Даль Адамант
Возврат времени
– Мистер Джон! – позвала меня Патрисия, выглянув в открытую створку кухонного окна.
Я повернулся лицом к дому и взглянул на обаятельную девушку, смотрящую из окна.
– Обед готов.
– Ах да, уже иду.
Не вынуждая себя ждать, я обошел дом и зашел внутрь, с его главной стороны. Приятный запах рыбы с самого порога начал манить меня к обеденному столу. Мне не терпелось попробовать готовое рагу и оценить старания милой девушки. Не сомневаюсь, что ей удастся угодить моим вкусам. Я уверен, что окажусь в восторге от преподнесенного угощения. Блюдо еще не остыло и пришлось терпеливо дождаться, пока аппетитное рагу остынет.
– Кофе, чаю не желаете? – спросила Патрисия.
– Не отказался бы от чашечки кофе.
Она достала пару фарфоровых чашек и поставила их на стол.
– Вы наверно не так давно начали работать на фермере? Дядя мне о вас ничего не рассказывал.
– Так и есть. Менее двух месяцев я помогал Мерфи в сельском хозяйстве. Обычно приходилось доставлять товары разным покупателям.
– Странно, обычно мой дядя не нанимал водителей для перевозок. Если только на сезон посева или жатвы урожая мог платить добровольцам, обрабатывающим почву.
– Я трудился у вашего дяди взамен на крышу над головой и регулярное питание.
– Ох, простите меня ради бога за любопытство. Я не знала, что у вас нет жилья.
– Не беспокойтесь, спрашивайте, что хотите. Мне не трудно рассказать немного о себе.
– Я иногда бываю такой назойливой.
– Что вы, вовсе нет. Мне очень интересно беседовать с вами.
Патрисия взяла с подоконника еще горячее рыбье рагу, поставила по центру стола и присела на стул.
– Дядя Мерфи очень добрый человек, вам повезло встретить такую личность в сложный жизненный период.
– Вы правы, никто другой не поверил бы, откуда я прибыл, – сболтнул я мысли вслух.
– Я доверяю вам. Мне вы можете все рассказать.
Она посмотрела на меня таким искренним взглядом, от которого я не осмелился лгать в глаза женщине, проникшей сочувствием к незнакомцу.
– Мне жаль мисс, но поведать вам об этом, я не могу.
Лицо милой девушки внезапно поменялось. Недоумение с настороженностью я увидел в ее глазах.
– Патрисия, только не подумайте ничего дурного.
– Вы меня пугаете, – тихим дрожащим голосом промолвила она.
– Чем же я так напугал вас?
– Вы так странно себя ведете, когда я спрашиваю о вашем прошлом, – все так же недоверчиво ответила девушка.
Мне было невыносимо неловко перед ней. Замкнувшись в себе, я посеял страх в светлой голове любезной домохозяйки. Остается только догадываться, какие мысли посещают ее воображение и представление о незваном гостье.
– Прошу, поверьте. Вы напрасно сомневаетесь во мне. Неужели я похож на человека, способного обидеть такую любезную и беззащитную даму, как вы мисс?
После моего откровенного высказывания Патрисия смутилась и стала слегка напряжена.
– Нет, совсем не похожи. Однако вы так загадочны и таинственны. В ваших глазах пустота, утрата, тоска терзающая сердце и душу. Мне стало жаль вас Джон…
– Ничья жалость мне не нужна! – воскликнув, я прервал ее речь.
Слова девушки затронули самое больное в моем сердце и сознании. Она слово в слово произнесла мои переживания и страдания. Прочла мои чувства как строки по листу бумаги и я не смог выдержать произнесенной истины. Она замерла с приоткрытыми губами и удивленно смотрела на меня.
– Я не голоден, – спокойно произнес я и вышел с кухни.
