Дарина Мишина
Нижнебург. Академия Теней
Майя простояла на кухне добрых три минуты, но девушка даже ухом не повела, продолжая сосредоточенно помешивать тесто.
– Привет, – окликнула её Майя, – ты не знаешь куда ушёл Илья?
– Нет, он мне не докладывает.
– Ясно… – Майя сомневалась, что в мире был кто-то кому Илья что-то докладывал, – а где, ну например, его сосед.
Только сейчас Майя поняла, что никогда не задумывалась о том, с кем соседствует Илья. У парня было такое раздутое самомнение, что он в мире вряд ли нашёлся бы тот, кто ужился бы с этим.
– Я.
– Что «я»? – не поняла Майя.
– Я – сосед Ильи.
– Не может этого быть, – Майя обошла вокруг девушки викторианской куклы насколько позволяла барная стойка, – Ты же теневица!
– А ты нет, – спокойно ответила она.
Из неё всё нужно было вытягивать кусачками. В этом она была похуже Мудруса.
– Нет, я не хотела тебя обидеть…
– Я и не обиделась. Это факт. Факты не могут быть плохими или хорошими. Факты не могут никого обидеть.
– Я хотела сказать, что студентам разного пола запрещено жить в одной квартирке.
– Ну да.
– Вы… – Майя не знала, как спросить – Вы с Ильёй вместе?
Василика фыркнула.
– Только через мой труп. Мы по отдельности!
Наступила тишина, в которой раздавалось лишь позвякивание венчика в миске с тестом. Девушка викторианская кукла даже ничего не отрицала, но и объяснить не стремилась. Майя стояла и думала, как продолжить разговор, но тут дверь квартирки открылась и, к облегчению Майи, вернулся Илья.
– О, вы уже познакомились.
– Не совсем.
– Майя – это Василика уайт Темноградова тоже с факультета свободных искусств, со стихосложения. Василика – это Ма…
– А это кристалловые кактусы – сказала Василика, кинув взгляд на подоконник, – но вас я знакомить не буду, все равно они не запомнят твое имя.
– Кто не запомнит моё имя? – не поняла Майя.
– Кристалловые кактусы – закатил глаза Илья, – не переживай так, – он хмыкнул – меня с ними тоже не познакомили. Все равно, я думаю, Василика у меня надолго не задержится.
Василика переезжала каждую неделю, потому что за это время все вдохновение в новом месте жительства исчерпывалось и писать там стихи было уже невозможно.
Василика еще секунду сидела задумавшись, пытаясь вспомнить что-то важное, а потом резко вскочила и зашагала прям по кухонной столешнице к верхнему ящику. Оттуда она выудила два белых листа с таблицами.
– Пришли счета за Студенческий Зоопарк.
– Мы же уже заплатили за этот год – не понял Илья.
– Заплатили – согласилась Василика – Это за последующие. У тебя три, у меня один. Говорят, Полуночник опять повышает цену. И если мы оплатим сейчас, то по старой цене.
Илья взял свою квитанцию и выпучил глаза.
– Здесь ошибка. Это уже повышенная стоимость. На 200.000.000 пылифиров больше, чем за этот год. – он заглянул в квитанцию Василики, у той стоимость тоже была завышена.
– Это доплата.
– За что?
– За комнаты с видом на памятник Полуночнику, – Василика махнула рукой в сторону окна.
Квартирка Ильи и Василики действительно выходила на небольшой гипсовый бюст ректора-губернатора, который только недавно отмыли и отреставрировали, после того как мародеры его расколотили и раскрасили краской из баллончика. Однако этот вид не стоил того, чтобы повышать цену.
Илья скорчил рожу, он явно не считал, что за комнату с видом на памятник тщеславному губернатору надо доплачивать.
Мимо него с беспечным видом проскакал неоновый таракан-альбинос. Илья попытался его прихлопнуть, но Василика вовремя спасла беднягу и засунула в кухонный шкаф, откуда тот и сбежал.
– Как ты думаешь, а за тараканов на полке мы тоже доплачиваем? – поинтересовался Илья.
– Это же Академия Теней – пожала плечами Василика – здесь за всё доплачивают.
