Игорь Саюнов
Лазурь

Степан, чувствуя себя настоящим героем с оружием в руках, наклонился и поднял его смартфон.

– Вот, у вас выпал… – И тут парень осекся. Он смотрел на экран, а лицо его за пару секунд отразило целую парадигму эмоций: от удивления и непонимания до злости.

Сталкер перевернулся на живот и начал с трудом подниматься, встал на четвереньки – и застыл. В лицо ему смотрело дуло его же автомата.

– Ах ты собака поганая! – злобно прошипел Степан, держа палец на спусковом крючке.

– Степ, ты чего?

Димка, морщась и прихрамывая, подошел к нему и заглянул из-за плеча в гаджет. За ним подошли и девчонки.

– Чего? Почитай! Живодер, дружок его, что нас вез, пишет, что вещество уже готово, он на базе, а еще интересуется, много ли ценного этот хмырь, – Степан кивнул на Ивана, – у нас видел.

Он отдал Димке смартфон и взял автомат обеими руками, прицелившись сталкеру в лицо.

– Это… не то, что ты… думаешь. – Слова давались проводнику тяжело, видимо, после удара кабана ему было трудно восстановить дыхание. Степан в ответ ткнул в его сторону дулом автомата.

– Цыц! Молчать и не вставать! Что скажете, народ?

Ребята переглянулись. Переписка действительно была неопровержимым доказательством нечистых намерений этих двоих. Чуть вперед подалась Аня.

– А вы как это объясните, Иван?

– Просто… – Сталкер медленно подобрал под себя ноги и сел, прижав колени к подбородку. В воздухе повисло напряженное молчание. Ребята терпеливо ждали, руки Степана ощутимо тряслись. Наконец проводник отдышался и заговорил: – Живодер ждет нас на базе. Вещество поможет пройти к центру Зоны. Помогает от аномальной активности. Про ценности спрашивал потому, что их придется сдать, оставить на базе, прежде чем идти к центру. Там шпана вокруг вьется, как мухи. Неохота расплачиваться репутацией из-за…

Димка замотал головой и перебил его на полуслове.

– Что вы несете? Какое вещество от аномальной активности, какая репутация? Это же явная ложь!

Степан многозначительно качнул дулом автомата и прицелился получше. Сталкер, глядя в черную пустоту ствола, тоскливо пробормотал:

– Ладно. Мы хотели забрать у вас ценности. Часы, украшения, снарягу. Раздевать и забирать последнее не хотели. Только лишнее.

– Что за вещество?

– Специальное. Ученые, когда ловили мутантов, накачивали их, а те им подчинялись. Живодер научился рассчитывать человеческую дозу.

– Ты че, нас убить хотел? – возмущенно рявкнул Степан.

Сталкер попытался рассмеяться, но закашлялся.

– Ты дурак? – с искренним интересом задал он встречный вопрос. – Если бы хотел, вы бы даже из автобуса не вышли.

– Тогда что?

– Я же сказал. Вы бы отдали сами все, что мы попросим. Были бы уверены, что сделали это добровольно. Например, в благодарность за спасение. Вернулись бы домой, еще и довольны остались.

– Ну все, Степка! – Димка с нервным смешком хлопнул друга по плечу. – Торчишь ты нам теперь бабки. Говорил же, кинет твой проводник!

– Погоди, не до того сейчас! – Степан сбросил его руку с плеча и на секунду повернулся к другу. Всего на секунду – но этой краткой утраты бдительности сталкеру хватило. Он схватил автомат за дуло и дернул на себя. Степан нажал на крючок, однако сталкер уже ушел с траектории выстрела, и пули, фонтанчиками взрыв землю, ткнулись глубоко в раскисшую почву. Степан не удержал цевье, а сталкер с неожиданной прытью вскочил на ноги и взял его на прицел.

– Зря по-хорошему не захотели, – невозмутимо произнес проводник.

Степан, сконфуженно моргая, поднял руки. Остальные напряженно замерли – слишком внезапно произошла смена ролей.

– Вещи на землю, – угрожающе приказал проводник. – Все рюкзаки и сумки. И стоять смирно.

Компании друзей пришлось подчиниться. Рюкзак Кати глухо ухнул на землю, вслед за ним упали и остальные сумки.

Сталкер, наблюдавший за этим, кивнул.