Так и не отведав блюда, которым Патрисия хотела накормить меня, я около полутора часов просидел за дверью у порога дома, в полной отрешенности от всего мира. Сидел, и смотрел в даль, ни о чем не думая. Каким же жалким я был тогда на самом деле. Патрисия оказалась права, и повел я себя как полный кретин. Для меня в тот момент все потеряло значение. Заточение в тридцатых, тоска по дому по близким, неприятность с грузовиком Мерфи, настораживающая симпатия к дочери будущего наставника, моя дальнейшая судьба, чем закончиться сегодня и с чего начнется завтра, все это не тревожило меня. Находясь в полной фрустрации я просидел на пороге дома до тех пор, пока Патрисия не стала беспокоиться за меня.
Девушка вышла из дома и села на порог рядом со мной, а я даже не обратил на нее внимания. Я все продолжал смотреть в одну точку, облокотившись телом на выступ дверного проема.
– Вы так и не отведали моего рагу, – успокаивающим нежным голосом сказала она.
– Уверен, оно было восхитительно.
– Я подогрела его для вас снова.
– Мне не хочется есть.
– Когда же вы ели последний раз?
– Вчера, вечером я успел подкрепиться.
– Боже, Джон, вы срочно должны поесть. Вставайте немедленно.
Хрупкая обаятельная леди нежными ручками взяла мою ладонь и повела в дом. Покорно и смиренно я следовал за ней до кухонного стола. Рагу, разогретое повторно все так же стояло на столе.
– Почему вы не обедали сами? – спросил я, глядя на не тронутое блюдо.
– Пока вы не начнете есть, я не притронусь к нему.
– Садитесь мисс, поужинаем вместе.
– Так то лучше, – сказала она с улыбкой и села напротив.
Патрисия аккуратно положила в маленькое блюдце рагу, приправленное овощным ассорти, и поставила тарелку на мой край стола. Я взял в руку, лежащую рядом с блюдцем вилку, и вкусил смачный кусочек готового ужина. Сочетание овощей и мяса рыбы подобраны в отличной пропорции, а вкус рагу превзошел все мои ожидания. Блюдо получилось в лучшем исполнении класса морепродуктов.
– Вы великолепно готовите мисс, – похвалил я молодую девушку опустошив рот.
– Это лучший комплимент, который может получить женщина за свои старания.
– Ваш труд не был напрасным. Я в восторге.
Патрисия улыбнулась украдкой и принялась есть ужин.
– Патрисия, простите, что обидел вас своей невоспитанностью.
– Я не сержусь. Вы же не со зла накричали на меня.
– Конечно, нет. Надеюсь, и ваш дядя не станет сердиться на меня.
– Этому есть причина?
– Я испортил единственный грузовой автомобиль на целую ферму, и к сожалению починить мне его уже не удастся.
– Не беспокойтесь, Мерфи обязательно что-нибудь придумает. Кстати, какое-то время вы можете пожить у меня. Комната рядом с чуланом давно пустует.
– Мисс, ваша доброта безгранична. Но разве я не буду смущать вас своим присутствием?
– Глупости. Считайте это благодарностью за устранение неисправности машины моей мамы.
– Я не забуду такого гостеприимства Патрисия.
– Какой же вы робкий Джон. Подумайте сами, каково будет у меня на сердце, если я оставлю вас на произвол судьбы и откажу в помощи. А если бы я не предложила вам уютный уголок в моем доме, вы бы осмелились сами попросить меня об этом?
Зная, что мне не пришло бы в голову просить ее о ночлеге на неопределенный срок, я опустил глаза в тарелку и промолчал.
– Чем меньше человек имеет средств и материальных ценностей, тем больше он поделиться с вами. Именно поэтому Мерфи разделил кров своей семьи со случайным знакомым. Так же и я не могу поступить иначе с приемником моего дорогого дядюшки.
– А что на это скажут ваши родители?
– Об этом можешь не беспокоиться, они не будут против.
– С чего такая уверенность? Что если они не одобрят мое присутствие в этом доме.
– Этот дом принадлежит мне. Вы что, не знали?
– А как же машина вашей матери, трофеи морских обитателей в гостиной, разве все это не вещи ваших родителей?