Она достала парочку серых крекеров и сунула их в щель между дверцами кухонного ящика, подкармливая своих питомцев.
– Тогда раз уж ты решила взять их под свою опеку, будь добра пометить их маркером, чтобы отличать своих от чужих. А то Террариум ещё пару тысяч пылифиров добавит за содержание чужих тараканов.
– Ты краску принёс, экономист? – уточнила Василика.
Илья поставил перед Василикой десятилитровое ведро с черной масляной краской. Девушка отставила в сторону миску с тестом.
– Блины отменяются, объявляется ремонт.
Василика откупорила банку с черной краской и улыбаясь макнула в неё малярную кисть. По лицу Василики было видно, что это окунание кисточки в банку приносит ей неименованное наслаждение. Она умела так жить, наслаждаясь каждым мгновением, словно бисквитным тортом.
– Не путайся под ногами – буркнул Василика, чуть не сбив Майю с ног банкой с краской – лучше возьми чёрную краску и что-нибудь покрась.
– Зачем что-то красить?
– Потому что сегодня будет ежемесячная проверка Студенческого Зоопарка. Мы узнали об этом по нашим тайным каналам. И если у нас в комнате найдут что-то цветное, то вышвырнут.
Василика достала из-под кухонного дивана деревянный ящик с разноцветным чайным сервизом: чашками ручной работы, фигурными блюдцами и фигурным ножом для торта.
– Так надо побежать и сказать всем остальным. У них же тоже есть цветные вещи – Майя уже успела возомнить это своей священной миссией, как Илья прервал её мысли:
– Нет, нельзя. Рейды придуманы для того, чтобы ловить нарушителей. Если нарушителей не будет – правила усложнят. Все не могут быть идеально послушными. Кого-то должны поймать и отчислить, чтобы остальным жилось спокойнее.
– Это жестоко!
Илья проигнорировал Майю, крича Василике:
– Слушай, а эту твою… как там… Ванильский орхидейный кристалл тоже перекрашивать?
– Ванильный! – поправила Василика – Ага. Жёлтый тоже входит в список запрещённых цветов.
Список запрещённых цветов висел где-то в подсобке Академии, заваленный всяким хламом. За прошлый год Василика бегала туда по несколько раз в неделю, надеясь обнаружить цвет, которого бы не было в списке. Но в списке отсутствовали только серые, белые и черные оттенки. Василика даже придумала свой собственный цвет – оранжебух, но узнав о его существовании, теневики вписали его в список запрещённых. Систему было не обойти.
Пока Илья и Василика носились с кисточками по квартирке, перекрашивая все цветные вещи в черные, Майе стало плохо. У неё кружилась голова, мысли путались, темнело в глазах. Ноги стали ватными и будто больше ей не принадлежали. Она не понимала, что с ней творится. Язык прилип ку нёбу. От подступившей к горлу паники хотелось плакать.
– Что с тобой? – округлил глаза Илья, оторвавшись от покраски каминных часов и внимательно глядя на Майю.
– Номально осё охошо – пролепетала она, покачиваясь.
Илья успел подхватить Майю под руки и помог ей добраться до его комнаты.
– Приляг пока – он кивнул головой на кровать, – пока звезды в глазах не перестанут плясать.
На удивление у Ильи в комнате был идеальный порядок. Все книги стояли по линеечки, на заправленной кровати не было ни одной пылинки. На стене над рабочим столом висело расписание. Свиток был прикреплен кнопками к потолку и спускался до самого пола. Корявым не самым аккуратным подчерком (единственное, что было в этой комнате неаккуратно), написанным в спешке и походившим на врачебный рецепт, были выведены слова:
ПОНЕДЕЛЬНИК:
5:30 – подъём и завтрак (не забывать будить к началу занятий Василику)
6:00-8:20 – история Нижнебурга, Губернии Ночи и Подземельного Мира
8:30-10:05 – подвиг
10:15-11:50 – занятия в Академии
11:50-12:30 – обед
12:30-15:50 – занятия в Академии
16:00-18:00 – библиотека
18:00-19:00 – помочь Василике с уборкой (возможно)
19:00-20:00 – Заседание у Полуночника
20:00-22:00 – дурацкое домашнее задание
22:00-22:40 – повтор истории, пройденной утром
23:00 – отбой
Общие решения:
Не валять дурака (и найти время учить языки)
Лучше относиться к Веромаху
Во время ежедневных подвигов не спасать «прекрасных дам» (через чур влюбчивые)
Не ссориться с Василикой больше 2 4 раз на дню
И так расписаны все семь дней недели. Это был идеально выстроенный презентабельный график, если бы не одно «но». От скуки Василика раскрасила его цветными фломастерами, отчего расписание стало выглядеть комичным и нелепым.
