Даниил Серебряков
Primavera Florence
Герберт вспомнил, что собирался написать Джейн и переназначить сорвавшуюся встречу на какой-нибудь другой день. Обычно Florence отвечала с большой задержкой из-за сильной занятости, но в этот раз на сообщение отреагировала почти мгновенно.
– Привет :3 Жаль, что так получилось. Можно попробовать в конце недели что-нибудь сообразить. Ты когда свободен будешь? – вежливо спросила Primavera Florence.
– Спасибо большое, всё от тебя зависит, я же знаю, что у тебя очень плотное расписание. Если найдутся свободные полчаса-час, то я как-нибудь подстроюсь.
– Ну и отлично, я тогда тебе напишу, как только определюсь с расписанием.
– Хорошо, ещё раз спасибо. Слушай, можно ещё один вопрос?
– Ага.
– Я не знаю, может, тебе не захочется отвечать или ещё что, но я бы хотел спросить про концерт Евы. Ты столько лет все эти песни писала, а она просто взяла и всё украла. Не очень-то и честно.
– Не знаю, это полная ерунда какая-то. Я про эту девчонку вчера впервые услышала, да и то только потому, что меня завалили вопросами про неё. Ты же знаешь, что я за другими ребятами из Meta не слежу. Ну украла она там что-то, пускай. Мне интересно заниматься своим творчеством. Если кому-то больше по душе с чужим материалом возиться, то это его дело.
– Да, но она же переманивает твоих фанатов…
– Герберт, реально, хватит уже это всё обсуждать. Я никого не держу. Хотят смотреть что-то другое – пожалуйста. Если хочешь, тоже можешь ходить залипать у неё на встречах. Ну типа, о чём вообще разговор?
– Нет-нет, я к ней ходить не планировал. В общем, забудь, что я вообще про это спрашивал.
– Да не, всё нормально. Ладно, мне бежать по делам надо, жди сообщения со временем встречи. Пока-пока.
На продолжительный диалог Герберт не рассчитывал, но даже это закончилось чрезмерно быстро по обычным меркам. По всей видимости, Джейн совсем не хотела обсуждать скандал с Евой, поэтому не было ничего удивительного в том, что официального заявления так и не последовало. Герберт понял, что и правда зря завёл этот разговор, но было уже поздно, оставалось только надеяться, что Primavera Florence не сильно на это обиделась. Как бы там ни было, она всё же пообещала организовать ему встречу, а своё слово Джейн всегда держала.
В дверь комнаты негромко постучали, через пару мгновений на пороге появился отец Герберта, выглядел он очень уставшим и немного раздражённым.
– Привет, всё в своих штучках сидишь?
– Только вернулся с прогулки вообще-то.
– Ладно, ладно. Слушай, мне неудобно просить, но у нас на работе хотят организовать какую-то встречу через интернет, вроде как у тебя. Я ничего в этом не понимаю, поможешь разобраться?
– Виртуальная встреча?
– Да, можно либо из дома, либо из офиса, но там кончились все наборы, так что мне приходится у тебя просить.
– И сильно ты хочешь на эту встречу?
– Не очень, дел полно, нужно ещё к твоей маме в больницу заехать.
– Как она?
– Вроде получше, но ещё с недельку нужно будет полежать. Анализы хорошие, и то замечательно. Ну так что?
– Если хочешь, я вместо тебя подключусь. Мне всё равно делать нечего.
– А как? Там разве не будет видно, что это не я?
– Не беспокойся, я разберусь. Если тебе, конечно, правда не хочется, а то мало ли.
– Было бы круто, но только если это тебе нетрудно будет. В конце концов, за эту глупость всё равно зарплату платят.
– Ты мне, главное, скажи, куда и когда подключаться. А так – можешь считать, что никаких встреч и нет.
– Спасибо. Ладно, не буду отвлекать, ещё попозже зайду.
– Давай.