– Совершенно верно, все эти вещи моих родителей. Выкупив свой прежний дом, они перевезли все самое необходимое, а сломанный автомобиль и трофеи папы остались здесь. Мама не позволила отцу украсить их небольшое жилище мертвой сушеной рыбой, однако пару трофеев он все же с собой прихватил.
После сказанного мы вместе посмеялись над настойчивостью ее отца, и беседа с Патрисией затянулась на несколько мимолетных часов. Мы непрерывно болтали друг с другом на самые разнообразные темы. Ее насыщенное устное повествование не утомляло меня, как часто это бывает в беседе с прекрасным полом. Мое участие в беседе оставалось минимальным. В большей степени я слушал Патрисию и лишь иногда вставлял собственный контекст в ее занимательный монолог. Во время общения за обеденным столом, между нами ни разу не возникло мертвой паузы. Обсуждаемые темы незамедлительно сменяли друг друга. Каждому из нас хотелось как можно больше узнать друг о друге. Не смотря на мою биографию из жизни следующего тысячелетия, я почти в точности поведал Патрисии историю своих прежних лет. Стоило только опустить несколько незначительных моментов, из истории своего прошлого, и мой рассказ прекрасно вписывался в рамки рационального понимания обывателя данного исторического периода.
Этим вечером я раскрыл все потаенные особенности ее сущности. Я не переставал умиляться положительными качествами ее натуры и характера. Поистине женственна, обаятельна, грациозна внешне и духовно, скромна и ласкова, умна, мила и этот перечень данных ее личности можно продолжать без конца, пока не иссякнет лексикон комплиментов. Самое интересное, что мои попытки найти в ней хотя бы один единственный недостаток не увенчались успехом. Будто их и нет вовсе, словно я повстречал совершенство. И чем больше я испытывал симпатию к Патрисии, тем меньше беспокоился о последствиях влияния на правильный ход событий истории. Не обращая внимания на явные признаки неравнодушных чувств к ней, я никак не мог смириться с фактом безумной симпатии к Патрисии, но и совладать с немыслимой силой притяжения к дочери рыбака мне было не под силу. Шанс повстречать в жизни свой идеал второй половины, ради которой человек готов на все ради совместного счастья, дается лишь однажды и, упустив его, можно пожалеть об этом в дальнейшем, и уже поздно будет вернуть упущенное. Остается только укорять себя за потерянную когда-то возможность разделить судьбу с той самой, о которой продолжаешь вспоминать, вот уже несколько лет, имея жену и детей. Мы просто боимся ошибиться. Сомневаемся в любимом человеке, продолжаем искать свое счастье, и часто делаем неправильный выбор, только потому, что надеялись найти кого-то лучше. Однако, если поспешить с выбором спутницы жизни, можно встретить истинную судьбу довольно поздно, чтобы остаться с ней навсегда. Нужно всего лишь прислушаться к своим чувствам. Главное только понять и отличить их от потребности сношаться. Телесная и духовная нравственность совершенно чужды друг другу. Совокупление – это физиологическая потребность, любовь – это душевная необходимость. Я больше желал овладеть ее сердцем, чем жаждал удовлетворить природные инстинкты с ней в одной койке. Да, мне несомненно хотелось уединиться с ней и я бы соврал если бы стал отрицать очевидное, но прежде всего я мечтал признаться Патрисии в чувствах, которые не дают мне покоя с первых минут нашего знакомства.
Стук в дверь, неожиданно прервал нашу беседу. Хозяйка встала из-за стола и направилась к прихожей, узнать кого принесло на ночь глядя. Я остался на кухне, а через несколько минут сюда вернулась Патрисия, но не одна. Следом за ней вошел незнакомый мне мужчина и протянул мне руку, чтобы поздороваться.
– Добрый вечер, меня зовут Стивен Пауэлл, работаю медбратом в местном госпитале.
Я пожал ему руку, но от растерянности забыл представиться сам. На мужчине, сшитый словно по заказу, сидел однотонный деловой костюм. На запястье его правой руки были надеты механические часы, скорее всего какой-то популярной марки, и вероятно Стивен был левша, раз носит часы на правой руке. Коротко стриженные, не уложенные волосы и недельная щетина придавали легкую небрежность его внешности.