Между бровями Ильи образовалась задумчивая складка.
– Где бутылёк с таблетками, которые тебе дала Мария Сергеевна?
Майя слабо кивнула в сторону своей сумки с учебниками и чуть не рухнула с кровати на пол. Илья порылся в её сумке и вытащил бутылёк с таблетками. Он скривился от отвращения и откупорил крышку. Майя решила, что таблетку надо принять. Но Илья пошёл и высыпал всё содержимое в сливное отверстие раковины, смыв водой.
– Не принимай больше эту гадость – сказал он, вручая Майе бутылёк назад – продолжай ходить в лечебницу, но не пей их. Выкидывай. Это никакое не лекарство, это отрава, замедленного действия.
– К вопросу о гадостях… – Василика, открывшая почтовый холодильник Чокнутого страуса, читала пришедшее письмо, – тебя – она кивнула на Илью, Полуночник вызывает на обязательное собрание в этот четверг, с утра.
– Читать чужие письма может быть вредно для твоего физического здоровья, – сказал Илья, пытаясь перехватить у Василики письмо, – не боишься, что твой бок случайно наткнётся на мой кулак?
– А ты не боишься, что я тебя напою своим особым чаем? Успокаивающим. Он успокаивает окончательно и навсегда.
Илья прекратил пытаться перехватить у соседки письмо.
– И тебя кстати тоже просят прийти… – сказала Майе Василика, дочитав письмо ректора до конца.
Глава 7:
Шесть подвигов Плутона
В четверг 5 сентября вся администрация Академии ходила гордыми как индюки. Они гордились собой и своими придуманными рейдами.
– Вчерашний рейд Стражей Мрака выявил семнадцать студентов нарушителей – гордо объявили агентам на утреннем собрании.
Полуночника не было на месте, потому честь разглагольствовать досталась Марии Сергеевне, как проректору и его главному заместителю.
Студенты, входившие в ряды двенадцати агентов губернатора, были либо с факультета героев, либо с факультета катастрафологов. Майя была единственным свободным художником среди них и единственной девушкой. Своих агентов Полуночник подбирал будто специально одинаковых. Все они были под метр восемьдесят, широкоплечие, спортивного телосложения, все черноволосые (кроме Ильи). Если бы не черные плащи с серебряными номерами на левом плече, Майя бы никогда их не отличила друг от друга.
Собрания двенадцати никогда не проводились в бурмашине. Для этого была отведен отдельный треугольной формы зал. Он был выложен мозаикой из перламутровых плит, которые покрывали пол и стены. Вместо потолка зал накрывал стеклянный купол, разбитый металлическими перегородками на тысячи маленьких окошек. В центре располагалось небольшое углубление, похожее на небольшой бассейн, но ни воды, ни резиновых уточек там не было, зато был один неудобный стул. Майе было знакомо это место, так в Подземельном мире выглядели залы суда и назывались они залами Серебренных Лун. К счастью, сегодня никого не судили. Агенты губернатора расселись на свои места в атриуме.
Помимо агентов и Марии Сергеевны Храпневой здесь были двое охранников Стражей Мрака у входа и высокий, под два метра ростом гость, завернутый в серый плащ. Черные пышные волосы завивались так, будто секунду назад он сунул палец в розетку, местами в них проглядывала седина. Лицо его было очень вытянутое, похожее на морду жирафа, на носу сидели очки, а рот и нос закрывала маска с респиратором. Он молчал, говорила Мария Сергеевна.
