Дариен Ройтман
Первая звезда
4
С поваром-сержантом, к которому меня приставили помощником, я сразу не поладил. Это был двухметровый негр, который был абсолютно уверен в том, что он шеф дорого ресторана.
Фамилия его, была Бронсон и он почему-то считал, что сообщать своё имя незнакомому человеку, противопоказано. А так как я, был "незнакомый", то так и не узнал, как же его при рождении нарекла матушка.
Он требовал от меня беспрекословного подчинения и выполнения самых "чёрных" работ. Когда же я поинтересовался рецептом, одного, из действительно превосходно приготовленных блюд, то в ответ получил этакую фразу:
– Послушай, парень! Если Бог обидел тебя белой кожей, да к тому же, ты не француз и не итальянец, то повар из тебя точно никудышный и сообщать тебе рецепт я не буду. Усёк?
– В принципе, да, – кивнул я. – Однако полностью не согласен.
– Не согласен он, видите ли, – фыркнул афроамериканец. – Да, когда ты станешь готовить по моему рецепту, то всё равно чего-то там напутаешь и напортачишь, а потом ещё скажешь, что это я виноват!
– Ничего подобного! – помотал головой я, но Бронсон меня даже слушать не стал.
– Так и представляю, как ты стоишь и оправдываешься перед своими беленькими дружками, – продолжил разглагольствовать он, а потом попытался спародировать мой голос:
– Вы понимаете, мои белозадые братаны, блюдо было хреновым изначально, вот оно и получилось на вкус, как говно… – он хохотнул и добавил. – Короче, отправляйся драить кастрюли, солдат. На кухне твоё место рядом с раковиной и нигде больше!
Я терпел уже две недели, и это стало последней каплей переполнившей золотой кубок моего терпения.
– Да ты настоящий расист, Бронсон! – стукнув кулаком по столу, заявил ему я. – А работать под началом расиста, каким бы хорошим поваром он ни был, я не согласен!
Вообще-то здесь армия, а не детский сад, – покачал тяжёлой головой, он. – И не ты решаешь, что тебе делать и под началом кого, какой работой заниматься!
Я открыл было рот, но повар не стал дожидаться пока я отвечу на его реплику.
– Если же тебя это не устраивает, то я, запросто смогу организовать тебе военно-полевой суд за невыполнение приказа. А там уже недалеко до армейской тюрьмы, где кормят совсем не так хорошо, как здесь, потому что повар там, такой же белый растяпа, как и ты… а теперь, времени на пустую болтовню у меня нет, а тебя ждёт грязная сковородка, сынок!
Ох, как же мне тогда захотелось врезать по его наглой, лоснящейся от пота, чёрной физиономии. Но это действительно было чревато военно-полевым судом, к тому же, у меня закралось смутное подозрение, что мне не справиться с этакой мускулистой двухметровой гориллой.
Хотя, кто его знает? Недаром же говорят, что "большие шкафы" громко падают…
Я раздул ноздри, сжал руки в кулаки, так что побелели костяшки пальцев, однако драться с ним не стал. Вместо этого, я решил пойти к интенданту и попытав счастья, попросить у него назначения на другую должность.
Наш интендант, капитан Коннелли, производил впечатление добродушного мулата средних лет. Заявившись к нему в кабинет и отдав честь, я встал по стойке смирно и начал рассказывать ему о своих проблемах.
Он прервал меня, недослушав до конца:
– Сынок, я понимаю твоё положение и искренне сочувствую тебе. Но и ты должен понять, что людей у меня не хватает и я делаю всё что могу, чтобы облегчить вам службу.
Короче будь паинькой и не беспокой взрослых глупыми вопросами…
Уже начиная слышать мерзкое хихиканье судьбы, я извлек из нагрудного кармана письмо, полученное мной в последний день пребывания в медицинском центре.
– Сэр, в этом письме сказано, что я являюсь ценным, стратегически важным солдатом. Использование меня в качестве мойщика посуды, большая ошибка!
Он хмыкнул, но письмо взял. Я видел, как поднимаются его брови по мере чтения.
– Что за хрень? – удивлённо выдавил капитан. – Я, конечно, не вижу, чтобы тут было написано, что ты настолько "стратегически важен", как хочешь это показать, но я всё же дам взглянуть это начальству… Сиди здесь, с места не двигайся, руками ничего не трогай.