– Стив, это Джон. Раньше он работал шофером грузовика на ферме моего дяди.
– А мистер Джон немой что ли? – спросил он у меня.
С сарказмом этот медбрат спросил меня или нет, я так и не понял, но все же ответил ему.
– Джон Ховард к вашим услугам.
– Вы видимо тут по делу?
– Да, я хотел встретиться с отцом Патрисии, чтобы тот взял меня на работу.
– Кстати, Джону удалось отремонтировать тот самый «Ролс-Ройс», – сказала Патрисия.
– Серьезно? А я думал, этот хлам безнадежен.
Стивен сел на стул и положил на правое колено фуражку, которую держал в руках все это время.
– Подожди меня здесь, я скоро буду готова, – сказала Патрисия Стиву.
Стивен Пауэлл оказался ее ухажером. Неожиданно, ее гость стал мне очень неприятен. Зависть стала разрушать меня изнутри. Я возненавидел его только потому, что он был ее поклонником. Мне казалось, что он отнял у меня счастье. Пришел негодяй и все испортил, хотя негодяй здесь был только я. Стив словно стоял на моем пути к сердцу обаятельной девушки, но на самом деле было все не так. Сегодня едва успел познакомиться с красивой леди и уже сгораю от ревности к ее мужчине. Это опахивало большой долей эгоизма с моей стороны. Конечно, глупо было предполагать, что такая девушка останется незамеченной среди множества знакомых ей мужчин, а еще глупее было представлять себя на месте Стива. Но что поделать с соблазном к такой женщине? К сожалению, ответить себе на этот вопрос я не мог.
– Насколько я вижу, ты разбираешься в технике. Да? – спросил меня Стив, как только Патрисия вышла из кухни.
– За моими плечами опыт и знания в сфере обслуживания транспортных средств, если ты об этом, – строго ответил я ему.
– Так значит, ты специалист?
– Можно и так сказать.
– Но ее отец моряк, чем же тогда ты будешь ему полезен?
– Понятия не имею. Может быть, в моторное отделение понадобиться механик или еще куда ни будь.
– Ты же неплохой мастер, твое место на суше. Если хочешь, я могу помочь с поиском работы. Есть у меня один знакомый…
– Не надо, я как ни будь сам, – прервал я Стива.
– Ну, мое дело предложить. Нет, так нет, – равнодушным тоном ответил Стивен.
Больше мы не разговаривали. Мы просто сидели за одним столом и даже не смотрели друг на друга.
Вскоре Патрисия была готова к свиданию. Перед своим уходом она показала мне комнату, где я буду спать и дала постельное белье. Рассказала, чем можно будет перекусить, если я проголодаюсь, а затем показала, где в доме находится уборная. Из окна я наблюдал, как они вместе спускались к воротам, до тех пор, пока пара не скрылась из виду.
Оставшись один в чужом доме мне совершенно было нечем себя занять. В гостиной стояла книжная полка с большим выбором литературных произведений разных жанров. Только читать мне не хотелось. То ли утомился слишком, то ли настроения не было, но до книг мне не было дела. Чтобы скоротать время я расхаживал по дому и осматривал комнаты. Над каждым дверным проемом висела гардина с тканевыми занавесками по обе стороны прохода. В одной из комнат я увидел художественную картину некой девочки в белом платьице и красивым белым бантиком на голове. Она сидела на стуле и держала куклу, а глаза девочки смотрели вправо и немного вверх. Ее детское личико было похоже на лицо взрослой Патрисии, но на самом деле это оказался портрет ее матери. В углу картины была надпись «Сьюзен Фостер 1897 год». Рядом с этой же картиной стояло плетенное кресло, на которой лежала книга с торчащим клочком бумаги между страниц. В спальную комнату Патрисии я зашел только чтобы взглянуть на ее фотографию в рамке. На черно-белом снимке было запечатлено, как она стоит в белом платье на песчаном пляже, в шляпке и сложенным зонтиком в руке, а на заднем фоне много отдыхающих людей и резвящихся у морских волн детей. В ее комнате еще стоял граммофон и небольшая стопка шеллаковых пластинок.
