Даниил Азаров
Предварительный диагноз: Перерождение

Глава 2

Сегодня днём я узнал, что такое проснуться от боли. Каждый вдох отдавал в груди неприятной ломотой. Правая рука была плотно забинтована от предплечья почти до горла. Её жгло так, словно она побывала в муравейнике. Попытался встать, и тут же заныла спина. Повернул голову и получил крайне неприятный укол где-то в районе затылка.

Что будет, если бабушка упадёт с лестницы? Правильно. Ушиб всей бабки. В моём случае – ушиб всего Лёхи.

Кряхтя, как старый дед, всё же умудрился сесть на кровати. Последствия ночной схватки были видны невооружённым взглядом: два чёрных жирных пятна на полу, рваные борозды от когтей на стене и потолке, одна из дверей платяного шкафа сиротливо стояла в стороне. Но Семён всё же попытался прибраться: останки тумбочки и книжных полок аккуратно сложены в углу комнаты. Я вспомнил, как он помог мне доковылять до собственного тела. И как я, обессилевший и дрожащий от лютого холода, моментально провалился в тёмное, без сновидений, забытьё. Очевидно, руку забинтовал тоже Семён. А я спал так крепко, что не почувствовал.

Невероятно хотелось пить. И есть. Даже не есть – жрать, несмотря на своё состояние: я бы смог «уговорить» как минимум слоновью ляжку. С кухни донёсся звон посуды и щелчки газовой конфорки. Брат решил похозяйничать? Я не особо доверял его кулинарным способностям, но сейчас готов был рискнуть.

Проклиная ночных гостей, кое-как встал, побрёл на звуки готовящейся еды. Вышел в коридор, повернул налево и замер в буквальном смысле, открыв от удивления рот. На кухне действительно велась бурная деятельность. Из открытой дверцы холодильника выплывали яйца, бекон, овощи, какая-то зелень. Девушка в синей майке с коротким рукавом и джинсах с модными сейчас рваными дырками забирала продукты и ставила их рядом с собой, возле плиты. Копна тёмных волос была собрана сзади в милый хвостик. Она повернулась к сковородке, стоявшей на включённой конфорке, добавила немного подсолнечного масла.

– К-Кристина? – выдавил я. – А вы здесь… откуда?

– Доброе утро, – она улыбнулась. – У вас гостеприимный брат.

Гостеприимный брат. Просто отлично. Тут я понял, что стою перед ней в одних трусах. Твою мать! Молча вернулся к раскуроченному шкафу в комнате. Чертыхаясь от новых вспышек боли, натянул первую попавшуюся белую футболку, чёрные тренировочные штаны. Надо сказать, что с целиком забинтованной рукой далось это не очень просто. Затем пришлось идти в ванную. Я ещё не настолько стар, чтобы позволить себе быть растрёпанным и неумытым перед молодой девушкой. Заодно вдоволь напился холодной воды прямо из-под крана. Оказавшись снова на кухне, с облегчением плюхнулся за стол.

– Наверное, мне стоит извиниться за столь неожиданное вторжение, – сказал Кристина, глядя на мой бледный вид.

– Наверное, – ответил я. – Но для начала хотелось бы узнать, как вы здесь оказались.

– Конечно, – ответила девушка, положив в сковородку несколько ломтиков бекона. – Мой папа просто без ума от вас.

– Папа?

– Ага. С тех пор, как ему попалась ваша книга, он просто места себе не находил.

– Я, конечно, рад, что ему так понравилось, но…

– Это здесь ни при чём.

Она сполоснула помидоры и начала нарезать их мелкими кубиками.

– История, которую вы описали. Древо, культ хранителей и прочее. Это то, чем он занимается последние двадцать лет.

– И что? У меня богатая фантазия. Мало ли что я мог придумать.

– Я сказала ему то же самое. Но он невероятно упрям! А когда узнал о вчерашней автограф-сессии, собрался обязательно с вами встретиться.

– Стоп, – меня осенило. – Так этот мужчина, как его… Константин, кажется…

– Да, это мой отец.

Кристина добавила овощи к шкворчащему бекону. Живот предательски заурчал.

– Погодите, – сказал я, стараясь не думать о еде. – А к чему был весь этот маскарад в магазине? Униформа, беджик, лоток с обедом. Или вы действительно там работаете?