Поморщившись, он, с явным отвращением на лице, взял письмо двумя пальцами, будто дохлую мышь за хвост и вышел.
Полчаса спустя, я оказался в кабинете начальника части. Это был грузный лысеющий мужчина, с погонами полковника. Уставившись на меня, выпуклыми как у рыбы глазами, он укоризненно покачал головой и потерев свою короткую красную шею, хрипло выдавил:
– Во-первых, я хочу знать, почему ты скрыл от командира важные сведения о себе? Во-вторых… Хм-м… Ладно, хватит и, во-первых!
Его скрипучий надорванный голос напоминал звук пилы.
– Но сэр! – стал оправдываться я. – Я никогда не скрывал своего происхождения и даже не подозревал, что этот факт может оказаться важен интендантской службе!
Он свёл брови, и мне показалось, что сейчас я услышу, как вращаются его извилины.
– Интендантской службе важно всё! – холодно отрезал он, а потом вдруг заорал. – Да знаешь ли ты, что я могу осудить тебя и заставить гнить в армейской тюрьме, несколько месяцев, а может даже и целый год?!
– Знаю сэр, – не понимая, к чему это он клонит, ответил я. (Не считая "странного" набора генов, я был полностью невиновен).
– Тогда признавайся!
– В чём именно признаваться, сэр? – поползли на лоб мои глаза.
– Ладно, забудь! – махнул рукой полковник. – Это такая проверка. Виновные на ней всегда колются… М-да…
Он встал из-за стола и зашагал по кабинету, за моей спиной. Очень неуютное ощущение, скажу я вам.
– Мы больше не можем использовать тебя, как мойщика посуды, – после продолжительного раздумья выдал командир. – Ты действительно стратегически важен… Назначить тебя в другую часть, я тоже не могу. Видишь ли, есть приказ генерала, отправить тебя именно сюда. Однако, я могу рекомендовать командованию отчислить тебя по профнепригодности…
Его лицо озарилось внезапной догадкой.
– Так я и сделаю!
– Но полковник! – негодуя вскричал я. – Мне нечего делать на гражданке! Я поэтому в армию и пошёл!
Он вновь нахмурился.
– Молчать рядовой! Не тебе решать, что с тобой будет! Тебя это совершенно не касается. А сейчас, исчезни с глаз моих, а не то, в два счёта угодишь в армейскую тюрьму!
Армия, абсолютно нелогичная штука. В ней, солдата совершенно не касается то, какие изменения произойдут в его дальнейшей судьбе.
Провалявшись в казармах три недели, я получил приказ об увольнении из войск Соединённых Штатов.
Так, я опять стал штатским человеком.
Очутившись на "гражданке", я вновь оказался в той же ситуации, что и два года назад. Только теперь, путь в армию был отрезан. Ну что ж, наверное, надо было искать работу…
Скотина-судьба ржала надо мной, как пьяная лошадь!
В первую очередь, я сел и стал обдумывать сложившуюся ситуацию.
Пока я "наслаждался" армейской жизнью, мой троюродный кузен Роберт Минамото,
открыл школу восточных единоборств. Будучи чистокровным японцем, он начал изучать дзюдо и карате, с четырёх лет. Теперь же, став почётным мастером обоих стилей, он открыл эту самую школу, при этом дав ей название: "Дзю-Карате-до".
Я, будучи хоть и дальним, но всё же родственником, решил постараться устроится к нему на работу.
Уж не знаю кем.
Каким-нибудь, там, смотрителем, или даже уборщиком (на первое время). Тогда бы, я стал изучать эту его борьбу и имея очень неплохие физические данные, начал бы быстро продвигаться по лестнице цветных поясов. Став помощником инструктора, а потом и самим инструктором, я бы получал приличную зарплату.
Ага, разогнался…
Роберт основал свою школу в Парк-Сити, самом богатом районе Далласа и поток состоятельных учеников тёк ручьём изобилия. Загвоздка была лишь в том, что он просто мог не принять меня на работу. Однако, помня его высказывания о святости родственных уз, я смел надеяться.
Зайдя, в изукрашенную в японском стиле, дверь школы, я вылетел из этой самой двери пять минут спустя, вверх тормашками.
Оказалось, что кузен Роберт, испытывает ко мне три, очень горячих чувства:
1)
Он меня стыдится (по его словам, я опозорил благородную самурайскую кровь только одним своим существованием).