Разгуливать по дому мне довольно быстро надоело, и я собрался лечь спать пораньше. Сначала я заправил койку чистым постельным бельем, которое мне оставила хозяйка, справил нужду перед сном и лег в постель. Очень долго мне не удавалось заснуть. Возможно, мне мешал звук настенных часов, доносящийся из гостиной, или я слишком рано лег спать, к тому же мне всегда непривычно засыпать на новом месте. Но причина моей бессонницы крылась вовсе не в этом. На самом деле мне не давали покоя чувства и мысли, связанные с милой девушкой Патрис.
Глава 6 Последний круиз
«Забыть моряка – это подлость, не ждать моряка – это месть, любить моряка – это гордость, а ждать моряка – это честь!», спустя три с лишним месяца после знакомства с другом Мерфи это было самое актуальное высказывание в отношении матроса Джона Ховарда и дочери его капитана – Патрисии Фостер. Как можно было уже догадаться, мое сердце окончательно утонуло в морской пучине любви, полной неизведанных тайн. Добиться расположения к себе такой очаровательной девушки мне удалось с немалыми усилиями. Первое время я всячески избегал самих мыслей об этом, а чтобы меньше поддаваться собственному соблазну я избегал любых встреч с Патрисией, дабы свести наше общение к минимуму. Но это было бесполезно. Я все так же продолжал жить под крышей ее дома и следовательно не мог избегать контакта с самой хозяйкой. Обзавестись собственным жильем мне тогда было не под силу, и оставшись в безвыходном положении я предложил ей брать с меня символичную сумму денег в качестве арендной платы за проживание, и на это она согласилась не раздумывая.
У Патрисии я бывал редко. Не успеешь отвыкнуть от соленого запаха морской волны, как снова отправляешься в плаванье. Стивен Пауэлл оказался большой ошибкой в жизни Патрис. Мне точно неизвестно, почему она стала бояться и избегать его. Со слов Патрисии выяснилось, что этот подлец начал распускать руки и избивать бедную Патрис. Она перестала видеться с ним, но неугомонный Стив приходил вечерами к ее дому, в стельку пьяный, барабанил в дверь и настаивал впустить его. Патрисия всячески игнорировала его и старалась не попадаться ему на глаза. Похождения Стива к порогу дома бывшей леди продолжались не долго. Он осознал безнадежность своих действий и оставил девушку в покое. Хорошо, что озарение пришло к Стивену до того, как моему терпению пришел конец. Из-за графика своей работы я не мог застать прежнего ухажера Патрисии и заставить его забыть дорогу к этому дому. Я мог бы положить конец похождениям Стива, если бы знал, где он живет и проводит свое свободное время, но Патрисия была категорически против моего вмешательства в сложившуюся ситуацию. Она просила меня не связываться с ним не при каких обстоятельствах. Если бы он попался мне тогда на глаза, я проверил бы, сможет ли он также распускать руки с мужчиной, нежели с беззащитной женщиной.
Теперь, когда у Патрисии не стало любого мужчины, я должен был немедленно это исправить, но моя кандидатура долгое время ей даже не рассматривалась. Нужно было, чтобы она привыкла ко мне, и для этого я тратил огромную часть своих денег на рестораны, театры, отдых на пляже. Вместе мы проводили немало времени, но все мои намеки остались не увиденными и не услышанными. Все мои комплименты, признание в нравственности и симпатии не были восприняты всерьез. Я не переставал отчаиваться в себе. С каждым безрезультатным свиданием я терял и без того малую надежду связать свою жизнь с Патрисией. И когда я окончательно утратил веру в себя, мне пришла в голову идея попытать счастье и сказать ей все как есть.
После вечерней прогулки я собрался с духом и у порога дома признался Патрисии в любви, поведал ей все, что чувствовал к ней с самого первого дня знакомства. Но тогда она отвергла меня. Этой же ночью я собрал все свои вещи, пока она спала, и больше туда не возвращался, а все это время приходилось разоряться на номера в гостиницах.
