловушке. Стоит мне прогнать наложника – Ильнура насторожится. Мне же нужно усыпить её бдительность и бежать из её царства жестокости и сумасшествия.

– Если ты меня любишь и говоришь правду, – мои слова заставляют мужчину встрепенуться, – то ты сделаешь то, что я хочу.

– Да. Да!

В покоях подаю ему два лепестка голубой розы. Наложник не колеблется – кладёт их в рот. Вещества цветка должны попасть на слизистую. Если бы это была живая роза, хватило бы её понюхать.

– Что ты успел выяснить обо мне?

– Что ты уходишь куда- то по ночам. Но следить я не стал. И в гареме очень пристально смотришь на Камиля…

– И что же ты сказал своей матери?

– Я каждый день говорю, что днём ты гуляешь с Фаридом, а ночью спишь со мной.

– Она верит?

– Да. Она обещала меня убить, если солгу.

Я внимательно изучаю лицо Насифа. Он улыбается мне, целует мои руки и продолжает:

– Я готов к казни.

– Тогда продолжай лгать королеве, а мне говори правду про неё.

10

И первой весточкой от Насифа стало то, что Ильнура внимательно следит за тем, как часто я хожу в гарем.

– Я сказал, что иногда прошу разрешения посещать гарем, а ты просто сопровождаешь меня, но ни с кем там не разговариваешь.

Мужчина будто пытается вытащить мои мысли наружу своим пытливым взглядом.

– И хорошо, что ты сказал правду.

Не знаю теперь, как вести себя с наложником. Ерошу смоляные волосы и продолжаю одеваться. По тоскливому виду компаньона понимаю, что он тоже хотел бы на улицу.

– Пойдёшь со мной?

Идём с Дилипом на рынок. На огромной площади продают всё, что только можно представить. Насиф долго торгуется, чтобы купить персики. Здесь фрукты имеют немного другие оттенки. Они словно все вышли из- под соцветий голубой розы. Потом наложник заводит меня в ряды, сверкающие кучей разных самоцветов.

– Что бы тебе могло понравиться? – он следит за моим взглядом. – Я хочу одарить тебя.

– У тебя есть деньги?

– Конечно. Я же сын хозяйки гарема.

Выбираю серьги и кольцо из авантюрина, похожего цветом на мой любимый нежный гибискус. Насиф даже задерживает дыхание, когда надевает мне кольцо. Оно оказалось мало на средний, поэтому украшение ползёт по фалангам безымянного пальца.