Данияр Сугралинов
Сидус. Вида своего защитник
Глава 5. Близкие контакты четвертой степени
Меня словно запихнули в непроницаемый мешок, затянули горловину, потом сбросили его со мной внутри в яму и забросали землей. Но это был не мешок – по уже пережитому на Сидусе я предположил, что оказался в очень маленьком карманном измерении.
Свести два и два было проще простого. Туканг Джуалан хочет со мной «поговорить»? Конечно, это просто фигура речи, ведь на обычный разговор так не приглашают. Уверен, что пообщаться со мной Туканг Джуалан возжелал из-за долга Беверли. В груди приглушенно вибрировала, нарастая, ярость, но я ее погасил.
Как бы то ни было, злиться казалось нерациональным. Я утолю жажду общения рапторианца, хорошо, но потом спрошу за такое обращение. У меня не хватало ни слов, ни эпитетов для гада, не давшего мне даже распробовать ребрышки!
Может, обратиться за помощью к Разуму? Я потянулся взглядом к нужной команде, но обломался, столкнувшись с тем, что Разум тут не помощник: все кнопки интерфейса были неактивны. Поразмыслив, пришел к выводу, что меня, скорее всего, отсекли от сети. Измерение, в которое я попал, изолировано, а значит, Туканг Джуалан – серьезный противник. Могущественный.
Смущало, что я здесь один, без Беверли – это же она в долгу, а не я! Неужели она продала меня? Вполне возможно, сообщила ростовщику, что мои карманы наполнены призовыми за победу в турнире. Подозрение резануло ножом по сердцу, а следом ударила под дых другая подлая мыслишка: а что, если они в сговоре с Крисси? В конце-то концов, кто они? Одна была подельницей Грега Головы, преступника-отморозка из Триады, другая – аферистка, чье настоящее имя, скорее всего, даже не Беверли. Еще и Тигр остался с ними…
Я нащупал на своей руке металлический браслет. Призвать Гардисто? Если это карманное измерение не станет просторнее, страж меня просто раздавит. Правда, мысль о том, что он в любой момент может появиться рядом, успокоила. Хватит подпитывать паранойю, уверен, что совсем скоро меня выпустят и все прояснится…
Так и произошло, только медленнее, чем я бы хотел. По моим прикидкам, я просидел в этом мешке вне своей реальности не меньше трех часов. Тело занемело, жутко ныла спина, которую я не мог разогнуть. Сначала я чувствовал себя джинном, который готов исполнить любое желание того, кто его освободит из лампы, а потом так озверел, что мог бы растерзать…
Из узилища меня вытащили так же внезапно, как и затащили: вот я здесь – бац! – и вот я там, снаружи, в каком-то едва освещенном помещении. Где именно это «там», я догадался: дома у рапторианца Туканга Джуалана, как подсказала карта ожившего интерфейса. А следом за моей спиной раздался слабый голос:
– Добро пожаловать в дом великого мастера преумножения рапторианца Туканга Джуалана, хомо Картер Райли! Господин просит прощения за то, что не смог принять тебя сразу, четыре по четыре кебаха его дню! Неотложные дела потребовали присутствия господина в Верховном совете…
Оборачиваться я не стал. Стоящий позади явно не Туканг Джуалан, терзать его смысла нет. Он начал знакомить меня с правилами обращения с «господином»: каких жестов лучше не делать, куда смотреть и когда открывать рот. А я с наслаждением разогнулся, потянулся, и плевать мне было, кто там и что мне твердит! По телу разливалась кровь, живительные иглы начали колоть в руках и ногах, и это было то, что мой сосед на Земле, торчок с многолетним стажем, называл превосходным кайфом – состоянием, многократно превосходящим то, в котором я пребывал несколькими минутами раньше.
Дав глазам привыкнуть к яркому свету, я, внешне расслабленный, мысленной командой активировал живую броню и приготовился выпустить стража Гардисто из внепространственного ангара. В кровь в строго контролируемой дозе хлынул адреналин, а разум доложил: все системы функционируют нормально, сэр, космический капрал Райли к драке готов, сэр!
И только тогда я развернулся к говорившему и увидел невысокого тощего и явно древнего рапторианца в некоем подобии земного халата. Желтые змеиные глаза тускло блестели из-под капюшона. Профиль безмолвствовал, сохраняя анонимность рапторианца, там была указана только его позиция: мажордом. То есть дворецкий?