Спустя неделю я снова ушел в дальнее плаванье. Капитан Джери вскоре позвал меня в свою каюту и передал письмо от своей дочки. Он сразу же попросил прочитать его, и вот, что было написано в том письме:
«Здравствуй дорогой Джон. Искренне прошу тебя дочитать это письмо до конца. Все эти дни сказанное тогда тобой не дает мне покоя. Я места себе не нахожу, нельзя просто так забыть таких слов. Теперь я понимаю, каково было тебе все это время. Я много думала о тебе. О твоем внимании и заботе ко мне, об откровении в любви, что не могло больше таиться так долго. Если бы я только могла знать, что ты уделял мне столько внимания для того, чтобы превратить очередное совместное времяпровождение в первое свидание. Ума не приложу, как я не замечала этого раньше. Мне кажется, что я совершила большую ошибку, сделала поспешные выводы и лишилась чего-то большего, чем просто друга. Если твои речи действительно шли от самого сердца, если твои чувства ко мне истинны, если сказанное тобой в тот вечер откровенная правда – не совершай ту же роковую оплошность, которую так безрассудно допустила я. Позволь мне вернуть утраченное счастье.
С любовью, Патрисия Фостер.»
После прочтения столь многообещающих и трепетных строк, я был бы полным глупцом, если бы дал волю моральным принципам и чрезмерной гордости, не уступив место возможно единственному шансу расположить к себе ту желанную женщину, за жизнь которой готов пожертвовать собственной. В присутствии капитана, мне едва удалось не растрогаться и сдержать свою большую радость. Когда я закончил читать, Джери ничего не спросил о письме от его дочери. Лишь меня уходящего, попросил встретиться с ним вечером на палубе у груды старых истрепавшихся канатов, когда весь экипаж начнет расходиться по своим каютам. Тем вечером, я и капитан Джери долго беседовали у тех заплесневелых канатов. Немало поведал ему я о влечении к его милой дочурке, и не меньше рассказал мне капитан о Патрисии. Как оказалось ей часто везет на всяких недоумков вроде Стива, и тем не менее Джери возлагал на меня большие надежды.
Через две с половиной недели я вернулся с дальнего плавания. Оказавшись на пристани, я поспешил увидеть свою любимую. Едва не пустившись в бега, я торопливыми шагами преодолел расстояние почти в целую милю. Перед самым домом я замедлил шаг, чтобы отдышаться после марафонского забега и остановился у ворот дома Патрисии. Для меня это был очень волнующий момент долгожданной встречи с поистине идеальным воплощением всех тех женственных черт, которыми может обладать настоящая леди. Когда дверь открыла она, я не знал что сказать, а впрочем, тогда слова были здесь совсем не к чему. Прекрасная мисс Фостер встретила меня на пороге дома, стоящего в форме матроса с потрепанной сумкой за плечом, сияющего от счастья моряка, глаза которого блестели от надежды обрести любовь и стать любимым. Патрисия воздержалась от лишних слов и, не сдержав эмоций и чувств, крепко обняла меня, пустив слезы в мою рубашку. Ее жест меня удивил и тронул до глубины души. Прижавшись своей грудью к ее бюсту, мне на мгновение показалось, что наши сердца ритмично и часто забились в унисон. Мы хотели так много рассказать друг другу, что даже не знали с чего начать наше откровение, но в скором времени мы без остановки поведали все потаенные чувства и желания в каждом из нас. Говорили без остановки, не смыкая уст, и тем же вечером сливались этими устами в ненасытных поцелуях.
