Даниил Анфиногенов
Веха
Я преобразуюсь в свою природную форму, сброшу оковы человечности, и пойду. Мне не нужен воздух, только питательная почва астероида, и Свет. Мои корни обвяжутся вокруг корней моих творений, мы достигнем ядра и разломим его напополам, чтобы разделиться и полететь во все уголки Вселенной. Завтра умирает Время, так спойте же ему прощальную песню вместе с нами:
Последние секунды, и Смерть настигла Мир,
Лишь тонкий писк порвавшейся струны
Звучит в кромешной темноте Последнего Мгновения,
И всюду разлетаются Лучистые Цветы
С Солярного благословения, где ты –
Такой же, как они, цветёшь и видишь сны
О новом Саде, Вечности и музыке живущих Лир.
***
В комнате стояло два человека в скафандрах, один из скафандров был простым, немного мешковатым и старым, другой – современным, скроенным по фигуре, с серебристой нашивкой на груди. Человек в простом скафандре дочитал текст песни вслух и сказал:
– Это была последняя запись. Почти месяц назад.
Человек с нашивкой, глядя в никуда, сказал:
– Когда он садился на корабль, он сказал, что у него никого не осталось, – он подошёл к стене, в которую был встроен разбитый панорамный экран с видом на открытый космос, и свет далёкого Солнца показал его стареющее лицо.
На полу в форме круга были выстроены горшки с тем, что когда-то было цветами, но теперь – это были лишь скрученные высохшие ветки, выжженные радиацией и покрытые серой пылью астероида. В центре круга лежала куча серого грунта, из которой торчал деревянный черенок, а к нему тряпками было привязано голое тело, на котором кожа висела, как огромный костюм на маленькой вешалке, лицом оно было повёрнуто к разбитому экрану. Ноги его были вкопаны в кучку грунта, одна рука плотно привязана к бедру, а вторая, окоченев, висела в вакууме, ладонью вверх.
Человек с нашивкой взглянул на его лицо: перетянутая синяя кожа, веки сомкнуты, рот раскрыт, – на языке скопился слой пыли. Они обошли веху ещё раз, убедились, что ИИ станции не работает от того, что все щели забились пылью, снова осмотрели тело.
Человек в простом скафандре стоял в углу комнаты, в темноте. Сквозь стекло шлема было видно его бегающие зрачки. Он вопросительно кивнул человеку с нашивкой.
– Что тут сказать, валли́, так валли́, – он взял немного грунта из горшка и растёр между пальцев, – Я его предупреждал.
