Лорд Дансени
Где плещет прибой

Шли года; снова и снова кости мои предавали земле, но всегда на похоронах тайно присутствовал один из этих страшных людей, которые, едва сгущалась ночь, приходили, выкапывали кости и относили их назад, в ил.

А потом наступил день, когда скончался последний из тех, что встарь поступили со мной столь ужасным образом. Я сам слышал, как душа его летела над рекой на закате.

И снова во мне пробудилась надежда.

Спустя несколько недель меня снова обнаружили, и снова забрали из этого беспокойного места и погребли глубоко в освященной земле, где душа моя уповала обрести покой.

И почти тотчас же явились люди в плащах и со свечами, чтобы вернуть меня илу, потому что это стало традицией и ритуалом. И весь бросовый мусор насмехался надо мною в бесчувственности сердца своего, видя, как меня несут назад, потому что, когда я покинул ил, прочий хлам почувствовал себя обойденным. И надо помнить, что рыдать я не мог.

Годы чередой уносились к морю, туда, куда уплывают темные барки, и бесконечные отжившие века затерялись в пучине, а я по-прежнему лежал там, лишенный повода надеяться и не смея надеяться без повода, ибо выброшенный на берег хлам ревниво и злобно оберегал свои права.

Однажды в южном море поднялся великий шторм, и докатил до самого Лондона, и пронесся по реке, гонимый свирепым восточным ветром. Шторм оказался могущественнее мешкотных волн и огромными прыжками промчался по равнодушной грязи. И возрадовался весь скорбный заброшенный хлам, и смешался с высшими мира сего, и снова поплыл по волнам среди царственных судов, что ветер швырял вверх и вниз. Из гнусной обители шторм извлек мои кости, и надеялся я, что отныне прилив и отлив перестанут их донимать. А когда вода спала, шторм прокатился вниз по реке, и свернул к югу, и возвратился домой. А кости мои разметал он по островам и побережьям благословенных заморских земель. И ненадолго, пока кости оставались вдали друг от друга, душа моя почти обрела свободу.