Отец Герберта работал в большой консалтинговой фирме на тридцатом этаже башни PRIME, каждое утро простаивая в одной только очереди на парковку по двадцать-тридцать минут. Работы было очень много, часто приходилось оставаться допоздна, поэтому семья, хоть и жила в одной квартире, виделась друг с другом короткими урывками.
За окном опять начали что-то сверлить – по всей видимости, строительная компания специально подбирала время для шумных работ так, чтобы всех максимально раздражать. Герберт надел наушники и хотел было подключиться к какому-нибудь игровому пространству, как экран телефона ярко вспыхнул с новым оповещением. Сообщение пришло с неизвестного номера и имело все шансы просто попасть в спам, но по какой-то причине Герберт решил его прочитать.
– Привет, это менеджер Primavera Florence. Она попросила найти в расписании свободное время для встречи с тобой. В Meta все таймслоты заняты, пока не могу ничего обещать, только если кто-то отменит заявку. Но если есть желание, то сегодня будет секретный офлайн-концерт для нашей документалки. Если хочешь – приходи.
Через несколько секунд диалог обновился сообщением с точным адресом предстоящего концерта и временем сбора. Начаться он должен был всего через несколько часов. Проблема заключалась в том, что место проведения находилось в элитном бизнес-центре на другом конце города, куда добираться было проблематично даже не в час пик. Герберт быстро собрал вещи в рюкзак, слегка привёл в порядок свой внешний вид и пулей выскочил из дома, направившись к ближайшей станции метро.
Бизнес-центр переживал не лучшие свои годы. Многие компании переходили в режим полного онлайна, зачастую предпочитая встречам в серых конференц-залах яркие локации в Meta. Нужда в наличии офиса потихоньку сходила на нет, особенно учитывая, что большинство людей старалось по возможности работать из дома. Стоимость коммерческой недвижимости падала с каждым годом всё сильнее, многие компании пытались либо как-то перепрофилировать здания, либо вовсе продавали их, предпочитая вкладываться в другие, более перспективные формы собственности. Единственной пользой от всех этих строений являлся доход с наружной рекламы, индустрия которой в начале тысячелетия начала увядать, но спустя некоторое время сумела частично отыграть свои позиции, когда наконец появилась возможность размещаться практически где угодно, кроме исторических центров. Стена любого здания могла использоваться в качестве рекламного пространства, создаваемые в нескольких сантиметрах от неё проекции передавали любые объявления и баннеры в высоком разрешении и ярких цветах. Так, например, на нескольких зданиях в бизнес-центре была размещена анимированная реклама Primavera Florence, у которой в конце месяца планировалось праздничное выступление, приуроченное к очередной годовщине начала её деятельности. Были и другие метаперсоны, но, кроме наиболее крупных представителей MetaWorld, больше никто оттуда не решался тратить огромные бюджеты на размещение в «настоящей» реальности. Поэтому, вместо того чтобы наслаждаться танцующими и поющими на рекламных баннерах девушками, прохожие были вынуждены в основном смотреть на стиральные машины и автомобили.
Герберт бежал по улице сломя голову, ему казалось, что вокруг все стремятся туда же, на концерт Florence. Каждый стремится по отдельности, каждый получил своё личное приглашение и думает, что ждут именно его, что он должен успеть туда раньше всех, оказаться в первом ряду на самом видном месте. Но что, если он ошибся адресом? Что, если он выбрал неоптимальный маршрут? Герберт вытащил телефон и бросился проверять адрес в переписке. Всё было правильно, до назначенного места оставалось не больше пяти минут, а концерт начинался через десять. По большому счёту, можно было даже сбавить шаг, но студент решил перестраховаться и только прибавил шагу.