В Академии Теней ежегодно проходило испытание шести Подвигов Плутона, участие в котором могли принять только избранные – агенты губернатора, имевшие помимо всего массу привилегий.
– Правила не изменились – Мария Сергеевна встала и достала из раздвижного ящика стола двенадцать стальных кинжалов с лунками-углублениями на лезвии, – Каждый герой использует нож, и совершая подвиг, получает огонёк. Таких огней нужно шесть. Если хоть один огонёк не будет получен, кандидат не сможет стать великим героем. Все шесть подвигов строго регламентированы в легенде.
– Что за легенда?
Мария Сергеевна хотела заметить, что перебивать не вежливо, но поняв, что это говорит Илья, лишь расплылась в улыбке.
– Легенда о шести Подвигов Плутона гласит:
Произошло это давно,
Существовало лишь ядро.
Богам принадлежала власть —
В бессмертии купались всласть.
Помимо них Божены были,
Бессмертья нет, зато есть силы.
Боженом жизни был Плутон,
Мог исцелить любой урон.
Корысти в сердце не имея,
Он был несчастнее злодея.
Желание одно имел —
Он смерти избежать хотел.
Легенда древняя была:
Мечом волшебным из стекла,
Кто подвигов шесть сотворит,
Кто их огни поймать сумеет
Того не смеет смерть настичь,
Бессмертье сможет он постичь.
Плутон потратил жизнь свою,
Огнями завладел шестью.
Оленье сердце – подвиг раз.
Второй – в регалиях топаз.
Погибшей яблони плоды,
Они сошли за номер три.
Четвёртый – книжная страница,
В библиотеке та хранится.
Достать перо, как подвиг пять,
И птицу чудную поймать.
Последний подвиг – больший труд,
Ведь вырвать церберьера зуб
Сложней всего взятого вместе,
Отвлечь одну – не много чести.
Попробуй три главы отвлечь,
Которым надлежит стеречь
Проход незримый в смерти царство,
Ведь там бессмертие-богатство.
Он стал бессмертным божеством,
Но недоволен колдовством.
Он верховенства захотел —
Оставить мать богов без дел.
И боги решили его наказать,
Но жизни дар нельзя забрать,
Однако наизнанку можно
И вывернуть его возможно.
Теперь Плутон внушал лишь страх —
Одно касанье обращало в прах.
Отправили на край вселенной
Вглубь планеты всем забвенной.
Теперь властитель тьмы Плутон,
И вечность проклят будет он.
Заполучить рискни бессмертье,
Не провинись лишь на столетья.
Илья сидел всё собрание ужасно гордый. Он и не догадывался, что сможет переквалифицироваться из простых студентом в агенты так быстро. Некоторые ждали такой возможности по два-три года. А иногда возможность стать агентом не выпадала им даже на протяжении всех четырех лет учебы.
Всё бы было прекрасно, если бы не какой-то парень, Майе из-за плеч агентов не удалось его рассмотреть.
– А где Полуночник? – спросил озадаченно он.
– Ректору-губернатору срочно понадобилось отправится на Облачную Фабрику. Совмещать ректорство и губернаторство не так-то просто…
– У нас встреча с ректором без ректора – прокомментировал двухметровый гость в респираторе, – в роле ректора Мария Сергеевна Храпнева.
– Профессор Знариус грей Пыльелюб, – нахмурила темные брови Мария Сергеевна – Вы хотя и гость Академии, но не позволяйте себе лишнего. Особенно насмешек в адрес ректора. Иначе наше гостеприимство быстро закончится.
– Мария Сергеевна, – расплылся в добродушной улыбке Знариус – не стоит дразнить того, кто считается одним из самых выдающихся профессоров своего времени, особенно того, у кого есть познания в катастрофологии. Останетесь без ушей.
Майя бы никогда не приняла Знариуса за катастрофолога. Тот, кто смотрел такими ясными глазами на этот мир, говорил бархатным голосом и добродушно улыбался глазами не мог знать о злодейских искусствах.
