Даниил Калинин
Маньчжурия. 1945

Полная версия

Глава 3

… – Сам видишь, Миша. Окопались, гаденыши, замаскировались! И вломили нам по самое не могу, когда по дамбе пошли в атаку!

Вижу, еще как вижу. Насыпная плотина, скорее даже гать шириной всего метров семь, разделяющая заболоченный участок суши и сильно заросший то ли пруд, то ли озеро… Тянется она метров на шестьсот, упираясь в немецкие траншеи. И еще двести метров отделяют ее от опушки леса, где мы и ведем разведку с молодым комбатом Петром Кругликовым, лишь недавно получившим майора. Он с такой искренней болью смотрит на замерший поперек гати танк Т-70 с сорванной с погон башней и на тела бойцов десанта, лежащих вокруг брони, что меня невольно пробирает…

За войну мне довелось повстречаться с разными командирами. Многие везунчики, пережив свои первые бои и неплохо показав себя в качестве взводных «Ванек», двинулись после на роту, а кто и в комбаты. Но если летеха взводный вынужденно делит со своими бойцами все риски боевых действий и трудный фронтовой быт, то ротный чувствует себя куда вольготнее, а комбат так и вовсе – фигура! Последнему уже нет нужды лично участвовать в боях, его манит дальнейшее продвижение по службе, он получает доступ ко всем возможным привилегиям командирской должности. А это и куда лучшая еда, включая отборные американские консервы и алкоголь, и возможность выбрать себя походно-полевую жену посмазливее из тех девушек, которые, сполна глотнув ужасов войны в качестве санинструкторов или связисток, были готовы на столь унизительную для женщины роль, лишь бы выжить…

Последних я никогда не винил – как по мне, места женщине на войне быть не должно. Гибель товарищей-парней тяжело пережить, но когда гибнут девчонки, тяжелее вдвойне – не уберегли, не защитили… Лидия Литвяк, Белая лилия Сталинграда – всего двадцать один год, а какая красавица! Была… Ей бы деток рожать, а не фрицев сбивать за штурвалом истребителя. А снайпер Роза Шанина? Господи, да я когда увидел статью про нее с фотографией, аж сердце защемило! И всего двадцать лет жизни, погибла в Пруссии… Да, Роза уничтожила 59 зольдат и офицеров – и это только подтвержденные цели, а Белая Лилия сбила около десяти вражеских самолетов, включая лично сбитый ей «мессершмитт».

И да, в отличие от германских «асов», что летчиков, что танкистов или снайперов, им в зачет шли все победы – хоть в группе, хоть личные, хоть подтвержденные, хоть нет. «Джентльменам верят на слово», ага… У нас же многие победы снайперов, летчиков и танкистов зачастую не шли в заслугу, как «неподтвержденные», так что результативность девушек могла быть значительно выше.

Но если даже так, менять жизнь одной русской женщины на десяток, а то и десятки вражеских зольдат – для меня все равно неприемлемо. И если кто-то из тех девчонок, по зову сердца пришедших на фронт, но сломавшихся, столкнувшись с ужасами войны (а ломаются здесь далеко не только девчушки!)… Если кто-то из них спасся в объятьях старших по званию офицеров, то я им точно не судья.

Что же касается самих комбатов, то, оторвавшись от подчиненных, многие из них слишком быстро начали смотреть на своих бойцов глазами полковых командиров и выше. То есть как на средство достижения цели, успешно выполненной задачи, очередной славной победы… И неважно, сколько жизней оборвется, добывая ее! Бойцов еще пришлют, много пришлют в пополнениях маршевых рот! И очень быстро те, кто недавно сам шел в лобовые атаки, матеря под нос комбата, даже не попытавшегося организовать обходной маневр или отвлекающий удар, теперь начинали гнать бойцов вперед с извечным «давай-давай», «любой ценой», «только вперед!». Большие потери не смущают штабы полков и дивизий, ибо большие потери есть свидетельство упорных, жестоких боев и железной воли командира…