2)
Он меня презирает (потому что я, пренебрегая позывам указанной выше крови, пошёл учить презренную гимнастику, вместо сверкающих как алмазы, единоборств).
3)
И наконец. Он меня ненавидит (потому что я, совершив страшную ошибку (изменение фамилии), вычеркнул себя из рядов великолепной семьи Минамото).
Ну вот. Я изменил фамилию чтобы поменять жизнь к лучшему, а получилось наоборот.
А знаете, я совсем не жалею!
Лучше быть безработным Малиновским, чем работающим блондином Минамото. Таково моё мнение, а те, кто со мной не согласен, пусть встанут и уйдут. Я их не задерживаю…
5
Слегка оправившись от тумаков, полученных от кузена, я отправился на биржу труда для неквалифицированных рабочих, и взял первую попавшуюся работу.
В фирме занимающейся перевозкой мебели, принадлежащей двум партнёрам-израильтянам, я проработал пять месяцев. Моя должность называлась "оператор-переносчик", что на обычном человеческом языке означает грузчик.
Хозяева фирмы всё время ругались между собой, то ли на иврите, то ли на арабском, а я только и делал, что таскал шкафы диваны и тумбочки, пока чуть не надорвал себе спину.
Отлежавшись неделю, я уволился по собственному желанию и больше не смог найти никакой работы.
Рынок труда был переполнен безработными, жаждущими занять свободные вакансии
Оказалось, что даже для того, чтобы работать на должности уборщика, требовались связи и квалификация.
Деньги, полученные мной от армии, помогли продержаться на плаву какое-то время.
Но, видите ли. Деньги, они как вода, не успеешь оглянуться, а они уже утекли.
Это сейчас мне нет в них никакой надобности, а тогда…
Ну в общем, сами понимаете…
У меня оставалась последняя сотня, но я не отчаивался, а вместо этого, пока ещё позволяли средства, расхаживал по барам и знакомился с девушками чтобы скрасить своё существование.
В один из вечеров, ноги сами привели меня в полутёмный бар довольно далеко от моего дома. Я был здесь впервые, и атмосфера показалась мне довольно уютной. Пить алкоголь мне не хотелось и поэтому, устроившись за стойкой, я заказал колу.
Мой сосед, крепкий полноватый мужчина лет сорока, весело перешучиваясь с барменом, цедил из разноцветной трубочки какой-то коктейль. По-видимому, он был завсегдатаем и знал того уже давно, так как его шутки были личного плана и касались женщин.
Неожиданно послышались звуки песни "Дансинг Куин" группы "Абба", это зазвонил его мобильник. Вытащив телефон, крепыш недовольно скривился и с силой выдохнув, ответил на звонок.
Я сидел довольно близко к нему и сам того не желая, услышал весь разговор.
Скорее всего, мужчина разговаривал со своим начальником, так как в его голосе сквозило явно напускное уважение, и он обращался к собеседнику "сэр".
– Да, добрый вечер сэр. Да, конечно… Что? Он снова угостился в баре фирмы? – крепыш громко сглотнул и схватился за голову. – Уволили его на месте? Но сэр, вы же говорили, что дадите ему ещё один шанс! Да, я понимаю сэр, но сейчас настоящая проблема найти хорошего охранника.
Мужчина нахмурился и вздохнул.
– Что? Неделя? Но сэр, я не могу сделать невозможное, только одно обучение берёт больше недели, а ведь есть ещё и отбор… Хорошо, я постараюсь, мистер Берквист. До завтра, сэр и приятного вечера.
Мужчина с яростью сжал зубы, стукнул кулаком по стойке и повернулся к бармену.
– Ну, ты только подумай, Майки! Мало того, что он без предупреждения увольняет охранника, которого я с таким трудом нашёл и обучил. Так он ещё и требует, чтобы новый человек приступил к работе уже через неделю!
Бармен открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешал ваш покорный слуга.
Я просто не мог не вмешаться, такая долгожданная работа сама плыла мне в руки. Оставалось лишь убедить в этом работодателя.
– Уважаемый сэр! – обратился я к крепышу. – Прошу прощения. Я совершенно случайно услышал ваш телефонный разговор…
– Ничего страшного, парень, – махнул рукой мужчина. – У каждого, свои проблемы, понимаешь?
– Ещё как понимаю, – с готовностью кивнул я. – Но мне кажется, что ваша, как раз-таки решена.
