Дарья Белова
Развод. После…

Глава 9. Оля

Всю неделю после нашей встречи с Максом и последующим разговором с Ксенией я сижу на иголках. Постоянно чего-то жду. Невыносимо.

Стоит телефону зазвонить, все внутренности превращаются в камень и бахают вниз с огромной скорости. Самый настоящий камнепад.

– Ты даже сегодня на обед не ходила, Оль! – ругает Камила, моя коллега, сидящая по правую руку от меня.

– Последнее время аппетита нет, – невнятно говорю, надеясь, что никто не расслышит. Вступать в диалог тоже нет никакого желания.

– Может, случилось что?

Может, и случилось. Да, так и есть. Бывший муж со мной случился, после встречи с котором я сама не своя.

Как старые засохшие раны вновь повредить. Говорят, травмы никогда не заживают полностью. В какие-то моменты они дают о себе знать.

Душевная травма же тоже по праву считается травмой? Мне при расставании было очень больно. Невыносимо. Хоть с крыши прыгай от одиночества, обиды и растоптанных чувств.

– Все в порядке. Устала.

Не прощаясь, забираю сумку, одеваюсь и ухожу с работы раньше положенного.

На улице вьюжит и снег залетает за воротник. Снежинки, касаясь горячей кожи, мгновенно тают, ошпаривая секундным холодом.

До метро мне идти пару кварталом. Можно было бы, конечно, и на такси доехать до дома. Но хочется чувствовать этот долбаный снег за шиворотом. Он как-то отрезвляет, заставляет держаться за реальность и не уплывать мыслями в прошлое.

– Ай!

Сзади налетает какой-то парень, толкнув меня вперед. И я, падая, больно ударяюсь коленом об лед.

Искры из глаз стреляют как из мощного оружия. А еще обидно. Против меня словно весь мир.

– Извините. С вами все в порядке? – парень вынимает наушник и пугливо уставился мне в лицо. Отмахнуться от такой заботы хочется.

Вроде не виноват парнишка, а всех собак на него спустить желаю.

– Вполне, – тухло отвечаю.

Потираю пострадавшее колено и, хромая, все-таки достаю телефон, чтобы вызвать такси.

Взглядом цепляюсь за пустой экран. Ни пропущенного звонка, ни сообщения. Бывший муж исчез.

Пугает? Обеспокоена? Чувствую неладное?

Думаю, все вместе.

Или Ксения выполнила свое обещание. Интересно, как она могла заставить брата отступить и не лезть ко мне?

Дома пугающая тишина, к которой должна была привыкнуть. Сегодня, правда, от нее неуютно. Включаю везде свет, телевизор, Алису прошу найти жизнерадостные песни.

Ну, надо же как-то себя выводить из этого состояния.

Не успеваю и руки помыть, меня оглушает звонок в дверь.

Кожа натягивается на затылке от волнения, в горле распирающее чувство, ни звука не могу издать.

Господи, а если это он? Мысли тут же набрасываются на меня как стадо голодных собак и терзают, пока мучаюсь от разрывающих ощущений во всем теле.

К двери подкрадываюсь на цыпочках, как будто я не у себя дома.

Сердце проваливается вниз и мигом отскакивает на свое прежнее место. В голове снова безвкусная вата. Но вот ощущения не проходят.

Мне неспокойно.

– Привет, – здороваюсь, едва открыв дверь.

– Ты долго, – голос Оскара пропитан холодом.

Мы мало общались во время его отсутствия. Точнее, разговор всегда откладывался из-за его постоянной занятости. Разумеется, я знаю, что мой жених очень занятой человек. Но у меня не исчезало чувство, будто своим игнором Брандт за что-то наказывает меня.

Почему я так думаю?

– В ванной была. Руки мыла и из-за шума воды не слышала.

Оскар никак не комментирует. Без приглашения заходит, придирчиво осматривает прихожую. Морщится как от зубной боли.

– Ты не сообщил, что приедешь, – жалобно говорю.

– А должен? – резко поворачивается ко мне.

В какой-то момент мне кажется, что я не знаю этого человека. А потом его взгляд смягчается, становится по-старому мягким и теплым.