Когда Герберт наконец осмотрелся, то понял, что уже какое-то время плутает по одному из кварталов, отведённых специально под офисы компаний. Застройка здесь была исключительно плотной, рядом с каждой дверью висело по несколько десятков табличек с логотипами арендаторов. Нумерация домов в этом месте подчинялась каким-то неведомым законам, корпуса, пристройки и узенькие переулки будто нарочно путали проходящих мимо людей. Герберт несколько раз перепроверил адрес из сообщения, но нужного здания всё не было видно. Студент в панике забежал в каждый тупик и переулок, но лишь сильнее запутался. Только сейчас Герберт заметил, что на карте города здания с таким номером и вовсе нет, он перепутал его с одной из множества пристроек. Герберт чуть не заплакал от отчаяния, но решил на всякий случай обежать весь квартал по второму кругу и со всех ног ринулся к противоположной части улицы, нервно оглядываясь по сторонам.
– Смотри, куда идёшь, идиот! – над ухом Герберта раздался резкий крик. – Ах ты, сучий сын, ну ты посмотри, что ты наделал!
Перед Гербертом стоял мужчина средних лет с очень грубой внешностью, несколько осунувшимся небритым лицом, неестественная бледность которого свидетельствовала о том, что этот человек едва ли был хорошо знаком с любящими объятиями яркого дневного света. Глаза прохожего заслоняли дорогие солнечные очки, впрочем, было не вполне понятно, от какого именно солнца они должны были защитить своего обладателя в такое время. Герберт от испуга опустил глаза и увидел залитый кофе, находившимся мгновениями ранее в картонном стаканчике в руках разъярённого мужчины, дорогой бежевый костюм, сшитый, по всей видимости, на заказ, столь хорошо он сидел.
– Я с тобой разговариваю, ты что, оглох, что ли? Как ты это собираешься отстирывать? Ты хоть знаешь, сколько это вообще стоит? Ты таких денег в своей жизни никогда не видел. Слышишь меня? – мужчина продолжал яростно требовать от Герберта признания своей вины в порче делового костюма.
– Прошу прощения, я не нарочно, я очень спешу, извините, мне нужно идти.
– Куда ты собрался? Испортил мне пиджак, а теперь слинять хочешь? Давай, нужно решить вопрос. Как ты собираешься мне это компенсировать, а?
– Извините, у меня нет с собой денег.
– Что ты врёшь, тебе небось мамочка с собой дала на мороженое, когда ты из-под её юбки на улицу выползал. Ты у меня никуда не пойдёшь, пока со мной не рассчитаешься.
– У меня правда нет денег с собой. И мне очень нужно идти. Давайте я оплачу вам химчистку, но смогу сделать это только из дома. Дайте мне свой номер.
– Не, так не пойдёт, ты мне ничего не оплатишь, обхитрить не выйдет. Какой подонок, сначала одежду испоганил, а теперь ещё и обмануть пытается. Так, что у тебя есть? Телефон, часы? Показывай.
– Я очень извиняюсь, я не хотел вам помешать, у меня ничего с собой нет, я очень тороплюсь. Пожалуйста, оставьте мне свой номер, я обещаю, что отправлю вам деньги, как только вернусь домой.
Мужчина посмотрел на Герберта с явным отвращением, швырнул кофейный стаканчик в сторону и потянулся во внутренний карман пиджака. Герберт с испугом дёрнулся, почему-то подумав, что этот человек сейчас вытащит пистолет, как много раз видел в дешёвом кино. Мужчина заметил это и невольно рассмеялся, вытащив наружу небольшую визитную карточку со своим номером телефона.
– Вот, придурок, держи. Если завтра к утру счёт не будет пополнен парой тысяч кредитов, то я тебе просто обещаю, а я своё слово держу, что найду тебя и урою. Просто урою. Так что, будь добр, попроси у своей мамаши немного денежек и прими ответственность за свою дурость. Понял меня? Понял?
– Да, извините, обещаю, всё обязательно отправлю. До свидания.
