Дара Преображенская
Воин храма «Золотой Дракон». Часть 1

Притча о зрелости духа

Давным-давно один купец услышал от своего приятеля о мудреце, жившем где-то в горах в храме и ведшим скромный образ жизни. Со слов приятеля этот мудрец обладал такими знаниями, которые могли принести не только власть и богатство на земле, но и счастье души. Люди делятся на две категории: те, кто мечтает о счастье земном и те, кто думает о счастье небесном. Купец принадлежал ко второй категории, ибо земное счастье казалось ему серым и никчёмным, не входящим ни в какое сравнение с духовным наслаждением.

Купец оставил свою деятельность, запасся пищей, приобрёл выносливого коня, нанял хороших проводников и отправился в путь. Его путь лежал через непреодолимые препятствия. Проводники не выдержали и ушли обратно в своё селение, конь замёрз, пища была почти съедена, и путник остался один посреди холодных заснеженных ущелий, без хлеба и друзей. Все знаки говорили о том, что купец должен вернуться назад, но он шёл и шёл, несмотря на отчаяние.

И вот на десятый день своего странствия в одном из ущелий ближе к ночи он увидел, наконец, костёр. Путник обрадовался, кое-как добрёл до костра и увидел незнакомца, который вялил на вертеле куски свежего мяса. Ни говоря ни слова, хозяин костра накормил уставшего путника, а когда тот насытился, произнёс:

– Не правда ли, ты ищёшь храм Золотого Дракона и, невзирая на все вставшие перед тобою препятствия, идёшь туда?

Путник подтвердил догадки незнакомца и поведал ему о загадочном мудреце. Хозяин костра выслушал путника и сказал:

– На свете так много истин, что каждый из нас не может понять ни одну из них. Но есть главная истина, и она такова: люди должны смириться со своей судьбой и принять только то, что необходимо принять. Прими и ты. Научись распознавать знаки, встретившиеся тебе на Дороге Жизни, ибо это – указатели того, как действовать в сложном мире причин и следствий без ошибок и ложных намерений. Вся наша проблема в том, что мы боимся уроков, бежим от них, ищем для себя лучшей участи, но затем всё равно возвращаемся к неусвоенным нами урокам. Возвращайся обратно и займись своим ремеслом, иначе погибнешь в горах. Твой дух ещё не готов к постижению мудрости, а великие учителя не всегда снисходят до смертных. Тебе были даны знаки, но ты не сумел их прочесть. Иди в город и утешься тем, что когда-нибудь твои потомки попадут в Храм Золотого Дракона и встретятся с тем мудрецом. Смирись со своей судьбой и пройди всё то, что предначертано тебе по твоему уровню.

Купец сразу понял, что перед ним умный собеседник и задал ему следующий вопрос:

– А как же быть больному? Если он смирится со своей болезнью и не станет сопротивляться ей, он умрёт.

Незнакомец покачал головой:

– Нет, если он смирится, болезнь отступит. Болезнь является сигналом того, что человек делает что-то не так и своими действиями нарушает законы Вселенной. Судьба же – это последствия ошибок прошлого. Чтобы изменить её, нужно сначала смириться с судьбой и принять её. Этим ты делаешь первый шаг к осознанию жизненных уроков. В конечном итоге ты меняешься, и так происходит рост твоей души.

Купец подумал и оставил свою затею, однако его никогда не покидало желание дойти до Храма Золотого Дракона и встретиться с тем мудрецом.

– Дорогой Ли, – произнёс дедушка, – как ты уже понял, этим купцом был я, а незнакомец в горах – мудрец из Храма. Я состарился, прожил достойную жизнь и только теперь понял, Учитель сказал Истину, ибо ты – мой потомок уезжаешь в тот Храм, чтобы получить Великие Знания.

После этих слов дедушка подарил мне амулет в виде фигурки дракона, сделанного из чистого золота. Дракон был очень красив с крыльями, весь целиком окутанный огнём.