– Тебе все понятно, хомо Картер Райли? – спросил он.
– Мне все понятно, мажордом. Выслушай и ты, при каких условиях я готов общаться с твоим хозяином.
Он не перебивал, лишь заинтересованно выдохнул облачко зеленоватого пара и раскрыл уши.
– Я не веду переговоров на пустой желудок, а ваши люди лишили меня ужина. Я потерял три часа, ожидая Туканга Джуалана, а мое время стоит дорого. Я терпел дискомфорт, а это стоит еще дороже.
Ничего не ответив, старик-рапторианец исчез, причем так внезапно, что я протер глаза, а потом до меня дошло: скорее всего, я разговаривал с голограммой.
Через минуту он снова появился на том же месте.
– Твои претензии оправданы, хомо, приношу искренние извинения от Великого дома Джуаланов. Сколько ты хочешь за свое время и неудобства? Что желаешь на ужин?
– По монете за каждый час ожидания и еще три за моральный ущерб и неудобство! – выдал я заведомо невыполнимые условия. – Также я хочу те самые поросячьи ребрышки барбекю, что ваши люди мне так и не дали попробовать.
– Я уведомлю мастера о твоих условиях. Жди.
Он снова исчез, и пока его не было, я осмотрел помещение. Оно напоминало перекосившийся куб метров пять на шесть, без предметов интерьера и какой бы то ни было мебели. Да что мебель, я не обнаружил никакого выхода – ни окон, ни дверей, ни люков, ни щелей. Скорее всего, проход в умных стенах этой комнаты открывается только по команде хозяина.
От нечего делать я некоторое время поразмышлял о местных технологиях, потом попытался разжечь в себе злость на Беверли, Туканга Джуалана и его мажордома, но безуспешно. Злиться не хотелось, хотелось лишь поскорее прояснить ситуацию, разрулить ее, а потом дать Беверли под ее роскошный зад такого пинка, чтобы улетела прямиком на Землю. И нет, не от злости, а просто чтобы глаза мои ее больше не видели.
Потом я занялся изучением рынка фрахта. Меня интересовал боевой космический корабль – небольшой, чтобы хватило денег на гиперпрыжок по координатам шаттла юяй. Выбор был, но не сказать что доступный: серьезные судна были зафрахтованы на месяцы вперед – колонизаторами и ресурсодобывающими компаниями. Это говорило об одном: вне Сидуса небезопасно. Граждане и их инвестиции нуждались в постоянной защите.
С учетом стоимости гиперпрыжков туда и обратно у меня оставались средства только на два варианта: древний рапторианский шахтерский челнок, оборудованный гиперприводом и парой лазерных турелей, и прогулочный катер да’ари с приличным силовым щитом и широкополосным сканером. Катер не нес на себе никакого оружия, не считая миниатюрной пулеметной автотурели, предназначенной для отстрела вражеских ракет. Все бы хорошо, но я не представлял, как действовать, даже если найду шаттл юяй в открытом космосе. Ни с катера, ни с челнока идти на абордаж нельзя, для этого нет никаких инструментов. А на что-то более серьезное денег не хватало.
В общем, исследование возможностей вогнало меня в тяжелые раздумья, прерванные чудом: в пустой комнате из ниоткуда материализовался небольшой столик, на котором стоял знакомый поднос из «Буйной фляги», набитый едой. Свиные ребра, запеченный картофель, пара початков дымящейся кукурузы и несколько крайне аппетитно выглядящих сарделек. Рядом – графин с темным пенистым напитком, в котором я, пригубив, опознал эль.
Не хватало одного. Зачем-то посмотрев наверх, я крикнул:
– Эй! А стул?
Но о стуле никто не позаботился. Мажордом не откликнулся.
Да и у меня пропал аппетит, потому что ситуация требовала разрешения. Я все же поел: нужно было восстановить энергию. Потом выпил эля – немного, чтобы удовлетворить жажду, но сохранить ясную голову.
– Я поел, мажордом! Что по остальным требованиям? Где мои деньги?
Внезапно в стене расцвел круглый просторный проход, оттуда высунулся старик-рапторианец, буркнул что-то, выдав облачко пара, сделал приглашающий жест и исчез за стеной. Я пошел за ним и оказался в другой комнате.
