Антон Гапон
Школьные времена
Пробежавши несколько метров, я тут же опомнился. Я внезапно понял, что бегу, потряхивая то влево, то вправо, торчащим из ширинки имуществом. И я машинально, чуть сбавив темп, прямо на ходу, застегнул ширинку резким движением. Хвала Господу, что я не обрезался ненарочно или, того хуже, не повредил себе свой инструмент.
Я так и бежал, без остановок, до своего дома. Подошел к подъезду, прислонился спиной к стене и начал отдыхать, размышляя над случившимся. История казалась мне таковой: Я, так уж вышло, нассал на бомжа или человека в очень трудном финансовом положении. Нассал на него, укутанного в ковер и спящего в кромешной темноте мусороприемника. Мне стало грустно. Я опи́сал человека, в жизни которого все было настолько плохо, что ему пришлось ночевать на мусорке, укрываясь ковром. Я, как и полагает, стыдился, но смеялся вдвойне больше. Потом открыл домофон и размеренными шагами стал подниматся домой.
Еще раз проигрывая все приключившееся в своей голове, я понял. Эта история, казус, происшествие, называйте, как хотите, была уморительно печальна, удивительна и несправедлива. Но мне самым несправедливым казалось другое – в это наверняка никто не поверит.
Бомж, прости меня.
Чудное воспоминание
"Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюбленных узнаю по их глазам"
Лев Толстой. «Анна Каренина»
Я только выразил легкую симпатию. Оставил пару сердечек на ее фотографиях в интернете. Это был мой способ «подмигнуть». В интернете проще, расстояние цифровой паутины позволяет не смущаться. Я всегда так делал.
С тех пор я начал замечать ее пристальный взгляд. Я заходил в столовую, общался с друзьями, обменивался приветами со знакомыми. Ее взгляд тоже пытался говорить. Первое время, так мы и общались. Я смущался, краснел, мне было неловко, но я не мог отвести глаз. Это доставляло жгучее удовольствие. Сердце колотилось чаще, вздохи становились глубже, а глаза кипели симпатией и влюбленностью. Мои друзья не были чутки в сердечных делах, наша «переписка» глазами была личным, секретным занятием. Никто не замечал ниток интереса между нами. Заходя в столовую, я намеренно искал ее. Найдя, устанавливался зрительный контакт. Так мы и поедали друг друга глазами. Ее взгляд, казалось мне, выражал испуг, страх. Про себя я называл ее испуганная лань.
Она действительно напоминала лань. Ее фигура выражалась сильной, но красивой худобой, а движения выражали неряшливое изящество. Каждое ее телодвижение умудрялось быть неуклюжим и аккуратным одновременно. В ней была застенчивость, которая смешивалась с осознанием своей привлекательности. Мне она очень понравилась. И она ловила меня на крючок, а я желал проглотить всю приманку мира, только бы быть пойманным.
Знакомство глазами было ярким и интригующим. Настоящее знакомство оказалось прозаичнее. Она не стерпела, вероятно, поняв, что я намеки не понимаю, и написала мне в интернете. Увидев ее сообщение, я внутреннее визжал от восторга, но ответил сдержанно. Так все и завязалось.
Она предложила погулять, я сперва опешил, но согласился. Общение занялось. Я провалился в яму бесконечного контакта с ней. Мы, как зомби уткнувшись в телефоны, переписывались целыми сутками, когда не гуляли, а когда гуляли, больше молчали, наслаждаясь присутствием друг друга. Я впервые настолько тесно контактировал с настоящею красавицей. Тогда я понял секрет красивых девушек. Красота, мне казалось, наделяет их силой. Девушка осознает себя, свою привлекательность. Эта привлекательность наделяет их энергией, даже властью, меняет их ментальность. Они становятся желанны. Я доверил ей все свои тайны, вывернул душу наизнанку, поделился всем, чем можно. Я думал, что тоже ее раскусил и познал целиком.
Я упивался ей. Она – лучший собеседник, лучшая девочка, лучший человек. Друзья, семья, учеба – все стало несущественным, когда я знал, что она есть в моей жизни.
Это длилось два месяца. Потом она исчезла. Разорвала общение со мной под глупым предлогом и удалилась, как удаляются от противных, навязчивых людей. Меня терзала боль. Боль, хуже любой физической, которой я испытывал, даже когда ломал руку в детстве или обжег запястье о плиту.
