Cyberdawn
Потапыч
Но Михолап оказался в сложном (и не до конца понимаемом мной) положении, в котором он попросился этому монарху в… гвардию. В личные войска, естественно, не рядовым, рассчитывая получить “землицу с людишками” за свою службу. И его корифейство не отказало: в суме валялся пергамент с финтифлюшками и печатями, который был, одновременно, “согласием” его корифейства и чем-то вроде документа, гвардейского патента видому Михолапу Потапычу. С распоряжением “явиться в стольный град и приступить к службе”.
В общем… а чёрт его знает, скорее хорошо, наверное, чем наоборот. Столица и в плане комфорта из любого положения получше глубинки. Да и всё читанное мне говорит, что всякие гвардейцы и прочие семёновцы – пинали пинусы шесть дней в неделю, за это имея немалое жалованье и статус. В общем: вариант с гвардией скорее хорош. Даже деньги есть – рубины точно не фальшивые и ценные, Михолап в этом был уверен, вспоминая почему-то жреца.
Так что потопал я по дороге, которая вела к крупнейшему городу округи – Гденьску. Варианты с биотранспортом не годились, а до двигателей какого бы то ни было сгорания местные не додумались. Вообще, конечно, чертовски много интересного: магия всякая, как с ней уживаются, и что она может дать? Быт у Потапычей был… ну скажем так, пейзане моего мира взвыли бы от убожества, как жил этот владетельный аристократ. Понятно, конечно, что в средневековье постоянная сытость – это уже вершина, шик и прочее. Куда там майбахам и бирюликам, сытое брюхо – реальные, причём редкостные для примерно этого исторического периода “понты”.
Но у меня есть надежда, что в медвежьем углу Медвежьего Угла (вполне реальное название земли и поместья) немножечко отстали от прогресса. Хотелось бы, чтобы лет этак на двести-триста, но это мечты. Тем не менее, с учётом реальности магии, скорости доставки послания и ответа (сутки, а расстояния даже умозрительно немалые), есть надежда на то, что мне, блин, не придётся на морозце тужиться над выгребной ямой, вытирая ценную деталь себя заиндевевшими косичками с сеном.
С этими бодрыми мыслями я топал по дороге, проверяя ряд своих умений и возможностей, причём на некоторые действия неотзывчивая к мыслям память вполне “раскочегарилась”. Например, пулестрелы у местных были. Редкость, “столичная штучка”, но были, и явно не пороховые. За пороховую вонь Потапычи с их нюхом приехавшего похвастаться соседа бы били, причём исключительно ногами.
Как понятно, эта “безделка” беролакам была ни к селу, ни к городу: возможность прицеливаться с их зрением близилась к нулю, до смешного: чем сильнее таращишься и вглядываешься, тем хуже в итоге видишь объект. В принципе, вроде как меня в “гвардейцы” уже взяли. Но есть у меня подозрение, что гвардия, раз уж есть пулестрел – ружьереры, пищалисты, а то и вообще мушкетёры. А в отличие от книги француза, шпага у таковых – дело десятое. И единственное полноценно достоверное столкновение (а не кабацкая драка) – это бастион в конце книги, где четвёрка со слугами непрерывно занималась тем, что перезаряжала и стреляла, делая вид, что на пикнике. Просто если не стрелок, в таких раскладах – то телохранитель-пулеуловитель, что мне как-то ну вот совсем не улыбается. Хотя магия, не стоит забывать. В общем – посмотрим, что и как будет, но возможность как-то бороться с этой жуткой близорукостью (и косоглазостью, в прямом смысле слова, когда стараешься что-то разглядеть) надо бы поискать.
Под эти мысли я дотопал до довольно крупного, расчищенного от леса поля, на перекрёстье аж шести (или трёх, вопрос точки зрения) дорог. Двухэтажное, каменно-деревянное здание с надписью на доске “Трактир” разместилось у дороги. Коновязь, не пустая, открытая… каретная? Тележная? Ну в общем, крыша-навес над телегами и даже какой-то пролёткой, естественно распряжённой. Единственное, что меня останавливало, это вопрос денег. Впрочем, рука рефлекторно скользнула под меховой ремень, не менее рефлекторно вытащила оттуда маленький полотняный мешочек, позвякивающий металлом. Ревизия имущества и память подсказали, что хоть отсвечивающие золотом и серебром монетки невелики, но имеют весьма высокую покупательную способность. Так что на ночлег и пожрать – точно хватит. А то из-за отсутствия второго – живот сводит. А первое я предпочту делать не в лесу, кишащем призрачными рысями (не точно, что кишат, но предполагать такое нужно) и ордами сапогокрадов, а в нормальной кровати, желательно мягкой и чистой. И помыться не помещает – тут и я, и память Михолапа сошлись на все сто, на тему гигиены.
Так что, убрав кошель, я просто толкнул в заведение с вывеской “Трактир”.
5. Кошачья диверсия
Помещение было полутораэтажным, деревянным и закопчённым, с прямо-таки каноничной люстрой из колеса: то есть, в большинстве своём, полутёмное. Но с полуторного этажа, не всего, а одного места, пробивался более яркий свет, причём ещё и явно не от огня. Последним я заинтересовался, но отложил разбор “а что это там светит?” на потом.