– А ты что? – встрял в наш разговор бармен. – Специалист по решению проблем?
– Лучше! – поворачиваясь к его растерянному другу, улыбнулся ему я. – Вы просто не представляете, как вам повезло, сэр. Так сложилось, что в данный момент я свободен и могу приступить к работе хоть завтра… Моё имя Адам Малиновский, я бывший военный, а это значит, что я намного компетентнее любого обученного охранника.
Эти двое посмотрели на меня, как будто я спустился с небес в сопровождении армии ангелов и хора мальчиков. Они выглядели настолько удивлёнными, что я даже обернулся проверить, не стоит ли кто за моей спиной.
Оправившись от первоначального шока, вызванного моим "пришествием", крепыш обратился к бармену:
– Майки, мне это кажется, или бог действительно послал мне нового охранника?
– Похоже на то, – поддакнул бармен.
– Парень, если всё что ты сказал, правда, то я спасён! – обрадованно улыбнулся мужчина, а затем улыбка медленно сползла с его лица и он, сдвинув брови, продолжил. – Но бесплатный сыр, бывает только в мышеловке…
И тут на меня посыпался целый ворох вопросов:
– Где ты служил? Где раньше работал? Есть ли образование? Есть ли рекомендации? Есть с собой автобиография?
– С собой у меня ничего нет, – начал отвечать я. – Да и опыт работы у меня небольшой. Я же только что из армии… Но примите меня и не пожалеете. А в случае чего, вы всегда можете меня уволить и взять кого-нибудь другого. Так что терять вам нечего. Кроме того, "сыр" далеко не бесплатный… Я бы хотел получать не меньше 1000 долларов в неделю.
– Ясно, – кивнул мужчина. – Аппетит на зарплату у тебя конечно непомерный… Но я вижу, что ты вроде парень честный. Да и судя по фигуре ещё и в отличной форме… Я дам тебе шанс и сразу скажу, 1000 долларов в неделю, ты получать точно не будешь… Вот моя визитка, приходи завтра к 8:00 по этому адресу. На входе объяснишь, что пришёл к начальнику безопасности.
С этими словами он протянул мне дорогую прямоугольную картонку.
Поблагодарив его, я вышел наружу. При свете уличного фонаря, я рассмотрел, что было написано на той визитной карточке.
"Питер Гордон. Начальник безопасности", гласила надпись. Далее следовали номера телефонов, факса, электронный адрес, а также адрес физический. И только вернувшись домой, я заметил то, чего не увидел под тусклым светом фонаря.
На карточке были выдавлены эмблема и название известной, и я бы даже сказал, ведущей в своей отрасли, компьютерной фирмы.
Так я снова нашёл работу…
Название фирмы здесь приводить не стану. Это чтобы вы ненароком не подумали, что я делаю ей рекламу, или же наоборот, порочу её славное имя.
Разглядывая визитку, я даже не подозревал, что судьба уже репетирует для меня новую комедию себе на смех.
Я был на пороге событий, изменивших всю мою жизнь.
Но если бы мне дали переиграть всё сызнова. Я знаю, что бы я выбрал. Даже зная о том, что ждет меня за следующим поворотом, я бы снова шагнул в сторону болтающего с барменом Пита и предложил себя в качестве нового охранника…
На следующее утро, ровно в 8:00, я стучал в дверь кабинета начальника безопасности.
На этот раз мистер Гордон представился мне официально, так как являлся моим прямым начальником, а потом подмигнув, сказал, что в личном общении, я могу называть его просто Питом. А вот перед боссами или посторонними, только мистер Гордон и сэр.
Пит рассказал, что его собственный начальник, а также заместитель руководителя фирмы, мистер Берквист, постоянно вмешивается в дела безопасности.
Зам, уже уволил нескольких охранников и в основном, лишь по той причине, что ему нравилось видеть ошеломлённые лица вытуренных им людей. По словам Пита, я должен был стараться, как можно меньше попадаться Берквисту на глаза.
Под началом моего добродушного, широколицего шефа, оказалось девять охранников, включая меня. Двое, всегда находились у главных ворот, ещё один проверял въезжающие на стоянку машины. Другой сидел на проходной, и ещё трое контролировали, каждый по два этажа (фирма располагалась в собственном шестиэтажном здании). И наконец, двое оставшихся, постоянно работали в ночную смену.