И я гоню непрошеные мысли прочь, далеко. Туда же, куда я бы прогнала своего бывшего. И чтобы больше никогда и ни за что не показывался.

– Голодный? – пробую улыбнуться.

– А ты умеешь готовить?

Не умею. По этому поводу часто спорили, даже ругались с Кречетовым. Тот избалованный, привык на маминых харчах жить. А я бутерброд криво режу. И честно, с голоду еще не умерла.

– Можно что-то заказать, – примирительным тоном отвечаю, делая крошечные шажки в сторону своего жениха.

Ну сколько можно? У нас свадьба, мы любим друг друга. А тут какая-то пропасть вдруг образовалась.

После того мероприятия и встречи с бывшим.

– Хорошо, – наконец улыбается.

И мы обнимаемся.

Да, вот сейчас должно все наладится. Я просто скучала по Оскару, по нашим объятиям, поцелуям. Нежности…

Заказанную из ресторана еду привозят в течение часа. Все это время Оскар с кем-то долго общается по телефону. Я вновь слышу что-то про заводы, удобрения и поставки.

Мы молча ужинаем, даже не смотрим друг на друга. Не то чтобы мы всегда играли в “гляделки”, но такая отстраненность как-то разочаровывает.

Оскар откладывает приборы, промакивает рот салфеткой и, наконец, устремляет свой взгляд на меня. Острый и до сбившегося дыхания жуткий.

– Что-то не так? – осторожно спрашиваю. Голос дрожит, меня словно в холодную простыню заворачивают.

– Как дела? Чем занималась, пока я отсутствовал?

Сглатываю. Пережеванное мясо встает в горле и не может провалиться в желудок. Чувствую, что начинаю задыхаться. Даже в глазах потемнело.

– Работала. Ходила по магазинам. Купила новое платье. Показать?

– А еще?

Увожу взгляд в сторону, в угол. Мое лицо горит в его темных глазах.

– Решала кое-какие проблемы.

– У тебя есть проблемы?

– Как и у всех, – спешу договорить. Хочется уже свернуть этот разговор. Он движется не в то русло.

– Но ты не все. И о твоих проблемах мне неизвестно.

Он утверждает. Словами давит, выкручивает, сжимает.

В растерянных чувствах вскакиваю со своего места как ужаленная и убегаю в спальню. Тело колотит и бьет судорогой.

– Эй, ну ты чего? – стучится он спустя несколько минут.

Быстро вытираю скатившиеся слезы тыльной стороной ладони. Оскар не любит женских слез и истерик. В тот момент, когда он мне это говорил, я забыла, что значит плакать. Уверяла, что я не из тех женщин, что пускают слезу по любому поводу.

Оказывается, я хуже.

Я не могу понять причину этих самых слез.

– Усталость накопилась. Ты извини меня.

Оскар фиксирует мою голову руками, заставляет смотреть ему прямо в глаза. Там еще молнии сверкают, и чувствуется опасность. Но уже нет объемной темноты, от которой хочется сбежать.

– И ты. Неделя выдалась напряженной и наполненной разными неожиданными новостями.

Киваю.

Брандт смахивает пальцами слезы, трет мою щеку, словно пытается высушить ее от соленых дорожек.

И наклоняется за поцелуем.

Приоткрываю губы, и мы встречаемся языками. Я знаю его действия наперед. Уже привыкла к ним.

Рука Оскара скользит вниз и ловко развязывает пояс халата. Под ним лишь тонкая хлопковая маечка и трусики.

– Я скучал, – коротко говорит, оторвавшись от моих губ.

Выдавливаю скудную улыбку. Ведь я тоже скучала. Скучала?

Халат летит мне в ноги, обдавая легких дуновением. Дыхание рваное и нестабильное. Кожа в момент покрывается мурашками от ставших торопливыми касаний.

– Ты же ждала меня, Ольга?

Целует шею, проводит по ней языком, всасывает тонкую кожу, пока руками цепляет край майки, чтобы снять и отбросить в сторону.

Будущий муж отстраняется резко, почти отталкивает и смотрит жадным взглядом, от которого не по себе.

– Красивая. Блядь. Моя.

Дергаюсь, руки чешутся от желания прикрыть грудь.