Так вот, Кругликов – точно не из таких комбатов, хотя и опыта ему явно недостает. Но все же, все же рывок десанта автоматчиков через гать на весьма шустром Т-70 вполне мог обернуться успехом… Все равно никакого варианта обхода здесь нет, просто негде и не на чем обходить болото и озеро. А рывок на быстром танке, на скорости – и сразу залить окопы морем свинца из скорострельных ППШ с емкими дисками, закидать врага эргэшками! Н-да… Увы, разведка не сумела вскрыть замаскированные панцеры Т-4, зарытые в землю по самую башню за позициями зольдат. Так называемые средние танки… Ну как, средние… Я хорошо помню, что в начале войны «четверка» почиталась тяжелым немецким танком. А за последние четыре года она прошла кучу модернизаций, нарастила броню, и короткая пушка-окурок сменилась вполне себе мощным 75-миллиметровым орудием с длиной ствола в 48 калибров! У этой пушки бронепробиваемость за километр – 85 миллиметров брони! Калиберным боеприпасом…

Шансов не было не только у экипажа легкого командирского Т-70, что по замыслу комбата должен был доставить десант из отделения автоматчиков прямо на позиции фрицев. Их не было и у обеих самоходок Су-76, поддерживающих атаку десанта с опушки да замерших теперь неподвижными, обугленными памятниками павшим экипажам… «Голожопый Фердинанд» хоть и вооружен мощной пушкой ЗИС-3, вполне способной уделать вражеские панцеры, но бронирование самоходки, построенной на базе все того же Т-70, не оставило самоходчикам ни единого шанса… Хорошо немцы замаскировались, ничего не скажешь!

… – Они вначале по самоходкам открыли огонь – с одного выстрела каждую, разом! А потом и танк – тот успел сделать всего один выстрел с ходу. Видать хотел хоть как-то отвлечь… Только десант и успел с брони посыпаться, прежде чем тэшку подбили! Думал, хотя бы бойцы сумеют отойти – да куда там… Сразу два станкача у фрицев заработали, до того они только из винтовок постреливали… Смели десант разом. А там панцеры врезали осколочными по опушке, где мы минометную батарею развернули… Нет у меня теперь и батареи…

Н-да, горечи в голосе комбата выше крыши. Доверился разведчикам, сумевшим проверить лишь часть гати на предмет минирования еще ночью, но не обнаруживших ни панцеров, ни позиций станковых пулеметов. Но, с другой стороны, хоть для Курляндского котла и характерно использование танков в качестве неподвижных огневых точек, вкопанных в землю по самую башню, здесь, на гати через болото, никто не ожидал встретить сразу две «четверки»!

Пехотный батальон Кругликова, усиленный парой уцелевших в батарее самоходок, по плану командования должен был нанести фланговый удар, обойдя позиции упорно сопротивляющихся нацистов по лесистой, заболоченной местности. Идейные сволочи, среди которых много эсэсовцев, все еще держатся – даже спустя пару месяцев после официальной капитуляции Германии! Но каратели из СС совершили столько военных преступлений, что поставили себя вне закона. И если их и берут в плен, то суд над ними скор и суров. Обратная сторона медали – эсэсовцы ясно осознают, что им нечего терять. При этом они неплохо обучены и вооружены, а потому держатся здесь, в западной Латвии, последним напряжением сил… И ведь выродкам есть на что рассчитывать! Катера с сумевшими вырваться из западни беглецами регулярно уходят в сторону шведского Готланда. Швеция у нас ведь нейтральна! Ага, как же! Только нейтралитет шведы держали в пользу Гитлера всю войну… И ведь германские военные преступники действительно могут получить там шанс на вторую жизнь, уйдя от правосудия.

При мыслях об этом перед глазами тотчас встают сожженные карателями деревни и рвы, заваленные телами заложников, расстрелянных эсэсовцами. Простых граждан казнили каждый раз после наших успешных диверсий, настраивая крестьян против партизан… Нет, выродки, вы от меня точно никуда не уйдете!