– Дорогой Ли, – сказал дедушка, – Этот амулет я получил в дар от мудреца в горах. Мне он уже не нужен, потому что мой век скоро закончится, и я ничего не унесу с собой в могилу кроме моих бренных останков. А тебе он, возможно, пригодится и принесёт большую удачу.

Я попрощался с дедушкой и со всеми своими родственниками. Что касается прощания с братьями и сёстрами, это являлось лишь данью этикету, следованию обычаю, так как я не испытывал гнетущей тоски и боли от предстоящей разлуки. Затем я был усажен за семейный стол и досыта накормлен.

Китайская кухня по своей сути очень разнообразна, готовят, в основном, специально обученные повара, строго придерживаясь определённых правил. Правила существовали для того, чтобы пища сохраняла свои энергетические свойства и способствовала сохранению и поддержанию телесного здоровья. Поэтому кулинарная обработка была минимальной, и в рационе преобладали растения и продукты моря: рыба, крабы, водоросли. Из растений были распространены главным образом рис и бамбук.

На большом столе передо мной лежало огромное блюдо с рисом и жаренным бамбуком, рядом стояли тарелки с креветками, ламинарией и фукусом и пиала с ароматным зелёным чаем.

Мне было объяснено, что столь обильная трапеза устраивалась всегда перед дальнею дорогой, чтобы ученик мог насытиться и набраться сил, которые ему пригодятся в его испытаниях.

В некоторых китайский семьях к столу подают особо приготовленное мясо собак. Однако в нашей семье это не делалось, потому что, во-первых, в те времена был пост, и запрещалось употреблять в пищу мясо за исключением рыбы, во-вторых, наша семья относилась к ярым приверженцам религии буддизма. Буддизм не приветствовал убийство животных в любой его форме.

После трапезы я был введён в семейный храм Будды, чтобы сделать жертвоприношение в виде пряностей и большого блюда с рисом. Затем я выпил полную чашу воды, ночь простоявшую возле статуи Будды. Чаша была сделана из золота. По представлениям китайцев, если золотая чаша постоит возле статуи Будды в течение ночи, она считается наполненной особыми божественными эманациями. Выпивший эту священную воду приобретает покровительство богов, никакое зло не сможет коснуться его.

Перед тем, как сесть в повозку, отец сказал мне:

– В последний раз посмотри, сынок, на окружающие тебя окрестности. Больше ты их уже не увидишь, а они так прекрасны в период весны.

Слова отца вызвали во мне такое отчаяние, что я едва смог сдержать слёзы.

– Почему я никогда не увижу эти места? – спросил я.

Отец ответил мудро (впоследствии я не раз улавливал мудрость в высказываниях вроде бы обыкновенных людей, на первый взгляд не отличающихся особыми познаниями в философии).

Отец произнёс:

– Возможно, ты и вернёшься сюда, сынок, но вернёшься совсем другим человеком. Многие привычные вещи покажутся тебе иными, чем раньше. Ты будешь смотреть на мир и на эту голубую долину другими глазами – глазами умудрённого опытом человека. Дорогой Ли, тебе только кажется, что ты останешься прежним, но ты сам не заметишь, как изменишься.

Я бросил последний взгляд на долину, она действительно казалась голубой – индиго постепенно переходил в лиловый цвет неба, а горы вдалеке выглядели, словно молчаливые стражи. В центре долины красными и розовыми пятнами пестрели цветы. К югу раскинулись чайные плантации, кое-кто из крестьян уже вышел на работу. За холмами тянулись засеянные рисом поля – на будущий год астрологи обещают богатый урожай, и тогда весельчак Хо-тэй возрадуется. Китайцы верят в то, что бог Хо-тэй приносит удачу. В последний момент перед отъездом я попросил позволения попрощаться с моим другом Кэнем. Кэнь привозил жёлтую глину с берегов реки Хуанхэ и лепил из неё фигурки божеств: бога огня, воды, богиню милосердия Гуань-Инь, бога смерти, имеющего грозный лик. Когда я вернусь, Кэнь пообещал мне, что свозит меня за жёлтой глиной и покажет скалу отшельника, который тоже лепил из глины, мечтая в своём занятии найти Истину.

