Дана Арнаутова
Сердце морского короля
Она медленно плыла по коридору, все яснее понимая, что чуть ли не впервые в жизни не может найти себе дела. То есть может, конечно, однако даже мысль об играх с рыбенышем вызывала глухое неправильное раздражение. Что это с ней творится? «Безделье недостойно стража, оно ослабляет тело и поит разум дурманом, – всплыли в памяти строки соответствующей сутры. – Слабость, рожденная бездельем, увеличивается, как летящая с горы лавина, и погребает под собой благие стремления…»
Но сутры тоже чуть ли не впервые не помогали. Найти себе любое занятие, лишь бы не бездельничать, показалось бессмысленным самообманом. Ладно, все-таки можно погулять с Жи…
И тут Джиад словно укололо – она вспомнила! Санлия… Она совсем забыла про бывшую наложницу, которую отдали на ее попечение. Кажется, Алестар, вынося приговор, велел разместить девушку возле покоев Джиад?
Торопливо вернувшись к себе, она вызвала слугу и велела отвести себя к ири-на Санлии. Несколько минут – и Джиад оказалась перед массивной дверью, точно такой же, как ее собственная. И вправду рядом, всего несколько десятков шагов по коридору, если считать земными мерками.
Слуга, поклонившись, уплыл, а Джиад замерла, пытаясь собраться с мыслями. Что она скажет Санлии? И можно ли как-то помочь несчастной суаланке, которую будто преследует злая судьба? Ответов у нее не было, но… «Вот об этом я и скажу, – решила она, толкая тяжелую дверь. – Может быть, вместе мы что-нибудь придумаем. Говорят, что мысли человека подобны птичьему крылу, но даже на самом мощном крыле нельзя взлететь, если оно одно, зато два, пусть и слабых, поднимают птицу в воздух».
Дверь качнулась, пропуская ее, Джиад проплыла внутрь и едва не столкнулась с молодым иреназе, показавшимся ей знакомым. Ах да, он же приносил зелье для разрыва запечатления!
Юноша почтительно поклонился и уставился на Джиад с неподдельным интересом, будто пытаясь что-то прочитать на ее лице.
– Амо-на… Виалас? – не без труда вспомнила она, и иреназе просиял.
– Для меня честь, что каи-на помнит мое имя, – церемонно сообщил он, снова кланяясь. – Вижу, эликсир возымел нужное действие?
– Да, – скупо уронила Джиад.
А она ведь даже не спросила у рыжего, что отвечать на вопросы, чтобы нечаянно не задеть его королевскую честь! Но Виаласа, кажется, интересовал только результат его работы. Встречала она и на земле таких целителей, умелых и старательных, но в пациентах видящих лишь ступеньку к новым знаниям.
Подтверждая ее мысли, Виалас посторонился и сообщил:
– Прошу прощения, каи-на, я не смог выполнить приказ его величества и помочь его наложнице. Мне очень жаль! Изумительно интересный случай, но безнадежный.
– Приказ его величества? – осторожно переспросила Джиад. – А он приказывал…
– Тир-на Алестар был так великодушен, – раздался хрустальный голосок Санлии, – что не стал отменять приказ, данный им… задолго до всего случившегося. Он хотел, чтобы мне вернули способность к запечатлению. Увы, Мать Море лишила меня своей милости, и я не могу не признать справедливость этого возмездия.
Подплыв, она склонилась перед Джиад в глубоком почтительном поклоне, и той стало неловко. Значит, Алестар пытался позаботиться о своей наложнице? В это легко поверить, он ведь даже на злополучном Совете с радостью воспользовался возможностью не казнить Санлию, пусть и ценой ее свободы. Наверное, он по-своему любит суаланку. Такую красивую, изысканную, гордую и отважную…
«Тебе-то что до этого, – сердито оборвала себя Джиад. – Они давно вместе, и у него наверняка есть причины о ней заботиться! Вот еще – думать об этом».
– И у вас ничего не получилось? – повернулась она к Виаласу. – Неужели нет никакой надежды?