Одним движением Оскар вновь привлекает к себе, шаря раскрытой ладонью по всему телу, жестко сминая и неприятно стягивая кожу с животным, диким урчанием.

Его дыхание у основания шеи. Оно оставляет кислый отпечаток, когда его губы вновь насильно всасывают мои.

Яркая вспышка перед глазами до помутнения рассудка и дурной тошноты.

Ночной клуб, много народа и какой-то незаметный закуток. Максим его трахательным местом назвал. Кречетов целовал меня тогда, как никогда ранее. Как обезумевший мужчина может целовать свою женщину. Языком лаская каждый уголок, впитывая в себе запах и вкус. Нам рвало крышу как при вражеских бомбардировках. А потом трахались. В том самом закутке.

Где-то звучали голоса, звуки музыки, смыв туалетного бачка. А Макс зажимал мне рот рукой и яростно толкался в меня до упора. Быстро, четко, пока не наступал мой взрывной оргазм. Глядя в глаза и выпивая все эмоции в тот момент.

– Оскар, не сегодня, – руками упираюсь в его сильную грудную клетку и пробую оттолкнуть.

Я словно вновь была в том клубе.

Господи, пять лет назад. Это было пять лет назад. А кожа до сих пор словно сдернутая от воспоминаний и реальных ощущений. Сердце вылетает из тела и расплющивается от оргазма, который шумит в моих венах. Сейчас! Это происходит со мной сейчас!

– Почему? – жестко спрашивает. Его голос ржавым металлом звучит.

Потому что хочу трахнуться в том гребаном клубе, в том закутке!

Вот что я хочу!

– Плохо себя чувствую. Живот с утра болит, – вру и отворачиваюсь.

Оскар вбивает кулак в стену с громким треском и уходит из спальни.

Выдыхаю с облегчением.

– Как захочешь, позвони! – кричит из коридора.

Я даже не иду его провожать. Просто опускаюсь полуголой на пол, прикрываю ладонями лицо и молю Бога, чтобы перед глазами перестали всплывать воспоминания с бывшим мужем.

Глава 10. Оля

– Ты молодец, что не стала киснуть дома и приехала!

– Да и сколько мы уже не виделись? Как встретила своего Оскара, так пропала с радаров!

Передо мной бокал игристого, а слух улавливает очередную слезливую песню о брошенной девушке, любовь которой стало чистой ненавистью. До этого была классика 90-х.

Анька и Яна – мои подруги еще с института. Именно им я рассказывала о бурном романе со старшекурсником Максимом Кречетовым, они дрались за букет невесты у меня на свадьбе и заказывали торт в день моего развода.

А сейчас вытащили в караоке-клуб, чтобы развеяться.

Оскар не звонил, а прошло уже несколько дней, Ксения тоже не объявлялась, как и Макс.

И мне жутко не нравится эта тишина. Как говорится, самое темное время перед рассветом, и глухая тишина – перед страшной катастрофой.

Вот и мне кажется, что надвигается какая-то буря. Не отделаться от этих искрометных ощущений.

– Ну, какую песню заказываем? – Яна самая безбашенная из нас. Смелая, яркая, задорная. С ней никогда не было скучно.

Цепляю тонкой шпажкой крошечно нарезанный квадратик сыра и отправляю в рот. На языке растекается сливочный вкус с послевкусием легкой горчинки.

Помню, как Макс однажды повел меня на дегустацию вина. Несколько бокалов, наполненные от светло-розового до кроваво-багряного оттенка, стояли на столах, а рядом закуски: сырная нарезка, фрукты, орехи и сыровяленое мясо.

Я думала, умру от скуки. Чуть не заснула. Опрокинула в себя первый бокал до дна, а, оказывается, нужно было его как-то во рту погонять, на языке на составляющие расщепить.

Макс злился, а я ругалась. Вечер был испорчен.

Выпиваю свой бокал и с шумом ставлю на стол, пугая подруг такой резкостью.

– У вас с Оскаром все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Аня.

Подруги переглядываются между собой. Мое поведение странное, согласна. Оно не свойственно мне. Потому что я либо радуюсь и веселюсь, либо взрываюсь как петарда и крушу все вокруг. У меня только две стадии.

А сейчас я тихо злюсь и молчу.

И боюсь.