Катасторофология – была одна из самых новых наук Подземельного мира. Слишком большое количество выпускаемых героев превышало спрос на них. Проблем у мира было гораздо меньше, чем желающих его спасть. Потому многие герои либо оставались безработными, либо работали не по профессии: кристаллособирателями, бетонщиками, разнорабочими – всеми теми, кому не нужен был диплом Академии. Это заставило тогдашнего девятнадцатого губернатора Эндрю блэк Планетова о создании особого факультета, где учили бы на злодеев, катастрофологов. У злодеев в Подземельном Мире были свои дипломы и магазины спецоборудования. Их практически никогда не наказывали за их проступки, не ссылали в Царство Полоза и не пытались скормить огненному демону Огневику. У них даже была своя злодейская пенсия. Однако решение одной проблемы влечет за собой рождение нескольких. Герои выпускались, злодеи торжествовали, только спасать и похищать было некого. Тогда для баланса во вселенной Эндрю блэк Планетов создал кафедру принцесс на факультете героев. Круговорот проблем в природе замкнулся.
Мария Сергеевна закипела, схватила незваного гостя за шкирку и выволокла из зала Серебряных Лун, чтобы поговорить ним тет-а-тет.
– Ну-с, – потёр руки Знариус, оставшись с агентами наедине – давайте знакомится, пока заместитель вашего святила культуры не вернулся.
Майя впервые прониклась к Знариусу симпатией, в первую очередь за ироничное отношение к Полуночнику.
– Для тех, кто не знает, Шесть подвигов Плутона – это прекрасная возможность опозорится друг перед другом на равных условиях! По большей части так и происходит. Эти подвиги проводятся из года в год, но никому так и не удалось одолеть все шесть, кроме, разумеется, самого Плутона. Некоторые гении одолевали два подвига, на моей памяти был тот, кто одолел три… Как же его звали? Забыл, – Веромах задумчиво почесал респиратор, – Фредерик… Фергус… А, не, вспомнил. Вердинанд Фолкодав.
– Фердинант Волкодав? – поправила Майя.
– Да, точно, он самый. Но я вам про него не говорил. Его имя запрещено под страхом отчисления.
– Расскажите – попросил агент №12 Кит грей Темников.
Теневики не были глупцами, они и сами чувствовали, что от них вечно что-то скрывают.
– Уши в трубочку свернутся – парировал Знариус, – Я как приглашенный гость и катастрафолог сам буду лично разрабатывать шесть подвигов и ставить их в новой интерпретации, опираясь, естественно, на существующий оригинал.
– В любом случае, шесть подвигов требуют от вас полной отдачи и полного внимания, если вы хотите победить. И заполучить бессмертие… Но есть несколько правил: 1. Великим героем может быть… – он помолчал, сочувственно поглядев на Майю, – парень.
Майя закатила глаза, вспомнив, что ректор даже девушек-теневиц не принимает за студентов. Подобная дискриминация её задела, но у неё были свои планы на этот год.
– 2. Героям, – продолжил он, – не может никто помогать… Официально, – добавил он чуть тише, и подмигнул агентам, – естественно, доказать это почти нереально. Но я вам этого не говорил.
Мария Сергеевна вернулась обратно в зал Суда Серебряных Лун, глаза её метали молнии.
– Знариус, Вы напомнили агентам, что им никто не может помогать во время подвигов?
– Пфф, естественно.
– Я лично прослежу за этим!
После собрания в коридоре Майя догнала Илью.
– Ты серьёзно?! – возмущения у нее было хоть отбавляй, – ты забыл, зачем мы пришли в Академию?
– Не кипятись так, солнышко. Это лишь предлог. Кандидаты в великие герои имеют доступ куда угодно. Можно попасть в любую комнату, любой коридор и никто не заподозрит, что мы ищем сердце Полуночника.
Майя вздохнула, зная все правила и принципы Академии, Шесть Подвигов был их единственный шанс отыскать сердце. Просто так рыскать в Академии было бы подозрительно.
– Но кандидатам в герои нужны союзники, – продолжал Илья, – мне нужна твоя помощь.
– О, как ты себе это представляешь? Василика отвлекает Марию Сергеевну, которая следит за мной, а я помогаю в это время тебе?!
– Можно и так, конечно, если ты любишь лишние сложности. Но на счет Марии Сергеевны можешь не переживать. Она пальцем о палец не ударит, если увидит, что ты мне помогаешь.