– Теперь ждем. Напишу Живодеру, чтобы пришел с веществом, на месте вас и обработаем. Не боитесь, большинство вещичек обратно унесете.

Он хохотнул, не теряя при этом сосредоточенности ни на миг. Все еще держа ребят попеременно на прицеле, он жестом приказал Степану отдать смартфон, который тот все еще сжимал в ладони и, оставив автомат в одной руке, взял его во вторую, пару раз ткнув в экран большим пальцем.

Никого из ребят не устраивал такой исход, и эта мысль, в той или иной форме, крутилась в голове у каждого из них. Каждому хотелось что-то сделать, как-то остановить приближение столь незавидной участи, каждый, независимо от других, ждал удобного момента, чтобы сделать тот самый первый шаг.

Димка, находящийся чуть сбоку и ближе всех к проводнику, сорвался с места, прыгнул вперед, несмотря на больную ногу, и изо всех сил толкнул сталкера, уже второй раз за последние полчаса пропустившего удар. Тот потерял равновесие, но успел схватить парня в охапку одной рукой. Лена бросилась следом за Димкой и, не понимая толком, что делает, врезала ногой по другой руке, в которой проводник держал автомат. Оружие упало на землю. Оказавшаяся рядом Катя выхватила из кармана перцовый баллончик и метко направила струю в лицо сталкера. Иван заорал, завертелся, отбросил Димку в сторону и начал тереть глаза, осыпая обидчиков отборным матом. Друзьям удалось не только дезориентировать его, но и не на шутку разозлить. И дураку было понятно, что, как только он проморгается от перцовки, церемониться с подростками не станет – прибьет.

– Бежим! – выразила общую мысль Аня.

Не успели они сделать и полусотни шагов, как сталкер практически наугад схватил с земли автомат и стал беспорядочно стрелять в их сторону короткими очередями, к счастью, никого не задев. Не на шутку перепугавшись, ребята бросились от просеки в лес. Димка отстал совершенно незаметно – в суматохе они даже не поняли, когда именно их осталось четверо. За это время ребята успели пробежать порядочное расстояние по высокой траве и бурелому, пару раз продраться через подлесок, обежать место, где явно дрожал воздух, и теперь пребывали в полной растерянности.

– Лена! – Катя схватила подругу за руку. – Быстро обратно, будем его искать. Вы двое бегите к железной дороге, встретимся там. Только аккуратно!

Ни Степан, ни Аня не попытались хоть как-то скорректировать этот расплывчатый план, лишь кивнули и побежали.

* * *

Аня никогда не отличалась хорошей физической подготовкой или должной выносливостью и даже стометровку в универе пробегала с трудом, пусть и всячески старалась не подавать вида. Ей всегда хотелось быть сильной, смелой и крепкой, как Катя, но Катя целенаправленно занималась спортом, а вот у Ани все как-то не получалось. Как говорится, то одно, то другое – вот уже и на себя времени не остается, какой там поход в спортзал? Да и зачем детям города, где есть все удобства, включая и комфортный транспорт, надрываться ради одной-единственной легкой пробежки, которой может и не случиться никогда в жизни? Но по закону подлости последняя подсунет тебе именно то, к чему ты не готов, и произойдет это в самый неподходящий момент.

Аня выдохлась на первой же сотне метров, даже раньше. Одно дело сдавать норматив в спортзале или на ровной беговой дорожке, и совсем другое – бежать по дикой местности со всеми ее естественными препятствиями. Камни, ветки, бугорки вскопанной земли, казалось, возникали под ногами из ниоткуда, и ровный на первый взгляд травяной покров скрывал в себе ямки и острые сухие сучья, которые только и ждали, чтоб впиться в ногу неосторожного подростка. Аня бежала следом за другом – здоровый и тяжелый Степан как ледокол пер напролом, и все сучки, веточки и прочие мелочи громко хрустели у него под ногами. Ребята, пыхтя, поднялись на холм, приплюснутая вершина которого тянулась поперек их маршрута и терялась за дальними деревьями слева. Аня закашлялась: легкие жгло огнем, а в горле словно прошелся песчаный ураган. Если их не догонит этот ненормальный мужик, она умрет от обезвоживания, или от усталости, или от сердечного приступа… или, скорее, от всего сразу.

– Анька, не отставай!