– У нас будет много времени, – сказал Кэнь, – я верю, ты сделаешь статую Будды.

Я не мог предположить, что слова Кэня окажутся пророческими, но тогда я просто почувствовал, что терял своего друга детства.

…Мы ехали через горную местность. Северо-восточная часть провинции Гуаньси покрыта холмами, а далее к востоку от неё в районе Гуандуна, Чжэнцзян, Шаньси высятся покрытые шапками снегов горы.

Китайцы – очень трудолюбивый народ. Если бы европеец, привыкший к серым унылым пейзажам, попал в Китай весной, он поразился бы развернувшемуся перед ним великолепию. Он увидел бы ухоженные рисовые поля, сады, полные яркими декоративными цветами, специально выращиваемыми для того, чтобы повсюду была гармония. Маленькие уютные домики крестьян и землевладельцев средней руки оставляли ощущение радости и восторга. Вообще китайцы очень привязаны к уюту и гармонии. Они обустраивают свои жилища в соответствии со знаниями древних о правилах взаимодействия человека с внешней средой. Например, дверь в доме должна обязательно выходить на север, над ней вешались специальные колокольчики, которые звенели при малейших порывах ветра, и от этого становилось спокойно на душе.

Гостиная обычно планировалась в центре дома, а вокруг неё размещались остальные комнаты. В них хозяева устанавливали различные символы для придания дому красочности и одновременно с целью снятия отрицательной энергетики. Символы представляли собой статуэтки божеств, предметы, такие как плетёные узлы. Они хранятся в специальных рамах и вешаются на стены наподобие картин. Любой китаец может вязать узлы из нитей: узлы богатства и денежного благополучия, узлы любви и счастья в семейной жизни. Считается, если хранить эти узлы у себя в доме, человек приобретает покровительство богов.

Европеец думает, счастье зависит лишь от него самого, однако на самом деле это далеко не так. Счастье зависит от благосклонности высших сил, поэтому по всему Китаю совершаются жертвоприношения: люди привозят каждый месяц в пагоды свой урожай, собранный с полей. Часть урожая складывается в большие корзины и ставится в храмах перед ликами Будды.

Когда на нашем пути попалось опустошённое засухой поле, отец рассказал мне такую историю. Когда-то лет пять тому назад здесь жил один крестьянин. У него был большой дом, и он выращивал пшеницу, каждый год собирая с полей богатые урожаи. Он продавал пшеницу и получал за это много золота. Его звали Чан-Хай-Си. Он был глубоко убеждён, что является хозяином своей судьбы, и никто не властен над ним. Он был очень горд собой и стал высокомерно относиться к людям. Он перестал молиться и ходить в храмы, как это делали его соседи. Однажды к нему пришёл старик, попросивший немного хлеба и риса. Старик был нищим, и у него не было ничего, чтобы расплатиться за еду. Чай-Хан-Си прогнал старика и попросил слуг, чтобы они не пускали нищих попрошаек в его дом. Ничего не сказав, старик ушёл.

Однако на следующий год случилась засуха, весь урожай был испепелён солнцем. Чан-Хай разорился, сам превратившись в нищего странника, друзья покинули его, и он остался совершенно один без гроша и поддержки. Говорили, что тем стариком в лохмотьях, который приходил к Чан-Хай-Си, был сам Будда. Он спустился с небес из своего сияющего царства, чтобы преподать этому возгордившемуся человеку хороший урок.

– И потом он умер? – спросил я у отца.

– Нет, сынок, Чай-Хан-Си стал монахом, и сейчас служит в одном монастыре.

– Откуда ты знаешь?

– Эту историю он поведал мне сам.

На ночь мы останавливались в гостиницах, а утром снова продолжали путь. После ужина, когда отец ложился спать, я любил из окон наблюдать за тем, как мерцали звёзды высоко-высоко в небе. Мне казалось, что на них живут такие же люди, и они тоже, как и я, глядят в небо.