Нижняя зала, несмотря на полумрак (хотя моргнув пару раз, я стал видеть чуть ли не лучше, чем на свету – видимо, ещё одна грань “медвежьего ока”), просматривалась нормально: пространство было заставлено длинными скамьями и длинными столами, где сейчас сидели и жрали человек пятнадцать. Вместить же длинные столы и скамьи могли не меньше сотни, навскидку. Сами люди были одеты небогато, вполне укладываясь в категорию “коробейники” или “перекупы”, как назвался неудачливый претендент на мою обувку. И, присмотревшись, я узнал сидящую в отдалении троицу, не по лицам – по абрисам. Такой выдающейся по толщине бабы я ещё не видел, а из памяти Михолапа всплыло, что у “подлых сословий” толщина, особенно у женщин – признак красоты. У Потапычей, вроде, не совсем так (и, надеюсь, у аристократов в целом), но “модельная худоба” точно рассматривалась как болезнь, нищета, ну и как следствие – уродство.
Никаких “барных стоек” не наблюдалось: был раздаточный стол, с которого пара парней в повязанных на манер передника тряпках (половые, вспомнил уже я) время от времени забирали деревянные доски с едой и деревянные кружки с выпивкой. Ну и за этой же стойкой стоял пузатый, жутко плечистый детина: то ли управляющий, то ли хозяин, но точно “совмещающий” должность вышибалы.
На моё появление, точнее, на скрип двери, народ отреагировал взглядами, а тип за стойкой прищурился, обернулся и что-то сказал через плечо. И, из-за двери за его спиной, показалась вытирающая тряпкой руки тётка, направившаяся ко мне. Тряпка была повязана как у половых, так что что-то типа “официантки”. Дождался, не сходя с места, когда она доколыхается до меня:
– Добро пожаловать, господин, – слегка присела она, склонив голову в этаком подобии книксена. – Чего изволите? Перекусить? Отдохнуть? – на последнем она заколыхала сиськами.
Как-то вот при всём при том, что я не любитель истощённых вобл, данная мадама у меня никак не вызывала “огня в чреслах”. Жирновата, внешне – старовата, да и с прыщавой сальной кожей. И не слишком чистоплотна, до кучи. Может быть и достаточно молодой – косметики нет, условия жизни в средневековье тяжёлые, да и “жирный эталон красоты”, но мне от понимания причин не легче.
– Перекусить. Переночевать, – не стал я упражняться в красноречии.
– Как пожелаете, господин…
– Потапыч, – представился я, потому что назваться, приходя в дом – было не просто нормально, а НУЖНО.
Судя по памяти Михолапа, по крайней мере. Правда, называться полным именем, титулом и прочим – только там, где место этого “заслуживает”. Но, например, всплыло воспоминание, где Михолап заходил в пейзанские дома (по разным надобностям). И даже там, несмотря ни на что, представлялся, правда, косвенно: мол так и так, благородному Потапычу желается – ну и варианты, от воды напиться, до сексом потрахаться.
Ну и представиться я представился, а остальное в придорожном трактире явно лишнее.
– Счастье посетило наш дом с вами, – последовал ещё один поклон. – Извольте проследовать за мной, господин Потапыч, в чистый зал.
Я последовал, внутренне отметив, что слово “изволить” дамочке явно не привычно. Точнее, произносила она его правильно, часто, но как “модное” слово, выделяя интонациями и прочим, даже глаза пучила каждый раз.
А вот то, что меня сразу “раскусили” в плане аристократичности – скорее всего, работа толстяка-хозяина. Не коробейник, “глаз набит”, скорее всего, даже не по одежде, а по позе и осанке определил: телу было комфортно ходить распрямлённым, да и голову высоко держать.
Чистой залой оказался просторный балкон на полуторном этаже зала, тоже не слишком забитый, но уже со столиками на четыре персоны и стульями. Заняты были всего два: за одним сидела троица средних лет, в однотипной чёрной одежде типа сюртуков. Кто такие – память ответа не дала, но точно не оборотни и не аристократы – было с чем сравнивать. За вторым занятым столиком сидела парочка, мужчина и женщина, от которых… ну чувствовалось, что они не простые люди. Это не говоря о том, что столик был ярко освещён каким-то кристаллом, свисающим на цепочке с потолка, тогда как у троицы – подсвечник на три свечи на столе, не более.
Так что направился я не за официанткой, а к стене, чтобы расположиться, наблюдая за занятыми столиками. Провожатая смутилась, что-то хотела сказать, но передумала, следуя уже за мной. И, после того как я плюхнулся, предложила пожрать, пива или водки.
– Пива, – решил я не рисковать с алкоголем.
– Как изволите, сейчас, – выдала она и уколыхалась.
А я, уже с относительно близкого расстояния, разглядывал компании. И, навострив уши, даже услышал разговоры. Чёрные выходили какими-то чиновниками, служащими империи, судя по всему, занимались какой-то статистикой или переписью.