Мажордом, ожидавший меня, жестом поманил за собой, пошел дальше и более не оборачивался. Мы миновали множество служебных и гостевых помещений, заполненных служащими, посетителями и гостями. Все это напомнило мне земной офис какой-нибудь преуспевающей компании, разве что здесь я был единственным человеком. Чужие работали, общались, занимались своими делами, что вызывало недоумение: как это сочетается с моим похищением и насильственным удержанием в подвале или как тут называют ту каморку без окон и дверей?
В итоге, когда голова уже шла кругом, а желудок выворачивало наизнанку от царящих здесь ароматов, с помощью которых общались рапторианцы, меня довели до кабинета, где, как я понял по клубящейся туманной табличке на двери, работал и принимал посетителей великий мастер преумножения Туканг Джуалан.
Мажордом указал мне на дверь, которая приглашающе открылась, но все, что было за порогом, скрывала мерцающая завеса. Пройдя через нее, я оказался в огромном помещении размером с футбольное поле. Да и было ли это помещением? Надо мной нависло багрово-фиолетовое небо с тяжелыми медными облаками. Я помнил такое по Арене – небо, родное для каждого рапторианца, родившегося на Сарисуру. Пол был залит мутной вязкой жидкостью, она булькала и походила на ту, что я видел в Рапторианском квартале. Наверное, как мы, земляне, любим украшать свои владения фонтанами, рукотворными ручьями, прудиками и водопадами, так и рапторианцы везде используют эту жидкость. Для нас вода – это стихия, из которой возникла вся жизнь на Земле, для рапторианцев тем же символом была другая жидкость – ядовитая для человека. Не будь мой организм преобразован Разумом, я бы уже умер в корчах. Из этой токсичной трясины то там, то тут торчали грибовидные предметы интерьера.
– Четыре по четыре кебаха твоему дню, хомо Картер Райли!
Я сначала услышал и только потом увидел владельца этого необъятного кабинета. Несмотря на то, что он находился в собственном доме, мастер преумножения носил броню, которая делала его невидимым. За короткое мгновение до того, как я его услышал и он ко мне приблизился, переместившись на миниатюрной летающей платформе, его экипировка потемнела и налилась сочным оранжевым цветом. Видимо, у ящеров апельсиновый – цвет успеха и процветания, во всем доме преобладал именно он.
Кивнув, я ответил на приветствие, причем используя нашу форму – не хотелось прогибаться перед ним:
– И тебе доброго дня, рапторианец Туканг Джуалан, с кебахами или без.
– Можно просто Туканг, без церемоний. – Приветливо (как он, судя по всему, полагал) оскалившись, рапторианец подошел ко мне, твердо пожал руку, похлопал по плечу и извиняющимся тоном произнес: – Приношу искренние извинения за инцидент, который с тобой произошел. Виновный уже наказан. Видишь ли, Картер, мои люди привыкли, что должники обычно по доброй воле ко мне не приходят, а потому с ними не церемонятся.
– Должники? При чем здесь я?
– Скоро до этого дойдем. Касаемо требования компенсировать твое время и неудобства – я согласен. Шесть монет, три за время и три за неудобства, будут вычтены из общей суммы твоей задолженности.
Ни один мускул не дрогнул на моем лице, хотя мне очень хотелось схватить этого излишне самоуверенного ростовщика за шею и показать ему, кто кому должен, за что и как он будет за это расплачиваться. Но сначала лучше понять его точку зрения.
– Не тяни кота за хвост, Туканг. О какой задолженности речь? Я не должен тебе ничего, вижу тебя впервые в жизни. И если ты другого мнения, пусть нас рассудит Разум или… – Я погладил браслет призыва Гардисто.
– Не лучшее решение, Картер, – невозмутимо ответил Туканг, бросив мимолетный взгляд на браслет. – Древние стражи рехегуа – забавная и любопытная игрушка, я лично подарил такого же своему старшему сыну-внуку. Но все же они абсолютно неуместны в деловых переговорах. Страж среагирует на твои чувства, причем не только подпитается твоей злостью, но и усилит ее, а это вызовет излишнее… – он поскреб когтями по макушке, – напряжение в гормональном фоне твоего организма. Я достаточно верно описал биохимию хомо? А, вижу, что ты не знаешь, как именно функционируют древние стражи рехегуа и почему цивилизация рехегуа чуть не исчезла?