Я сжимал в руках подаренную дедушкой фигурку дракона. Она была дорога мне, как напоминание о родных краях, о старости, о НЕПОСТИЖИМОМ, которое способно заставить трепетать в груди страждущее сердце. Золотой дракон оживал в моих ладонях, являясь настоящим талисманом счастья и предвестником моей судьбы. Куда приведёт меня её водоворот на этот раз? Невольно я ощущал присутствие Мудреца, встретившегося дедушке в горах.

В течение четырёх дней мы шли через горные хребты, отец нанял двух проводников, которые показывали нам дорогу до храма «Золотой Дракон». Они не раз ходили туда, приносили монахам молоко, фрукты, рис и чай. Это была единственная возможность, соединяющая монастырь с внешним миром. Проводники были тибетцами, но они не принадлежали к клану монахов и занимались обычной торговлей.

Ночью в горах холодно, отец укрыл меня шкурами яков, которые купил за символическую сумму у проводников-торговцев. Через каждые два часа тибетцы пили чай, чтобы согреться. В чай они добавляют соль, немного масла и крупы.

– Это поддерживает наши силы, иначе мы замёрзнем, – сказал один из проводников.

В ту ночь в горах случился буран, благо мы не попали под снежную лавину, так как тибетцы знали все места, где можно укрыться. При звуках лавины я испытал такой страх, что мне казалось, будто моё бедное сердце превратилось в комок и застыло внутри груди. Тибетец улыбнулся и, чуть сощурившись, похлопал меня по плечу:

– Не бойся, это только кажется, что горы агрессивны. На самом деле они мудры.

Говорил он по-китайски.

– Неужели вы не боитесь лавин? – спросил я.

– Нет. Мы входим в контакт с горами и просим у них помощи. Мы просим у них защитить нас. Те, кто этого не делают, погибают в горах, потому что они не знают о взаимосвязи всего, что находится вокруг них.

Я успокоился и уснул, а на следующий день мы приехали в монастырь.

«УЧИТЕЛЬ ЦИНЬ»

 
«Не бойся заглянуть вглубь
своей души.
Этим ты откроешь себе путь
в Вечность.
Она сосредоточена
В мельчайшей пылинке
пространства,
Но лишь твоё Всевидящее
Сердце способно разглядеть её».
(Надпись на свитке
в храме «Золотой Дракон»).
 

…Монастырь Золотого Дракона находился в провинции Сычуань на самой границе с Тибетом. По сути, монастырь не являлся ни Тибетским, ни Китайским.

Представители жёлтой расы, принадлежащие к разным национальным группам, обычно враждебно относятся друг к другу. Японцы считают себя древнее китайцев, китайцы притесняют тибетцев, тем самым подчёркивая своё первенство на совершенство и приближённость к богам. Что касается монастыря – это единственное место, где любая неприязнь между людьми была стёрта, так как в нём служили и китайцы, и тибетцы.

Монастырь находился на берегу мелкой речушки Луцзян, недалеко от неё Брахмапутра несёт свои воды в Индию. Несмотря на то, что монастырь был удалён от человеческой цивилизации, практически на равном расстоянии от него располагались два городка: Аламбо и Лхаса. Аламбо стоит на территории Китая, а Лхаса – Тибета. Климат здесь мягче, чем в Тибете, но иногда случаются суховеи. В холодное время года падает снег, который быстро тает на полуденном Солнце.

Шум реки Луцзян доносился до моих ушей. Я подумал сначала, что монахи ловят в ней рыбу, но мне сказали, что служители храма «Золотой Дракон» являются вегетарианцами. Их рацион, в основном, состоит из круп, ячьего молока с маслом и фруктов, а также риса и бамбука. Ряд фруктов доставляется в монастырь с торговыми караванами. Как правило, это манго, финики, персики и каштаны. Однако подобные деликатесы употреблялись в очень ограниченных количествах.

Река служила, своего рода, игровой площадкой для детей. Они плескались в её журчащих водах, бегали друг за другом, а по утрам и вечерам монахи совершали здесь обряд омовения. Они снимали обувь, входили в реку и, набрав полный чан воды, выливали её на себя.