Капитан Джери был очень рад за нас. Счастье дочери бесценно для любого отца. После этого мистер Фостер проник уважением ко мне. Я и капитан отныне стали близкими людьми. Команда и коллектив судна Джери могли похвастать прекрасной сплоченностью и опытом. Экипажу не занимать отменного юмора, а о их широкой душе можно было слагать легенды. Каждый человек на борту не откажет в помощи товарищу. Опытные моряки всегда готовы помочь и подсказать молодым матросам в сложном деле, а отдохнуть в веселой обстановке после долгой работы всегда гарантированно. Но жизнь моряков дальнего плавания не так легка, как может показаться на первый взгляд. Порой моря и океаны бывают суровы и беспощадны к путникам синей волны. Взволнованное море или встревоженный океан не щадят кочевников водной глади. В сильный шторм корабль может не справиться с натиском огромных водных хребтов. С каждым ударом волны о судно, затаив дыхание, надеешься не пойти на корм голодным акулам или другим свирепым обитателям морских глубин. Однажды я оказался очевидцем такой природной стихии. Тогда суровое явление природы испытало меня на прочность, выдержку и профессиональную закалку.
Все незакрепленные в каютах инструменты и вещи летали от одной переборки до другой. У картавого шведа, что был поваром в камбузе, даже выбило иллюминатор, сорвавшимся с полки чемоданом. В нем лежали шесть бутылок дорогого канадского виски. Только одна бутылка чудом не разлетелась в дребезги. Так и лежала среди осколков других пяти бутылок. Пока самые опытные моряки боролись с неисправностями в моторном отсеке, я и молодой напарник Ричард откачивали воду из затапливаемых трюмов. По десять раз перелатанные корпуса судна сразу дали о себе знать в суровых условиях, настигнувших мореплавателей в пути. Вода прибывала вдвое быстрее, чем мы успевали избавляться от сотен литров ледяного морского бульона. Вскоре на помощь мы позвали еще троих членов экипажа и кое-как устранили течи в трюмах, качая помпы и затыкая дыры корпусов, всем, что попадалось под руку. В одном из гальюнов, пенящейся соленой водой размыло по палубе зловонные экскременты. Драить кому-то шваброй по мерзкой жиже у того гальюна было потом жутко невыносимо на следующие сутки.
Работать на строгого, но справедливого капитана Джери Фостера мне было по душе. После той трагедии с грузовиком я вновь продолжал заниматься любимой работой. Только теперь я чинил корабельные двигатели, а не автомобильные как прежде. Мерфи пару раз наведывался в гости к Фостерам, чтобы узнать, как у меня обстоят дела. Когда Джери рассказал своему старому доброму другу про наши неравнодушные чувства с Патрисией, Мерфи почти не удивился этому. Он вспомнил, как его дочь Нелли куражилась со мной у озера, и решил, что моя новая связь с дочерью его друга не случайна. По этому поводу Мерфи неоднократно подшучивал на эту тему, напоминая про мои былые деньки, проведенные с его дочкой.
Спустя неделю, после последнего визита Мерфи, я вместе с Джери и Патрисией навестили семью фермеров. Мерфи и Клайд, к моему огромному удивлению, встретили меня весьма радушным приемом и попросили приходить к ним в гости чаще. О том случае, который произошел в празднование дня рождения одной из подруг Нелли, никто не вспоминал и не терзал меня вопросами, каким образом в грузовике появились пулевые отверстия и гильзы, усыпанные по кабине и кузову. Нелли не переставала донимать меня своими воспоминаниями и историями. Она только и делала, что рассказывала случаи и события происходившие вместе со мной. К всеобщему удивлению она даже не постеснялась говорить о таких личных событиях в присутствии Патрисии и своих родителей, а мне оставалось только краснеть от стыда перед своей дамой и родителями двух девушек. К счастью, все с юмором отнеслись к ее приукрашенным россказням.