– Вот уж надеюсь, что больше твою рожу видеть не придётся. Катись к чёрту. А хотя давай-ка я тебя сфотографирую напоследок, чтобы ты не думал, что я тебя забуду. – Мужчина достал телефон и сфотографировал Герберта, после чего, в последний раз презрительно взглянув на него, широким шагом двинулся дальше.
Герберт бросился бежать дальше, но, сколько бы он ни вглядывался в таблички на фасадах зданий, нужного ему номера всё не было. Концерт должен был начаться уже в любой момент. Вдруг телефон снова зазвенел, студент, чуть не уронив, резко достал его из кармана и прочитал новое сообщение от менеджера Primavera Florence. Тот извинялся за ошибочно указанный адрес и прилагал правильный номер здания.
Потратив несколько минут на поиск нужного корпуса, Герберт наконец-то оказался перед невзрачным трёхэтажным зданием без опознавательных знаков. Странным казалось то, что вокруг никого не было. Парковка рядом со зданием была абсолютно пустой, велосипедная стоянка тоже была незанятой. Герберт дёрнул ручку входной двери, но та не поддалась. Рядом висела маленькая позолоченная табличка с надписью «Продюсерское агентство „Касабланка“», это название он раньше никогда не слышал. Через стёкла в дверях виднелось погружённое в темноту фойе, ни в одном из окон верхних этажей тоже не горел свет.
Герберт начал оглядываться по сторонам и вскоре заметил небольшую незапертую калитку, ведущую на задний двор. С другой стороны здания расположилось несколько десятков разноцветных контейнеров, груды сломанной офисной техники и какой-то строительный мусор, что было довольно слабо похоже на концертную площадку для всемирно известной метаперсоны. В самой дальней части двора, рядом с очередным нагромождением контейнеров, в окружении неубранных сигаретных окурков, виднелась маленькая серая дверь, по всей видимости служившая пожарным выходом. Поскольку никаких других способов попасть в здание Герберт не нашёл, то решил всё же попытать удачи в последний раз. Он подошёл к двери и, немного помешкав, надавил на дверную ручку. Та с лёгкостью поддалась, и перед Гербертом возник длинный тёмный коридор, ведущий куда-то в глубины офисного здания. Весь свет был потушен и здесь; кроме мерного гудения кондиционеров, ничто не нарушало тишину завершённого рабочего дня. Герберт сделал несколько неуверенных шагов вперёд, но чем дальше он ступал, тем страшнее ему становилось. По всей видимости, с ним сыграли какую-то злую шутку, и он сломя голову приехал в совершенно случайное место. Осознание произошедшего будто бы позволило Герберту прийти в себя и наконец обратить внимание на то, что уже несколько секунд яростно пыталось его заполучить. В воздухе появился крепкий странный запах, исходивший неизвестно откуда и точно не свойственный таким офисным зданиям. Внезапно где-то в глубине коридора загорелся свет, Герберт на мгновение оцепенел и осторожными шагами начал отступать обратно к двери. Свет становился всё ярче и ярче, как будто кто-то приближался с мощным фонариком. Герберт в панике выскочил на улицу, и тут же сверху раздался громкий хлопок, на внутренний двор здания с грохотом упала оплавленная оконная рама. В окнах второго и третьего этажей вовсю бушевало яркое пламя пожара, отбрасывающее на асфальт бойко пляшущую тень, занятую каким-то безумным танцем, подобно тем, что исполняют прислужники дьявола в своих обжигающе багровых чертогах. Языки огня жадно перескакивали с одного шкафа на другой, со стены на стену, обугливая гипсокартон, выползали из окон, оставляя свои мрачные отметки на красных кирпичах. Пожар неудержимо охватывал комнату за комнатой, проход за проходом, лестницу за лестницей, не оставляя за собой ни единого безопасного уголка, жаждая абсолютной и безоговорочной победы, в которой ему тоже суждено погибнуть, но погибнуть последним, эта смерть будет явлена в лучах славы победителя на обугленных останках поглощённого врага. Вот уже повалил чёрный едкий дым, и из пожарного выхода, который Герберт оставил позади себя несколькими мгновениями ранее, начавшийся где-то на верхних этажах пожар охватил здание за считаные минуты. Вечернюю тишину нарушила целая какофония звуков – треск пламени боролся с неумолимой пронзительностью пожарной сигнализации, из последних сил пытавшейся предупредить пустое здание о смертельной угрозе, прежде чем замолчать навсегда, испытав агонию от плавящихся артерий и вен, раскинутых по всей офисной электросети. Резкий звук наконец выбил Герберта из оцепенения. Он очнулся и бросился в сторону калитки, чтобы выбраться на улицу, но она заклинила и не желала отворяться. На несколько мгновений паника охватила Герберта, но, к счастью, он заметил стоявший рядом небольшой контейнер, вскочил на него и одним прыжком перелетел через ограду.