Смутившись, я промолчал, лишь подумал, что рехегуанский охранник у входа в резиденцию Туканга Джуалана, скорее всего, под генетическим дефектом подразумевал как раз таки собственные эмоции.
– Пусть тебя не вводит в заблуждение кажущийся простор моего рабочего пространства…
Глаза рапторианца на мгновение вспыхнули, и все, что нас окружало, – болото, грибные наросты, небо и облака, – исчезло. Оказалось, мы находимся в не очень большом кабинете, декорированном примерно так же, как все остальные помещения в этом доме. Призывать сюда стража было неразумно, он бы занял все пространство и, скорее всего, повредил мебель.
– Хорошо, – сухо сказал я. – Я не буду создавать напряжение в своем гормональном фоне. Чего ты хочешь, Туканг? Думаю, шишка ты занятая и у тебя нет времени на долгие прелюдии.
– Шишка… – Рапторианец нахмурился, выглядело это так, словно он сейчас зашипит, и задумчиво проговорил: – Соцветие и плод хвойных растений. Деловой, уважаемый разумный, начальник, босс. Бугорок, гематома. Половой орган самца хомо… Ты ведь не пытался меня оскорбить?
Я покачал головой:
– Нисколько, шишка Туканг. Назвал тебя так в значении «уважаемый разумный».
– Спасибо за лестную оценку, шишка Картер. И все же впредь используй редкие сленговые выражения аккуратнее. Переводчик может интерпретировать твои слова в невыгодном для тебя свете или вообще оставить без перевода.
– Спасибо, буду иметь в виду.
– В общем, ты прав, время для меня – ценнейший и, к сожалению, невосполнимый ресурс. Но вопрос, ради которого я тебя пригласил к себе, очень важен. Думаю, мы можем быть друг другу полезны. Ты поможешь мне, а я сокращу или вовсе закрою твой долг передо мной.
Он сделал паузу, насмешливо выдохнув несколько паровых облачков – у меня уже неплохо получалось интерпретировать ароматические жесты рапторианцев, – но я и бровью не повел.
– Ты делаешь успехи, Картер. Не скрою, я намеренно тебя провоцировал, мне нужно было тебя проверить.
– Похищение…
– Да-да, именно, – перебил Туканг Джуалан. – Похищение намеренно было организовано так, чтобы вызвать напряжение в твоем гормональном фоне. Видишь ли, я наслышан о твоих подвигах, ведь, как член Верховного совета, я в курсе всех жалоб, которые поступили на тебя или членов твоей группы. Также я хорошо проинформирован о том, что сегодня произошло на Арене. Некий неудачник, мой соплеменник, Пегул’Янкват, не жалея красок, рассказал всему Рапторианскому кварталу, какой ты коварный негодяй и почему с тобой никому не стоит связываться. Мне нужно было тебя проверить, прежде чем иметь с тобой дело.
– И снова: если ты ждешь, что я потеряю над собой контроль, ты ошибаешься, – сказал я. – Ты лишь еще раз доказал, что никаких дел с тобой иметь нельзя. На Земле за такие проверки вырывают жало. То есть наказывают.
– Я же говорю, ты делаешь успехи! – Рапторианец ухмыльнулся. – Значит, с тобой можно сотрудничать, в отличие от большинства других.
– Хомо?
– Не только вы рабы своих эмоций. Многие молодые расы подчинены им, а не разуму. Нужны многие века эволюции, прежде чем вы добьетесь того же, чего достигли мы в развитии рационального мышления.
– Не сказал бы, что вы лишены эмоций, – ответил я, вспомнив Пегул’Янквата.
– О нет, мы не лишены их, но мы их контролируем. Иногда дать выход эмоциям и послушать инстинкты – лучшее, что можно предпринять в нестандартной ситуации. Но лишь иногда. Ладно, к делу. Уверен, что Беверли проинформировала тебя о своей задолженности передо мной, однако, очень хорошо ее зная, предполагаю, что сделала она это только после того, как вступила в твою боевую группу. Также я уверен, что она назвала совсем другую сумму долга. Я прав?
– И сколько она должна на самом деле?
– Почти сто монет.
Сумма ошарашила, но подсознательно я был уже готов к чему-то подобному. В том числе к тому, что пинком под зад не ограничусь и своими руками сверну этой аферистке шею.