Но эмоции – на втором месте. На первом у комбатра должен быть здравый смысл:

– Слышишь, Петр, а разведка тебя точно не провела с этой гатью? А ну как сунемся на нее, а немцы ее тотчас подорвут и смоют вместе с наступающими бойчинами… Подумай, ведь разведчикам по болоту проползти было нереально, не говоря уже про озеро. Вдруг они и дамбу до конца не проверили? Есть ли тогда вообще смысл сейчас рисковать?!

Однако молодой комбат, при знакомстве сразу перешедший на «ты» и попросивший называть его просто по имени, только отрицательно покачал головой:

– Было бы чем взрывать – давно бы взорвали и не держали здесь танки. Да и Степан, старшина разведчиков, дополз по грязи практически до самых немецких окопов. Он надежный мужик, не соврет. Просто проникнуть дальше не было возможности даже ночью, и станкачи немцы прятали до последнего…

Станкачи, ага. У немцев «единый» пулемет, точнее пулеметы – МГ-34 и МГ-42. Оба скорострельные, дают высокую плотность огня. В атаке пулеметчики тянут их с собой, как ручные, и стреляют с сошек, а вот в обороне ставят на станок, позволяющий вести огонь с куда большей кучностью и точностью. Ведь станок, помимо всего прочего, оснащен оптическим прицелом, что сегодня даст гансам возможность выбивать нас на предельной дистанции боя…

Плохо.

Очень плохо. У меня всего четыре орудия – в бесчисленных попытках продавить оборону группы армий «Север» (пусть и ее остатков) мы несли немалые потери. Всего было организовано целых пять мощных ударов по врагу, скопившемуся на Курземском полуострове, но ни одна из попыток наступления не дала положительного результата. Сказалась и плотность немецких войск на полуострове, и глубина эшелонированной обороны, и регулярная связь блокированной группировки с материковой Германией по морю… В сущности, окруженная группировка немцев находилась не в «котле», лишенная подвоза боеприпасов, продовольствия и медикаментов, а на плацдарме, имея возможность пополнять стратегически важные ресурсы. И зарытые в землю танки тут цементировали оборону сплошь и рядом, причем, чтобы уничтожить их, зачастую требовалась или поддержка с воздуха, или удары дальнобойных орудий большого калибра.

Здесь и сейчас, увы, отсутствует и то и другое. Погода нелетная – на удивление пасмурная погода, небо затянуто свинцовыми тучами, нависшими над самой головой, периодически накрапывает дождь. А тяжелые орудия в здешнюю глухомань не протащить, да и снарядов к ним вечно не хватает… Танки – нормальные танки, Т-34-85 с мощной дальнобойной пушкой или тяжелые ИС здесь также не пройдут, не говоря уже о «зверобоях». Получается, отдуваться придется моей батарее – батарее «сорокапяток» М-42, известных в войсках как «Прощай, Родина»!

– Петр, задача сложная, сам понимаешь. Без вашей помощи моим пушкарям с панцерами не сдюжить.

Комбат напряженно кивнул.

– Значит, смотри. Мне нужно как минимум четыре пулеметных расчета ручных «дегтяревых» с самыми опытными, точными стрелками и хотя бы пара расчетов ПТР. Ну, сам понимаешь, также нужны лучшие, самые меткие бойцы… Если есть сейчас в батальоне снайперская пара – то необходима и она.

Молодой, вряд ли даже перешагнувший двадцатипятилетний рубеж майор, удивленно вскинул брови, когда я заговорил про бронебойщиков, но потом, кажется, до него начало доходить:

– Ты пулеметы хочешь заткнуть?

Я согласно кивнул:

– Верно. Иначе, пока я буду возиться с панцерами, нас фрицевские пулеметчики как куропаток перещелкают, словно на охоте… Так что, подберешь мне группу прикрытия?

Петр уверенно кивнул:

– Подберу. И бронебойщиков, и пулеметчиков, и снайперы найдутся… Что думаешь, есть у вас шансы?