Луцзян искрилась на Солнце тысячами бликов, слепила тебя, словно забавлялась с тобой, и от этого хотелось спать. Несмотря на то, что в моей провинции Тай-цзы много буддистских храмов, считалось престижным, если родители отправляли своего сына в далёкие края для обучения в каком-нибудь монастыре. Храмы были очень красивыми с позолотою и изразцами.

Честно говоря, когда я увидел храм «Золотого Дракона», я был несколько разочарован, так как вместо роскошного убранства мне представился довольно скромный фасад без лишних вычурных архитектурных фантазий. Внешний вид храма не вязался с той славой, которая распространялась о нём по всему Китаю и Тибету. Просто одетые монахи занимались своими привычными делами, будто жизнь здесь текла медленно и размеренно, не прерываемая никакими эксцессами.

Один из монахов повёл меня в мою будущую комнату, я взял свой узелок и последовал за ним. Комната оказалась совсем небольшой с единственным окном, выходившим на юг. На полу лежал коврик из бамбука с изображением каких-то цветов. Не успел я, как следует, освоиться, как ко мне подошёл мальчик примерно моего возраста в длинной циновке и протянул мне маску с красной накидкой.

– Что это такое? – спросил я.

– Сейчас начинается представление. Там соберётся много народа. Ты будешь играть роль злого демона, нападающего на бога огня.

Я взглянул на маску. Она была тоже красной с чёрными полосами вокруг глаз, и это выглядело очень уродливо.

– Но я никогда не играл в театре, – ответил я.

Мальчик только улыбнулся, подмигнув мне.

– Послушай, если ты хочешь служить Будде, ты должен быть готовым ко всему. Не думай, что у тебя не получится, ты просто должен танцевать под звуки барабанов.

Особенность китайского театра заключается в том, что обычно представления устраиваются на открытом воздухе на сцене со шторами, которые периодически то открываются, то закрываются, когда начинается новый акт. Вместо слов актёры танцуют, все женские роли играют только мужчины, и обычно театральные действия основаны на мифах и легендах о борьбе светлых сил с тёмными.

Мне ничего не оставалось, как облачиться в свой костюм. Когда мы вышли на помост, шторы раздвинулись, затрубили трубы, послышался оглушительный бой барабанов. Я заткнул уши и хотел уже убежать, однако мальчик толкнул меня вперёд и шепнул:

– Пора.

Бог огня в ослепительно белом одеянии оголил меч, сделанный из плотной фольги, я должен был сражаться с божеством, перевоплотившись в демона. Вдруг почти мгновенно страх отступил от меня, и какая-то сила вытолкнула меня вперёд. Не помню, что происходило дальше, просто занавес вновь задвинулся, скрыв от нас публику, и оттуда раздались оглушительные аплодисменты.

– Ты здорово играл, – ко мне подбежал тот самый мальчик, который дал мне костюм демона Богхи. На лице его сияла улыбка, а я был вне себя от смущения.

Золотой дракон на моей груди запульсировал и стал таким горячим, что я чуть было не закричал от ожога. Я знал, дракон «наполнял» меня энергией, плавными волнами разливающейся по всему моему телу, той энергией, что я израсходовал во время представления.

Очень часто талисманы дают нам силы через того человека, который подарил талисман. Это, своего рода, канал связи между учителем и учениками. Когда ученику нужна поддержка, Учитель всегда окажет её. Увы, люди, как правило, несерьёзно относятся к таким вещам, они воспринимают их в качестве безделушек. Но эти вещи способны предупредить нас об опасности и призвать Учителя. К ним следует относиться бережно и хранить их около своего сердца, чтобы талисман постоянно подпитывался энергией сердечного центра.