Пит объяснил, что такие строгие меры безопасности были приняты после нескольких проникновений промышленных шпионов, нанятых конкурентами и просто "заглянувших навестить", ночных воров.
В мои обязанности входило совершать обходы пятого и шестого этажей. Эти самые обходы, должны были совершаться ежечасно. В остальное же время, я был предоставлен самому себе.
Меня отправили на курсы охранников, вместо недели, длившиеся четыре дня. На этом настоял мистер Берквист.
Вволю настрелявшись на по мишеням на стрельбище, я получил табельное оружие и приступил к работе.
На каждом этаже находился специальный электронный сканер, к которому я должен был прикладывать палец, отмечая свои ежечасные появления. Сам сканнер находился на столе у секретарши этажа, занимавшей небольшое огороженное стойкой пространство, у лифтов.
"Секретарь этажа" – должность, о которой мне впервые довелось услышать в фирме. Так вот, это была такая специальная "девушка", к которой, по любым вопросам, обращались служащие, трудящиеся на этаже.
Она должна была назначать встречи, вызывать такси, вести всевозможную документацию, и заниматься ещё кучей всевозможных вещей. В общем, к этой самой "девушке", я и должен был заявляться, закончив обход.
На пятом этаже, "девушкой" работала высохшая старая дева – мисс Пресчет. Она красила губы ярко-красной помадой, по-видимому, считая, что и в шестьдесят-пять женщина ягодка опять…
А вот на шестом, в отличие от пятого, работала уже настоящая барышня.
Лилит Кольтон, тридцатичетырёхлетняя, разведённая еврейка.
Её большие, тёмно-карие глаза, свели меня с ума уже в самые первые минуты нашего с ней знакомства. Её великолепные формы могли вызвать восхищение у самого Папы Римского, а небольшая склонность к полноте даже шла ей к лицу.
Она была израильтянкой, рано вышедшей замуж за американца. Переехав в Штаты и родив ему дочь, она поняла, что совершила большую ошибку. Уж не знаю, что там у них не заладилось, однако развод всё же произошел.
Насколько я понял, вскоре после развода, её бывший муж погиб в автокатастрофе.
Единственное, что сдерживало Лилит от переезда обратно в Израиль – это родители покойного, бывшего мужа. Они упросили её не уезжать, потому что, как они утверждали, разлука с единственной внучкой была для них невыносима. И действительно, её четырнадцатилетняя, очаровательная дочка, была на удивление покладистой и смышлёной для подростка.
Девочку звали Хави, (я тогда ещё подумал, что это наверно, какое-то сокращённое еврейское имя).
Уже в подростковом возрасте, было заметно, что девчонка будет ещё красивее матери. Но всё это, я узнал несколько позже, познакомившись с Лилит поближе.
Всё шло хорошо, пока Пит, не рассказал мне о разнообразных привилегиях, предоставляемых фирмой, сотрудникам. Оказалось, что фирма предоставляет работникам бесплатного зубного врача, бесплатного психолога, бесплатный бассейн, и ещё много всяких бесплатностей.
Самой крутой бесплатностью, (по крайней мере, по моему мнению), была ежегодная экскурсия за границу. Ознакомившись со списком всех этих, невероятных на мой взгляд привилегий, я дважды ошалел.
Первый раз, от удивления, что всё это, так неожиданно свалилось на меня (я даже на секунду решил, что судьба оплошала со своей дурацкой игрой и пришла моя очередь смеяться). А второй, потому что мне сообщили, что все эти королевские льготы, не полагаются охранникам и уборщикам.
По-видимому, тому негодяю, который так несправедливо решил, никогда не приходилось ни подметать, ни охранять.
Мне слышался смех, и смеялся отнюдь не я. Это хохотала моя жестокая судьба.
Однако, я работал. И это было гораздо лучше, чем сидеть дома или слоняться по барам.
Я очень сдружился с Питом. У него была очаровательная жена по имени Джоан, с которой я познакомился, будучи приглашенным к ним на пикник. Мой начальник был человеком разносторонним, и мне нравилось, что с ним можно было поболтать не только на такие темы, как женщины и бейсбол. А ещё, мне жутко нравилась Лилит. Я дал ей понять это ещё в тот день, когда мы познакомились. Время от времени, она соглашалась на мои приглашения поужинать вместе, а потом, я, будучи вне себя от счастья, возвращал её домой на своей "развалюхе", приобретённой по дешёвке, со скидкой.