– Она говорила о пятнадцати, – пожал я плечами. – После финала я лично проконтролировал, чтобы она вернула хотя бы часть долга. Мы прилетали к твоему дому, Беверли заходила сюда и, по ее словам, вернула тебе шесть монет.
– О нет, мы даже не встречались. У меня в приемной каждый должник имеет право сыграть в «Плюс-минус» – поставить сумму, которую он принес, на плюс или на минус. Если выпадает минус, сумма долга уменьшается без фактического возврата.
– А если плюс?
– Повышается на ту же сумму. – Туканг Джуалан покрутил в воздухе руками. – Все честно, это знает каждый, потому что генератор случайных чисел управляется Разумом Сидуса и никак мне не подконтролен. Не хочешь, кстати, сыграть? По нашим расчетам, у тебя скопилось примерно одиннадцать монет.
– Нет, спасибо. Я все еще не думаю, что должен тебе, ростовщик.
– Раз уж ты взял под свое крыло Беверли, ты должен знать, что, приняв ее в свою группу, взял за нее ответственность. В ответ она перешла в твое полное подчинение.
– Полное?
– Ну да, до тех пор, пока ты сам не изгонишь ее из твоей боевой группы. Говоря по-простому, она твой вассал и практически у тебя в услужении. Разумеется, до определенных пределов, без ущемления ее гражданских прав. Вы оговорили условия ее выхода из группы? Я бы не советовал тебе ее отпускать, пока она не отработает долг.
– Послушай, Туканг. То, что ты рассказываешь, какой-то бред. Об этом нет ни слова в Кодексе, и боевая группа – это не то же самое, что организация. Как, например, наша семья «Отщепенцы», в которой я типа главный. Если ты пытаешься меня нагнуть по каким-то вашим рапторианским понятиям, иди к черту. Я тебе ничего не должен. И ты либо скажи, что у тебя за дело и почему оно мне может быть интересно, либо катись рапторианской колбаской, пока твоя кровь не стала для стен твоего кабинета краской.
На интерпретацию сказанного у него ушло чуть больше времени, чем обычно: видимо, разбирался, к какому черту я его послал и при чем тут колбаска. Поняв, невозмутимо повел носовой щелью, принюхиваясь, и сказал:
– Не злись, Картер, не разочаровывай меня. – Тон его был достаточно миролюбивым. – Давай присядем, поговорим. А хочешь, я разрешу тебе воспользоваться моим коммуникатором?
– Ты меня совсем за дурака держишь? – оскорбился я. – У меня есть свой. Причем два – и земной, и местный, интегрированный в интерфейс.
– Уверен, что такого у тебя нет, – ухмыльнулся он. – Хочешь связаться с кем-нибудь на Земле? В знак доброй воли для тебя абсолютно бесплатно.
Пока я подбирал с пола челюсть, он вывел передо мной голографический экран, пролистал список с названиями звездных систем и ткнул когтем в «Солнечную систему».
– Связь очень дорогая, пропускная способность ограниченная, поэтому общение только путем передачи звука, и недолго, – извиняющимся тоном сказал Туканг Джуалан. – Введи идентификатор абонента.
Поверить в такую возможность было сложно. От Марса до Земли сигнал шел десятки минут, а отсюда до Земли почти тридцать тысяч световых лет! А быстрее света связи быть не может! Хотя, черт возьми, если связь через гипер…
Все еще слабо веря в происходящее, я набрал номер Микки и мысленно скрестил пальцы, чтобы на Земле был день. Передо мной высветился и замерцал серебристый значок установки гиперпространственного соединения. Несколько секунд ничего не происходило, потом значок налился зеленым цветом, и я услышал удивленный и прерывистый голос дочери:
– Алло?
Туканг тактично отошел в другой конец кабинета и уставился в проявившееся окно, а у меня сердце чуть не вырвалось из груди. В горле пересохло.
– Микки? Микки Райли?
– Да, это я, кто это? Если вы хотите продать мне страховку, то знайте, что я еще ребенок и у меня…
Точно она!
– Микки, это папа!
– Папа? Папа! Ты вернулся с Сидуса?!
– Микки, родная! Да, это я! Я! Но постой… Откуда ты знаешь о Сидусе?