– Мне жаль, – кивнул тот и покачал из стороны в сторону хвостом. – В крови ири-на Санлии отсутствуют вещества, на которых строится способность к запечатлению. Обычно они вырабатываются телом, когда оно созревает для любви и брака. Простите, каи-на, я не знаю, понятно ли вам все это…
– Пока вполне понятно, – поспешно сказала Джиад, украдкой бросая взгляд на бледную, но внешне спокойную Санлию.
Суаланка так и не вернулась к прежним роскошным нарядам, а может, ей их попросту не отдали, но все равно была чудно хороша даже в простой тунике из тонкого некрашеного полотна. Волосы она заплела в толстую косу и перевила нитью бирюзовых бус – единственное украшение, которое Джиад на ней заметила. Тонкое смуглое лицо, не тронутое красками, словно светилось изнутри собственным внутренним сиянием. Боги, как жаль! Неужели все иреназе – слепцы, способные думать лишь о запечатлении?! Она же прекрасна…
– О, ну так вот! – обрадовался Виалас, складывая руки на груди и становясь похожим на одного из храмовых целителей Арубы. – Когда кто-то из нашего народа входит в брачный возраст, эти вещества в его теле участвуют во многих необходимых процессах. Но если иреназе встречается на ложе с кем-то из собственного города, то они дремлют, ведь у того, другого, точно такие же вещества! Ну, это примерно, как воин Акаланте встречает другого воина в такой же форменной тунике и не вступает с ним в битву.
– Я понимаю, – послушно кивнула Джиад на ожидающий взгляд юного жреца. – А у воина из другого города и форма другая, верно?
– Да, – согласился тот, явно удовлетворенный ее сообразительностью. – Суть одна, но форма – другая. Вещества в теле иреназе разных городов образуются одинаковые, но сила города придает им некий характерный оттенок. Если иреназе ляжет на песок с кем-то из другого города, крошечные невидимые воины их тел сначала вступят в борьбу, а потом заключат союз, связав своих хозяев между собой тем новым веществом, которое создадут вместе. У ири-на Санлии, – вспомнил он о наложнице, – нужные вещества несомненно были, раз уж у нее случилось то первое запечатление. Но от случившегося потрясения ее тело потеряло способность их вырабатывать, и ее кровь теперь в определенном смысле пуста.
– Это лечится? – прямо спросила Джиад, думая, что давным-давно следовало услышать такой понятный рассказ вместо туманных восхвалений запечатления.
– Нет, – честно и так же прямо сказал Виалас, открыто встретив ее взгляд. – Если лекарство и есть, мне оно неизвестно.
– Вам? – уточнила Джиад, ожидая, что юный жрец обидится, но тот лишь фыркнул с изрядной долей высокомерия и заявил:
– Поверьте, каи-на, готовить зелье для вас и его величества доверили именно мне совсем не потому, что другим было некогда. Я знаю, что вы думаете, глядя на меня, но ни в одном храме Акаланте нет никого, более сведущего в этом деле. Я уж не говорю об обычных целителях. Лекарства нет. Я не исключаю, что может случиться чудо и способность к запечатлению вернется, как, бывает, прозревают слепые или обретают способность к движению парализованные. Но чудеса не в моем ведении, хоть я и жрец. Мое дело – зелья и исследования, точная наука, готовая дать ответ без участия высших сил. Я перебрал все архивы храма, касающиеся похожих случаев, но ни разу за многие столетия утраченная способность к запечатлению не вернулась.
– Он прав, каи-на, – прошелестела Санлия, не поднимая на нее глаз. – Я тоже о таком не слышала, а я ведь долго училась на целителя. Надежды нет, но я благодарна его величеству за попытку и амо-на Виаласу за хлопоты.
– Скажите, амо-на, – медленно спросила Джиад, рассудив, что Санлии и так достаточно известно об их с Алестаром отношениях. – А как же тогда случилось запечатление между мной и его величеством, тогда еще принцем? Ведь я человек, откуда у меня эти самые вещества?
– Ну а кто вам сказал, что у двуногих их нет? – удивился Виалас. – Мы, иреназе, дети Матери Море, а вы – Матери Земли, но ведь эти великие богини, прародительницы всего живого, родные сестры. Да, мы еще дышим водой, кроме воздуха, и немного иначе воспринимаем мир, а вместо ног у нас хвост. Но между иреназе и двуногими возможны брачные союзы, у нас могут рождаться дети, а значит, различия совсем не велики.