Глава 4
Герберт проснулся довольно поздно, он еле помнил, как добрался до дома. Прошло всего несколько минут, как его снова начало трясти от страха, несмотря на то, что опасность давно уже миновала. На компьютерном столе скромно стоял оставленный отцом завтрак, заботливо завёрнутый в плёнку, рядом лежала небольшая записка с датой и временем рабочей встречи в MetaWorld. Герберт отложил её в сторону и начал есть в абсолютной тишине, чего он обычно старался избегать. Про телефон он вспомнил только тогда, когда решил добавить встречу отца себе в календарь. NewDroid успел полностью разрядиться и не подавал никаких признаков жизни, но стоило Герберту подключить его к питанию, как загрузочный экран разорвался целой сотней уведомлений.
«Включи новости», – гласило одно из сообщений.
Этого было достаточно – Герберт практически сразу догадался о том, что произошло. Предустановленный на телефон новостной агрегатор не стал церемониться и отобразил выделенный ярким цветом заголовок «Eva Morocco мертва? Пожар в агентстве „Касабланка“». Подзаголовок гласил следующее: «Случившийся вечером пожар в элитном бизнес-центре унёс жизнь трёх человек. Причины возникновения возгорания устанавливаются». Далее следовала фотография пылающего офисного здания; судя по тому, сколь сильно оно было охвачено пламенем, сделана она была минут через десять после того, как Герберт убежал. Он быстро просмотрел первые несколько абзацев и прокрутил страницу до следующего изображения, на котором располагались лица погибших. Двух из них уже успели опознать – это были сотрудники агентства «Касабланка», продюсер и его помощница. Третье лицо было специально размыто, тело ещё не удалось опознать, но были приведены общие сведения о погибшей. Это была девушка в возрасте около двадцати лет. Учитывая, что никто не знал, как выглядела Ева Марокко на самом деле, утверждать с абсолютной точностью, что это она, пока ещё было нельзя. Было бы нельзя, не будь далее приведено одно из заявлений супруги погибшего продюсера:
«У него там была встреча с этой их девчонкой, он сказал мне, что задержится допоздна. Я просила его поработать из дома, но он отказался, сказал, что они планируют что-то особенное. Он явно не это имел в виду…»
Никаких заявлений от агентства пока не было. Похожие статьи были размещены и на других сайтах. Если бы Ева была жива, в интересах агентства, вероятно, было бы опровергнуть эти заявления настолько быстро, насколько это возможно. Оставалось только гадать о том, почему сотрудники «Касабланки» никоим образом не пытались прояснить ситуацию, которая усугублялась с каждым часом, не в последнюю очередь из-за любви среднестатистического фаната к поспешным выводам. На всех форумах поклонники уже похоронили Еву и планировали прощальную церемонию.
Разнообразные спекулятивные материалы продолжали появляться до самого вечера. Герберт написал одному своему знакомому следователю, который тоже был большим поклонником Primavera Florence, но у него пока не было никакой новой информации.