Много чего поменялось в моей жизни за этот короткий период времени. Столько приятных и запоминающихся событий произошло в моей жизни, что я почти не заметил, как быстро подкралась осень. Сухая пожелтевшая листва усыпала дворы и улицы, обнажив пышные макушки деревьев. Яркое солнце теперь опаздывает к восходу и спешит уйти за горизонт, скорее завершая холодный пасмурный денек. Но пока моря не покрылись льдами, я еще не раз успею сходить в море, а после долгих плаваний меня ждет мой первый отпуск. Весь экипаж отправится в увольнение и опустошат свои каюты, а капитан оставит свой штурвал до наступления весны. Команда корабля оставит старый пароход зимовать у причала рядом с другими морскими судами. Простые корабли замрут в прибрежных льдах, а большие крейсеры и ледоколы будут рубцевать замерзшие воды. Впереди у меня было еще два выходных, а через двое суток мне придется снова расстаться с сушей, и пока стоит насладиться свободными преподнесенным временем.
Мое выходное утро началось с чашечки крепкого бодрящего кофе и голоса диктора местной радиостанции. Хрипящий от помех приемник вещал свежие новости. Диктор зачитал несколько малозначимых событий, произошедших в штате, а затем упомянул что-то о деятельности президента Франклина Рузвельта, но я прослушал короткую передачу радионовостей. Патрисия, проснулась еще до того, как я успел допить свой кофе, и пришла на кухню.
– Доброе утро, милый. Опять забыл меня разбудить? – ласково произнесла Патрис и поцеловала меня в щеку.
– Не хотел тревожить твой сон дорогая.
– Ты каждое утро мне это говоришь.
– И с каждым новым днем я не перестаю умиляться твоему тихо сопящему носику.
Патрисия убавила громкость радиоприемника, который стоял у окна, и прислонилась к краю подоконника.
– Когда-нибудь я точно опоздаю на работу, – с улыбкой произнесла Патрис.
– Сувениры из бирюзы никуда не денутся. Приезжие провинциалы еще спят сладким сном в своих гостиничных номерах.
– И все же, моя торговая лавка должна открываться по расписанию.
– До полудня в магазине редко увидишь хотя бы одного посетителя. Ты сама мне об этом рассказывала.
– Как знать, когда придет новый клиент. Возможно сейчас, какой-нибудь покупатель ожидает открытия сувенирной лавки.
– Милая, ты же владелец этой сувенирной лавки. Почему бы тебе не нанять туда продавца, а самой отдыхать дома?
– Тогда работнику придется платить жалование из собственного кармана.
– Недостаток средств нам не грозит. Наши сбережения не будут потрачены, теперь я один могу нас обеспечить, ты же знаешь.
– Я знаю, и уже давно догадываюсь, что ты хотел бы чаще видеть меня дома.
– Конечно хочу. Ведь рядом друг с другом мы только вечерами, из той пары или тройки дней, что я нахожусь дома.
– А я не вижу тебя по несколько недель. Мне очень хотелось бы не отпускать тебя бороздить по волнам на папиной старой посудине. Но ты ведь упрямый, – многозначительно сказала она.
Я медленно подошел к ней и взял ее за руки.
– Патрисия, милая моя, я же мужчина, я обязан содержать нас обоих.
– Пообещай мне, – неожиданно промолвила она.
– Что я должен пообещать?
– Обещай, что расстанешься с морем. Мне так тоскливо без тебя. Иногда я сижу одна на пустующем пляже и всматриваюсь в горизонт, смотрю на край моря и скучаю по любимому матросу. Волны шумят, чайки голосят, а я мечтаю только об одном – чтобы сейчас ты сидел со мной на берегу и крепко прижимал меня к себе, согревая прохладным вечером. Не могу я без тебя. Ты едва успеваешь вернуться, и вот уже снова отправляешься в долгий путь.
– Как же тогда я буду…
– Прошу тебя, Джон, обещай, что распростишься с волнами, – перебила Патрисия.
Я молчал и смотрел на Патрисию, не зная, что ответить.
– Пообещай мне. Пожалуйста, скажи, что положишь конец морским путешествиям.
Ее пронзительный взгляд молил меня согласиться дать прошеное обещание, и таким глазам невозможно было отказать.
– Обещаю. Обещаю, что найду другую работу до начала весны.
– Ах, Джон… Не вериться, что ты согласился.
– Должен признаться, я сам подумывал об этом. Но найти новый способ дохода будет довольно трудно, да и работа будет не так прибыльна, как прежде.