– На меня запечатление не подействовало, – отчего-то очень хмуро сообщила Джиад.
Виалас посмотрел на нее с сожалением и сообщил:
– Ничего странного. У иреназе кровь очень чутко отзывается на призыв чужой крови, мы ведь веками обмениваемся запечатлениями, и наши тела привыкли к этому. А у людей все внутренние воины одеты в одну и ту же форму, так сказать. Они не сражаются между собой, но, когда человеческие брачные вещества встречаются с веществами иреназе, последние проигрывают, потому что предлагают союз, а их подавляют. Ваши частицы, попавшие в тело тир-на Алестара при соитии, просто взяли его в плен, так сказать. Может, победа и не далась бы им легко, но в крови принца дремали вещества, унаследованные им от человеческого предка, и они, проснувшись, узнали собратьев и покорились им, если понимаете, о чем я. Очень интересный процесс! Я обязательно буду исследовать его и дальше!
– Премного благодарна за объяснения, – выдавила Джиад, не зная, удивляться или возмущаться тому, что услышала.
Что ж, теперь многое понятно. Если не думать о том, например, как все иреназе по ее лицу читают, что запечатление разорвано. Но это в другой раз! А то от этих целительских премудростей голова уже кругом.
– Последний вопрос, если позволите, – попросила она, хотя юный жрец явно был счастлив делиться знаниями. – Значит, когда вы дали нам то зелье, оно воздействовало больше на его величество Алестара, чем на меня? И можно ли вернуть разорванное запечатление снова?
Все-таки ей очень не нравились намеки, а потом и прямые предложения Эргиана. Если кариандец поставит цель сделать Джиад наложницей или даже законной женой рыжего, он ведь может и добиться этого. В уме и упрямстве глубинного принца она нисколько не сомневалась!
– В вашем случае – нет, – без тени сомнения заявил Виалас. – Никто не может сказать, что я плохо выполняю порученные мне дела. Когда вы выпили зелье, оно сделало ваши брачные вещества ну, скажем… непригодными для запечатления с иреназе. То есть другие иреназе и так вряд ли с вами запечатлелись бы, только те, у кого есть дремлющее наследство людей. Или очень слабые сами по себе. Но нам ведь нужно было разорвать вашу связь именно с его величеством! Зелье подействовало на вас обоих. В его крови вещества, унаследованные от двуногих, начали исчезать, а когда вы в процессе ритуала сошлись на ложе и обменялись телесными жидкостями, его кровь и ваша окончательно поссорились, скажем так. Вы не пострадали, как и велел его величество, а его кровь утратила способность к запечатлению с двуногими.
Он смотрел с такой гордой радостью, так был доволен собой, что Джиад не сразу поняла, что именно слышит. Потом осознала – и ужаснулась. Надо было говорить об этом наедине! Но поздно. Санлия вскинула голову, тоже изумленно воззрившись на жреца, но промолчала, потом посмотрела на Джиад расширившимися глазами, и по этому взгляду было ясно, что умная и образованная суаланка поняла все ничуть не хуже.
– То есть… его величество… больше не сможет запечатлеться именно с двуногими? – мягко уточнила Джиад, наплевав на оскорбительность этого названия и молясь, чтобы все оказалось не так плохо, как она себе представила.
Действительно, не дурак же Алестар, чтобы дважды сунуть руку в осиное гнездо? Никого из людей он больше не тронет. Но вот полукровки?
– С двуногими и с теми, в ком течет их кровь, – радостно заявил Виалас. – Ну а как иначе? Я ведь рассчитывал структуру зелья именно по этому признаку! Больше никаких отличий, способных послужить основанием для разрыва, в вашей и его крови нет. Но кровь двуногих у нас встречается настолько редко, что возможность подобного брачного союза с другим королевским родом можно не учитывать!