Последний вопрос прозвучал очень неуверенно, даже робко – видно, сам комбат оценивает ситуацию как патовую и в наши возможности не шибко верит. Но я лишь согласно кивнул:

– Не было бы шансов, я бы не позволил батарею угробить за здорово живешь. Только подготовиться нужно хорошенько, иначе результата нам не видать…

За подготовкой к бою – я бы даже сказал, к авантюрной вылазке – прошло не менее полутора часов. Но, наконец, все готово: расчет Ильи Грушко (самого молодого командира орудия с наименее подготовленным расчетом) развернул свое орудие на узком пролеске, задрав ствол «сорокапятки» для навесной стрельбы. Остальные пушки, прицепленные к орудийным передкам, приведены в транспортное положение у самого выхода на лесную опушку. Ездовые оседлали лошадей и нервно ожидают моего сигнала… Группа прикрытия точно в том составе, что я запросил подготовить, сосредоточилась у опушки, в лесу дожидается своего часа батальон… И именно мне выпала честь привести в движение всю эту массу людей, сжавшуюся перед атакой, словно пружина!

Ладно, чего там тянуть… Картинно потянув шашку из ножен – надо же, пригодилась! – я отвесно рубанул ей по воздуху, подав знак сержанту Грушко. Последний махнул головой в ответ – и пару секунд спустя стоящее в трехстах метрах позади от нас орудие выстрелило в первый раз. Послав в воздух дымовую гранату 53-Д-240…

– Давай, братцы, вперед!!!

– Н-н-о-о!

– Пошла, родимая!!!

Все, батарея вылетает из леса рысями, устремившись к берегу на пределе лошадиных сил! Покуда фрицы не опомнились… Следом за повозками скачут мои артиллеристы – кто на офицерских конях, добровольно-принудительно сданных нам в аренду, а кто гонит и на трофейном цундаппе, принадлежащем майору! Главное, что все три расчета в полном составе следуют за повозками, кое-где уже и обгоняя их.

Позади грохнул второй выстрел «сорокапятки» Грушко: ему всего-то и требовалось довести ствол орудия по горизонтали да быстро ее перезарядить, благо М-42 у нас пушка скорострельная. А следом за второй дымовой гранатой в сторону гати летит и третья, и четвертая, и пятая, и, наконец, шестая… Все. Еще минута – и дымная завеса полностью закроет и лесную опушку, и твердый берег перед самой дамбой от глаз немецких наводчиков.

А вот и они! На том берегу гулко грохнули танковые орудия – и тотчас позади нас с заметным перелетом рванули осколочные снаряды немцев… Те спохватились довольно быстро, но теперь уже вынуждены бить наугад, и гранаты их легли ближе к опушке леса за нашими спинами. Слава богу, успели вырваться вперед, никого осколками не задело!

Только теперь нужно поторопиться, чтобы успеть изготовить пушки к бою…

«Сорокапятка», она же «Прощай, Родина!» далеко не так бессильна в бою с вражеской бронетехникой, хотя, конечно, с появлением на поле боя «тигров», «пантер» и прочих «элефантов» ее возможности сильно ограничились. Да и ту же «четверку», точнее, последнюю ее модель «Ausf H» с толщиной лобовой брони 80 миллиметров наши М-42 не возьмут… По крайней мере, в руках не очень опытного расчета с таким же неопытным командиром.

Но я встретил войну еще со старой «сорокапяткой» 53-К, а в партизанах успел повоевать даже с трофейной Pak 36. И могу точно сказать, что М-42 с удлиненным стволом отнюдь не слабое орудие. Доводилось бить и «тройки» в лоб, и «четверки» в борта, и даже в поединке с «тигром» часть моей батареи уцелела! Пусть и били мы из засады в борт с трехсот метров да подкалиберными снарядами, предварительно разув Т-6 осколочно-фугасной гранатой… Но тем и хороша «сорокапятка», что невысокая, мобильная, легко маскируется – и бьет очень точно, справедливо заслужив звание «снайперской винтовки на колесах».

Так что опыта мне не занимать, опыта-то мне как раз хватает, как и понимания сильных и слабых сторон своего оружия.

– Все, тормозим! Отцепляйте от передков, разворачивайте! Снарядные, приготовить шрапнель!!!