Становилось довольно жутко, поскольку, хоть Герберт и застал это событие совершенно случайно, какой-то голос внутри продолжал убеждать его, что он каким-то образом причастен к произошедшему. Он вспомнил про вчерашнее сообщение от менеджера Джейн и хотел было ещё раз проверить адрес, на тот случай, если он вчера его всё же перепутал, но в переписках этого диалога почему-то не оказалось. Несмотря на это, Герберт решил по крайней мере восстановить свою историю перемещений в навигаторе и снова доехать до бизнес-центра.
Всего через полчаса он уже сидел в вагоне метро, мчавшемся по подземным тоннелям со скоростью в сто километров в час. Вагон был полупустой: кроме десятка студентов и нескольких пенсионеров, в нём никого не было. Поезд остановился на одной из промежуточных станций, и в вагон зашла полная молодая девушка в ярком костюме. На груди у неё висела табличка с её кодом в MetaWorld, на поясе с обеих сторон были прицеплены портативные колонки. Заиграла бодрая мелодия, девушка, закрыв глаза, начала постукивать ногой в такт, готовясь начать петь.
Инструментальное вступление подходило к концу, когда тронувшийся в путь поезд резко затормозил перед регулировочным светофором. Вагон сильно тряхнуло, и девушка, вместе с сумками остальных пассажиров, упала на залитый кофе пол. Все бросились поднимать свои вещи, не обращая внимания на упавшую. Герберт встал со своего сиденья и помог ей подняться.
– Всё в порядке?
– Да, спасибо, – ответила она, поправляя детали костюма.
Поезд медленно начал двигаться, девушка включила музыку заново и начала петь. Вокальные данные у неё определённо были, но голосу не хватало уверенности, а текст песни вылетал из головы в тот же миг, что и попадал в неё. С тех пор как активность в MetaWorld превратилась в полноценный бизнес, обычным людям стало очень тяжело соперничать с профессиональными продюсерскими командами. Время в сутках у каждого человека было ограничено, и потому борьба за свободные часы пользователей велась с исключительной жёсткостью. Никто не хотел упускать ни мгновения их внимания. На что оставалось надеяться девушкам вроде этой, кроме как на чудо? Да и то, единственное чудо, которое могло бы ей помочь, – оставшийся без проекта состоятельный продюсер, ехавший в том же вагоне. Но к сожалению, ни в этом, ни в каком-либо другом вагоне его не было, поскольку эта социальная страта в метро, как правило, не заходила. На девушку, по большому счёту, практически никто не обращал внимания. Подобные выступления не были редкостью, но об их эффективности и говорить было нечего. Герберт переписал Meta-код девушки и зашёл в её пространство с телефона – всего 37 подписчиков. Она регулярно выступала там со своими песнями, но, судя по истории посещений, кроме близких друзей, никто не заходил её поддержать.
Песня подошла к концу в самый раз к очередной остановке, на которую Герберт как раз и направлялся. Он быстро преодолел причудливые лабиринты метрополитена и через пару минут выбрался на поверхность, открыв своему взору бесконечное синее небо, усеянное яркими звёздами. От метро до бизнес-центра было довольно далеко, все тротуары были забиты людьми, возвращающимися с работы. Герберт шёл мимо неказистых офисных зданий с маленькими квадратными окнами и множеством входов со сбивчивой нумерацией, мимо высотных зданий и маленьких забегаловок, промышлявших в основном продажей небольшого ассортимента блюд навынос и разнообразных кофейных напитков, становившихся с каждым годом всё дороже. Мимо проносились молодые ребята на роликах и велосипедах – из всех людей в подобных районах хорошее настроение на лицах проявлялось только у стажёров и начинающих специалистов, пока ещё не разочаровавшихся в своей профессии, межличностных отношениях и трудовой философии. Большинство из них верило, что уже очень скоро их жизнь начнёт преображаться с огромной скоростью, что они будут преодолевать одну ступень карьерной лестницы за другой, стремясь куда-то туда, наверх, где всех ждут и всем уготовано тёплое местечко. За одной стажировкой шла другая, за той ещё одна. Менялись команды, задачи и цвет рабочего стола, но неизменным оставалось отношение руководства, пытавшегося выжать из своих подчинённых всё до последней капли. Оставалось не так много сфер, в которых человек мог заставить себя уважать, всё сводилось к тупой погоне за метриками и вниманием менеджмента. С годами энергичность проходила, принимались правила игры и исчезало ощущение диссонанса, становилось понятно, что всё это – форма некоего неосязаемого ритуала, призванного создать новый образ мира, в котором роль каждого отдельного элемента сведена к роли песчинки на бесконечном золотом пляже. Но пока иллюзия ещё сохраняла свои основные черты, молодёжь вносила ощущение жизни в забитые умертвиями от подвала до крыши офисные некрополисы.