– Все прекрасно.

Наверное.

– Вот и хорошо. А на провокации Кречетова больше не ведись.

В двух словах я рассказала о встрече с бывшим мужем и последующим разговором в ресторане. Без деталей. Для Аньки с Яной сказала, что Макс попросил о встрече, на которую я согласилась. Кречетов в очередной раз извращенно поиздевался там надо мной и морально уничтожил.

– Не буду.

Зря надела тесное платье, ведь оно сейчас перекрывает поток воздуха к легким. Сидеть становится сложно, хочется выпрямиться, а я будто в крошечной клетке с толстыми прочными прутьями.

– Давай, ты песню выбирай. После того столика наш выход.

Беру в руки планшет и бездумно скроллю бегунком вниз. Перед глазами буквы расплываются в череду бессмысленных названий.

Все вокруг подпевают классной песни. Кто-то танцует, кто-то постоянно проходит рядом туда и обратно. Помещение кажется неимоверно маленьким для такого количества людей.

– Вот эту, – тыкаю пальцем в небо. Я ведь и не прочитала ни названия, ни исполнителя. Все равно…

– Ты уверена? Ничего не хочешь еще поискать?

– Уверена.

Выдавливаю скудную улыбку, мышцы лица сводит от этой наигранности.

Чувствую себя куклой, которая при нажатии кнопки должна что-то произносить.

В бокале пусто, я подзываю официанта и прошу повторить заказ. Все это время между нами повисает тишина.

Опять эта гребаная тишина, которая душит. Иногда мне начинает казаться, что я оглохла. Либо мне силой прикрыли уши, только гул сердца бьет по венам и этот странный шум я и слышу.

Нам передают два микрофона одновременно со свежим бокалом игристого.

Первые ноты, и у меня уносит в прошлое по щелчку.

С жадностью хватаю бокал, делаю несколько глотков, пока язык и горло жжет противный алкоголь. В глазах стоят слезы.

– Я тебя спрашивала, уверена ли ты, – оправдывается Яна.

– Ты не видела, что выбираешь? – с некой претензией спрашивает Аня.

Уставилась на подруг, не нахожу в себе силы взять микрофон и спеть. А я ведь люблю петь. Мы же часто ходили с подругами в караоке.

В горле необъятный ком, который разрывает стенки гортани и вырывает язык. Тело сковал липкое ощущение, что надо мной сверху точно кто-то издевается. Или кто-то специально меня испытывает на прочность.

Мелодия, что играла у нас на свадьбе, бьет противными маленькими молоточками по мозгам.

Раз – и последние семь лет сматываются как старая пленка.

Два – вот мы с Максом танцуем наш танец молодых.

Три – целуемся, когда звучит припев.

– Все в порядке, это просто песня, – безжизненным голосом говорю.

Украдкой на часы посматриваю. Сколько еще времени продержусь? Мечтаю уехать отсюда подальше.

– По тебе и не скажешь, – Яна отворачивается, забирает микрофоны и, так и не спев, передает их за другой столик.

Песня закончена. Я выдыхаю.

И где были мои глаза, когда тыкала в эту песню?

Телефон вибрирует, а на экране зажигается имя моего жениха.

Жениха…

Беру себя в руки и, схватив телефон, выхожу из зала, чтобы ответить на звонок. В спину бросаются жалостливые взгляды подруг. Ну конечно, мое подавленное состояние сложно не заметить. А если сложить все составляющие, можно понять причину.

Бывший муж, который вновь ворвался в мою жизнь.

– Слушаю, – устало отвечаю.

– Привет, – вдруг ласково говорит.

Он был обижен. Его игнор – очередное наказание, из которого я должна была вынести какой-то урок.

– Привет, – отвечаю.

Оскар все-таки набрал мой номер первым. Значит, готов к примирению. У нас свадьба через месяц. Платье уже куплено, ресторан заказан. Приглашения высланы.

– Ты как? – спрашивает спустя несколько секунд.

Стараюсь найти место потише, но везде шум. Голова раскалывается от него. А после выпитого бокала на голодный желудок картинка начинает плыть.

– Хорошо. Ждала, когда ты мне позвонишь.