Шрапнель вообще ни разу не бронебойный снаряд, но в начале войны, когда штатных бронебойных снарядов не хватало, поставленную на удар шрапнель нередко использовали для борьбы с легкой бронетехникой. А учитывая, что в 1941-м примерно половину фрицевских танков составляли легкие танкетки Pz.I и Pz.II, а также чешские Т-35 и Т-38 с противопульной броней на бортах, то целей хватало и для шрапнели. Конечно, сейчас нам предстоит отнюдь не легкобронированная цель – башня фрицевских танков в лобовой проекции защищена 50-миллиметровой броневой плитой. Так ведь фрицы еще и гусеничных траков сверху навешали, плюс дополнительные бронированные экраны по бортам! Вот только последние именно что по бортам башню и прикрывают, не лобовую проекцию… Ведь оптику нужно держать открытой.

Но именно оптика, точнее телескопические и перископические прицелы танков и являются моими основными целями. Ослепить танк одним ударом, повредить, разбить оптику – или хотя бы выбить ее из креплений, чтобы затруднить наводку орудий неподвижных машин! Если удастся, то после мы расстреляем панцеры, как живые мишени… Нет, от вставшей на открытом месте батареи не останется и следа… В любом случае, придется рискнуть!

– Разводи станины!!!

Глава 4

Счет идет на секунды. Дымовая завеса пока еще держится, не позволяя немцам открыть прицельный огонь из танковых орудий и пулеметов. Но догадаться, что мы развернули батарею у самой кромки берега, как раз напротив панцеров, отнюдь не сложно… И гансы тотчас подтвердили мои опасения: два осколочных снаряда ухнули в болотную жижу метрах в тридцати от моих «сорокапяток», подняв в воздух фонтан мутной водой и вонючей грязи! Та щедро плеснула на щитки орудий и самих бойцов, увесистый шматок грязи нехило так ударил и по моей правой ноге, заставив зашипеть от боли… Но в то же время густая жижа отлично погасила разлет осколков снарядов, успевших погрузиться в вязкую топь. А без точной наводки пристреляться танкистам будет сложновато…

Зато первые, также пристрелочные очереди вражеских пулеметчиков вспороли землю на берегу в опасной близости от батареи.

– Протереть прицелы! Заряжай!!!

Станины разведены, орудия приведены в боевое положение, а снарядные спешно подают заряжающим шрапнельные гранаты 53-Щ-240. Дистанционные трубки разрыва заранее выставлены на восемьсот метров – расстояние от точки развертывания батареи на берегу до фрицевских панцеров, определенное мной во время разведки с помощью трофейного бинокля с отличной цейсовской оптикой…

Да, дымовая завеса также не позволит нам бить прицельно, пока не развеется. А когда она развеется… Тогда мы с немцами будем палить друг в друга не хуже, чем в американских вестернах: кто первым успеет сделать точный выстрел! Впрочем, враг-то будет бить осколочными, ему точное попадание и необязательно. В то время как мы должны закатить бронебойную болванку в лобовую проекцию башни аж за восемьсот метров при максимальной дальности прямого выстрела в девятьсот пятьдесят! Это серьезный вызов… И единственный наш шанс – ударить прямо сейчас сквозь дымную пелену, ударить шрапнелью, что взорвется на малой высоте вблизи панцеров. А там картечины сами достанут до вражеской брони, заодно хлестнув и по смотровым щелям, и по оптике!

– Орудие Глуханкина, ориентир один, цель – восемьсот метров, угол вертикальной наводки семь градусов… Орудия Федулова и Денисова, ориентир два, восемьсот метров, УВН семь!

Все, стоящие справа от орудий заряжающие едва ли не синхронно загнали шрапнельные снаряды в казенники, поглотившие артиллерийские гранаты с таким знакомым и приятным моему слуху металлическим лязгом… Теперь настал черед наводчиков, спешно доворачивающих маховики вертикальной и горизонтальной наводки, сверяя их с обоими ориентирами. Ориентиры на местности я выбрал поближе к берегу – так, чтобы дым их не закрыл, но строго по направлению стоящих вдали танков! Да уж, по кустам у опушки я полазил немало, намечая как точку развертывания батареи, так и расстояние до панцеров… Благо ширина и высота башен «четверок» мне хорошо известны. Но теперь одинокое, невысокое дерево и густо растущий правее кустарник служат моим наводчикам надежными ориентирами. А УВН (угол вертикальной наводки) я рассчитывал сам, с учетом минимальной высоты подрыва шрапнели над танками.