– Да нет, конечно! – она усмехнулась. – Устроилась буквально несколько дней назад. Вчера была моя первая смена. И последняя.

– Зачем?

– Понимаете, – девушка накрыла сковородку крышкой и тоже присела за стол. – Костя… папа – он очень увлечённый человек. При этом крайне ранимый и гордый. Я не могла пойти с ним. Ведь если бы вы подняли его на смех или вообще попросили охрану вывести странного посетителя, то…

– Ему было бы очень стыдно перед дочерью, – закончил я за неё. – Понятно. Кстати, вы не сильно на него похожи.

– Почему же?

– У вашего отца зелёные глаза. Вероятность, что у дочери будут карие, очень мала. Добавлю к этому строение лица, высокие скулы, плюс вы гораздо темнее. Значит, либо ваша мама была кареглазой мулаткой, либо вы не его дочь. Второй вариант кажется более правдоподобным.

Кристина несколько секунд удивлённо смотрела на меня, затем рассмеялась, встала и вернулась к сковородке.

– А вы действительно бывший сыщик. Но да, я приёмная. Папа выкупил меня, когда мне было семь лет.

– Что сделал?

– Долгая история, как-нибудь расскажу. Вам глазунью или болтушку?

– Не люблю глазунью.

– Забавно, я тоже.

Она разбила четыре яйца, тут же размешав их лопаткой. Снова накрыла крышкой, оставив чуть приоткрытой.

– Ну, допустим, – я продолжил. – А я-то вам зачем? К чему такие сложности? Устроиться на несколько дней на работу в магазин тайком от отца. По-моему, перебор. Или это такая гиперопека отца со стороны дочери?

– Вы правы, звучит действительно… странно. Как будто я помешанная, целеустремлённая маньячка.

– Ну… учитывая, что вы сейчас у меня на кухне…

– Да, да. – Кристина вздохнула. – Но всё это лишь дурацкое стечение обстоятельств. Правда. Сначала мне было просто очень любопытно встретиться с вами. Потому что вы действительно очень точно описали некоторые моменты, связанные с Древом Жизни. Удивительно точно. Но всё равно я была почти уверена, что это просто совпадение. Пока не услышала в коридоре, как вы вчера с кем-то говорили на той кухне.

– Я мог разговаривать по телефону.

– Да, но, когда я вошла, у вас в руках его не было. А на столе лежал планшет со стилусом.

– И вы решили, что я общался с братом.

– Предположила. Да.

– И кто из нас сыщик? – хмыкнул я.

– Вы мне льстите. Просто с детства очень наблюдательна. Простите, где у вас посуда?

Дверца верхнего шкафчика открылась, оттуда выплыли две тарелки. Нет, ну подумать только, он ещё за ней ухаживает!

– Спасибо, Семён, – девушка улыбнулась, положила яичницу только мне и поставила на стол.

Из того же шкафа выплыл нож с вилкой, опустились рядом.

– Спасибо, Семён, – как можно язвительней повторил я.

Нож поднялся, со звоном брякнулся мне в еду. Вот же скотина оранжевая!

– Кристина, а вы не будете?

– Нет, нет. Я редко обедаю. Поздно встаю, поэтому завтракаю обычно не раньше полудня.

– Кстати, а сколько сейчас?

Я принялся за еду. Девушка достала из джинсов телефон, посмотрела на экран.

– Половина третьего.

– Ого! Долго же вы ждали, пока я очухаюсь.

– На самом деле не очень. Да и болтать с Семёном было довольно интересно.

Я бросил взгляд на планшет, лежащий на подоконнике. Почему он вообще её впустил?

– Я так понимаю, мой адрес вы нашли на просторах интернета.

Она кивнула.

– И решили продолжить наше знакомство. Хотя вчера я приглашал вас на ужин. Могли просто дождаться, пока закончится сессия. Я вас искал после, между прочим.

– Извините, что так внезапно исчезла. Но мне позвонил папа, он очень хотел поделиться подробностями вашей встречи.

