Данир Дая
Порождение сына
Так и менялись за время, пока я смолил сигарету марки «Сарком». Владелец тот же, что и у фармацевтической компании, которая выпускает таблетки для моей стабильности.
Смолил на капоте своего раритетного японца, который развозил какого-то депутата по префектурам более тридцати лет назад. Потом авто оказалось в такси, после у любителя стрит-рейсинга.
В конце жизни отправили в утиль и каким-то чудом он оказался у меня, получив шанс. Перекрученный, переделанный, пересобранный. Только кузов напоминал, кто он есть на самом деле.
Ани-Мари выбралась наружу, передав эстафету другой семье. Её тёмные глаза становились ещё мрачнее от осознания, что ярко светило солнце, а не барабанил проливной дождь.
Обнимала урну с прахом, пытаясь почувствовать материнское тепло, уловить последний миг увядающего, прошептать невысказанное, не раскрытое. Сложно смотреть на подобное.
Я скрыл глаза, бросил под ноги бычок и притоптал огонь. Подошёл к двери и только после этого бросил строгий взгляд Ани-Мари. Она не с первого раза поняла, что происходит. Пришлось махнуть тройку раз.
Привёл её в чувства только окрик. Не нервный. Так, чтобы она услышала.
– Ани, идём.
Ани-Мари засеменила к автомобилю, пока мой зад скрипел на свежеобтянутом кресле. Пока мотор разжёвывал топливо, Ани устроилась в салон, пристегнулась, зафиксировала урну с прахом.
Сдал назад, подъехал к шлагбауму и рванул в сторону города под нависающими деревьями. Очки адаптировались к тени и линзы стали вновь прозрачными.
– Черневы Бой, тринадцать, – уточнила Ани-Мари адрес.
– Включи навигатор, – усмехнулся.
Пять километров до города, ещё пять до нужного адреса.
– Когда ты в последний раз заезжал домой? – спросила Ани-Мари, глядя в окно.
– Неделю назад, – припоминал я. – До этого – даже не помню.
– Понятно, – растянула Ани-Мари.
– А что?
Она заворошилась на скрипящем кресле, пытаясь достать из плотно прилегающих карманов что-то. Вытащила газовую зажигалку с моими инициалами – МВ.
– Чёрт, вот где она, – не отвлекаясь от дороги смотрел я крем глаза на серебристый брусок.
– Снова начал курить?
– Нашёл в кармане пальто пачку. Не выбрасывать же.
– Удивительное мышление.
– Мне уже пошёл пятый десяток. Тут ты либо в возрасте, когда от старости умрёшь быстрее, чем от рака лёгких, либо уже поздно менять что-либо, – оправдывался я.
Солнце ползло, хватаясь за столбы деревьев, растянутые по магистрали. Ани-Мари особо не говорила: поглядывала на меня, пыталась взглядом вытянуть из меня хоть пару фраз, но я не понимал, каких именно.
– Как дома дела? – пытался перевести тему.
– Стабильно, – посмеялась Ани-Мари, но словно поняла, что не готова к этому с урной праха матери в коленях. – Коэн с гуманитарной помощью, Артур ленится делать уроки.
– Что же Коэна всё к «Целом» тянет?
– А тебя что в «Порог» тянуло? – подтрунивала Ани.
– Слава, правда…
– Деньги, – добавила она последний пункт.
– Конечно, – без зазрений ответил я и повернулся, чтобы взглянуть в глаза Ани-Мари. – Пока не пахли.
– Пахли? – подловила. – Пока не фонили, ты хотел сказать.
Я не ответил. Отвернулся к дороге. Но Ани продолжала сверлить меня взглядом. Игнорировать слона в комнате, как минимум, уже неприлично.
– Она правда этого хотела? – подводил я к теме аккуратно, так, чтобы не спровоцировать ругань.
– Она сказала об этом полгода назад, – вздохнула Ани-Мари.
– Странно. Не думал, что её вера подразумевает такое.
– Она давно избавилась от «Целом».
– Главное, чтобы они теперь не избавились от нас. Как от пасынков.
Я провалил задачу. Видно, как Ани-Мари вскипала. Стоило ли напоминать положение дел – вопрос риторический. Поэтому стратегия сменилась: включить магнитолу и послушать болтовню.
Хреновая программа с хреновыми ведущими начиналась с хренового джингла.
– Йоу, мы вернулись, – пытался безуспешно молодить себя ведущий. – Простой подход, Войчех, – представлял он себя.
– Франц, – поприветствовал слушателей соведущий.
– Знаешь, вот мы говорили о пагубном влиянии «Порога» и как он повлиял не только наше восприятие мира, – заводил тему Войчех, – но и на экономику, одежду, даже на продукты питания, но вот плюсы! Плюсы-то мы игнорируем.
– И какие плюсы от этой замедленной бомбы? – возмущался Франц.
– Спросим сегодняшнего гостя, который терпеливо ждал и бил себя по лбу из-за нашей не эрудированности.
Послышался басистый хохот, не схожий с ведущими.
– Великий человек не только нашей страны, но и всего мира: начинавший с ларька, впоследствии создавший огромную фармацевтическую компанию «Манн инк.», если вас не обидит, – обращался к гостю Войчех.
– Ничего, – ответили ему.
– Сумел из общей скорби вынести пользу, используя флора-паразитов «Порога» в медицине, а также преуспев в предпринимательстве, в радио- и телевещании, успев побыть волонтёром и… – отступился Войчех. – Я могу долго продолжать.
– Да, у Войчеха есть манера увлекаться, – повернулся Франц к гостю, что было понятно по приглушённому звуку. – Приходится объяснять это каждому гостю.
– Павел Манн, друзья!