Девушка выпрямилась и, преодолевая колющую боль в боку, поспешила догонять уже значительно удалившегося товарища.

По гребню холма бежать было проще: трава росла редко, словно ее вытоптали. Степан прикинул, что они, возможно, попали на тропу местных животных: волков или собак. Ане больше нравилась версия с оленями, однако спорить она не стала. От усталости у нее шумело в ушах и кружилась голова, и единственное, о чем она могла сейчас думать, так это об отдыхе: остановиться и присесть хоть на минутку, можно прямо на землю.

Вдалеке из-за деревьев показались серые крыши домов, и Степан, нетерпеливо махнув спутнице рукой, начал спускаться вниз. Аня немного ускорилась, выжимая из себя последние силы, и почти нагнала его как раз на середине склона. Тут трава росла довольно странно: местами она прижималась к земле, словно причесанная, образуя ровные круги. Стебельки и листья лежали аккуратно, один к одному, слегка загибаясь по спирали, а в центре наоборот – растительность как будто тянуло вверх, и даже налетевший ветерок не заставил ее отклониться от вертикали. Это выглядело неправильно, неестественно, как в компьютерной игре, где окружение живет своей жизнью, а ветер – это просто фоновый звук. Но Аня чувствовала ветер! Вот же он: шевелит ее волосы, шелестит листвой в кустарнике неподалеку, только трава впереди на него не реагирует. И почему Степан этого не видит?

Аня набрала воздух в измученные бегом легкие, намереваясь позвать, предупредить друга – догнать его она все равно не успеет. Между ними еще оставалось каких-то метр-полтора, но сейчас это расстояние было просто катастрофически большим. Окликнуть парня она так и не смогла.

Степан взлетел вверх, словно его схватили за ноги, и неестественно выгнулся колесом, руки и ноги вывернуло и прижало к спине. Последнее, что увидела Аня, было его лицо: красное, перекошенное от боли и страха. А в следующую секунду его разорвало на куски.

Девушка застыла. Комок земли, на который она неудачно встала, выехал из-под подошвы, и, на миг потеряв равновесие, Аня плюхнулась в траву, даже не заметив этого. Все ее внимание поглотило место в паре метров от земли, где только что исчез ее друг. Исчез. Он просто исчез. Ее разум из последних сил блокировал образы, увиденные минутой ранее: глухой хлопок, красное пятно взрыва, мягкие шлепки падающих в траву бесформенных кусков, блестящая от влаги растительность вокруг и ее футболка со штанами сплошь в алых пятнышках. Их не блокируешь, не сотрешь. Степа никуда не исчез, не провалился – он взорвался, лопнул, как большой помидор; он по-прежнему здесь, только уже не живой и не целый.

Ощущение реальности происходящего навалилось на девушку как снежный ком, такое же леденяще-ужасное и отрезвляющее. В двух шагах от нее прозрачным облачком висела смерть, а чуть поодаль – еще и еще. Она повсюду: на земле, над землей, витает в воздухе, крадется в тени, неподвижно ждет, спешит навстречу, стоит за спиной. Она всегда рядом, она ждет, когда ты забудешь о ней, поверишь в собственную неуязвимость, оступишься. И тогда ты услышишь ее голос.

Аня не помнила, сколько просидела в оцепенении, заворожено глядя на траву в центре круга, теперь слипшуюся, ставшую грязно-бурого цвета. Она тянулась вверх, точно руки, сложенные в молитве. Костлявые, окровавленные руки.

За холмом прозвучал выстрел.

Аня вздрогнула и пришла в себя. Опасность в лице сталкера не миновала и могла настигнуть в любой момент, а девушка теперь осталась одна. До недавнего времени она полагалась на друга, рассчитывая, что он знает, куда идти и что делать. Как оказалось, он знал не больше ее самой. Сперва Аня подумала вернуться, вдруг друзьям нужна помощь, ведь они разделились в спешке и не успели продумать план, но, с другой стороны, чем она поможет? Она даже Степана предупредить не смогла, а мысль о том, что ей придется сообщить остальным о его смерти, пугала не хуже встречи с разъяренным проводником. А что, если он уже схватил остальных или, того хуже, убил их? Тогда возвращаться нельзя ни в коем случае, к тому же она слышала выстрел. Впереди, за чахлыми деревьями, все так же маячили крыши. Надо добраться туда. Аня не особенно хорошо понимала зачем, но и сидеть на месте больше не могла. Если она задержится тут еще хоть сколько-нибудь, то сойдет с ума.