– Допустим, – я доел, встал и отнёс тарелку в раковину. – А на следующий день приехали ко мне сами. Позвонили в дверь. Гостеприимный брат Семён вам открыл, и вы мило общались, пока я не проснулся. А, да – ещё решили меня накормить. За это спасибо. Было очень неожиданно вкусно для обычной яичницы.

– Почти так. Только сначала я попыталась вскрыть дверной замок, а Семён меня чуть не убил.

После ночного происшествия в последнее я мог поверить легко. Но зачем ей ломиться ко мне в квартиру?

– Я была уверена, что с вами что-то случилось, – словно прочитав мои мысли, сказала Кристина. – Везде, где появляется холодный дым, кто-нибудь умирает.

А вот это уже интересно. Я посмотрел на девушку с явным любопытством. Почти наверняка она имела в виду туман, в который меня пытались загнать твари. Но то было ночью. Неужели он до сих пор висит в коридоре? Я бы почувствовал. Наверное. И как она может его видеть? И снова одни вопросы! Где-то я это уже проходил… Но вслух спросил только:

– Холодный дым?

– Да, я иногда чувствую, вижу… разные вещи… Как правило, связанные со смертью или странными существами, которые прячутся в тенях. Отец говорит, вероятно, из-за родовой травмы. Это называется асфиксия. Знаете, когда пуповина обматывается вокруг горла ребёнка.

Я кивнул.

– В моей медкарте написали, что я была мертва шесть минут. С медицинской точки зрения невозможно, конечно. Но тем не менее это так. Мама говорила, что я начала кричать, только когда врач констатировал смерть.

– И давно у вас эти видения?

– Сколько себя помню. Сначала было страшно, потом привыкла.

– И вы увидели возле моей двери этот странный дым?

– Скорее его остатки. Я бы, может, и не заметила, но после него всегда остаётся неприятный озноб. Я запаниковала, начала вам звонить, стучать. А потом решила поковыряться в замке на удачу. Тогда уже дверь открылась и меня затащило внутрь.

С подоконника поднялся планшет, лёг на стол между нами.

– Повезло, что я её узнал.

Кристина кивнула, соглашаясь.

– Что у вас тут произошло? Кстати, как рука? Выглядела она не очень. Я забинтовала, как смогла, но лучше показать врачу, наверное.

– Так это вы? – я удивлённо вскинул брови.

– Ну да. Семён меня проводил к вам, пока вы спали.

– Спасибо ещё раз. По правде говоря, жжёт и местами чешется.

Я положил руку на стол и стал аккуратно снимать бинты.

– Знаете, Кристина, в трусах вы меня видели уже, повязку наложили и даже сделали завтрак. Давайте на «ты» перейдём.

– Давайте, – она улыбнулась. – То есть давай.

– Вот и отлично. А ночью у нас были очень странные и неприятные гости. И они оставили после себя такой же неприятный подарок.

Я внимательно изучал предплечье. Кожа на нём была тёмно-красного цвета с тонкими чёрными прожилками. Местами она загрубела, покрывшись сухой коркой.

– Я, конечно, не специалист, но похоже на обморожение. Сильное.

Семён чуть толкнул меня в грудь, давая понять, чтобы я откинулся на спинку стула. Приподнял руку и осторожно покрутил. Я почувствовал слабое тепло от его прикосновений. Кожа в нескольких местах порозовела и начала разглаживаться. Чёрные извилистые нити не ушли, но стали заметно бледнее.

– А неплохо! – удивлённо сказал я. – Что ты делаешь?

Семён вернул руку обратно на стол (идиотски звучит, согласен), тепло тут же пропало, но лечебный эффект остался.

– Сам точно не знаю. Но вряд ли что смогу вылечить совсем. Надо думать. Мне кое-что не нравится.

– А может, поедем к отцу? – подала голос Кристина. – Если вы расскажете ему, кто на вас напал, он наверняка найдёт о них что-нибудь в своих книгах.

Я с сомнением посмотрел на девушку. Как всё гладко складывалось. Этот Константин, взявшийся неизвестно откуда, нападение той же ночью. А днём, как волшебная фея, появляется его дочь. Я не был параноиком, но такие совпадения настораживали. Занятно почувствовать себя на месте Аркадия Степановича, гореть ему в аду на медленном огне. М-да.

– Серьёзно, у него огромная библиотека по всякой потусторонщине, – Кристина рассудила мой взгляд по-своему. – Как минимум стоит попытаться.