– Огонь!!!

Все три «сорокапятки» бахнули слитным залпом – и тут же впереди грохнули разрывы шрапнельных гранат, скрытых от нас дымной пеленой. Одновременно с тем открылись замки, словно вытолкнув дымящиеся гильзы стреляных снарядов.

– Откат нормальный!

– Шрапнель заряжай!

У «сорокапятки» относительно малый расчет по сравнению с полковыми и дивизионными трехдюймовками, а также Грабинской ЗИС-3, состоящей на вооружении ИПТАПов. Заряжающий также выполняет роль замкового и следит за откатом, а снарядный «играет» за установщика, снимая колпачки с головки снарядов и выставляя дистанционную трубку разрыва гранат. Впрочем, на шрапнели она была выставлена заранее, еще перед вылазкой… Дымовая завеса пока держится, и еще как минимум два выстрела из скорострельных «сорокапяток» мы должны успеть сделать, прежде чем она начнет рассеиваться. Между тем панцеры как-то подозрительно молчат с ответными выстрелами…

А вот очередная пулеметная очередь вспорола землю всего в пяти шагах от орудия Виталия Глуханкина, лучшего моего командира с лучшим заряжающим Димой Вавиловым. Зараза, как бы вас, выродков, уже заткнуть!

– Орудие Федулова, ориентир один, цель шестьсот, УВН пять! Радин, сменить положение трубки на шестьсот! Остальные – огонь по танкам по готовности!

Снарядный Женя Радин принялся лихорадочно менять положение дистанционной трубки снаряда, в то время как вновь ударившая пулеметная очередь словно огромным зубилом приложилась о щиток пушки Денисова, заставив наводчика отпрянуть! Но уже грохнул выстрел «сорокапятки» Глуханкина, а следом, спустя пару секунд, огрызнулось шрапнелью и орудие Федулова.

Картечная шрапнель наиболее эффективна против вражеских зольдат, расположенных на открытой местности. А вот земляные укрытия уже неплохо защищают от картечин, так что в условиях позиционной Империалистической от шрапнели если не отказались, то стали использовать ее куда реже… Но все же отдельные пули вполне могут залететь в окопы, особенно если снаряд взорвался на малой высоте прямо над траншеей! А заодно они могут жестко стегнуть по стволу торчащего из окопа пулемета и, собственно, по самому станку… И действительно, огонь машинегеверов стих. Видимо, близкий разрыв гранаты напугал расчеты, заставив поостеречься от азартного нащупывания батареи!

С небольшой задержкой огрызнулась шрапнельной гранатой и «сорокапятка» Денисова, а в ответ вдали глухо бахнули танковые пушки. Но звук выстрела долетел до нас вместе с увесистыми осколочными снарядами, пролетевшими над головами! Хорошо хоть, достаточно высоко – иначе динамический удар не только скинул бы фуражку с моей головы, но мог и оглушить…

Оба осколочно-фугасных снаряда весом под шесть килограммов рванули позади нас метрах в пятидесяти. И тут же рицепс левой руки словно обожгло! А затем пришла и жгучая боль… Рухнуть наземь никто из членов расчетов не успел, но полетевшие в нашу сторону осколки каким-то чудом никого не убили и даже не ранили, по крайней мере серьезно. Меня острый как бритва осколок только задел по касательной, про остальных – не знаю, но вроде бы все на ногах… Повезло и группе прикрытия стрелкового батальона, только-только поравнявшейся с батареей и едва успевшей залечь на землю. Чуть-чуть припоздали бы, и тогда наверняка бы накрыло…

Но расслабляться рано. Немцы стреляют пусть и медленно – причем не факт, что именно вследствие нашей картечи, быть может, все дело в дыму, – но даже вслепую довольно успешно нащупывают батарею. Им всего на градус ниже довести пушки по вертикали – и все, пиши пропало… Да и дымовая завеса уже не столь густая – еще чуть-чуть и прояснеет, а там враг сможет взять точный прицел.