Древние тексты свидетельствуют о том, что энергия этого центра особого качества. Она способна впитывать в себя все переживания, эмоции, впечатления, имевшие место в жизни человека. Если центр не уравновешен, то в дальнейшем у такого человека будет болеть сердце, и он даже может умереть. Врождённые пороки сердца являются неотработанными качествами со стороны сердечного центра, сопровождающие людей из прошлых воплощений. Для уравновешивания этого центра следует часто сосредотачивать своё внимание на Солнце. Это питает центр и даёт ему дополнительные силы.

После спектакля все воспитанники пошли в трапезную на обед. Я увязался за своим новым знакомым, давшим мне костюм демона. Он сказал, что его звали Линем, и он был родом из деревни Сэнь-чжоу на востоке Китая.

– Перед тем, как приехать в монастырь, я должен был выдержать серьёзное испытание. В течение недели я постился и медитировал, и только после этого мне разрешили жить здесь, – объяснил Линь.

Трапезная представляла собой большую залу с золотым изваянием Будды с человеческий рост в самом торце. Воспитанники сидели на подстилках, а не за столом, как принято в Европе. Перед каждым ставилась бамбуковая миска, которая наполнялась какой-нибудь едой. Ложки и вилки заменяли специальные деревянные палочки. Никто из воспитанников не притронулся к еде до тех пор, пока двое монахов в мантиях цвета шафрана не поднесли к статуе Будды блюдо, до верху наполненное рисом с финиками. Они склонились перед статуей и начали возносить молитвы.

Надо сказать, что в монастыре Золотого Дракона монахи и воспитанники говорили по-китайски с южным акцентом и примесью тибетского наречия. Впрочем, их речь была понятна для меня за исключением некоторых слов, хотя об их значении я догадывался по смыслу. Приглядевшись, я заметил, что воспитанники были одеты в мантии разных цветов: на одних красные, на других голубые, на третьих белые.

– Почему они одеваются не одинаково? – спросил я у Линя.

– Каждый цвет обозначает определённую ступень ученичества. Красный символизирует самую первую ступень, когда душа ещё привязана к материи и чувствам, и ей предстоит долгий путь, чтобы осознать себя. Голубой – это цвет второй ступени. Он обозначает начало восхождения, и его носят те ученики, которые понимают, что они пришли в этот мир, чтобы совершенствоваться и усваивать невыученные уроки своих прошлых воплощений.

– А белый? Что обозначает белый цвет?

– Это самая высшая ступень ученичества. В него облачаются те, кто родился здесь во имя служения. У человека не должно быть ничего личного, только тогда он имеет право одеть белое.

– Но на тебе нет ни красной, ни белой, ни голубой мантии, – сказал я и окинул взглядом своего нового друга.

– Я пока ещё не ученик и даже не воспитанник, – ответил Линь, – Я прохожу испытание, а затем учитель Ноу вместе с советом решат, какую мне следует носить одежду.

– Кто такой учитель Ноу?

– Он самый главный из всех учителей. Но есть ещё другой, и он главнее Ноу, потому что старше всех. Его зовут мастер Цинь. Говорят, он знает всё.

– Ты видел его?

– Нет, но говорят, он живёт в самой верхней башне, и очень редко спускается к людям, потому что занят общением с богами.

Наконец, монахи закончили чтение молитв, отложив в сторону свои чётки. Позже я узнал, что рис с жертвенного блюда большей частью съедали служители монастыря, остатки же раздавались воспитанникам и мирянам, чтобы и они вкусили «благословенный нектар, стекающий с уст Будды». Считалось, что если Будде предложить рис, то через некоторое время он становился благословенным, то есть наполненным святостью. Если кто-нибудь вкусит от этого риса хоть немного, то святость постепенно наполнит душу человека, и он приобщится к духовности и будет совершать праведные поступки.

Я заметил, что даже после прочтения молитв никто из воспитанников всё равно не притронулся к пище.

– Почему и сейчас они не едят? – спросил я Линя.

– Учитель Ноу должен обойти каждого и сказать, кто может есть, а кто нет. Если твои мысли неспокойны, в будущем у тебя появятся дурные наклонности. Чтобы этого не случилось, ученик должен поститься, успокоив свои мысли до следующей трапезы.