– Звучит логично в целом. Что мы теряем? – написал Семён.

Я вздохнул, замотал бинты обратно.

– Ну поехали. Чего ждём?

Садиться за руль с такой рукой было неразумно. Кристина не водила, поэтому вызвали такси. Девушка назвала адрес. Жили они с отцом недалеко от метро ВДНХ, на улице Академика Королёва. Я неплохо знал тот район: массивные приземистые сталинки с огромными квартирами и высокими потолками. Неплохо устроился наш учёный.

Пока ехали, написал Артём. Прислал тот же адрес, на который мы направлялись, и краткую биографию Константина. 1968 года рождения, историк по образованию. Не женат, детей нет. Очевидно, узаконивать своё опекунство над девушкой Константин не торопился. Работал профессором исторической кафедры МГУ, но пятнадцать лет назад уволился. Чем он занимается сейчас, неизвестно. И два года назад у него диагностировали неоперабельную опухоль мозга. Интересно, Кристина в курсе?

Через сорок минут мы вошли в прохладный полумрак подъезда. Его грязно-зелёные стены давно не знали свежей краски. Поднялись на пятый этаж. Кристина подошла к чёрной металлической двери c цифрой 194, загремела ключами. В голове мелькнула мысль, что это может быть какая-то ловушка. Она открыла дверь, зашла внутрь. Я медлил. Хотелось верить, что Семён верно расценит мою заминку и проверит обстановку первым. Девушка сняла босоножки, огляделась.

– Пап! Я дома!

Я видел уходящий вперёд коридор, который заканчивался двумя комнатами по обеим сторонам. Справа от входа виднелась ещё одна.

– Па-ап! – ещё раз позвала Кристина, положила ключи на тумбочку и обернулась ко мне. – Странно, он вроде бы никуда не собирался сегодня. И свет горит. Да ты проходи пока.

Она сделала приглашающий жест, а сама направилась по коридору в сторону комнат. Дойдя до конца, посмотрела налево, затем направо и вдруг с криком исчезла в дверном проёме.

– Папа! Господи!

Чертыхнувшись про себя, решил всё-таки зайти. Даже если это спектакль, надеюсь, брат меня прикроет. Сделал несколько быстрых шагов, зашёл в комнату и увидел Кристину возле распростёртого на полу тела Константина Анатольевича.

Глава 3

– Давление шалит! Что ты хочешь в мои годы!

– Пап, да тебе и шестидесяти нет ещё! Какое давление!?

– Обычное… артериальное! Полнолуние скоро, вот и бесоёбит организм! Всё хорошо, не переживай. Я железный, что мне будет.

Мы слушали эту перепалку, сидя на чистой и опрятной кухне. Я попросил Семёна не ходить к ним. Негоже подглядывать за чужими ссорами. Брат достал планшет, предложил сыграть пока в крестики-нолики.

– Да какое, к чёрту, давление! – продолжала бушевать девушка. – Я тебя на полу нашла! Без сознания!

– То самое, которые ты мне сейчас поднимаешь! – не уступал Константин. – Сходи лучше в магазин, к чаю купи чего-нибудь для гостей.

Девушка стремительно вышла в коридор, остановившись у входной двери. Она посмотрела на меня и развела руками.

– Нет, ну вы слышали? К чаю!

– И в аптеку загляни, – сказал появившийся вслед за ней Константин, заправляя клетчатую синюю рубашку в спортивные штаны. – Тонометр посмотри новый. Мой что-то барахлить начал. Давай, давай, иди. Я пока поздороваюсь пойду нормально.

Кристина сокрушённо покачала головой. Надела босоножки и вышла. Мужчина закрыл за ней дверь, усмехнулся, покачав головой. Дойдя до кухни, он протянул руку, здороваясь. Я встал, ответил на рукопожатие. Ладонь была сухая и на удивление сильная. Такое редко можно ожидать от книжного червя, которым показался мне Константин.

– Прошу простить за… – он махнул в сторону уже знакомым жестом, – это вот всё. Сам не ожидал.

– Вам действительно уже лучше? – ответил я. – Может, мы в другой раз зайдём?