– Кто-то принял новую веру? – выгнула бровь Майя – Теперь ты не считаешь влюбленных дурочками?
– Я не отрекался от своих слов.
До начала занятий еще оставалось время и Майя потащила Илью в коридор со слепым глазом прям к дверям кафе «За зеркалом».
– Ну и зачем ты привела меня в этот аппендикс Академии Теней? Намёк я понял. Ты хочешь, чтобы я сводил тебя в кафе на свидание. Но занятия через двадцать минут.
– Очень смешно!
Майя не успела объяснить Илье ничего, как сзади них в коридоре послышался тихий девичий смешок. А затем еще один. Стайка девиц-теневиц, прятавшихся за углом, не сдержалась и расхохоталась. Их смех звонко отразился от стен коридора и достиг Ильи с Майей. Майя умолкла, Илья обернулся. На него из-за угла смотрела пол дюжины теневиц.
– Слухи ползут быстро, – буркнула Майя.
– Все что достигает ушей Авы грей Мраковой – фыркнула Рита блэк Черненкова, – мгновенно становится известно.
Осознав, что их заметили, девицы высыпали и окружили Илью. Они смотрели на него влюбленными глазами и наперебой закидывали вопросами и комплиментами о том, какой он сильный, храбрый и будущий великий герой.
– Так, – уперла руки в бока Майя, пытаясь протиснутся сквозь теневиц, – я всё понимаю, но вы сейчас не к месту!
Возмущения Майи потонули в гоготе и смехе. Майя пыталась докричаться до Ильи, но парень её не слышал и не замечал. Он теперь наслаждался тем, что был в центре внимания.
Майя в гневе топнула ногой, гордо вскинула голову и утопала на занятия. Её ухода Илья даже не заметил.
«Его волнуют только собственные амбиции. А все мы… Я, бабушка, профессор Веромах можем катится к черту – жаловалась Майя Мудрусу.»
«А ты чего хотела? Что он бросится спасать тебя и открывать перед тобой двери? Если хочешь что-то сделать – делай енто сама!»
Глава 8:
Подпольная ярмарка цвета
В субботу 7 сентября после своих занятий на факультете безликих Мида потащила Майю на пляж. Майя всю дорогу не могла понять как в здании Академии уместился целый песчаный берег и море, пока не увидела пляж своими глазами.
Пляжем его назвать было сложно. Это было огромное помещение с высокими потолками, стены которого маскировали кристалловые деревья и пальмы в глиняных кадках (В Подземельном мире они замеляли деревья). Все место занимал деревянный помост, на котором стройными рядами лежаки чередовались с зонтиками, были тут и места для пикника – квадратные лужайки из искусственной травы. Морем назывался пруд, выгнутый буквой «с», в котором плавали сонные рыбки. Все здесь, как и во всей Академии было черно-белым.
– И это пляж?!
Майя никогда не была на море в Надземном мире, бабушка предпочитала не выезжать в лишний раз из города. Несмотря на это Майя не могла назвать это странное место пляжем.
«Ну какой есть – перевёл Майе Мудрус, а Мида развела руками»
Во вне учебное время, особенно после обязательных библиотечных часов, это место кишело студентами, но сейчас у большинства факультетов были занятия, потому на пляже кроме Майи, Миды и группки теневиц с факультета катастрофологии никого не было.
Майя распласталась на лужайке из искусственной травы, стараясь не обращать внимание на то, что тонкий пластик колит шею, и закрыла глаза.
«Ты такой простой – сказала она Мудрусу – хочешь что-то сделать, сделай это сама. Как будто это так просто.»
«Пока ты валяешься на лужайке, время уходит».
Мысли Майи прервал девичий смех. На соседней полянке из искусственной травы среди черных подушек, расшитых серебряными нитями, расположилась группа теневиц. Девушки сидели вокруг корзины для пикника, шушукались между собой и ели пирожные. Майя сперва не поверила своим глазам, когда одна из девушек посмотрев по сторонам вынула из серой плетеной корзинки розовую аккуратное макарони.