– Я думал, позвонишь мне ты… – снова с претензией отвечает, – а … ты где? Не дома? В такой час?

Быстро отнимаю телефон от уха. Время – одиннадцать. Не прям уж так и поздно, учитывая, что мне не шестнадцать лет.

– Мы с подругами в караоке решили сходить. Сегодня пятница, захотелось передохнуть после рабочей недели.

– Ты мне не говорила, что хочешь отдохнуть так.

Оскар не одобряет все эти походы в клуб. Не знаю, какая история у него за этим скрыта, но мои посещения всегда воспринимались им если не в штыки, то крайне неодобрительно.

– Так ты и не спрашивал, как мне хочется отдохнуть.

Алкоголь придает смелость, перестаю видеть границы.

– Где именно ты? Я подъеду и заберу. Все равно только из офиса выезжаю.

– Так поздно?

Мой вопрос отчего-то без ответа.

Кладем трубку. Вроде и примирительный разговор, но вот послевкусие у него поганое. Как тухлая рыба, которую нам подсунули на той самой дегустации. Макс говорил, что мне показалось, а во рту отчетливо ощущался вкус мерзкой, вонючей рыбы.

Как и сейчас.

Прощаюсь с девочками, оставляю их одних и, забрав верхнюю одежду из гардероба, сразу выхожу на улицу.

Можно и на такси уехать домой, избежать встречи с Оскаром.

Я бы так поступила раньше. Макс называл это “проявить скверный характер”. И из какой-то вредности к своему прошлому, я остаюсь ждать Оскара.

Потому что изменилась. Я стала другой.

Отчаянно хочется в это верить.

Машина Брандта подъезжает спустя несколько минут. Он действительно был где-то рядом. Его офис находится в двух станциях метро от этого клуба.

Не врал, выходит.

Черный “Майбах” останавливается около меня. Хватаюсь за ручку, чтобы уже открыть дверь.

– Оля, подожди. Там занято, – Оскар быстро вскакивает с водительского места и обегает машину.

Меня обдает арктическим холодом от всей этой ситуации. За спиной стягивается липучее предчувствие, но я не могу понять, откуда оно исходит, где его источник.

Будущий муж останавливается близко ко мне, аромат туалетной воды смешивается с воздухом, и я непроизвольно вдыхаю его.

Стискиваю пальцами ручки маленькой сумочки и жду его объяснений. Они же будут?

– Садись на заднее, пожалуйста, – просит как бы вежливо.

Но взгляд строгий.

Ослушаться? Закатить скандал? Накричать? Потребовать объяснений?

Прошлая Ольга бы поступила так.

Я же делала так с Максом.

Но сейчас я коротко киваю, позволяя Брандту открыть передо мной заднюю дверь, и присаживаюсь.

В салоне тепло, пахнет горьким свежемолотым кофе и… женскими духами.

Ключица ломается от тяжести этих запахов, а вдоль ребер расползается гнетущее чувство.

– Привет, Ольга.

Я падаю. Моя душа замирает в этом мгновении и кидается на обломки из стекла, которые вонзаются, нисколько не щадя.

Боже, как все путается. Я маленькая мошка, которая угодила в липкую паутину.

– Ксения? Ты… ты…

Водительская дверь открывается, Оскар присаживается за руль и плавно стартует с места.

– Ольга, познакомься, это Ксения, руководитель PR-службы моей компании.

– Мы знакомы.

Брандт если и догадывался, то не подает виду. Уж не знаю, как можно было взять на работу человека с фамилией Кречетова, когда у его будущей жены такая же, и не задаться вопросами. Оскар же не идиот, мог сообразить что к чему.

Но сейчас он молчит, погружая тихий салон в могильную и вязкую тишину, которая вплетается в вены словно так и задумано природой.

Меня Оскар не представляет.

А больше ни одно слово из нас никто не проронил.

Получается, тот, кто работает на моего будущего мужа, знает много того, что хотелось бы скрыть. Я сама дала ей козыри прямо в открытые ладони.

Ох, Оля, куда ты себя втянула?

Глава 11. Макс

– Совсем похудел. Не ешь, наверное, ничего. В этих ресторанах разве нормальную еду дают? – голос мамы, привычный с детства, чуть раздражает.