Она никогда не предлагала мне подняться к ней "на чашечку чая или кофе", по-видимому, стесняясь подрастающей дочери. Я же, никогда не настаивал, понимая её чувства.
Месяцы летели незаметно. Я продолжал выполнять свою несложную работу, ухаживал за Лилит, посещал пикники, устроенные Питом и Джоан и старался как можно меньше попадаться на глаза мистеру Берквисту.
На второй год моей работы в фирме я познакомился с Хави. Она была на каникулах и её мать не хотела надолго оставлять дочь дома саму, хотя ей уже и стукнуло пятнадцать.
К детям я отношусь довольно спокойно. Большинство из них маленькие монстры и только становясь взрослыми они начинают вести себя как воспитанные люди, да и то не все.
Хави была довольно самостоятельным ребёнком, а точнее подростком. При нашем знакомстве, я, с серьёзным лицом, пожал её протянутую ладонь и даже слегка поклонился, дав ей почувствовать, что она для меня настоящая леди.
Благодарная улыбка девочки того стоила.
Как же она всё-таки была похожа на мать…
– Я его одобряю, мама, – повернулась она к Лилит. – Можешь пригласить его домой.
– Э-э-э, хорошо дорогая, – смутившись, опустила моя возлюбленная.
– Так это не просто знакомство, а проверка? – воскликнул я.
– Что-то в этом роде, – посмотрела мне прямо в глаза девочка. – Маме, конечно, не требуется моего разрешения, но мы очень ценим мнение друг друга. Особенно по отношению к парням…
– Ясно, – сглотнул я. – Значит моя кандидатура одобрена?
Лилит открыла было рот, но не успела произнести ни слова.
– Совершенно верно, – ответила за неё дочь.
Мы с моей подругой посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись.
Хави посмотрела на нас, явно размышляя обидеться ей на это или нет. В итоге, она решила присоединиться к нашему смеху.
С тех пор я стал бывать у них чаще. Мы втроём весело проводили выходные, выезжая из города на природу. Иногда к нам пристраивались разные парни Хави, ведь она, пытаясь определиться со вкусом на мальчиков, меняла их как перчатки. При этом, дальше невинных поцелуев и так сказать "обнимашек", никогда ни заходило.
Однако, я всё ещё у них не ночевал.
Как-то вечером мы засиделись допоздна, я засобирался было домой, когда Хави покосившись на мать, спросила:
– Есть какая-то особая причина почему Адам никогда у нас не ночует? Он ведь не превращается в тыкву в 12 ночи, или в что-то в этом роде, так?
– Я ночую у себя в берлоге, потому что по утрам рычу на всех пока не заварю кофе, – попытался отшутиться я.
– Это конечно ваше дело, но ты мог бы и остаться, – не приняла всерьёз мою шутку она. – Мам, хватит беречь мою нежную детскую психику. Ему ведь, из-за этого, каждый раз приходится ездить через весь город.
Мы с Лилит посмотрели друг на друга.
– Может действительно останешься? – спросила меня она.
– С удовольствием, – улыбнулся я. – Давно хотел посмотреть на ваш вид из окна по утрам.
Несколько дней спустя, я, сильно смущаясь, предложил Хави, называть меня папой. Она отказалась:
– Ты мне не отец, Адам. Ты мой друг. Но если бы мне не хватало отца, то я бы с удовольствием приняла твоё предложение, – совсем по-взрослому ответила она.
Так меня неофициально приняли в семью.
Нам было здорово втроём. Я блаженствовал и чувствовал, что Лилит с Хави тоже счастливы.
Конечно, Лилит была далеко не первой моей женщиной. Но на тот момент, она была лучшей из тех, с кем мне доводилось делить ложе. Я думаю, что дело тут не в её сексуальном теле или опыте. Мы просто подходили друг другу настолько, что мне казалось, словно наши тела поют вместе. Лилит, была старше меня на несколько лет, но разница в возрасте вообще не имела никакого значения.
Несмотря на это, Лилит попросила меня, пока не рассказывать никому в фирме о нашей связи. Она не любила сплетен и старалась всеми силами их избежать.
Поэтому днём, на работе, мы делали вид, что у нас лишь приятельские отношения, а ночью, дома, признавались друг другу в любви, после бурных часов неистового, секса. Так мы и жили, душа в душу, и даже не подозревали, что судьба нам готовит.