Когда мысли человека разбросаны по пространству, энергии его «тонких тел» находятся в хаотическом состоянии. Если в этот моменты человек получит пищу, а тем более пищу, напитанную вибрациями смерти и агрессии (мясо, рыбу, яйца), то энергия хаоса, находящаяся в его нутре, вырвется наружу. Такой человек становится настоящим демоном, его тело оскверняется. Вот почему в монастыре «Золотого Дракона» строго придерживаются правил поста.

Учитель Ноу был высоким, в левой руке он держал длинные деревянные чётки, которые постоянно перебирал. Я слышал, что таким образом адепты заняты непрерывным чтением мантр, посвящённых Будде и, несмотря на то, что они живут обычной жизнью, их ум всегда пребывает в медитации.

Я чувствовал, как напряглись воспитанники, они боялись остаться голодными, ведь следующая трапеза состоится нескоро.

Увы, в тот день среди «провинившихся» оказался я и ещё два ученика, незнакомых мне. Учитель Ноу ничего не сказал, он просто указал на меня и велел мне встать. Я был в отчаянии, так как не ел уже несколько часов, и мой желудок громко давал о себе знать. Я и не предполагал, что в первый же день моего пребывания в монастыре, у меня могут возникнуть серьёзные трудности.

Ученики ушли в храм, чтобы помолиться, я же отправился на реку, выбрал большой, выступавший над водой валун, сел на него и заплакал, как плачут несмышлёные дети, не получившие обещанной Луны с неба.

– Что ввергло тебя в печаль, мой юный друг? Что заставило тебя проливать слёзы, несмотря на солнечный день, полный радости?

Я обернулся, чтобы увидеть того, кто обращался ко мне. Передо мной стоял человек средних лет в длинной мантии, он улыбался, и это приводило меня в смятение. До сих пор я был уверен в том, что нахожусь совершенно один, и никто в ближайшее время не потревожит меня.

– Мне очень хочется есть, а меня лишили этого удовольствия, – промямлил я.

Незнакомый монах снова улыбнулся и произнёс:

– Голод заставил тебя впасть в горе. Что ж, держи, я принёс тебе немного еды.

Он протянул два спелых персика.

– Но откуда Вы узнали о том, что я голоден?

– Откуда ты знаешь, что дует ветер и светит Солнце?

Я пожал плечами.

– Кстати, взгляни на эти искрящиеся блики на реке. Сосредоточься на них. В дальнейшем, если сильное волнение охватит тебя, смотри на что-нибудь яркое, сияющее. Яркий свет способен успокаивать.

Действительно, в течение многих лет я следовал этому совету. Я лично убедился в том, что свет приносит успокоение. Он уравновешивает энергетические центры нашего тела, сознание человека пробуждается, и он понимает, что хаос – не его стихия. Идите к свету, когда вам плохо, сконцентрируйтесь на нём. Свет даст вам то, что не способно дать ничто в этом мире. Постепенно я научился видеть свет не только в себе, но и в других людях. Пусть этот свет уже почти померк, и всё же он есть.

Персик оказался сочным, мягким, словно сахар, он таял на языке, и я забыл о своих обидах. Тем временем монах продолжал:

– Пока ты вкушаешь эти божественные плоды, я расскажу тебе одну поучительную притчу.

Притча о даре Будды и о Вратах Мудрости

Жил когда-то один человек. У него не было ни семьи, ни детей, ни жены. Он уже был в таком возрасте, что совсем не мечтал о земном счастье, а думал лишь о поиске истины, потому что очень хотел знать, где обитает истина. Этот человек был великим правителем, завоевал множество земель, а его казна была полна золотом и драгоценностями. Но все эти несметные богатства ему были не нужны. И вот однажды он созвал всех мудрецов своей страны и сказал им:

– Я отдам ровно пол царства тому из вас, кто откроет мне Истину. Если среди вас найдётся такой мудрец, он станет самым почитаемым человеком, и ему будут поклоняться подданные моего государства.