Девушка поднялась, вот только тело отказывалось слушаться: ее трясло и мутило, а уставшие мышцы требовали отдыха. К счастью, инстинкт самосохранения оказался сильнее: Аня не хотела умирать. Ей было страшно идти дальше, однако умереть здесь – еще страшнее, поэтому, собрав остатки самообладания, она встала и пошла вперед, стараясь держаться подальше от подозрительных участков пути, по крайней мере от тех, что казались таковыми. Иногда она подбирала камешки и бросала вперед. Один раз прямо перед ней воздух стало засасывать, и ее потянуло следом за волосы и футболку, но Аня вовремя отшатнулась назад, и аномалия съела ворох сухих листьев и мусора. Опасаясь, что наделала лишнего шума, девушка перешла на быстрый шаг, а последние метры до строений преодолела бегом.

Домики оказались очень старыми, деревянными и полуразрушенными; тем не менее Ане они представлялись спасением. Продравшись через бурьян, густо обступивший дома, и игнорируя колючие ветки, она забралась в самый дальний из них, в котором, по ее мнению, вряд ли стали бы искать. Протиснулась в щель между обветшалой дверью и косяком и, прижавшись к шершавой стене, отползла в дальний угол, где, обессиленная, опустилась на пол. Девушка сжалась, обхватила голову руками и заплакала. Поначалу тихо, все еще помня, что ее могут услышать через дырявые стены, однако вскоре эмоции взяли верх, и она разрыдалась, дрожа и задыхаясь от слез. Перед глазами стоял Степка, живой и веселый, он обещал всем увлекательную экскурсию, интересное приключение, впечатления, драйв и позитив. Откуда ему было знать, что все так обернется? Что проводник окажется обманщиком и захочет их ограбить? Теперь же Степа мертв, и даже тела не осталось для похорон, и последнее, что Аня о нем запомнит, – это искаженное болью и страхом лицо. Что теперь будет с остальными? Справятся ли они со взрослым и опытным сталкером-проводником? Или они тоже разбежались и прячутся, как Аня? Зачем они вообще разделились? Надо было всем вместе вернуться за Димой, группой ведь явно надежнее! И как они теперь найдут друг друга? Аня вроде бы помнила дорогу до холма и немного после, но остальной маршрут был словно в тумане: в одиночку она не найдет, как и откуда пришла. Еще и эти ужасные ловушки повсюду! Девушка была уверена, что есть еще множество других, не менее опасных. Все это место – одна большая ловушка! Ей никогда не найти выхода, а искать ее никто не станет, потому что никто не знает где. Даже если ее родители и родители друзей поднимут шум, все узнают, что ребята пришли сюда незаконно, и кто еще в итоге останется виноват? Слишком много вопросов, на которые нет ответа, о которых стоило подумать заранее, до того, как они сели в машину к Ивану, до того, как согласились на Степкину авантюру. Теперь было поздно.

Аня заскулила и скорчилась на полу в новом приступе истерики. Как она могла струсить и бросить друзей? Почему убежала невесть куда, а не вернулась сразу, как услышала выстрел? Это мог быть тот сталкер, может, он стрелял в ее товарищей… Одни и те же мысли крутились в голове по кругу, перемешивались в кашу, вновь выстраивались в нелепой последовательности, и все начиналось сначала: безумный изнурительный круговорот. Аня забылась и не заметила, как буря в голове утихла, а слезы иссякли. Опустошенная морально и физически, она лежала на полу, вдыхая затхлую пыль заброшенного и давно мертвого жилища. Сколько прошло времени? Час? Два? Аня подняла голову и глянула на пустой прямоугольник окна: молочно-серое небо совсем не изменилось, словно времени не существовало вовсе. Глаза и лицо опухли от слез, а кожу покалывало и щипало. Моргая и жмурясь, как слепой котенок, девушка села, убрала с лица волосы и осмотрелась, но ничего примечательного не увидела: мусор в углах, деревянный пол, усыпанный листьями, обломки мебели. Взгляд зацепился за большой ящик в углу возле входа. Из него свисали тряпки, торчали сморщенные листы бумаги, пожелтевшие от сырости, несколько лоскутов валялось на полу среди листьев, незаметные и полусгнившие. С верхушки ящика, скрытый наполовину хламом, на Аню печально глядел запыленный кружок линзы противогаза. Девушке на миг почудилось, что это снятый с человеческого лица скальп, сгнивший и ссохшийся, и ее передернуло. Она отвернулась и, стараясь больше не смотреть в ту сторону, с усилием поднялась на ноги. Голова закружилась, но Аня оперлась на стену и устояла. Все так же, придерживаясь стены, девушка двинулась изучать обстановку вокруг. Пусть она и не представляла, как вести себя дальше, тем не менее сидеть на месте тоже не могла – бездействие только подогревало новый срыв.