О да… Наверное, покойному королю Кариаллу было и вправду нелегко найти для сына принцессу с нужным признаком в роду. Чуть ли не единственную подходящую… А теперь… Теперь получается, что бедняжка Маритэль никогда не сможет выйти за Алестара! Именно она! И если об этом узнает тот, кто ее похитил, не станет ли это причиной избавиться от опасной и уже бесполезной пленницы? И… еще получается, что король Карианда может теперь предложить Алестару любую из своих дочерей! И любой другой король – тоже! Что же ты натворил, умненький жрец-целитель, гениальный в своем ремесле, но совершенно ничего не понимающий в жизни и, тем более, в политике…
На лице Санлии отчетливо читался страх, суаланка, должно быть, уже представила, чем ей грозит причастность к такой тайне. Но об этом и самой Джиад следовало хорошенько подумать.
– Виалас, – сказала она непослушными губами, чувствуя, как сердце в груди бьется сильнее и чаще. – А кто еще знает, что вы так замечательно очистили кровь его величества? Вы кому-нибудь рассказывали?
Юный жрец задумался, припоминая. Джиад истово, всем существом взмолилась Малкавису, чтобы тайна осталась тайной. Хотя бы пока! Санлия никому ничего не расскажет, Виаласа тоже можно временно посадить под замок, да и сам жрец из тех, кому дай любимое дело – и лишение свободы он не скоро заметит. Время! Алестару нужно выиграть хоть немного времени, пока у него еще развязаны руки!
– Да вроде никому, – с легким недоумением отозвался Виалас и тут же небрежно поправился. – Кроме моего начальника, разумеется. Амо-на Корасиль всегда спрашивает, что именно у меня получилось. – Он фыркнул и добавил с той же надменностью: – Не понимаю – зачем? Все равно он ничего не смыслит в том, что я делаю и как. Но почему-то каждый раз меня проверяет, словно я хоть раз выполнил поручение неправильно.
«Я бы тоже тебя проверяла, – мрачно подумала Джиад, глядя на беззаботного жреца. – Ты ведь и правда не понимаешь, что делаешь. Скажут – сваришь яд. Велят – в лепешку разобьешься, чтобы решить интересную задачку, даже не задумавшись, чьи судьбы за ней стоят. Если бы я за тебя отвечала, я бы выспрашивала каждую тонкость, чего ты там наварил. Но это значит, что жрецы Троих точно знают о новом положении дел. И если пока молчат, то лишь потому, что владеющий тайнами – владеет миром. Они даже Алестару ничего не сказали! А если бы Маритэль не пропала? Когда Храм Троих посчитал бы нужным раскрыть эту тайну?!»
– Благодарю, амо-на Виалас, – выдохнула она устало. – Простите, что отняла у вас столько времени.
– О, ничего страшного, – опять поклонился жрец и улыбнулся наивной детской улыбкой. – Очень приятно поговорить с тем, кто тянется к знаниям. С вашего позволения, каи-на, я поплыву? Очень много работы…
– Конечно, – согласилась Джиад, раздумывая, не сказать ли Виаласу, чтобы больше ни с кем об этом не болтал.
Но толку стеречь конюшню, когда коня уже свели? О том же подумала и Санлия, потому что стоило тяжелой двери закрыться за хвостом выплывшего жреца, бывшая наложница поспешно сказала:
– Я никому ничего не скажу, каи-на Джиад. Только, боюсь, это уже неважно.
– Я тоже боюсь, – согласилась Джиад, мечтая о чем-нибудь горячем.
А еще хорошо бы сесть, положить подушку под спину, привалившись к стене, вытянуть ноги и не думать, что стоит оттолкнуться пальцем – и всплывешь под потолок. Как же ей не хватало обычной земной тяжести, горячей еды, которую можно просто класть в рот, и вода не проникнет следом, ощущения тепла и сухости… Всех мелочей, которые на земле никогда не замечаются, потому что кажутся естественными, а здесь постепенно раздражают и давят. Да она бы многое дала за возможность всего лишь умыться! Но чтобы мокрыми были только лицо и руки, а потом вытереть их чистым мягким полотенцем досуха и почувствовать свежесть от дуновения ветерка, ласкающего кожу…
– У вас усталый вид, каи-на, – тихо сказала Санлия, глядя на нее сочувственно. – Простите, я даже не могу напоить вас горячим. Да и вряд ли вы теперь возьмете что-то из моих рук.