Бизнес-центр располагался на месте бывшего лесопарка, о существовании которого напоминали только редкие деревья, заключённые в бетонные объятия. Под одним из таких деревьев стоял небольшой стол, за которым два офисных служащих играли в го. Повсюду сновали небольшие автомобили клининг-сервисов с характерным оформление корпусов. Стоимость уборки одного офисного здания составляла такие безумные суммы, что в какой-то момент ряд компаний просто стал дописывать в контрактах сотрудников обязанность еженедельной уборки в своих кабинетах по окончании рабочего дня. Мама Герберта как раз работала в одной из таких компаний и часто рассказывала всякие истории о том, что творится за закрытыми дверьми этих муравейников. Один из владельцев крупной консалтинговой фирмы решил пригласить всех своих подружек, знакомство с которыми произошло по известной схеме, провести праздник вместе с ним, подготовив не только гастрономическую, но и культурную программу, предложив своим пассиям раскрыть художественные навыки на огромных холстах, вывешенных на стенах пентхауса. Известно, что алкоголь особенно ярко раскрывает талант и артистизм, позволяя преодолевать границы возможного. Все границы были преодолены, и наутро сотрудники компании обнаружили, что подруги владельца компании не стали ограничиваться предложенными им холстами и воплотили ярчайшие образы на стенах, полах, стульях и столах абсолютно всех этажей здания. В силу острой нехватки кистей, яркие краски наносились на поверхности с помощью ладоней, ступней и ягодиц, оставлявших характерные отпечатки. Несмотря на невиданную ранее свободу творчества, плохой уровень подготовки не позволил девушкам изобразить что-либо стоящее в художественном плане, но зато удалось родить на этот свет один из самых дорогостоящих клининг-контрактов.
Прошло порядка получаса, прежде чем Герберт добрался до нужного адреса. В воздухе до сих пор стоял запах гари, здание было огорожено и обнесено яркой светящейся лентой. Снаружи стояло несколько полицейских автомобилей, по территории здания ходили люди в штатском, занимавшиеся выяснением причины возгорания. Вокруг всего этого стояла огромная толпа молодёжи с венками и фонарикам, состоявшая в основном из девушек лет четырнадцати – шестнадцати и небольшого количества парней, которые, по всей видимости, пришли сюда вместе со своими подругами. Повсюду виднелась фирменная атрибутика Евы – разноцветные футболки, сумки с голографическими нашивками, головные уборы со значками и прочие мелочи. Несколько особенно юных девчонок плакали навзрыд, подруги пытались успокоить их, но всё было безуспешно. Площадь здания была довольно большой, поэтому работы у следователей было и так по горло, но то и дело кто-нибудь из особо преданных фанатов пытался прорваться на огороженную территорию, и его приходилось ловить, выпроваживать на улицу и оформлять протокол.