На следующий день к правителю стали по очереди приходить мудрецы. Они предлагали ему свои идеи, но ни одна из идей не устраивала правителя. Через несколько месяцев поток мудрецов закончился, и правитель разочаровался. Он сделал вывод, что никто из мудрецов не знает Истину. Случилось так, что через то государство проходил Будда. Он увидел большое столпотворение возле дворца и поинтересовался у слуг, к чему столько народа.

– Наш царь вот уже целый год ищет самого мудрого человека, но никак не может найти, – ответили слуги.

Тогда Будда произнёс:

– Послушайте, приведите меня к вашему господину, и я открою ему настоящую истину.

Слуги переглянулись между собой и сказали:

– А ты не боишься? Сейчас хозяин очень зол. Если ты обманешь его, он может приказать бросить тебя в темницу и отрубить голову.

– Не переживайте за меня, добрые люди, – успокоил их Будда, – ваш господин будет доволен.

Когда Будду ввели в царские палаты и оставили его наедине с правителем, тот лишь ухмыльнулся и нахмурил брови:

– Неужели и ты решил меня обмануть? – спросил царь.

– Нет, господин, почтительно произнёс Будда, – Я смогу открыть тебе Истину, но для этого мне нужно одно условие.

– Условие? – удивился царь, потому что никто из мудрецов не предлагал ему никаких условий, – И каково же твоё условие, о мудрейший?

– В течение трёх дней ты должен будешь погрузиться в полное молчание, несмотря на огромное желание говорить. Даже если тебя будут одолевать большие сомнения, не произноси ни единого слова.

Царь так и сделал. Он приказал всем своим подданным молчать под страхом смертной казни, а сам закрылся в покоях. Ему прислуживали, приносили еду, но никто при этом ничего не говорил. На второй день царь был так измотан молчанием, что велел позвать Будду, чтобы изложить ему свои мысли.

– О, мудрейший, – произнёс правитель, – Я так устал сидеть целыми днями в тишине, это так тягостно. Я до сих пор не понял, в чём заключается истина. Прошу тебя, объясни мне.

Однако Будда ничего не ответил. Правитель разозлился, он подходил к слугам, чтобы они что-нибудь сказали ему, но слуги так боялись лишиться жизни за случайно обронённое слово, что упорно продолжали безмолвствовать.

Поняв, наконец, что ему ничего не удастся добиться от своих подданных, царь успокоился и начал медитировать. Он закрыл глаза и в течение нескольких часов «видел» перед собой сплошную чёрную пелену. Затем в самом её центре возник свет, он начал расширятся, расти до тех пор, пока не увеличился в размерах настолько, что темнота исчезла. Ему вдруг показалось, что свет этот живой и может отвечать на все его вопросы. Когда царь улыбался, свет тоже улыбался ему, когда же он хмурился, свет оставался без эмоций.

«Кто ты?» – спросил царь.

«Я – Свет, я – твоя душа, я – это ты», – произнёс свет.

«Почему же я не знал тебя раньше?»

«Потому что ты не хотел этого».

«Знаешь ли ты, что есть Истина?» – спросил царь.

«Знаю», – ответил Свет.

Так началось их общение, оно продолжалось много дней и ночей, и царь совсем забыл о времени. Он забыл о еде и об удобствах, в том числе и о своих подданных.

На четвёртый день Будда вошёл в покои царя и, осторожно коснувшись его плеча, вывел его из медитации.

– Зачем ты помешал мне! – воскликнул царь, – Я только что познал Истину, и она так прочно вошла в моё сознание, что всё окружающее уже кажется мне серым и обыденным. Я ужасаюсь, как раньше мог я жить среди этих мёртвых роскошных безделушек, упиваясь своим величием.

Будда спокойно выслушал царя, а когда тот закончил, сказал:

– И в чём же заключается Истина?

– В молчании, – ответил правитель, – Безмолвие и есть настоящая истина. Истина – это Свет, в нём заключено всё сущее: и бытие, и забвение, и мудрость. Все эти годы я искал Истину далеко за пределами моего дворца, а она на самом деле внутри меня. Я – это Истина.