– Почему нет? – пожала Джиад плечами. – Теперь вам незачем что-то мне подливать.
– Да, теперь моя жизнь зависит от вашей, – ровно согласилась суаланка. – И от вашей воли, разумеется.
– Перестаньте, Санлия, – поморщилась Джиад, проплывая немного дальше и оглядывая небольшую комнату. – Если помните, я об этом не просила. Все, чего я хотела, это сохранить вам жизнь. Извините, что не навестила раньше. С вами хорошо обращаются? Может, вам что-нибудь нужно?
Комната была по размерам почти такой же, как и та, где Санлия принимала Джиад, но обставлена с вызывающей скудностью. Кровать, укрытая чем-то темным, голые, не считая двух шаров туарры, стены, маленький столик с несколькими коробками и в углу горшок с шираккой.
– Прошу прощения, – бледно улыбнулась Санлия, поймав взгляд Джиад. – Обычно ширакку не ставят в жилых комнатах, но здесь нет смежных, а выводить меня наружу под охраной – это слишком хлопотно. Но вода проточная, не беспокойтесь.
Ширакка в комнате, никакой жаровни с тинкалой, как раньше, да и чем кормят суаланку – тоже неизвестно. Она немного похудела, но отчего? В любом случае, это неправильно! Санлию не приговорили к тюрьме, и мучить ее унизительными мелочами вроде уборной в комнате – подло и глупо!
– Я не беспокоюсь, – нахмурилась Джиад. – Но мне это не нравится. Санлия, я поговорю с его величеством, чтобы вам предоставили больше удобств. Где ваши прежние вещи?
– Мне мало что нужно из них, – пожала плечами суаланка с удивительно искренним равнодушием. – Для кого мне теперь наряжаться и краситься? Впрочем, если вы прикажете, чтобы мне вернули книги, я буду неизмеримо благодарна.
– Хорошо, – пообещала Джиад, все еще хмурясь. – Вас кто-нибудь навещает? Или это запрещено?
– Запретить мне что-то можете только вы, каи-на, – снова улыбнулась Санлия той же сдержанной, но исполненной грустного достоинства улыбкой. – Просто теперь у меня гораздо меньше друзей. Оказывается, это очень удобно: теперь я абсолютно точно знаю, кто из них настоящий. Из всех наложниц приплывает только Леавара. Она чудесная девочка, пусть Мать Море даст ей много счастья. И из прислуги кое-кто заглядывает не по обязанности. Остальные… Думаю, вы сами понимаете.
– Понимаю, – уронила Джиад, испытывая неприятное чувство вины за весь человеческий род, с хвостами он или без. – Вам вернут книги. И я попрошу Леавару собрать ваши вещи. А с комнатой… придумаем что-нибудь.
Она еще раз оглядела тюремную камеру – иначе это не назовешь – и честно сказала:
– Санлия, я понятия не имею, что мне с вами делать. Есть какая-нибудь возможность дать вам свободу? Его величество обещал, что вскоре я смогу покинуть Акаланте, но до этого времени надо как-то устроить вашу судьбу.
– И вы согласны… просто отпустить меня? – тихо уточнила Санлия, глядя на нее с непонятным выражением. – После всего зла, что я вам причинила?
Джиад молча кивнула. Ей совершенно не хотелось пускаться в рассуждения, кто больше виноват в случившемся, или уверять Санлию, что прегрешения той прощены и забыты. Но никакого возмездия суаланке она и в самом деле не желала – та уже достаточно расплатилась за сделанное из любви к сестре.
– Вас вряд ли отпустят, пока Кариша на свободе, – честно сказала она, опускаясь на край кровати и чувствуя, что та гораздо тверже обычных постелей. – Но потом – да ради Малкависа, если это зависит от меня.
– Должно быть, ваш бог милосерден и справедлив, – губы Санлии тронула настоящая улыбка.
– Скорее второе, чем первое, – усмехнулась Джиад. – Что вы будете делать? Вам ведь понадобятся деньги на жизнь.
– Да, на обычное вознаграждение бывшей наложницы теперь можно не рассчитывать, – тоже слегка усмехнулась Санлия, на глазах оттаивая. – Но это не страшно. Думаю, я покину Акаланте. В этом городе меня никогда не простят, да и для меня его воды несут слишком много горечи.
– Вернетесь домой?
– Нет, – покачала головой суаланка и задумчиво потеребила кончик косы. – Там мой бывший жених, мне нельзя с ним встречаться. А еще… там мне всегда будут припоминать, что я была наложницей тир-на Алестара, врага Суаланы. Я уплыву куда-нибудь подальше. В Маравею, например. Говорят, там тепло и красиво. Целители везде нужны, а я все-таки была хорошей ученицей своего отца. Если вы распорядитесь вернуть мне вещи, я смогу продать несколько подарков его величества, и мне с лихвой хватит и на инструменты, и на зелья, и на жизнь первое время. Лекарям не нужны жемчужные ожерелья.
Она лукаво улыбнулась, став совсем прежней Санлией, и Джиад невольно испытала уважение к чужой отваге. Отправиться в незнакомый город, одинокой и беззащитной, чтобы зарабатывать на жизнь нелегким трудом целителя – это требует немалого мужества! Интересно, знал ли Алестар свою наложницу такой? Или для него, как и для всех, она была хрупкой разряженной куколкой, не заботящейся ни о чем, коме сплетен и украшений? Сейчас все наносное слетело с Санлии, как слетает разбитая скорлупа раковины-жемчужницы, оставляя драгоценное ядро. «И вправду начинаю думать как иреназе, – недовольно сказала себе Джиад. – Ведь не вспомнила про орехи или золотые вкрапления в пустой породе».
– Теперь я точно знаю, что семья не для меня, – задумчиво сказала Санлия. – Никогда – страшное слово для тех, кто на что-то надеется. Но если надежды нет, можно просто жить дальше. Я всегда хотела увидеть другие страны. Ах, каи-на Джиад, какая вы счастливая!
– Я? – растерялась Джиад.
– Вы вернетесь на землю, – пояснила Санлия и мечтательно вздохнула. – Там совсем другой мир! Огромный, непредставимо интересный… Да-да, я понимаю, что и там есть болезни, насилие и ложь. Но там все совсем иное! Как жаль, что вы, люди, к нам спускаться можете, а нам дорога наверх заказана.
– Да, пожалуй, – кивнула Джиад. – Может, тогда между землей и морем было бы меньше вражды… Что это?
Она насторожилась, чувствуя, что вода как-то странно ощущается. Глянула на Санлию – та испуганно озиралась вокруг, ее глаза казались огромными на посеревшем от ужаса лице. Медленный тяжелый гул словно катился со всех сторон, мучительно ощущаясь плотью и костями. Джиад попыталась вдохнуть поглубже… Тронула рукой амулет на шее – тот тоже гудел странно и страшно. Мир вокруг взбесился, и Джиад разом вспомнила, что над ее головой – огромная толща камня, из которого сложен дворец, а дальше во все стороны бесконечная вода.
– Сотрясение дна… – скорее угадала по движению губ Санлии, чем услышала Джиад. – Далеко, но…
– Уходим отсюда! – решительно сказала Джиад. – Если дворец завалится…
Ей на миг подурнело, стоит представить, что все эти бесчисленные коридоры, комнаты и залы обрушатся внутрь.
– Лилайн! – вспомнила она. – Он здесь! И плыть не может!
Рванувшись в ставшей плотной, как в дурном сне, воде, она подплыла к двери, молясь, чтобы ту не заклинило. И чтобы землетрясение не пробудило вулкан, на котором стоит Акаланте, иначе они и уплыть не успеют, погибнув вместе с городом. Санлия оказалась рядом, тоже налегла на дверь с неожиданной силой, и они вдвоем вывалились в коридор, едва не столкнувшись с встревоженным гвардейцем, в котором Джиад узнала всегда веселого Камриталя. Неразлучный с ним Семариль маячил за спиной друга.
– Каи-на, мы за вами! – выпалил Камриталь, окидывая ее взглядом. – Три Брата пробудились. Его величество велел вывести вас в безопасное место. Скорее, медлить нельзя!