Со стороны проезжей части раздался резкий гудок, толпа расступилась, и показалось ещё две полицейские машины, вызванные в качестве подкрепления для наведения порядка. Один из автомобилей перегородил вход на задний двор, а второй остановился у главного крыльца. Смотреть здесь было не на что. У нескольких девушек опять началась истерика, а один парень бросился требовать у прибывших полицейских какую-то информацию. Герберт не перепутал вчера адрес. Оттого, что он продолжал из последних сил сомневаться в этом простом факте, реальность измениться не могла. Голос сомнения начал потихоньку угасать, но сознанию не могло быть позволено остаться в покое. Из бесконечно глубокой темноты послышался другой, уже знакомый голос, пытавшийся убедить Герберта в том, что он имеет какое-то отношение. Нет, этого ему было мало, он жаждал абсолюта. Не невольного свидетельствования, не случайного участия, а полной и бесспорной ответственности за произошедшее. Ведь ему вовсе ничего не мешало осуществить это злодеяние. Более того, не желал ли он этого в глубине души?
Герберт встряхнулся, с трудом отогнал тревожные мысли и зашагал обратно в сторону метро.
На скамейке у станции сидела та самая девушка, выступавшая часом ранее в вагоне поезда. Вид у неё был довольно понурый, она смотрела стеклянными глазами вдаль перед собой, лишь изредка моргая и поправляя волосы, то и дело заносимые ветром ей в лицо.
– Тяжёлый день?
Она отреагировала не сразу, а когда всё же заметила Герберта, то дала понять, что не расслышала вопрос.
– Тяжёлый денёк выдался?
– Да ничего особенного. Спасибо, что помогли тогда в вагоне.
– Можно и на «ты», вряд ли я сильно тебя старше. Неужели совсем не идёт?
– В смысле?
– Ну, с музыкой и всем этим делом в Meta.
– А, ну да, но я уже об этом почти прекратила думать. Просто делаю то, что нравится.
– По тебе не скажешь, что прям совсем об этом не думаешь.
– Неужели так заметно? – она слабо улыбнулась.
– Я давно об этом думал, ты только не обижайся, но в Meta, наверное, уже и не осталось места для таких небольших исполнителей, как ты.
– Не осталось места? Места в Meta как раз предостаточно. Уж если что и закончится, то место в последнюю очередь.
– Я не совсем это имел в виду. Да, виртуальное место, может, и бесконечное, но что от него толку, если нет никого, кто мог бы в нём находиться? Всё внимание уходит людям вроде Евы Марокко или Primavera Florence. Слышала, кстати, про Еву?
– Да.
– И что ты об этом думаешь?
– Пускай катится к чёрту. Может, и хорошо, что она наконец умерла. Остальным больше достанется, тем, у кого нет столько денег, чтобы заманивать идиотов на выступления.
– Вот уж не думаю, что она занимается творчеством, чтобы навредить людям вроде тебя.
– Ты хотел сказать «занималась»? И вообще. Да, не занималась с такой целью, конечно. Но уж точно не потому, что она такой святой человек, а потому, что она о таких людях, как я, вообще не думает. Мы для неё тупо не существуем.
– Неужели она виновата в том, что её творчество интереснее людям, чем, скажем, твоё? Уж точно не убивать её за это.
– MetaWorld создавался не для того, чтобы исключительно дочки богатеев могли светить там своей цифровой рожей. В Meta, в отличие от реальной жизни, у всех были равные возможности, по крайней мере на первых порах. Но нет, ведь как же они обойдутся без ещё одного способа заработать? А то ведь с продаж альбомов и концертов в обычной жизни совсем не проживёшь. Последние крохи небось доедают.
– Не уверен, что те, кто получает выгоду в Meta и в реальной жизни, – это одни и те же люди.
– Да ладно. Посмотри в интернете, кто всем этим делом владеет. Забей, не хочу больше об этом разговаривать, всё равно бесполезно.
– Ну, как знаешь. Надеюсь, что у тебя всё-таки что-то получится.
– Да зачем ты притворяешься? Я же прекрасно знаю, что ты небось думаешь, что я просто последняя дура. Так и скажи.