– Орудие Глуханкина, ориентир один, цель – восемьсот метров, угол вертикальной наводки пять градусов… Бронебойные! Орудия Федулова и Денисова, ориентир два, восемьсот метров, УВН пять!

Не будем рисковать с третьим зарядом шрапнели, завеса уже рассеивается…

– Подкалиберные?

– С ума сошел, Радин?! Калиберные!

Женя вроде уже бывалый боец, но в горячке боя иногда теряется. Нет, подкалиберные снаряды имеют куда лучшую бронепробиваемость на ближней дистанции, «тигра» мы именно подкалиберными из засады уделали в борт… Но только на ближней. На дистанции в полкилометра показатели штатных бронебойных выстрелов к М-42 уже равны, а на восемьсот метров преимущество имеет именно калиберная бронебойная болванка, что должна осилить 52–53 миллиметра вражеской брони (штатно лоб башни «четверки» 50 миллиметров). Но это при встрече под углом 90 градусов…

Все. Остается надеяться, что шрапнель хоть что-то повредила в оптике вражеских панцеров. Теперь нас ждет дуэль. Наше преимущество – это невысокий щиток и малый размер приземистых «сорокапяток», а также готовые ориентиры и уже выставленный градус вертикальной наводки. По горизонтали наводчикам придется доводить самостоятельно… Все одно первый выстрел должен остаться за моими расчетами, должен! Вот только одного выстрела может не хватить… Звонко лязгнул металл казенников, поглотивших очередные снаряды, оторвав меня от краткого мига раздумий:

– Расчеты! Бьем по готовности, бронебойные на смену приготовить! Группа прикрытия – огонь по пулеметчикам, не дайте им накрыть батарею!

– Есть, товарищ капитан!

– Есть!

Ну все, осталось только ждать…

Хорошо бы залечь, но батарея воюет, и командир ее должен стоять – как иначе? Времени приготовить ровики для снарядов и отдельные щели позади орудий для артиллеристов у нас не было. А раз бойцы будут воевать стоя, как я могу распластаться на земле, пытаясь подарить себе лишний шанс на выживание?!

Нет, на войне у каждого своя судьба. Даже когда сама война официально закончилась…

Господи, помоги!

– Целься!!!

Сквозь прерывающиеся, истончившиеся клубы дыма уже различимы башни далеких панцеров, загнанных в капониры. Скорее всего, топлива в их баках уже нет, а экипажам отведена роль смертников, чья цель продержаться как можно дольше. Вот только эти смертники постараются продать свои жизни подороже…

Выстрел «сорокапятки» Глуханкина ударил как-то неожиданно – и ведь снайпер Вавилов не промахнулся! Но, прижав к глазам бинокль, вначале я увидел лишь брызнувшую во все стороны окалину и осколки, а после – оставленную болванкой вмятину в маске орудия, прикрывающей собой башенную броню.

Явно не сквозное пробитие…

Пушки Федулова и Денисова выстрелили разом, но одновременно прилетел и осколочно-фугасный снаряд второго танка… Он рванул всего в пяти метрах от орудия Денисова, повредив крупными осколками казенник, продырявил откатник и наповал срезал снарядного с заряжающим. Тут же по батарее прицельно хлестнули очереди оживших машинегеверов – и Женя Радин со вскриком рухнул наземь, поймав пулю в бедро.

– Да давите их, чего молчите?!

Напряжение неравного боя мешает объективно оценивать ситуацию. Группа прикрытия начала работать в ответ, как только враг себя обозначил. Хлестко ударили снайперские трехлинейки, заработали ручные «дегтяревы», посылая во врага пока еще короткие, пристрелочные очереди. Следом нестройным залпом грохнули обе ПТРД… Я же вновь прижал бинокль к глазам, рассматривая второй танк.