– Привет, ребят. Рад, что пригласили.
Ани-Мари закатила глаза от надоедливого голоса, который сейчас пытался попасть в любую передачу и влезть в любой рекламный постер.
– В любую дырку залезет, – подметила она.
– Нужно же как-то продаваться, – встал я в защиту Павла.
– Когда ты де-факто монополист?
Я с озорством посмотрел на неё – доля правды в его словах была. Не стал разглагольствовать.
– Так вот, – подводил к теме Войчех, – дорогой Павел Манн. Ваша компания занимается созданием лекарств на основе флора-паразитов.
– Только не загоняйтесь, Войчех, – подшучивал Павел.
– Самый известный и популярный ваш препарат на рынке, – посмеивался обходительно Войчех, – антидепрессанты «Ратлит». Чем же они отличаются от других антидепрессантов, помимо диковинки?
– Наша самая главная особенность, – Павел переходил из свободного расслабленного разговора к более деловой форме, – и выигрышная позиция в том, что препараты работают на клеточном уровне. Они естественно восстанавливают биохимические процессы в мозге. Мы не подавляем симптомы, мы стимулируем регенерацию нейронов.
– Как паразиты могут быть полезны? – задал соответствующий вопрос Франц. – Это разве не опасно для человека?
– Хороший вопрос, – щёлкнул пальцами Павел. – Мы работаем. Вот ещё одно наше отличие. Мы, как и наши препараты, работаем на пользу нашего клиента. Мы работаем над улучшением формул, синтезируем полезные и убираем опасные компоненты. Например, из последних клинических испытаний следует, что вещества, выделенные из флора-паразитов, эффективны с тревожными расстройствами, депрессией и ПТСР.
Павел немного отвлёкся от разговора, так как к нему подошли, но быстро вернулся к микрофону.
– Паразитические растения… – не мог он до конца сформулировать мысль и терялся в формулах. – Обладают огромным потенциалом не только в сфере антидепрессантов, но и для лечения множества заболеваний, от аутоиммунных до нейродегенеративных болезней.
Ближе к городу ожидаемо возникла суматоха: очередной водила решил пошашковать. Пришлось выкручиваться. Ани-Мари высматривала, как я справляюсь с управлением.
– Снял кольцо? – тыкнула Ани-Мари на мою руку.
Я обернулся к ней, провёл черту её взгляда. Смотрела на безымянный палец правой руки.
– Да, – не желал много говорить об этом. – Сдал в ломбард. Толку больше.
– Видела недавно, как Ян шёл со школы, – напоминала мне о сыне Ани. – Неужели все дети так быстро растут?
– Мгм, – мычал. – Особенно, когда видишь их раз в неделю из-за деспотичной матери.
Наконец мимо размывались знаки въезда в город. В небо пихались трубы, а вместе с ними – мрачные жилые муравейники. С магистрали – на проспект. Сразу же остановка у красного светофора.
Никого не смущали пешеходы, многие пытались проскочить быстрее, сигналя мамам с колясками, горбатым бабушкам. Даже за мной нервно сигналили, а проезжая мимо, пихали в окно неприличные жесты.
Спереди билборд обозначал, в какой район мы въехали и какие улицы по разным сторонам. Дорогой, любимый район Милосердие. Как же воняло. Даже через закрытые окна.
Пока мы стояли, мимо шныряли местные в лохмотьях, а за ними следовали чистые красные халаты из «Целом». Одни стучали в окно, чтобы попросить милостыню, а вторые, чтобы прочитать нравоучения.
Дёрнулся сразу же, когда загорелся жёлтый. Не мог терпеть даже вид местной фауны.
– Какой, интересно, нотариус, – как бы невзначай говорил я, – согласился вообще иметь дело с ней?
– Сейчас гуляют по диспансерам, – пожала плечами Ани-Мари. – Больше интересно, сколько мама заплатила за это.
– Сколько осталось после «Целом», – хмыкнул я.
Навигатор командовал свернуть с главного проспекта. Когда въезжаешь в нутро Милосердия, сразу просыпается животный страх. Растопыренные здания с облупленными фасадами, меж которых втесались пустыри.
Разбитая в труху дорога укачивала, выворачивая нутро. Ещё и этот, вызывающий раздражение с кашлем, запах. Источник виднелся заранее – подожжённый мусор на заброшенной площадке.
Не заглядывая во дворы через понимаешь, что тебя там ждёт. Невольно вспоминалась дилемма в школьные годы: либо ты отдаёшь карманные, которые тебе выделили на булку, либо питаешься через трубку.
«Родной, твою мать, чёрный квадрат», – брезгливо я говорил про себя.
Именно такое название подходило Милосердию больше его настоящего имени. Среди приличных зданий можно было выделить лишь отделения Злитчеполис и конторы «Целом».
– Вы прибыли, – сообщил навигатор механическим голосом.
Я втиснулся между двух машин, от которых остался в живых лишь скелет. Распахнутые двери «Дома Целом» соседствовал с типовым домом, где висела выцветшая вывеска нотариуса.
Красные халаты, белые халаты – приверженцы «Целом» с недоверием поглядывали на новых гостей. Не хотелось соприкасаться взглядами с подобными элементами. Ещё подсунут свои брошюру и сядут на уши.
– Приглядят за машиной, как думаешь?
Ани-Мари не ответила на мой вопрос: выбралась из салона и сразу же проскочила к двери нотариуса. Мне оставалось лишь следовать за ней, игнорируя прицельные глаза представителей секты.
***
Маленький кабинет, буквально десять квадратов, не считая мебели, еле вмещал его владельца – толстопузого нотариуса, чья мебель из ДСП трескалось под его малейшим напором.