– Мы? – бодро улыбнулся Константин. – Значит, Семён тоже сейчас здесь? Тогда тем более оставайтесь! Я так долго ждал этой встречи! Погодите, чай поставлю.

Он снял с плиты пузатый хромированный чайник, подошёл к раковине и начал наполнять его водой.

– Знаете, не люблю все эти электрические шумелки. Кипяток в них какой-то неживой получается. Безвкусный. А то ещё и пластиком отдаёт. На такое даже заварку жалко переводить.

Закрыв воду, Константин вернул чайник на плиту, защёлкал газовой конфоркой.

Артём написал, что два года назад профессору диагностировали неоперабельную опухоль мозга. Времени уже прошло прилично, и, насколько я знаю, так долго с таким диагнозом не живут. Наверняка обморок был вызван болезнью. Значит, ему осталось совсем недолго.

– А ведь Кристина не знает, что вы умираете, да?

Я внимательно наблюдал за его реакцией. Он замер на секунду, бросил на меня взгляд. Плита наконец выдала маленький очаг голубого пламени. Константин подошёл к столу, тяжело опустился на мягкое сиденье высокого стула с затейливой резьбой на спинке.

– Не знает. Незачем ей. И так видите, какая эмоциональная. А вы как?..

– Я же бывший сыщик, забыли?

– Ах, ну да. Ну да.

Константин снова улыбнулся, но этот раз как-то тускло.

– Какие прогнозы?

– Да кто их разберёт, врачей этих, – он пожал плечами. – Может, месяц, а может, полгода-год. Сказали, зависит от темпов роста опухоли.

– Примите мои соболезнования. Мне жаль, правда.

– Спасибо, я уже свыкся с мыслью о скорой смерти. Ничего. Зато смогу точно узнать, прав я был в своих исследованиях или нет.

– В смысле?

– А что у вас с рукой? – вместо ответа спросил Константин.

Удивительная всё-таки у него особенность игнорировать вопросы. Ладно, всему своё время. Я осторожно положил ноющую конечность на стол, как если бы собирался сдавать кровь, и начал разматывать бинт.

– Это и есть причина нашего визита, в общем-то.

Бывший профессор исторического факультета не отрываясь смотрел на появляющуюся из-под марли воспалённую кожу. Пригнулся изучить загрубевшую ладонь. Когда он увидел чёрные извилистые прожилки, шумно вдохнул носом, прошептал:

– Не может быть… Что с вами произошло? Как?

Я рассказал ему о ночной драке со странными чёрными существами. Услышав про голубое свечение из широко раскрытых ртов, Константин возбуждённо вскочил и выбежал из кухни. Я удивлённо посидел с минуту, начал заматывать бинт обратно.

– У него там не кабинет, а целая библиотека, – ожил планшет. – Я сходил за ним посмотреть, куда он поскакал так резво. Роется, что-то ищет.

– Будем надеяться, найдёт, – пробормотал я. – Зуд достал уже. Странно, кисть вообще не болит.

– Кстати, по-моему стало хуже. Вернёмся, сам посмотришь. Хрень какая-то.

Отличный диагноз от того, кто почти целиком теперь состоял из энергии Древа Жизни и, на мой взгляд, по силе не уступал какому-нибудь Супермену. Хрень какая-то. Спасибо, утешил.

Хозяин квартиры вернулся, неся в руках толстую потрёпанную книгу в коричневом кожаном переплёте. Положил передо мной, открыл на заложенном месте.

– Похоже на ваших гостей?

С пожелтевших от времени страниц на меня смотрели карандашные наброски тех самых тварей, с которыми я имел неудовольствие познакомиться минувшей ночью. Долговязые фигуры с длинными руками и схематичным изображением свечения посередине головы.

– Абсолютно. Одному из них я этой вот рукой оторвал голову.

– А я знал! Знал! – неожиданно воскликнул Константин. – А они мне что? Хватит заниматься ерундой, Константин Анатольевич! Ваши сказки не интересны нашему факультету!

– Вы о чём? – слегка оторопел я от таких бурных эмоций.

– О скудоумии людском! Впрочем, ладно. Всё былое. Уже не важно.

– Так, может, расскажете, кто ко мне заявился?

На плите утробно загудел чайник.