Но как взрослый человек, я не могу ей этого сказать, чтобы не обидеть. Моя реакция на ее тон и слова никак не связаны с самим человеком.

– Жену ему нормальную надо. Чтобы готовила.

– Ага, была тут одна.

Нервно вздыхаю, намереваясь закончить уже этот спор между матерью и отцом. Мы, вообще-то, на ужин собрались.

Так как родители не любят рестораны, вот такие вот семейные вечера раз в месяц проходят либо у меня дома, либо у родителей, либо у сестры.

Этот вечер я полностью посвящаю семье. Мы спрашиваем о делах, рассказываем накопившиеся новости, делимся планами. А как за ними закрывается дверь, я плюхаюсь на диван, врубаю телек и залипаю на каком-нибудь фильме.

Их опека одно время была удушающая.

– Ксения сказала, что ты ее видел? – ловко забрасывает свою удочку мама.

Перевожу полный гнева взгляд на сестру, сидящую напротив меня. Мгновенная усталость наваливается на плечи, голова обливается чугуном, вилка, уверенно находящаяся в руке, со звоном ударяется о тарелку и падает на стол.

Вот что за человек, а?

Все детство сдавала меня родителям. Даже будучи взрослыми людьми, сестра умудряется что-то докладывать о моей жизни.

К слову, о разводе родители узнали не от меня, а от Ксении. После случившегося у меня с ней состоялся неприятный для нее разговор. Меня штормило как море зимой, даже крошечными мокрыми брызгами весь покрывался от заполнившей меня злости и, что уж, разочарования.

Не помогло.

Еще один детский сад, когда за “хороший” поступок получаешь конфетку. И сестре до сих пор нравится быть таким вот “ребенком”.

– Что еще вам сказала Ксения? – не отлипая взгляда от сестры, спрашиваю мать.

– Ну, как что…

Они думали, я им сразу все выложу?

– Сын, я надеюсь, ты не станешь снова в это болото влезать?

С шумом отодвигаю от себя тарелку. Она задевает какой-то, блядь, салатник и скрип фарфорового покрытия царапает нервы.

– Ты можешь поинтересоваться на этот счет у Ксении.

Не скрывая своей злости, встаю и отхожу к окну. Хочется обхватить голову руками и вытащить мучающие меня мысли. Она уже разрывается от них.

Как и в первый раз, в день нашего знакомства, Оля нагадила, глупо извинилась и свинтила. И вот стоишь, облитый сверху донизу какой-то безобразной жижей и думаешь: пойти и башку открутить или ждать, пока сама явится?

И она ведь тогда явилась. Дух захватывало от ее красоты, в венах кровь наполнилась убийственным желанием, которое так шустро устремилось к паху, что я как мальчишка смотрел на нее и слово не мог вымолвить. Зараза улыбалась мне, даже флиртовала.

– Макс, ну что ты хотел? Я как бы беспокоюсь за тебя, – вполне беспечно отвечает.

Есть ли у меня желание придушить ее? О, непередаваемое.

Но вот с психикой у меня более-менее порядок, и насильно лишать кого-то жизни не смогу.

В данную секунду я по-настоящему борюсь с собой, чтобы не высказать сестре все, о чем думаю. Заглушаю в себе вырывающиеся грубые и обидные слова.

– И что бы я делал без тебя, а? – с сарказмом говорю.

Ксения виновато опускает свой взгляд в тарелку и смахивает ладонью выдавленные из глаз слезы. Умелая манипуляторша. Удивлен, как еще с таким подходом она не охмурила какого-то богатенького дедка и не заставила его переписать на себя сотни миллионов.

– Я хотела как лучше. Не представляю, если мы снова будем проходить с тобой через весь ад.

Снова слезы, надломленный голос и, барабанная дробь, полный жалости взгляд ровно на меня, в мои глаза. Мое сердце должно испытывать муки совести, а язык заплестись в словах извинений.

Обессиленно упираюсь руками в спинку стула, на котором сидел, и обвожу присутствующим взглядом. Они ждут от меня ответов? Комментариев?

Протяжный звонок в дверь мгновенно сбивает настрой. Не люблю незваных гостей, особенно в такое время, да еще и в свой выходной.

