Данил Дёмин
Детство
Родителей не оказалось дома и, раздевшись вместе с темным силуэтом, он направился в свою комнату. Мальчик выключил свет и лег в постель, силуэт приблизился к кровати и мальчик наконец-то разобрал надпись «Зачем?»
Это случилось 31 октября.
7 января
Осточертевшая ему книга басен Крылова лежала на тумбочке. Мальчик лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. За окном лежал покрывавший собой всё видимое из него пространство улицы девственно – белый снег. Каждый элемент этой цепочки как будто занимался одним и тем же – лежал и проникался бессильной злобой к другому. Как мальчик не пытался овладеть «Вороной и лисой» та не поддавалась. Весь день он не мог выйти из дома и всё из – за треклятой басни: «Пока не выучишь – на улицу не ногой!». За окном мерно падали белые хлопья, чем то похожие на песок в часах, сейчас, однако, никак не причастный к замёрзшему, остановившему свой ход в этой небольшой комнате, времени.1 Чем дольше он лежал, тем крепче Морфей забирал его в свои крепкие, дарующие покой и сладость забвения объятия.
Он встал и, поглядев в окно, увидел мерцание холодных, почему – то особенно далёких в этот вечер звёзд. Луна давала слабый свет, оставляя комнату едва освящённой. Темнота, обычно вызывавшая у мальчика неподдельный страх, сейчас казалась старой знакомой, вообще всё вокруг стало ему необъяснимо ближе – даже пресловутый Крылов. Он не торопясь оделся, и, чуть слышно пройдя мимо комнаты родителей, стал спускаться вниз по лестнице. Деревянные половицы своим тяжёлым скрипом выдавали каждое движение, но маленькое сердце мальчика, обыкновенно замиравшее в такие минуты, отбивало ровный, совершенно спокойный ритм. Он совсем не волновался. Будто кто – то невидимый для всех в тьме и тишине ночи неожиданно появился и указывал ему что делать. Что – то влекло его на улицу. Перед самым входом он остановился и привыкшими к темноте глазами взглянул на своё отражение в зеркале: Это точно был он, он узнал своё тело свою одежду и лицо, но в нём самом что – то точно изменилось.
Оказавшись на улице он посмотрел на небо – иссиня – тёмное, разделяемое на мелкие кусочки осколками белых звёзд и снежинок. Он понял – сила управляющая снегом, светом, так странно падающим с высоких фонарных столбов на землю, им и всем вокруг – одна. Он спустился с крыльца. Снег таял на, его успевшем немного подрумянится, маленьком лице. Он смотрел вокруг и сознавал, что теперь находит себя похожим на всё и всех, словно в один миг перестали существовать всякие различия, и он утонул в этом мире однообразия. Он пошёл дальше, уже не чувствуя самости, сознавая себя частью большого всего. Навстречу ему выбежала собака. Он боялся собак. Раньше. Всё не боится ничего. Они остановились вместе. В этой собаке было что – то от волка, она смотрела на мальчика знающими что – то, что и он, несущими в себе бездну глазами и ровно дышала. Собака оскалилась и, зарычав, стала приближаться к мальчику. Он стоял выжидая. Резким рывком она вцепилась в его правую руку, и мотая головой из стороны в сторону, разрывала мягкую человеческую плоть. Он не шевелился – нельзя. Собака выпустила его руку и побежала прочь. Он посмотрел на изодранную кровавую десницу и воздев её к челу начертал крест, за сим продолжив путь. Был … – й год от Рождества Христова.