– Гончие. Гончие Клипот, – не обращая никакого внимания на это, ответил Константин. – И в таком случае… вы позволите?

Он показал на мою забинтованную конечность. Я снова положил её на стол. Мужчина начал осторожно разматывать белую марлю.

– Ей лучше как можно дольше оставаться на свету. Это не вылечит, но хотя бы не станет сильно хуже.

Чайник продолжал безрезультатно надрываться. Константин собрал бинт в кучку, бросил на другой конец стола. Придвинул стул ближе ко мне, сел и перелистнул книгу почти в самое начало. Перевернул несколько страниц мелкого печатного текста (несмотря на солидную обложку, книга больше походила на кустарный самиздат неизвестно какого года), остановился на рисунке двух деревьев с извилистой широкой кроной. Оба были полностью одинаковы и располагались друг под другом, в виде зеркального отражения. У основания каждого виднелись не слишком разборчивые витиеватые подписи на неизвестном мне языке.

Ручка конфорки повернулась, перекрывая газ. Пламя потухло, и требовательный гудок начал стихать. Семён не выдержал. Константин был настолько увлечён, что, казалось, совершенно выпал из окружающего мира.

– Смотрите, – он показал на дерево сверху. – Это Древо Жизни Сефирот. Известное вам и большинству людей под именем Иггдрасиль. А под ним его, как бы так выразиться… вторая ипостась – Древо Смерти Клипот. То есть, по сути, это одно и тоже Древо Жизни, но с двух разных сторон. Самый близкий аналог, наверное, будет инь и ян в восточной мифологии. Одно целое с противоположными свойствами. Понимаете?

– Ну… в принципе… – неуверенно протянул я. – Общую мысль улавливаю.

– Хорошо, – кивнул Константин. – Если часть Сефирот взаимодействует с энергией жизни, забирая или отдавая её, то часть Клипот действует на уровне смерти. Причём, – и это очень важно! – по утверждению адептов каббалистического учения, смерти как таковой не существует. Смерть – лишь смена мерности существования информационно-энергетического сгустка, который обычно называют душой. То есть служит неким проводником к перерождению! И сама суть такого дуального существования заключается в периодическом перезапуске цивилизаций!

– В чём? – на этом моменте я окончательно «поплыл», ощущая себя невероятно тупым.

– Судя по информации, что мне удалось собрать, сейчас идёт уже десятый или двенадцатый виток разумной жизни на Земле!

– Эм-м-м… допустим… Но я не очень понимаю, при чём тут деревья…

– Ну как же! Всё просто! Когда очередная цивилизация доходит до того, что начинает угрожать существованию планеты, часть Сефирот распускается, поглощая всю энергию живых существ. После чего часть Клипот собирает так называемые души, переводит их в другую мерность и запускает цикл постепенного перерождения очередного разумного вида. Это своеобразный защитный механизм. Пара предохранителей, если хотите!

– Получается, Древо Жизни убивает, а Древо Смерти снова даёт жизнь?

– Именно! Потрясающе, не правда ли?!

– То есть гибель миллиардов – по-вашему, потрясающее событие?

Профессор вздохнул, задумался на секунду.

– Алексей, вы любите комаров?

– Ну не в восторге.

– А когда включаете дома фумигатор или электрическую лампу-ловушку, вы творите добро или зло?

– Да ничего я не творю, я поспать хочу спокойно.

– Именно! Но если мы опустимся на уровень сознания этих насекомых, то для них вы настоящий Гитлер, несущий им геноцид. И как же тогда быть?

– Во-первых, давайте не сравнивать людей с комарами.

– Но в масштабах мироздания так и есть!

– Конечно, а дальше вы скажете, что человечество – ужасный вирус, который уничтожает Землю, бла-бла-бла. Где-то я уже это слышал.

– Отнюдь. На данный момент человек – высшая ступень эволюции сложных организмов. И он необходим для жизни самой планеты. Вокруг нас полно миров, где цикл по каким-то причинам не завершился или пошёл не по плану. Марс, Луна, Венера – что с ними стало? Пустые куски камня, обречённые скитаться в бесконечном космосе. Я об этом и говорю вам! Всё взаимосвязано!

– Значит, чтобы наш мир жил, нужно всех убить и потом потихоньку заселять заново?