Я плохо запомнил наш разговор, обуреваемый шквалом эмоций, полностью погруженный в общение с дочерью, с которой вроде бы расстался всего-то недели три назад, а скучал так, будто не видел ее год. Помню ее слова о том, что Микки считала меня погибшим: лайнер с шахтерами на борту исчез, список пассажиров повесили в сеть, Первая Марсианская выплатила ближайшим родственникам компенсацию, чтобы урегулировать дело, причем в максимально сжатые сроки, не желая раздувать скандал. И только потом на Земле выяснили истинную судьбу лайнера. Компания не стала требовать выплаты назад – это было намного дешевле, чем возвращать нас всех обратно. Запомнилось, как Микки разревелась, когда описывала, что чувствовала, узнав, что я пропал. От слез она перешла к веселью – я рассказывал ей о Тигре, а потом разговор пришлось прервать. Это произошло примерно через три минуты – Туканг Джуалан встал передо мной и поскреб когтями грудь.
– Твой отпрыск? – поинтересовался рапторианец, когда связь была прервана. – Знаю, что для продолжения рода вам достаточно двоих: самца и самки. Эволюционно не очень удачное решение. Меньше разнообразие генов.
– Что? – Я в некотором смятении опустился на стул. Тоска по дочери, приглушенная последними событиями, проснулась, заворочалась и теперь не хотела успокаиваться. – А, да. Это была Микки, моя единственная дочь. По нашим меркам она еще ребенок.
– Осталась с другим родителем? А ты скучаешь, ясное дело. – Рапторианец рыкнул, выпустил облачко пара. – Внемли мне, Картер. Дело, ради которого я трачу с тобой время и личный лимит гиперпространственной связи, доступной только членам Верховного совета, не терпит отлагательств. Ты либо берешься за него, либо отказываешься, а я ищу других исполнителей. В таком случае тебе придется извернуться, чтобы вернуть мне долг твоего вассала Беверли. Конечно, ты вправе отказаться, но тогда можешь распрощаться с гражданством Сидуса. Поверь, это не пустая угроза.
– Что за дело?
– Такое, что, возможно, по силам будет именно вам, хомо…
Из подробного, затянувшегося на полчаса рассказа Туканга Джуалана я узнал, что его Великий дом вложился чуть ли не половиной своего состояния в права на владение относительно недавно обнаруженной планетой Агони.
Дороговизна прав на колонизацию планеты объяснялась ее богатейшими ресурсами – залежами нултиллиума и ксеноэтера. Первый – крайне редкий во вселенной элемент, обладающий сверхпроводимостью при высоких температурах, он используется в квантовых вычислениях. Ксеноэтер встречается чаще, но и потребность в нем выше – он нужен для создания невидимости и маскировки больших объектов, таких как космические корабли и станции.
Для рапторианцев атмосфера и биосфера Агони смертельны даже при наличии универсального мода метаболизма. Впрочем, для разработки и добычи ресурсов это неважно, учитывая, что все это, включая перевозку грузов, делали подчиненный Великому дому Джуаланов искусственный интеллект и роботы.
Несколько лет ресурсы добывались и благополучно доставлялись на Сарисуру и Сидус, рентабельность держалась на высоком уровне, позволяющем надеяться, что вложения отобьются через пять-шесть усредненных лет, боевые роботы и наемные охранники вроде тех же рехегуа сдерживали атаки местной живности.
В общем, все шло хорошо, а в прошлом году внезапно стало плохо. Из-за дороговизны гиперпрыжков грузовая баржа отправлялась на Сидус, только будучи забитой нултиллиумом и ксеноэтером под завязку. В назначенный срок она не появилась. Груз ждали, под него уже брались кредиты и начинались проекты. Сорванные обязательства поставили Великий дом Джуаланов под угрозу.
Отправленный на разведку миниатюрный дрон успел передать, что грузовая баржа на орбите Агони пуста, а искусственный интеллект и роботы на поверхности планеты не подают признаков жизни. Как и наемный персонал.
Несколько других разведывательных шаттлов, как роботизированных, так и с экипажем на борту, не вернулись, хотя с орбиты Агони докладывали, что в системе все спокойно. Значит, опасность была на самой планете.