– Я слышала Илья Мастеров уже знает, как заполучить первый огонёк, у него есть четкий план, в который он уже посвятил своих союзников, – шепнула Ива грей Дрёмова своим подружкам.
– Это вздор – фыркнула Майя не так тихо, как ей этого бы хотелось.
– С чего ты взяла, что вздор? – выгнула бровь Ива.
Майя приподнялась на локтях и посмотрела на теневиц.
– Не все что слетает с уст «сороки» Авы грей Мраковой – правда. Я как… как его знакомая, уверяю тебя, что ни подвигов, ни обсуждений еще не было.
Теневицы подавились смехом, косо поглядывая на Иву и явно заподозря её во лжи. Но Ива осталась невозмутимой.
– Ни о какой Аве речь и не шла. Мне сам Илья рассказал.
– Я бы знала, если бы что-то подобное произошло, – фыркнула Майя, – мы с ним друзья!
Ива расплылась в улыбке:
– Знаешь, ты седьмая от кого я слышу: «мы с Ильёй близкие друзья», у него таких «близких друзей» пол Академии и весь Террариум.
Теневицы засмеялись звонкими голосами. Майю кольнула обида. Она не верила Иве, но в её словах была доля правды. Мысль, что они пришли с Ильёй сюда вдвоём, а он и не думал посвящать Майю в свои действия, обижала Майю.
Майя отправилась к лекторию героев, чтобы поговорить с Ильёй, чтобы убедиться, что Ива лжёт.
Лекторий героев был одним из шести главных залов Академии. Это был огромный зал, внутри которого располагался старинный арочный амфитеатр. Здесь герои тренировали свои практические навыки: сражались с опасными животными, учились фехтовать друг с другом, занимались постройкой фортификационных оборонительных сооружений, учились штурмовать стены, а иногда даже превращали амфитеатр в бассейн, где устраивали заплывы и морские сражения на самодельных кораблях.
– Это правда, что ты… уже собирал какое-то собрание, чтобы обсудить план действий на подвигах…
Майя была готова услышать «нет», но Илья спокойно кивнул.
– П… Почему ты меня не позвал? Почему я слышу это от Ивы, а не…
Майя понимала, что не может иметь претензий, но
– Там не была нужна твоя помощь. Там бумажки нужно было разобрать.
– Союзники так не поступают! Так поступают эгоисты!
– Ты хотела копаться в библиотеке Академии и в хранилищах Облачной Фабрики в поисках брачного договора Лины и Полуночника? Прости, что не позвал.
– Я не про это.
Майя вообще не особо понимала, чего она от него хотела. Наверное, доверия. Но это было не про Илью Мастерова.
– В следующий раз я сразу побегу к тебе, – продолжал язвить он, – Без тебя же я никак не справлюсь.
Майя вернулась к Миде, та, глядя на неё своим самым сочувственным взглядом, начала активно жестикулировать.
«Не обращай внимание на этого выскочку – переводил Мудрус, – он камнедолб… А она мне нравится! – хмыкнул изумрудный червь уже отсебячину.
Мида продолжала жестикулировать.
«Ты же понимаешь, – продолжал свой синхронный перевод Мудрус, – что помимо него есть еще одиннадцать достоянных героев, которым можно помогать. Мне он никогда не нравился, самовлюбленная нарциссическая персона».
Отчасти Мида была права.
«Вот есть например Воронов… полная противоположность Ильи»
– Стоп! Ты сказала «Воронов»?!
Мида растерянно кивнула, а потом тяжело и влюбленно вздохнула.
– Что ты знаешь про Воронова? Кто он такой? Где его можно найти?
«Сложно в двух словах сказать, кто он такой, – переводил Мудрус, – Он – настоящий герой. Он вечно кого-то спасает. Он в мой первый год целый месяц крутился вокруг меня, потому что у него сердце кровью обливалось от того, что у меня проблемы с коммуникацией. А Иву грей Дрёмову он спасал аж семнадцать раз.»
Мида фыркнула с завистью и скрестила руки на груди.
«Ива поступала нечестно. Она его попросту использует. Её это забавляет. И все её «беды» подставные. Она сама прекрасно справляется со всем, а на глазах студентов делает вид что не может поднять ничего тяжелее пёрышка… Майя, я не буду переводить дальше эти розовые сопли, – заартачился Мудрус.»