Прочесываю языком верхний ряд зубов, про себя отмечая, что после ухода родителей стоит позвонить Навицкому и наведаться в бар.

– Ты кого-то ждешь? – Ксения сама уже на низком старте. Любопытство в ее глазах горит ярче вечного огня.

– Никого, – коротко отвечаю и направляюсь в прихожую.

Хватаюсь цепко за ручку двери, и меня прошибает какой-то невероятной силой тока. Сверху вниз разряд проходит вдоль позвоночного столба, забивая мышцы до противной судороги.

Твою ж мать, я знаю, кто стоит за этой дверью.

Даю себе пару секунд на размышления.

Прошлое прошлось по нам знатно, хлеще бульдозера по бездорожью. Нервы выкручены и вырваны, сердце в дуршлаг превратилось, а чувств, казалось, и не осталось.

Мы просто уничтожили их.

Должны были уничтожить.

Распахиваю дверь с какой-то дикостью. Сам пугаюсь этого напора. Рядом с бывшей мой самоконтроль летит на хер.

– Оля? – удивленно спрашиваю.

– Привет.

Она теребит свои многострадальные губы, которые напрочь лишены какого-то блеска. Волнуется, хватает одного взгляда в ее испуганные глаза, чтобы это понять.

Пальцами перебирает ремешок сумки, в руках… папка.

Надо бы пропустить ее внутрь. Вроде как невежливо заставлять гостя стоять на пороге. Но я попросту завис.

В груди вновь все переворачивается вверх дном. Нужно сохранять хладнокровие. Мы бывшие, которые очень плохо расстались. Я шантажировал ее, она меня. Последняя встреча смялась как блестящий фантик из-под конфетки.

Но если я дальше так буду разглядывать Олю, она может неправильно все понять. Только этого мне еще не хватало.

Голова взрывается, пульс жахает по венам до тошноты в желудке. Выпитый бокал вина теперь рвется наружу и горькая субстанция жжет гортань.

– Не помню, чтобы я тебя приглашал.

– Макс, я пришла поговорить. Мирно.

– Ты знаешь значение слова “мирно”?

Мягко намекаю ей на весь беспредел, который она устроила в моем центре, когда мы разводились, и я хотел отсудить нашу общую квартиру.

Оля оставляет мой вопрос без ответа. Лишь ее взгляд проходится по моему лицу с какой-то нечитаемой просьбой.

– Проходи. Все Кречетовы как раз в сборе, – бросаю фразу тихо, но так, чтобы она слышала.

Оля снимает куртку, разувается. Я замечаю, что она снова в обычных джинсах и самой простой серой кофте. Только вот пахнет она как и раньше.

Втягиваю знакомый запах со всей одури, пока перед глазами круги не начинают вращаться, а легкие не взрывает от переизбытка женственно-сладкого аромата.

Атмосфера вмиг накаляется и наполняется знакомыми злыми вибрациями. В венах растекается жгучая субстанция.

Жена входит в зал, и несколько пар глаз практически сжигают ее на костре. Инстинктивно выхожу вперед и заслоняю ее.

– Ты? – мама вскочила с места.

Если бы можно было расчленять взглядом, Ольга бы сейчас лишилась какой-то важной части своего тела.

Нахожусь меж перекрестных огней. Олин, правда, слабенький, неловкий. Ее взгляд бегает от одного родственника к другому, а следом в меня упирается, будто ищет защиту.

Мощный взрыв происходит в районе сердечной, блядь, чакры и выжигает во мне огромную дырень. На дыхании не могу сконцентрироваться, да его и не хватает.

Стараюсь незаметно растереть место взрыва и как-то неуклюже посылаю бывшей жене улыбку.

Она никогда не ладила с моими родителями. Не знаю, в чем была причина, но никто не шел друг другу навстречу. Я же лишь поддерживал нейтралитет.

Оля коротко улыбается, если ее растянутые губы можно назвать улыбкой. И смело шагает за стол.

– Скучали? – как ни в чем не бывало спрашивает.

Я знаю, что ей неловко, будь ее воля, бывшая бы скрылась с этого места как преступник, но почему-то она здесь. Играет какую-то роль, которую я обязательно пойму, как только выпровожу родителей и останусь с женой наедине.