Первые шаги дались с трудом, однако потом стало легче. Под ногами хрустнули стеклышки, зашуршала листва. Аня все еще боялась выходить наружу, потому решила пока что изучить дом. Узкий коридор, соединявший эту комнату со следующей, встретил пустотой и запахом плесени. Потолок в этом месте прогнил, и деревянные стены покрывал сырой черный налет с вкраплениями зеленого лишайника, который на таком фоне смотрелся особенно ярко. Чуть впереди из угла между стеной и потолком росло странное лохматое растение зеленовато-серого цвета, без листьев, похожее на пучок длинной пакли. Оно покрывало собой полосу от потолка и почти до пола, где редело и сходило на нет.

Аня, наученная горьким опытом, шла, стараясь держаться противоположной стены и не контактировать с этой подозрительной штукой. В следующей комнате было заметно светлее, и девушке это показалось хорошим знаком. Она прошла по мерзко скрипящим и прогибающимся доскам и вошла в светлое пятно на полу. Вторая комната тоже пустовала, однако в ней не пахло сыростью: свежий воздух свободно поступал через пролом на месте окна. Аня осторожно выглянула наружу. Тихо. Только высокий бурьян, затопивший собой двор, покачивался на ветру. Девушка вздохнула и потрогала лицо: вроде получше, но в остальном чувствовала себя неважно и списывала это на пережитый стресс. Светлая комната подарила светлую мысль: надо бы найти воду и умыться – дома это всегда помогало, к тому же ей страшно хотелось пить. Чистой будет вода или не очень, в подобной ситуации играло не самую важную роль.

Аня оглядела комнату еще раз, проверяя, не упустила ли чего важного, и пошла обратно через коридор к выходу. Она почти дошла до двери, как вдруг прогнившие доски не выдержали, и левая нога почти по колено провалилась под пол. Девушка потеряла равновесие, завалилась на бок и, размахивая руками в поисках опоры, угодила прямо в густые космы, покрывшие стену. Часть растительности осыпалась на пол, выпустив облако мелкой пыли, которое Аня своим падением только разогнала. Она в панике освободила ногу, отползла подальше, стряхивая с руки тонкие стебельки растения, и почти сразу ощутила, как кожу начало жечь, словно та побывала в кипятке. Аня закашлялась. Едкая пыль разлетелась повсюду, лезла в нос и глаза, вдыхалась с воздухом. Девушка вскочила, отвернулась от злополучного коридора, схватила с кучи хлама противогаз, валяющийся рядом фильтр и выскочила за дверь.

Снаружи пыли не было, лишь множество сорняков выше Аниного роста. Кто знает, какое из этих растений – просто растение, а какое выстрелит в нее ядом. Девушка прокашлялась, торопливо прикрутила к маске фильтр и натянула ее на голову. Мир сузился до двух круглых окошек, зато теперь было не так страшно надышаться еще какой-нибудь едкой гадостью. Впрочем, другую проблему противогаз не решил: лицо под ним все еще жгло, как будто оно обгорело на солнце. «Это все от той пыли, – решила Аня. – Надо обязательно найти воду и умыться, сразу станет лучше. Все пройдет».

Она осторожно пробралась в другой дом неподалеку. Входная дверь отсутствовала, но и подозрительного мха внутри тоже не оказалось, как и воды. Уже на подходе к третьему дому сквозь стекла маски Аня заметила, как пугающе покраснела поврежденная рука, кожа на ней покрылась крупными волдырями. Аня вошла в дом, едва контролируя новый приступ паники, уже заранее понимая, что ничего полезного там не найдет. Ей снова стало страшно, воздух как будто нагрелся, кожа покрылась испариной, футболка и штаны липли к телу, а в противогазе стало душно. «Это все от страха».