– Совершенно не обязательно, но! Что вы сделаете для спасения запаршивевшей дворняги?

– Ну и сравнения у вас, профессор.

– И всё же. Отмоете, уничтожив всех блох каким-нибудь дустом, или позволите им и дальше её жрать? Пока она не упадёт без сил и не издохнет? Какой акт добра или зла совершите? А представьте, что, когда собака погибнет, блохам некуда будет деваться. Грубый пример, понимаю, но тем не менее.

– Вы так рьяно защищаете гибель нашей цивилизации…

– Ни в коем случае, – перебил меня взмахом руки профессор. – Я только пытаюсь донести до вас суть неизбежных процессов мироздания. Если человечество начнёт угрожать существованию самой планеты, его уничтожат. И всё начнётся заново. А так называемые души никуда не денутся благодаря Древу Смерти.

– Ну да, да. Их отправят играть в новую песочницу.

Я был обескуражен. Конечно, мне довелось увидеть много всякого дерьма, причём буквально совсем недавно. Но то, что рассказывал уважаемый профессор, тянуло на «Оскар» по психиатрии. Хотя с другой стороны… Нельзя отрицать, что учёные постоянно делали находки, полностью противоречащие обычным канонам истории. Как минимум странные взлётные полосы в Перу, удивительные круглые воронки, заполненные мёртвой водой, радиационный фон в ископаемых поселениях, едва ли не следы от древних ковровых бомбардировок. Всё это, как и многое другое, не находило никакого сколько-нибудь логичного объяснения, а историками просто замалчивалось. Так что чем чёрт не шутит, возможно, доля правды в словах профессора была.

Хлопнула входная дверь. Вернулась Кристина. Она разулась и направилась к нам. Слегка нахмурилась, увидев скомканные бинты. Поставила на стол небольшую коробку с тортом и рядом положила коробочку с новым тонометром.

– Ну что, как ваши дела? – спросила вполне миролюбиво, без тени той эмоциональной вспышки.

– Ты не поверишь, милая! – воодушевлённо ответил Константин. – Всё, что я изучал, над чем смеялись эти престарелые идиоты из университета, оказалось правдой! Минувшей ночью у Алексея были гончие!

– Вот как? – она удивлённо вскинула брови.

– Кстати, – вставил я, – можно как-то поподробней о них?

– Ну конечно!

Константин перелистнул обратно на изображение чёрных фигур.

– Видите ли, молодой человек, – продолжил он уже менторским тоном, – вокруг каждого Древа так или иначе всегда образовывался некий культ. Собрание посвящённых адептов, которые пользовались силой, источаемой Древом. Думающих, что владеют секретом истории и могут ей управлять. По сути паразиты. Как тля, живущая на стеблях растения. Древо всегда существовало по своим собственным законам, непостижимым для нас. А присутствие таких прихлебателей для него – это как… – он задумался. – Много вам дела до летающей вокруг пыли?

Я понимающе кивнул.

– Так вот, как я понял, культ Сефирот, предшественники того самого Аркадия Степановича, описанного вами, был уничтожен несколько веков назад. Семён ошибся, когда предположил, что ваш главврач нашёл увядающее семя. Древо Сефирот просто было в спячке. Вероятно, период его пробуждения совпал с ритуалами, что проводил Аркадий Степанович. И, признаюсь, это меня немного тревожит. Не хочется верить, что мы так близко подошли к опасной черте. Но ладно, не об этом!

Он встал, подошёл к кухонным шкафчикам. Достал три чашки, пачку заварки и белый фарфоровый чайничек.

– Как вы уже убедились, – продолжил Константин заваривая чай, – взаимодействие с силой Древа может кардинально изменить человека. Главврач был на пути становления адептом высшего уровня. Твари, что охраняли вас, – слуги. А те, что спали под землёй, – палачи. У Древа Клипот есть такие же последователи. Очень древний культ. По меньшей мере ему около тысячи лет. Его структура гораздо более развита, нежели та горстка, с позволения сказать, мутантов, которых вы похоронили под обломками больницы.

Кристина разрезала тесёмки на коробке с тортом и достала разрисованные цветами блюдечки. Константин поставил передо мной чёрную кружку с надписью: «Самому лучшему папе».