Майя и не настаивала.
«Короче, она хочет, чтобы ты кинула Илью и помогла Воронову победить. Он достойнее – Мудрус обленился с переводом вконец.»
– Ты можешь меня с ним познакомить?
«Не уверена, что могу познакомить, но знаю, где он точно будет… Дождись вечера – я покажу»
Майя посмотрела вслед Илье и вздохнула.
– Да катись ты ко всем чертям! – сказала она в сердцах.
Мида, сияя от радости, кинулась ей на шею, предварительно убедившись, что в коридоре нет Стражей Мрака.
Майя не особо полюбила Миду за эту неделю. Скорее смерилась с её существованием в своей жизни.
Мида была типичной «сахарной девочкой» – в свободное время думала о бантиках и туфлях, по шесть раз на дню меняла сережки и говорила только про своего парня.
Некоторые особенности поведения Миды Майю убивали. Чего стоил один лишь поход в храм ВремеНики.
Полуночник, как и любой правитель-диктатор естественно не желал, чтобы кроме него существовали другие авторитеты. Но запретить веру он не мог, даже на территории Академии. Это бы вызвало массу протестов со стороны народа.
На территории Академии располагался храм ВремеНики. Он стоял на самом отшибе, почти заброшенный. Тропинка к нему заросла серым мхом и серой травой, между камешками виднелись серые колосья. Забрела бы случайно сюда Майя – никогда бы не подумала, что здесь что-то есть. На удивление внутри храм выглядел весьма неплохо.
Небольшое помещение шестиугольной формы с простыми выбеленными стенами. Вдоль стен стояли статуи восьми цветочных нимф: Розы, Пиона, Лилии, Ириса, Орхидеи, Каллы, Гортензии и Фрезии. У их ног расположилось множество тонких как мизинцы свечей, но больше весго свечей было у противоположной стены напротив входа в храм – там стояла статуя ВремеНики.
До сего момента Майя не представляла, как выглядит ВремяНика, всеобщая мать-прородитель. Её имя использовали повсюду, ругались с его помощью, но только сейчас Майя увидела её облик.
ВремеНика была чем-то средним между полной женщиной и мощным деревом. Вместо ног у неё были извилистые корни, переплетавшиеся друг с другом. Ствол, усеянный множеством прожилок, перерастал в темную гладкую кожу богини. Её вытянутые вверх руки были подняты к небу, она держала будто держала на них небесный свод – свои волосы. Её пышная кудрявая шевелюра спускалась крупными кудрями до самых ног-корней. То там, то тут между кудрями проглядывали звёзды и планеты, кометы и метеориты. Глаза – плотно закрыты, а пухлые губы – сжаты. На щеках горел яблоками румянец, а во лбу мерцал крупный камень, будто третий глаз. Но самым большим и крупным из камней был граненный изумруд – он располагался на месте живота богини и приковывал всё внимание. Майе даже на секунду показалось, что ей знакома форма этого камня. Однако этого просто не могло быть – образ ВремеНики она видела впервые.
Никто не знал, как на самом деле выглядит – она не была на Земле со времен её сотворения, со времен заключения мужа во внутреннее ядро. Монахи пытались воссоздать её образ по опросам богов и боженов, но их описания были противоречивые. Потому образ богини-проматери был лишь примерный, по его подобию и создавались все её статуи.
Семья Миды была строго религиозной. Однако сама Мида прибегала к религии только в корыстных целях. Верить в богов и поклоняться им она начинала только в преддверии тестов, контрольных, во время экзаменов.
Пока Майя рассматривала статую богини, Мида упорно молилась ВремяНики об удачной сдаче экзаменов, о легком учебным годом, о хорошей оценке за тест и о том, чтобы её парень додумался подарить ей новые серёжки.
Майя скептически выгнула бровь, услышав молитвы Миды, но промолчала. Она попыталась деликатно намекнуть Миде за ужином, что это неуважение к богам, но Мида на это лишь надула губки. Она верила только в то, что ей было выгодно, и только когда ей было выгодно.