Аня зашла в следующую комнату и на минуту отвлеклась от собственных ощущений: прямо по центру до самого потолка высилась гора всевозможного бытового хлама: мебель, кухонная утварь, фрагменты одежды, покореженная арматура, доски. Все это укладывалось в неуловимой глазу последовательности и протыкало ветхий потолок кривым шпилем металлического прута, венчавшего причудливую конструкцию. Кому могло прийти в голову соорудить подобное, да еще и в таком месте? И для чего?

На мгновение девушке показалось, что на нее кто-то смотрит – но ведь комната и весь дом пусты! Она протерла запотевшие стекла, дабы убедиться наверняка, однако ничего не изменилось: она видела будто сквозь мыльную воду. Возможно, стекло запотело изнутри? Аня сглотнула соленую слюну и с ужасом поняла, что узнает этот вкус. Кровь. Металлический привкус чувствовался во рту и на губах, стекал теплом по лицу. В горле защекотало, вынудив девушку сдавленно кашлянуть, и рот моментально наполнился горячим жидким железом. Вспомнилась страшная фраза: внутреннее кровотечение. Мелькнула и тут же пропала, смытая потоком других мыслей, еще более пугающих.

Радиация. Нельзя ничего брать. Заражено… Пыль. Оседает в пыли, в вещах. Надышалась… как же трудно дышать!

Аня попыталась вдохнуть, однако легкие как будто залило водой: внутри хрипело и хлюпало, хотелось кашлять, но глотать собственную кровь уже не было сил.

Надо снять. Снять этот гадкий противогаз!

Девушка схватилась за голову, ища край резиновой маски, вот только онемевшие пальцы не слушались, и ей не удавалось даже поддеть или зацепиться хоть за что-нибудь. Вонючая резина прилипла к влажной коже, заключив лицо в ужасную душную ловушку.

Дура. Какая же дура! Зачем надела? Он же тоже заражен, лежал тут, в пыли, сколько в нем всякой гадости теперь…

Аня в панике ударилась спиной о стену, от сильного головокружения качнулась вперед и уперлась в странную конструкцию. Она почти ничего не видела, лишь из последних сил пыталась стянуть злосчастный противогаз и не оставляла попыток, даже когда упала на пол, корчась от боли во всем теле и нехватки воздуха. Только когда силы окончательно покинули ее и все ощущения стали постепенно затухать, словно маленькие огоньки, поглощаемые темнотой, Аня поняла, что ей не спастись. Она превратилась в комочек мыслей, запертый в умирающем теле. Крохотный комочек, но еще живой.

Как же так? Чем заслужила такую смерть? И так рано… это так неправильно, так обидно…

Наша Анюта снова влезла в неприятности?

Нежный и ласковый голос Аня узнала сразу – нельзя не узнать голос человека, которого знаешь с самого рождения, и плевать, откуда он возник в ее мыслях, пусть это предсмертная галлюцинация, порожденная агонизирующим мозгом, главное, она умрет, не чувствуя одиночества и страха. Главное, рядом кто-то есть, пускай и ненастоящий.

– Наша Анюта снова влезла в неприятности, – вздыхала мама, когда маленькая девочка приходила домой со сбитыми коленками, шишкой на лбу или колючками в волосах. Неприятности мама отмывала, вычесывала и смазывала зеленкой, после чего отпускала дочь за новыми. Она никогда ее не ругала, не давала ремня, а только грустно вздыхала и качала головой. Аня очень любила мать и старалась не давать ей повода для грусти: перестала искать приключения, хорошо училась, поступила в вуз… поэтому девушка совсем не удивилась, услышав мамин голос среди собственных мыслей в последние минуты жизни.

Мама! Мама, я умираю. Я не хочу… Я не хочу умирать!

Глупости, зайка. Никто не умирает.

В это так хотелось поверить! Мамин голос внушал спокойствие. И Аня почти поверила.

Ты просто очень устала. Весь день на ногах, столько пережила… Бедный, напуганный ребенок.

Девушка, убаюканная приятным и родным голосом, больше не чувствовала ни боли, ни страха: только покой.

Отдохни, моя девочка. Спи. Во сне все проходит…

Аня утонула в густой бархатистой темноте.