– Те, кто приходил к вам, – это гончие. Ищейки и убийцы в одном лице. Существа, когда-то бывшие людьми, но живущие теперь сразу в двух мерностях. Или измерениях, если вам так будет проще. Ваш с братом удивительный дар позволяет перемещаться между этими мерностями. Но они обитают сразу и там и там. Чувствуете разницу?

– Честно говоря, не очень.

– Ну смотрите, – мужчина снова присел рядом. – Вам для перехода в другую мерность нужен своеобразный ритуал, некое действие, которое вы выполняете перед этим. Физическая оболочка должна заснуть, и тогда энергетический сгусток, то есть душа будет способна взаимодействовать в другой мерности. При этом она достаточно жёстко привязана к телу. Ведь, насколько я помню, вы писали, что не можете далеко от него отходить?

– Начинаю понимать, о чём вы. Я очень удивился, когда меня в состоянии перехода начали вполне ощутимо избивать.

– А ещё они неприятно кусаются, – засветился экран планшета.

– Что? – вскинулся Константин. – Семён, вас укусили?

– Да. Зашёл домой, вижу: какие-то твари чёрные Леху облепили. Я со спины сдёрнул одну. Она меня увидела, аж засветилась вся. Потом зашипела и вцепилась в плечо. Я прям охуе…

Семён поспешно стёр последнее недописанное слово.

– Пардон, охренел. И главное, укусила и давай вырываться, как кошка бешеная. Я эту скотину выпустил, она в коридор выскочила и с концами.

– Получается, – Константин задумчиво постучал по столу пальцами, – с вами, Алексей, гончие вступили в схватку, а когда появился Семён, его просто укусили и тут же ретировались.

– Двух я убил. Третья да, получается, сбежала. Может, испугалась?

– Гончие не знают, что такое страх. Могу предположить, она не просто сбежала. Вы, Семён, и были целью их визита.

– И зачем я им нужен?

– К сожалению, я ещё не настолько хорошо разбираюсь во взаимоотношениях этих двух культов. Но, судя по доступным мне документам, между ними есть определённая конкуренция. Вы же понимаете, две такие силы не могут мирно сосуществовать. Особенно учитывая природу человеческого характера. Передел сфер влияния, постоянная грызня за власть, неизбежные конфликты. И, опять-таки, только лишь могу предположить, что уничтожение культа Сефирот сторонники Клипот приняли с изрядной долей радости. А на жалкие попытки Аркадия Степановича они, скорее всего, даже не обратили внимания. До некоторых пор, по крайней мере. Но! Когда вы, Семён, уничтожили само Древо… Хо-хо! Не думайте, что это прошло незамеченным! Почти наверняка произвело эффект разорвавшейся бомбы, как бы банально ни прозвучало. А теперь…

Я дёрнулся от внезапного болезненного прострела. Цепкие холодные колючки пробежались до самого плеча. Константин прервался, обеспокоенно посмотрел на меня.

– Всё нормально, – успокоил я его, – просто что-то дёрнуло. Получается, своей книгой я дал им понять, что у них появился новый оппонент?

– Именно! – воскликнул Константин. – И не просто оппонент, а несущий в себе силу Сефирот! Более того, управляющий ею по своему усмотрению! Невероятно сильный противник!

Он встал, проверил заварку в чайничке. Удовлетворённо кивнув, вернулся к столу и начал разливать по кружкам. Вдруг остановился и сконфуженно произнёс:

– Простите, Семён, я как-то не подумал… Может быть, вы присоединитесь к нам? Я просто не знаю… пьёте ли вы. Кристиночка, милая, поставь ещё одну чашку, пожалуйста.

– Это необязательно. Обычная еда бесполезна для меня. К тому же я не чувствую ни вкуса, ни запаха.

Девушка замерла в нерешительности на полпути, но всё-таки поставила на стол новую кружку вместе с блюдцем.

– Так вот, – продолжил обходительный профессор истории, раскладывая треугольники торта, нарезанные его приёмной дочерью. – Я думаю, что они решили убедиться в правдивости вашей истории. И теперь откроют на Семёна полноценную охоту. Такое соседство вряд ли их обрадует. Возрождение культа с сильным и знающим адептом, как ваш брат… не знаю… не знаю…