Промазали. Оба орудия второго взвода промазали – одна болванка пролетела над панцером, вторая врезалась в бруствер капонира, снесла его и ударила под башню. Это, конечно, тоже неплохо, но спресованная земля наверняка погасила удар болванки. И потом, даже если она и ударила по броне, то наверняка по 80-миллиметровой плите в лобовой проекции корпуса.

Хотя брызги земли все же могли заляпать оптику…

И еще один выстрел Вавилова – лучшего наводчика самого подготовленного расчета батареи! Бойцы сумели оперативно приготовить полуавтоматическое орудие к новому выстрелу… Чуть подведя рычаг горизонтальной наводки, Дима нажал на рычаг спуска – и разогнавшаяся до малинового свечения болванка тотчас ударила в лоб башни! Вновь во все стороны брызнули осколки брони, но в этот раз болванка, прошедшая по нарезам удлиненного ствола М-42, ударила левее маски орудия. Есть сквозное пробитие! Я замер, напряженно ожидая, что внутри панцера сдетонируют боеприпасы… Не дождался – возможно, потому что осколочно-фугасных снарядов в башне «четверки» осталось совсем чуть-чуть. Но пробитие задней стенки исключено. А значит, деформированная болванка срикошетила внутри танка, разрывая эсэсовских танкистов буквально на куски! Настоящий ад в узком пространстве башни…

Туда им и дорога.

– Старшина Глуханкин, ориентир два, дистанция восемьсот, пятнадцать градусов вправо! Бьем второй танк!

Очередной вражеский выстрел опередил расчет Федулова, оглушенный близким разрывом предыдущего снаряда. Но фугас вновь рванул в болоте, причем метрах в сорока от нас! То ли картечь все-таки повредила оптику, то ли предыдущий удар по броне разболтал крепеж орудийных прицелов, то ли просто комья земли прилипли к внешним линзам, мешая целиться… Из танка их ведь так просто не сотрешь, особенно во время боя!

Так или иначе, очередной выстрел немцев не навредил батарее, а наводчик Федулова влупил свою болванку в маску вражеской пушки. Но ведь и такие попадания могут вывести орудие из строя или выбить прицел из креплений! И еще один выстрел… Теперь по панцеру долбанул Глуханкин, расчет которого умудрился довернуть орудие в считаные секунды… Правда, Вавилов не попал в прикрытый защитным экраном борт башни. Но, присмотревшись в бинокль, я не поверил своим глазам: болванка задела сам ствол пушки, насквозь продырявив его в верхней части! Ай да Дима, ай да молодец! Теперь танковое орудие непригодно к бою…

– Добиваем панцеры – и переносим огонь на пулеметы!

Впрочем, со стороны немецких траншей бьет лишь один станкач. Расчет второго, по всей видимости, «приземлили» снайперы и пулеметчики. А может, машинегевер пострадал от крупнокалиберной пули такого надежного и простого ПТРД… Как бы то ни было, шансов у фрицев больше нет – это понял и комбат Кругликов, зычно, азартно закричавший у самой опушки, поднимая батальон в атаку:

– За Родину! За Сталина! Ура-а-а!!!

– УРА-А-А!!!

…В землянке командира дивизиона непривычно душно. Да и встречают меня здесь не очень приветливо… Капитан Боев, Семен Николаевич, воюет с сорок третьего года и неплохо растет. Но, получив под начало чересчур самостоятельного, кадрового командира с хорошими результатами (да в одном с ним звании!), он стал излишне волноваться, что его подсидят… Ну а как же не волноваться вчерашнему рядовому артиллеристу, окончившему краткие командирские курсы после ранения, когда под его началом оказался такой «красивый» я с полноценным артиллерийским училищем за плечами? К тому же воюющий с 1941-го года! Пусть два самых тяжелых года этой войны и пришлись на партизанщину, но все же…

– Здравия желаю, товарищ капитан.

Я сухо поприветствовал командира дивизиона – неприязнь у нас вполне взаимная. Ну а как еще мне реагировать на тот факт, что опасающийся за должность командир ставит моей батарее самые тяжелые, опасные задания?!

Лишь сухо кивнув в ответ и даже не предложив присесть, Боев официальным тоном произнес: