Дэн Уэйд
Подлинная любовь

Когда же символический титул королевы бала заполучила неизвестная мне смазливая блондинка, я повернулся к Дэвиду. На моём лице он однозначно читал: «А какого, собственно, хера?»

– Думаешь о том, что Аманда должна быть на её месте? – он кивнул на блонди, которую на сцену для коронации вёл под ручку холёный мальчик. – И она бы ею стала, безусловно. – Он кисло улыбнулся. – Если бы она была здесь.

– Где она? – я чуть ли не за грудки его взял.

– Пит, я ей не личный секретарь! Остынь!

– Где? – повторил я, отступая. – Если не здесь?

– Я слышал – укатила к предкам в Чино^[76], – вздохнул Дэвид.

– Одна?

– Не знаю. Пит!..

Всё было зря. С досады я тут же развернулся и ушёл (благо мы уже отыграли), а гитару позже, молча, занёс мне Дэвид.

* * *

Через пару дней Perfect Plan всем составом оккупировал один из столиков в кафе «Рэпчур Дайнер», что в Санта-Монике^[77]. Пока мы распивали молочные коктейли, Алекс распинался о парне, который мог помочь нам с записью альбома. Они были знакомы вот уже пару лет, парень тот учился в UCLA, куда теперь должен был отправиться и Алекс.

– Хоть что мне говорите, но учёба в университете имеет свои плюсы – ты обрастаешь полезными связями, чего никогда не будет на низкоквалифицированной работе. Что говорить, если я ещё ни дня в кампусе не провёл, а уже заимел столько знакомых, которые…

– Ладно-ладно, – поморщился я. Алекс наступил на больную мозоль. В переносном, конечно же, смысле. – Мы поняли. Когда ты получишь степень магистра и денежную работу, а группа развалится, я буду приходить побираться к твоему дому, уповая на то, что старых друзей, которым – вот так раз, свезло меньше – ты не забываешь…

Алекс сконфузился:

– Да я же вовсе…

– Да-да, вовсе нет, мы знаем, – перебил я. – Расскажи лучше поподробнее об этом чуваке – что это за тип?

– Этот чувак изучает астрофизику в…

– А чем он нам поможет? – полюбопытствовал я как бы невзначай и между делом.

– О, для нас этот парень – клад! – заявил Алекс. – Он подрабатывает на студии звукозаписи Jeffen^[78], ну и как ты думаешь, Осси, у кого через неделю глубокой ночью будет студийная сессия, а?

– Ну и у кого? – раздался смутно знакомый голос над нами, прежде чем я успел ответить.

Над нами возвышался тот парень из «Лунара», что смахивал на Стинга.

– Нет, мистер, вы ошиблись, чемпионат по разведению хряков проходит в Бейкерсфилде, это 100 миль к северу по пятому, – сказал я ему, словно не расслышал его вопроса.

– Очень смешно, Осси. Подвинься-ка, – кивнул он Чэду, сидящему напротив меня, и тот безропотно подчинился.

– Осси меня называет мама, а для тебя я – мистер Осси! – продолжил я острить.

«Стинг» деликатно кашлянул, давая понять, что мои насмешки ему нипочём.

– Меня зовут Лиам Брайерс, я менеджер и продюсер музыкальных проектов…

– Ничего, Лиам, это лечится, – я сочувственно похлопал его по запястью.

– Я так понимаю, что пока все свои дела вы вели сами, так? Более или менее успешно, – стряхнул он мою руку и усмехнулся.

– Удивительно чёткое видение ситуации, Лиам. Этому где-то учат или это врождённое? – я не мог угомониться. – Кстати, милый акцент.

– О чём это ты? – Лиам старательно притворился ничего непонимающим дурнем.

– О-о-о, я нездешний, но я тут легально, просто я англичанин в Эл-Эй^[79], – напел я. Парни переглянулись и засмеялись.

Новоявленный импресарио посмотрел на меня, сильно сощурившись, выказывая презрение к моему низкопробному юмору, потакающему массовой культуре. Было бы уму непостижимо, если он вообще не понял шутку. Хотя…

Живое воображение живо нарисовало картину, как супружеская пара кокни – друг другу под стать – едва сводя концы с концами, отдают единственного сына в обучение шаолиньскому монаху за тридцать фунтов и продуктовые карточки. По пути в Китай ребёнка похищают сторонники свободного Тибета, держат его в заложниках семь лет и каждый день с 9 до 5 нещадно бьют бамбуковыми палками по пяткам, напрочь отбивая всё чувство юмора и меру прекрасного.

Не, это было слишком замысловато. Я даже покачал головой, даваясь диву своей бредовой теории. Всё гораздо проще. Парень просто грёбаный чопорный британец, и делов-то.

– Не будь вы так хороши на сцене, я бы не стал тратить время и выслушивать сомнительные остроты этого клоуна, – оповестил парней Лиам.

– Да уж, какая досада, что мы идём все в одном комплекте, – протянул я с наигранной жалостью в голосе.

– Пит! – одёрнул меня Дэвид. – Лиам, слушай, не обижайся. В этом весь Пит. Его хлебом не корми, а дай обсмеять всех на свете.

– Придётся смириться с этим, Лиам, раз уж ты хочешь заполучить нас в свою обойму, – добавил я, сладко улыбаясь.

– Привыкну, – Лиам пристально посмотрел на меня. – Поговорим о делах?

– Поговорим, – поддержал я его зачин. – У меня вопрос – как ты нас нашёл? Лично у меня нет браслета слежения.

Лиам кивнул на кузена.

– Дэвид меня пригласил. Он считает, что группе нужен толковый управленец. Я же считаю, что вы своего рода алмаз, только неогранённый и не оценённый по достоинству. Я могу это исправить, – закончив с пошлыми метафорами, он обвёл нас всех взглядом. – Ещё вопросы?

Я поднял руку.

– По теме.

Чуть подумав, руку я опустил.

Лиам кивнул и заговорил:

– Ну, так каков ваш план, парни? Какие цели вы себе наметили? Сформировать группу? Сделано. – Он начал загибать пальцы. – Определиться с ролями? Готово. Записать цепляющую песню? Ставим галочку. Но вы же не хотите остаться группой одного хита, верно? Ладно, признаю, вы даже перевыполнили норму новичков и умудрились записать годную демку. Хорошо. Найти продюсера – что ж, вот он я. Что дальше?

– А вот это ты скажешь нам за свои честно зарабатываемые 10 %, – ответил я. – Мы для чего тебя вообще нанимаем? Чтобы ты задавал кучу риторических вопросов?

Брайерс смерил меня долгим изучающим взглядом, усмехнулся и уточнил:

– 15. И уж будьте уверены – я сделаю из вас звёзд.

Он засобирался. Мы, молча, переглядывались.

– Вам под задницы клея налили, нет? – осведомился Брайерс, накидывая кожанку. – Тогда чего вы расселись, вашу мать? Мы подписываем контракт с ЭмСиЭй Рекордс^[80] на запись альбома. Настоящего, – снисходительно добавил он, – а не того, что вы наваяли.

– Сейчас? – уточнил я невинным голосом.

– Да, Осси, тупорылина ты этакая! – прогремел Брайерс.

Несколько посетителей нервно обернулись.

– Ты пугаешь людей, Лайми-Лиам^[81]. Не ровён час, и они снова отправятся распивать чаи в Бостоне^[82], – засмеялся я.

– Буду честен, Осси, ты меня раздражаешь…

– Понимаю, – понимающе покивал я. – Не тебя одного.

– Я не британец, не знаю, с чего ты вообще это взял, но сейчас это вообще неважно, нам пора двигать. Вы собираетесь менять этот мир или как? Если да, то вперёд, пока ваше место не заняли другие!

– Хорошо, – я прищурил глаза и ещё больше развалился на диване. – Вот только доем десерт. А как только – так сразу…

Я думал, Брайерс здорово побесится от моей дерзости. И, может, так оно и было, но он и виду не подал. Уже вырабатывал стойкий иммунитет на меня.

Взглянув друг на друга, мы абсолютно точно осознали, что, пожалуй, мы и сработаемся, но точно никогда не уживёмся. Это и при первой мимолётной встрече было понятно – но теперь-то все точки над «i» были расставлены окончательно.

Миленькая официантка принесла десерт. Я благодарно кивнул ей, подхватил тарелку и поставил на стол. Лиам выжидающе смотрел на меня.

– Мистер Брайерс! Мистер Брайерс! – вдруг завопил я, как второклассник, совершивший невероятное открытие. – Я только что понял, мистер Брайерс!

– Что, Осси? – вздохнул мистер Брайерс.

– Я хочу стать как вы, когда вырасту, – заявил я и принялся уплетать шоколадный торт.

– Сдаётся мне, тебе не светит ни то, ни другое, – пророческим тоном ответил Лиам на моё откровение.

– Это что, угроза убийством первой степени? – я прижал ладони к щёкам как нечто с картины Мунка^[83]. – Но по закону штата это злодеяние карается смертной казнью! Ты готов отмахать свою Зелёную милю? Иногда она бывает так длинна^[84]…

– Ты доел десерт? – такой он был нетерпеливый, этот Лиам.

Я облизал ложку и лениво протянул:

– Может… Может нет… А может вздрючишь сам себя?..

* * *

Вертя в руках стакан StarBucks, я вдруг подумал, что это тот самый чёртов бренд, который похоронил в своё время глэм-метал. Ведь именно в этих кофейнях в Сиэтле собирались и тусовались юные и дерзкие гранжеры. И, может быть, уже сейчас где-то в Taco Bell^[85] тусят те, кто в скором времени отправят модный пока поп-панк на свалку истории? С другой стороны… Мне вдруг пришла в голову ещё одна мысль, но она была настолько крамольная и шла вразрез с нашей договорённостью о верности себе и своему звучанию, что я задвинул её подальше и поглубже. До лучших времён.

У нас был перерыв в студии на Reprise Records^[86], подразделении MCA. Мы закончили запись трека и теперь, сгрудившись вокруг саунд-инженера и продюсера, смаковали кофе и наслаждались заслуженным отдыхом.

– Хорошо звучит, – отметил Дэвид, когда трек закончился барабанным дропом Чэда.

– Что именно? – резко спросил Лиам, чем смутил Дэвида. Тот ещё не понял с кем имеет дело, а вот я этого говнюка уже раскусил. Только не успел поделиться своими соображениями с остальными.

– Песня, – промямлил раздавленный Дэвид.

– Хорошо – этого мало. Просто хорошо звучать – этого уже недостаточно. Нужно быть уникальным.

Я прищурился, выжидая момент для атаки.

– Рынок перенасыщен, малыш, ты полагаешь, вы одни такие дохрена умные – решили наварить бабла на модном жанре?

Дэвид попробовал было возразить, но Лиам цыкнул на него и с усмешкой сказал:

– О! Нет-нет-нет! Давай-ка ты, парень, не будешь мне шоркать по ушам, что вы ввязались в это дело из-за любви к искусству.

– В том числе, – возразил я. Может остальные члены группы и шугались его, но мне он виделся не всемогущим божеством-продюсером, а лишь наглым и крикливым импресарио, которого можно было вполне уесть его же методами.

– О?! Правда?! – оскалился Лиам. – Может, ты ещё скажешь, что поп-панк имеет какую-то культурную ценность?

– Имеет, – подтвердил я. – Это одна из многих составляющих массовой культуры. Музыка – часть жизни людей. Они всегда её слушали и всегда будут. Через неё мы, музыканты, доносим до слушателей наши эмоции, наше настроение, наше мнение. И когда люди слышат, как совпадает эмоциональная и смысловая составляющие музыки, они буквально входят в резонанс с нами, их потребности в прослушивании именно этой музыки, именно этого исполнителя возрастают, они желают слушать это ещё и ещё. Или что-то похожее на это. Это спрос. И пока они настроены на этот лад, мы и даём им то, что они хотят – удовлетворяем их спрос. Это наше предложение. Вот тут и выходит, что это по сути своей рыночные отношения. Но это нисколько не умаляет культурной ценности. Все картины Возрождения писались на заказ – для продажи, но они нравятся многим людям, удовлетворяют их потребности в визуальной красоте и считаются притом мировыми шедеврами и культурным наследием. Рок-н-ролл в своё время ничем не отличался в этом же плане от поп-панка, его было чересчур много, он был достаточно однообразен, фактически он стал «низким» жанром. Однако же его записи включили в состав послания «Вояджера», демонстрирующего достижения эволюции и культуры. Это о чём-то да говорит.

Лиам не просто презрительно скривил свои губы – он их так скособенил, что рот буквально уполз далеко вправо.

– Складно поёшь. Ладно, Осси, мне даже наплевать имеет он что-то там или нет, не хочу выслушивать твои жалкие попытки оправдать вашу алчность.

Парни так и замерли, вылупив глаза. А я и бровью не повёл.

– Прислушайтесь ко мне, – Лиам заговорил гораздо более серьёзно. – Я чувствую в вас потенциал. Такой, что может всех конкурентов порвать. Но нужно грамотно всё подать…

– Продолжай, – нагло вставил я, уселся на стол и отхлебнул ванильный латте.

Лиам тяжело взглянул на меня, но промолчал.

– Лиам, – окликнул я менеджера. – Продолжай.

И, чуть выждав, Лиам продолжил:

– Вы должны уникально звучать. Вы должны так цеплять и приковывать к себе, чтобы о вас говорили не – «а, это ещё одна поп-панк группа – что там на соседней станции?», а «о, господи, это же что-то новенькое от Perfect Plan! Это они! Добавь громкости!» Конечно, я помогу вам всем, чем смогу – и с музыкой и с текстами, но львиная доля на вас. Дерзайте, придумывайте новые звуки, новые сочетания, свои уникальные фишки! А если надумаете что-то, пусть оно покажется вам полной чушью, но скажите об этом мне, вместе мы докрутим это до нужной кондиции. Сценический образ – с ним тоже важно определиться и следовать ему. Люди склонны возвеличивать своих кумиров, вы должны быть кем-то вроде примера для подражания – все молодые музыканты должны равняться на вас. А что же до рекламы… Чёрный пиар тоже, конечно, пиар, но не позволяйте себе на людях неуместных шуток и неполиткорректных высказываний, а об остальном позаботятся мои люди. Поверьте на слово, в шоу-бизнесе лучше быть тёплым и пушистым – о тебе все говорят и тебя все любят десятилетиями, нежели злобным и колючим с набором эпатажных выходок – поговорят пару дней и забудут, а любить так и вовсе не станут.

Мы заворожённо слушали его.

– Что такое, Осси? – удивился Лиам. – В кои-то веки ты не остришь.

– В кои-то веки ты говоришь хоть что-то стоящее, – сострил я.

* * *

Иногда мы репетировали и записывались не в студии лейбла, а дома у Лиама. В его особняке в Бел-Эйр^[87] была своя маленькая автономная студия, где вполне можно было проводить ненапряжные в плане затрат сессии. Она находилась в подвальном помещении, под таким толстым слоем земли и бетона, что, думаю, запросто бы пережила термоядерную Третью мировую. Вместе с играющими в ней музыкантами.

Но сейчас, в мирный канун Дня независимости, мы сидели в гостиной и попивали кофе в перерыве трудовых будней. Прежде чем Лиам начал говорить о предстоящих свершениях, я не преминул посетовать ему на то, что уж от него-то я ожидал безумного чаепития, а не очередного скучного кофе-брейка. Он, как и водилось, проигнорировал меня. Ну, сделал вид.

– На Коачелле вы должны отжечь так, чтобы затмить даже мастодонтов. Это ваша цель. Наша цель, – поправился Лиам. – Но до этого ещё 3 месяца. За это время вы должны определиться со своим имиджем, накатать с десяток зажигательных песен в вашем духе и как следует отработать это всё на публике. А мне нужно создать ваш бренд.

– Стоп-стоп-стоп, дедуля, давай-ка с самого начала, ага? – притормозил я продюсера.

Лиам кивнул.

– Что за мастодонты?

– Это имеет значение? – удивился Лиам.

– А вдруг я захочу пойти на их выступление? – резонно заметил я.

Лиам откинулся на спинку кресла и расхохотался.

– Ты не устаёшь меня удивлять, Осси! – выдавил он.

– Ну, это вообще-то, и, правда, интересно, я и сам не прочь завалиться на годный движ, – заметил Дэвид.

– Я знаю о Rise Versus^[88], Deck^[89], Penny Dies^[90] и The Onspring^[91], – размеренно сказал Лиам. И каждое слово в названиях было настолько тяжеловесным, что я почувствовал насколько мы всё же мелкая рыбёшка по сравнению с ними. – Из электроники ожидают Physical Brothers^[92] и Thunderworld^[93]. И это лишь хедлайнеры^[94].

Мы только и успевали, что обмениваться восхищёнными взглядами.

– Нахер всё! Не будем там выступать, а просто зависнем на пару дней в пустыне, – не раздумывая, предложил я.

– Зависните, делайте, что хотите, как отыграете и раздадите автографы, – отрезал Лиам. – Я понимаю, что вы ещё совсем мальчишки…

Он замолчал и призадумался. Просто Будда под баобабом.

– Земля вызывает Брайерса! – я издал пару пшиков. – Это Хьюстон, какие у вас проблемы?

– В этом вся проблема.

– Хм?

– Море соблазнов. Как вы там не упоретесь в хлам, трудно себе представить, – пояснил Лиам и с досады крякнул. – А я-то планировал подвести вас под стрэйт-эдж,

– Это ещё что за хренота? – спросил Дэвид.

– Кто-то из вас знает? – обратился Лиам к команде.

– Я знаю, – усмехнулся я и тоже обратился к команде. – В общем, он хочет устроить вам целибат.

– Чего? – не поверил Джефф.

– Отчасти, – согласился Лиам. – Но он сгущает краски. Стрэйт-эдж – что-то типа самоконтроля и отказа от разгульного образа жизни, который как правило сопутствует року и панку. Странно, что вы этого не знаете, это же одно из направлений панк-культуры.

– Никакого секса и наркотиков, чистый рок-н-ролл, – перевёл я остальным. – Типа за всё хорошее и против всего плохого. Таких чистоплюев при жизни канонизируют.

– Да вы вконец охренели! – расхохотался Дэвид. – Чушь какая-то!

– Чересчур специфическое направление. Как хиппи, только без упарывания кислотой, – покачал я головой.

– Родители охотнее отпускают своих отпрысков, если знают, что на концерте никто не овердознется, – привёл Лиам веский аргумент.

– Это ведь навсегда, я правильно понимаю? – уточнил я.

– Типа того. Если уж вы заявляете себя приверженцами стрэйт-эдж, придётся соответствовать. И не только на публике. Папарацци никогда не дремлют, – согласился Лиам. – Представляете, что будет, если вскроется, что дома вы закладываете за воротник и одупляете «крокодилов».

– Блеск. Не знаю, кто как, а я – пас! – не дожидаясь новых аргументов прошаренного менеджера, сказал я.

Конечно же, Лиама расстроило такое моё безапелляционное решение. Да нет, вру – просто разъярило. Во-первых, это был я. Во-вторых, остальные потянулись бы за мной. Да и кто бы вообще на такую дичь согласился, разве что под страхом смертной казни?

– Будете очередной группой-одногодкой, которых пруд пруди! Сколько их уже было! Этого хочешь, Осси? – процедил Лиам, его глаза сузились до узеньких, пышущих огнём праведной ярости щёлочек. – Все заканчивают одинаково: пьянки, наркота, аресты. Как будто никто из них не понимает, что будут забыты, как только отмотают свой первый срок в реабилитационном центре. Если не хуже.

– Мы не против перенять некоторые аспекты у этих твоих хиппи, – сказал я. – Но с определёнными оговорками. И, думаю, с ними парни согласятся.

– Какими?

– Всё должно быть в меру. Для каждого. Этакий коммунизм.

– Расшифруешь? – поинтересовался Лиам, скрестив руки на груди.

– Ну, к примеру, я не употребляю алкоголь, но я не могу заставлять парней делать то же самое, это их выбор, – пояснил я. – Так что – пусть, я не думаю, что дружеские посиделки в баре с фанатами после хорошей встряски так уж повредят нашему имиджу. Ему скорее повредит как раз таки пренебрежение этими самыми фанатами.

– Стоп, шутишь? Ты не употребляешь спиртное? – недоверчиво протянул Лиам.

– В жизни ни грамма в рот не брал, если ты понимаешь, о чём я, – я подмигнул, – а я вижу, что ты понимаешь…

– Он это серьёзно? – спросил Лиам у Дэвида.

– Типа, да, – ответил тот.

– Эй, господин продюсер, не вздумайте раздуть из этого целое событие, многие люди не употребляют всякую хрень, и что теперь? – предупредил я.

– По каким-то причинам, а твоей причины я в упор не вижу, – вкрадчиво сказал Лиам. – Это странно.

– Знаешь, что по-настоящему странно? – парировал я. – То, что у тебя ирландское имя. Нет, ну, правда, каждый раз, как слышу твой акцент… Я просто не понимаю, твои предки были ренегатами короны в пользу ИРА^[95] и, отыгравшись на тебе, так выразили свой протест?

В нормальном расположении духа Лиам рта не закрывал – хлебом не корми, а дай зубы поточить. Звенящая тишина рядом с ним означала обратное – он был в бессильном бешенстве. Бессильном пока, но мог и меры принять, с его-то связями…

– Неважно, – поспешил я сменить тему. – Я знаю, что Чэд любит приложиться, Дэвид не упускает случая вдуть смазливой девчонке и, скорее всего, умрёт от СПИДа, не дожив до тридцати, Алекс со средних классов дымит как паровоз, а Джефф плотно так подсел на кленовый сироп, но… Как по мне, так пусть, лишь бы это не выходило за рамки приличий. Но не приличий стрэйт-эдж. Вы как? – я поискал поддержки у парней. И, само собой, нашёл её.

Лиам прищурился, обдумывая услышанное.

– Ладно, пусть в меру, но открыто, чем лицемерно быть паинькой на камеру и предаваться всем грехам за кулисами, – выдал он, наконец.

– Вот и чудно, – я уже привстал, собираясь вернуться в студию, но Лиам остановил меня.

– Куда? Ещё не всё.

– Нет? А сверхурочные будут оплачиваться? – я опустился обратно в кресло.

– Обязательно. Фунтами^[96].

– Запомните это мгновение, господа! – громко объявил я всем. – Лишь раз в десятилетие случается, что Лиам Брайерс шутит. Притом хоть капельку забавно.

– Осси, мы не закончили, – Лиам прервал меня. – Имидж. Вот что важно.

– А в чём проблема? – развёл руками Дэвид.

– Зауженные джинсики и кеды – это ещё не всё. Каждая мелочь должна быть продумана. И дело не только в одежде или причёске. дело ещё и в подаче – а почему у вас именно так, а иначе? Почему такая стрижка? Почему такая марка джинс или производитель гитары? – Лиам поднял указательный палец. – Фанаты любят изучать такие детали жизни и творчества своих любимцев. Они даже организуют целые сообщества и создают сайты, посвящённые таким вот расследованиям, мол, почему это вдруг Осси Кэрн носит «Конверсы», играет на «Ибанесе»^[97] и не прикасается к алкоголю? Мы поступим даже умнее.

– Поделись же своей мудростью, о, Лиам Великий и Ужасный^[98], а потом унесись прочь из страны Оз^[99] на своих раздутых шарах, разогревая в них воздух дутьём в кожаную флейту, – попросил я. Повисла тишина. Шли мгновения, а я думал, кто же первым не выдержит и прыснет в кулачок первым. Таким оказался сам Лиам.

– Я когда-нибудь не выдержу и отматерю тебя на чём свет стоит, Осси, видит бог – отведу душу, может даже и побью, а потом объявлю твою должность вакантной, – сказал он, покашливая. Я не преминул ответить:

– Смотри не окажись клятвопреступником, для таких, как они, в аду будет бесконечно играть Мадонна.

– Лучше вы живьём, – покачал Лиам головой. – Мы не будем дожидаться фанатских сайтов. Мы сами запилим вам страницу в сети.

– О как, – я ожидал услышать что-то более глобальное, а тут…

– Само собой, её нужно будет чем-то заполнять. Так что, мальчики, хоть вы и окончили школу, а кое-кто даже продолжил образование, но плевал я на это – вам домашнее задание! И вместо раздачи F я буду выпинывать вас куда подальше за его игнорирование.

– Мы должны написать сочинение, кто из нас кем видит себя в будущем? Чур, я – качок, а Джефф – школьная принцесса, которую будет домогаться Дэвид! – зажёгся я. – Алекс – чистый гик, а Чэд – «тяжёлый случай», идеальное попадание! Мы будем клубом «Файв-о-клок»^[100].

– Я вообще ничего не понял, – признался Лиам.

– Потому что слишком стар, – вынес я вердикт. – Я с первой встречи в «Рэпчур Дайнер» об этом говорю, а мне всё не верят.

– Умолкни. Продумайте ваши образы. Подберите причёски. Гардероб. Потом каждый из вас обмозгует это всё с моими людьми. Я всерьёз подумываю приставить к каждому из вас по человеку. А к тебе, – обратился он ко мне, – плюс ещё двоих бугаев в довесок.

– Я уже дрожу, – притворно затряс я руками. – Лиам, это же тупость! Я ношу «конверсы» просто потому, что люблю «конверсы».

Лиам удовлетворённо кивнул:

– Вот ты и придумаешь, почему ты так их любишь. И хорошо бы добавить туда парочку жареных фактов. Ну и вы тоже, – обратился он к парням. – Чуть позже мы всё согласуем, но вы уж постарайтесь придумать сами хорошее оправдание тому, что Чэд вечно молчит, Алекс носит шляпу, а Джефф бреет голову.

Канадца (который вовсе голову не брил) опять оставили крайним, глаза его округлились до размеров блюдец, в которых стояли наши кофейные чашки. Я пополам согнулся в гомерическом хохоте. Ай, да Лиам!

– Хорошо смеяться последним, да, Осси? – Лиам придирчиво осмотрел меня, из-за чего я почувствовал себя пакетом конопляного молока на фермерской распродаже и смеяться тут же перестал. Да, кому такое понравится. – Всё-то в тебе хорошо, фронтмен.

– Да?

– Нет. Побреешь виски. Верх оставишь длинный, – Лиам словно бы сам отрезал мне виски своим острым языком.

– Бритые виски? – возмутился я. – Это что за чушь? Лиам, это самая идиотская из всех твоих идей – а таких уже было немало! На кого я буду похож? На маньяка из «Трудного ребёнка?!»

– Поверь, тебе самому понравится, – принялся утихомиривать меня Лиам. – Это последнее веяние моды. Крайне необычное. Ретро. Ты представь, сколько юных девичьих сердец ты разобьёшь! Сколько будет новых фанаток! Да и уже имеющиеся оценят всё по достоинству!..

– Мода… Всё твои британские штучки, – проворчал я.

– Пит, Осси, жопа ты упрямая, думай что хочешь, только сбрей виски и оставь длинный верх, – взмолился Лиам. – Я бы не стал выставлять тебя на посмешище – зачем мне это? Вот увидишь, через несколько лет причёску а-ля Осси Кэрн будут носить все молодые люди, – подумав, он добавил. – В цивилизованном мире.

– Ну-ну, – недоверчиво покачал я головой.

Забегая вперёд, скажу, что хоть в этом Лиам оказался прав. И андеркат я ношу до сих пор, так он мне полюбился.

– И ещё одно, – добавил Лиам. – Вам нужен логотип. И шрифт для написания названия. Есть у меня пара дизайнеров, а у них есть несколько идей…

– Роза, – тут же выпалил я. – Про шрифт не знаю.

– Что? Почему роза? – не понял Лиам.

– Потому что у каждой из них есть шипы, – ответил я.

– И что дальше? Какое значение это имеет? – недоумевающе вскинул брови Лиам. Точно так же, как Джефф, Алекс и Чэд.

– Самое непосредственное, – я переглянулся с Дэвидом, тот чуть заметно улыбнулся. – Мы тусили в Венис, услышали нетленку Poison и решили, что будем играть поп-панк.

– По-моему, ты всё-таки сорвался и до зелёных чертей допился, Осси, – протянул Лиам, выслушав меня. – К тому же – это пошло.

– Сказано тебе – роза, – упрямо повторил я.

Лиам вздохнул.

– Кто-нибудь против? – парни дружно помотали головами. – Хорошо, поговорю с дизайнерами. А теперь, возвращайтесь-ка вы в студию, альбом сам себя не запишет, – хлопнул наш бравый менеджер ладонями по коленям и поднялся.

Парни дружно последовали его призыву, я же чуть поотстал и подошёл к Лиаму.

– У меня вопрос.

– Валяй, – разрешил менеджер.

– Можешь устроить нам выступление в Чино?

Лиам недоумённо посмотрел на меня.

– Что ты забыл в этой дыре?

– Считай это моей личной просьбой, – нетерпеливо попросил я. – Ну так как?

Лиам пожал плечами.

– Ну же, Лиам, не говнись, от тебя не убудет, на то ты и менеджер, чтобы устраивать такие вещи! А нам только на пользу! Кому мешало лишнее выступление?

Лиам изучающе посмотрел на меня.

– Не бывает лишних, – сказал он. – Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

Я уже собрался перешагнуть за порог, как Лиам окликнул меня.

– Питер!

Я так и застыл. С роду он меня так не называл.

Я обернулся.

– Всё не выпадало случая спросить, – Лиам покачал головой. – Почему тебя называют Осси?

– Мои родители нарекли меня при рождении Питер Кэрн, – начал я важным тоном. – Но американцы, в отличие от вас, островитян, не любят длинных имён…

– Сколько раз повторять, – сокрушённо вздохнул Лиам.

– В общем, все звали меня Питом. А сочетание Пит Кэрн созвучно с названием города в Австралии. Потому и Осси. Это Алекс придумал, а я даже никогда не был в Австралии…

– Побываешь, – сказал вдруг Лиам и неожиданно тепло улыбнулся. – Однажды я устрою вам кругосветное турне. Вы увидите целый новый мир.

– Ты подозрительно добренький, наверняка затеял какую-то пакость, – прищурился я.

– Вовсе нет. Но знаешь, что забавно?

Я напрягся. Лиам был спокоен, но я чувствовал – он словно матёрый лев перед рывком.

– У Алекса плохо с географией, зря ты ему доверился. Питкэрн – не город в Австралии. Это архипелаг в Тихом океане, единственная принадлежащая непосредственно Великобритании территория в том регионе, так что, строго говоря, ты должен быть не Осси, а Лайми, – Лиам просто сиял, когда говорил мне это.

– Ты уже открыл для меня целый новый мир, – мрачно буркнул я и вышел из гостиной.

Лайми.

Ну, спасибо, что хоть не Кубинец Пит^[101].

* * *

Многотысячная рукоплещущая толпа в переливающихся лиловым отсветом клубах дыма, окружающая мэйнстэйдж и притихшая, едва я подошёл к микрофону, сияющее тысячами ватт света колесо обозрения, тоже замершее и как будто дожидающееся нас, реющие аэростаты с флагами штатов и пальмы, подсвеченные цветами радуги… И вся эта безумная красота под наливающимися пурпурным и багровым облаками на фоне темнеющих гор. Вот, что я видел, прежде чем мы окунулись в музыкальное море безумия, утянув с собой на дно и наших зрителей.

Летающие над беснующейся толпой камеры на операторских кранах и Дэвид, заскочивший на огромный динамик и дирижирующий людьми, скандирующими нас на разные лады. Это всё что я, до смерти вымотанный и насквозь мокрый, практически отключившийся от реальности, видел и запомнил, прежде чем мы уступили бразды на сцене Amazin' Charlotte's Web^[102].

То был первый вечер фестиваля близ городка Индио, находящегося на самом стыке плодородной долины и высохшей пустыни, разделённых перевалом Сан-Бернардино.

Поп, рок, панк, метал, инди, хаус, амбиент и психоделическая британская электроника… Все те дни и ночи, что длилась феерия, я слушал всё, я упивался этим, впитывал в себя как губка музыку и потрясающую энергетическую отдачу, которую порождало такое скопище людей, увлечённо поглощённых одной целью. Уж молчу, что такой концентрации молодых и красивых людей я доселе не видел, хоть и жил в Калифорнии всю свою сознательную жизнь. Но для меня всё же на фесте главным было не количество смазливых девочек вокруг, а музыка.

И музыка звучала всюду – она находила нас, куда бы мы ни пошли. И она в самом прямом смысле пронизывала нас насквозь – саундсистемы были настолько мощными, что я при каждом ударе, при каждом аккорде чувствовал, как волны звука проходят сквозь меня так, что даже кости вибрируют. Боже, сколько же чёртовой музыки там было – никогда прежде не думал, что за пару дней можно переслушать такое количество исполнителей. Я стёр в кровь свои ступни, отмахивая мили от одной сцене к другой – и это не преувеличение, по прошествии фестиваля мне пришлось поменять в кедах стельки, они реально были пропитаны кровью.

Я был там, среди своих сверстников и сверстниц, прыгал с ними под бешеный ню-метал и с ними качал в такт руками под ревущий арена-рок, вместе с ними, чуть прикрыв глаза, двигался и забывался под ломаный бигбит…

Я знал, что я хочу получить от фестиваля. И это здорово помогло мне впоследствии, когда я выступал с Perfect Plan на любых площадках – я точно знал, что именно хотят услышать наши гости и как хотят, чтобы это было подано.

К слову, в те дни я последний раз по-настоящему оторвался как слушатель. Больше у меня такой привилегии не было долгие годы.

Прямо перед закрытием Лиам собирался устроить слушателям автограф-сессию и распродажу стаффа с символикой группы. Для нас он организовал шатёр со столом, по бокам от которого установили стенды для товаров. В преддверии события, я забрёл в выделенный студией автобус и застал менеджера там. Он распечатывал первую партию коробок и раздавал ценные указания своим мальчикам на побегушках.