Военный флот Джуаланов был готов прыгнуть в систему Агони, но Туканг не решался рисковать семьей и флотом, не выяснив, что противостоит колонизаторам. Да и расходы на гиперпрыжок флота несоразмерны потенциальному доходу, Великий дом и так влез в долги, осваивая планету, а после срыва поставок совсем впал в отчаяние. Немудрено, что ростовщик так насел на Беверли.
Туканг Джуалан отправил на Агони уже три разнородные по составу группы наемников, но никто не вернулся.
– Даже каккерлаков посылал, – сказал он. – Думал, может, дело в инициации Сидусом, а эти инсектоиды пока не инициированы. Но и с ними там что-то произошло, хотя была четкая установка бежать с планеты при малейшем намеке на опасность. Остались только вы, хомо. Несмотря на слабость плоти, ваши примитивные инстинкты спасают вас там, где мы, более развитые расы, не видим опасности.
– Ты посылаешь меня на смерть, Туканг, – покачал я головой. – По-твоему, изгнание с Сидуса, которым ты грозишь, хуже? Мои примитивные инстинкты говорят, что я прекрасно проживу на Земле.
– Жизнь всегда лучше, не буду спорить. Но и награда будет соответствующей.
На языке крутилось, что я могу просто дождаться, пока Великий дом Джуаланов окончательно обанкротится, а потом вернуться на Сидус, но рапторианец проник мне в душу, позволив поговорить с Микки. После такого поступка я уже не мог просто отойти в сторону.
– Что нужно сделать?
– Технически – ничего сложного, – чуть подумав, ответил Туканг Джуалан. – Прыгнуть в систему, спуститься на Агони, запустить резервный источник питания в центре управления колонии. Далее все сделает автоматика твоего шаттла: возьмет управление орбитальным лифтом на себя и перетащит ресурсы со складов на грузовую баржу. Та, как заполнится, сама совершит гиперпрыжок к Сидусу. Ты получишь статус близкого друга Дома, что, поверь мне, очень выгодно, и один процент от стоимости груза, не считая того, что я полностью прощу долг Беверли.
– Один процент? – Я поднял бровь.
– В зависимости от рыночной стоимости нултиллиума и ксеноэтера это составит не менее четырех тысяч монет, но может получиться и вдвое больше.
В этот момент не переспросить, не ослышался ли я, оказалось очень, просто чертовски сложно, но требовалось сохранить лицо. В фениксах озвученная сумма была такой огромной, что я бы затруднился сосчитать нули. Велев сердцу немедленно успокоиться и не делить шкуру неубитого медведя, я как можно спокойнее спросил:
– А вдруг ваша баржа сломана? Или там вообще нет никакого груза?
– Тогда я выплачу тебе ровно тысячу из своего кармана. Сможешь навещать дочь хоть каждый день. И не забывай про долг, его тоже скощу.
Условия меня устраивали, а загадочная опасность Агони для меня была не такой уж загадочной.
– Согласен, Туканг.
– Рад это слышать, шишка Картер.
Осклабившись так, что у меня пошел мороз по коже, он озвучил условия контракта, призвав в свидетели Разум. Мы пожали руки. Смарт-контракт был заключен: я обязался направиться на планету Агони, попытаться запустить резервный источник питания в центре управления колонии, и за одно это мастер преумножения заплатит мне тысячу монет и откажется от любых существующих претензий. В случае, если моими усилиями Туканг вернет вожделенный груз с редчайшими ресурсами, я получу один процент от его рыночной стоимости. Все экспедиционные расходы оплачивает рапторианец. Отличные условия.
– С тобой приятно иметь дело. – В жутковатом оскале рапторианца мне почудилась насмешка.
В стене открылся проем, в который проникла зигзагообразная фигура, напоминающая металлическую гусеницу, а Туканг продолжил:
– Картер, познакомься с опытным охотником, его зовут рехегуа Убама Овевева…
– Мы знакомы, – сказал я, кивнув охотнику.
– Убама бывал на Агони, пользуется моим безусловным доверием, а потому возглавит экспедицию, – продолжил Туканг. – Третьим и последним членом экипажа станет небезызвестная тебе хомо Беверли Синклер. Охотник Убама уже уведомлен, что, если ему придется кем-то из вас пожертвовать, можно выбрать ее.
Из-за Убамы вышла аферистка и несмело помахала мне рукой:
– Привет, Картер.
У меня дернулась нога, чтобы дать пинка, но я сдержался.