А парочка, время от времени бросая на меня косые взгляды, негромко переговаривалась о пути, остановках и каком-то “деле”.
– Не здесь, Коржун, – отрезала девица на попытку мужчины обсудить какие-то детали.
– А чего здесь опасаться, любезная Длони? – показано удивися тип. – Чинуши, занятые своими делами и какой-то босяк, несомненно, ограбивший местных земледелов, – небрежно кивнул он в мою сторону.
Вообще, одежда на этой парочке, как я видел уже вблизи, была скорее века восемнадцатого, этакие охотничьи костюмы, бархат и кожа, с вставками и вышивками. На их фоне я действительно смотрелся “ограбившим пейзан”, но то, что я оборотень – чувствовать-то должны? Хотя никаких долговых расписок нет. Может, и не чувствуют, чёрт знает.
– Не говоря о том, что у него даже оружия нет…
– Оружием является сам владетельный господин, – негромко произнёс я. – А если кому-то нужно что-то сверх того – то это заслуживает только жалости.
Вообще из памяти в ответ на “босяк” всплыло желание встать и порвать трепача в клочья. Но я предпочёл высказаться “в никуда”. Может, и не слишком разумно вообще, но тут было “яркое желание”. Кроме того, хотя я ни черта не знаю, но и этого “ни черта” хватает на понимание: тут “сословное общество”. И ряд моментов просто нельзя “спускать” – а то прикажет, например, этот аристо гнать меня плетьми – вполне возможный вариант. Да и в целом – не слишком скрываясь, не понижая голос, называть меня быдлом – раздражает, чёрт возьми!
– Вы… любезный, – обернувшись не вставая, смерив взглядом, сплюнул этот Кожун, – в чужие беседы лезть изволите?
– А вы потолок купили, любезный? – поинтересовался я. – Или подслушиваете нашу с ним беседу? Так тогда к себе обратите свой же вопрос, – пожал я плечами.
В принципе, так и было: мне лично ничего не сказали, так и лично ничего не сказал. А вот обратившись ко мне, этот аристо уже реально “влез в чужую беседу”.
На мои слова тип начал пучить глаза, краснеть рожей, хвататься за рукоять какой-то сабли у пояса, бросая на меня взгляды в стиле “щаз убью!” Но его спутница, незаметно усмехнувшись в сторону, положила ему ладонь на руку и что-то шепнула на ухо. И этот воин фигов с видом “делаю вам всем одолжение” отвернулся.
Тем временем дородная официантка подковыляла к моему столику, заставила его снедью и подвесила на цепь, свисающую с потолка, светящийся кристалл. Видимо, положенный аристократии, но не чиновникам. Парочка, демонстративно на меня не смотря, вскоре покинула балкон через дверь на балконном этаже – наверное, к сдаваемым комнатам. А я, перекусив и выпив (пиво – дрянь, еда – сносная, но недосолёная и чрезмерно перчёная), призадумался.
Ну повёл я себя… возможно, и не слишком разумно, но отталкиваясь от имеющейся памяти-ощущения Михолапа – иначе просто было нельзя. Ноблесс оближ, как ни крути, так что страдать на тему “что я такой дурной” я не стал. Пока я ни хрена не знаю про окружающий Мир, так что отталкиваться надо от имеющегося в обрывочной памяти, следуя ей.
А вот с “ни хрена не знанием” надо что-то делать, причём в самом прямом смысле слова: вот я собрался добраться до столицы… названия которой я просто не знаю. Вот собрался в некий Гденьск, вроде как город, от которого “быстрее добраться”. Но как – быстрее? На детали в памяти нет и намёка, а что там решится проблема с лошадьми – верится слабо.
– Уважаемые, вы не слишком заняты беседой? – обратился я к троице чиновников.
– Не слишком, господин…? – переглянувшись с сотрапезниками выдал один “чёрный”.
– Видом Михолап Потапыч.
– Благословенны дела ваши, почтенный видом, – вдруг довольно глубоко поклонился чиновник и пара его коллег поклонились, не вставая, но очень уважительно.
Вот тоже ни черта не знаю – с чего? Просто традиция? Ладно, разберёмся.
– Я – Грут, человек землемерной управы. И Микл, людских дел, Вовев, мытных дел, – представился ответивший, а представленные кивали. – Что вам угодно, почтенный видом?
– Скрасить трапезу беседой. Я не слишком сведущ в округе… – на последнем я взял паузу, формулируя, как бы сказать “сами мы не местные”.
– Прекрасно понимаю – дела ваши неустанные и благие праздности не приемлют, – кивнул чин, скорее породив вопросы, чем дав ответы.
Но, вроде бы, не издевался. Троица подхватила свои подносы-кружки, перебрались за стол и стали расписывать округу, с деталями (нахрен мне не нужными, да и не понимаемыми большей частью).
Во-первых, я узнал, куда вообще направляюсь: о том, что я не знаю название столицы, чиновники и не подозревали, но в разговоре упоминалось несколько раз. Город назывался Золотой, как и “столичный регион”, по крайней мере “Золотая Волость” интерпретировалась именно так. Во-вторых,, я узнал что до Гденьска сутки пути конному – а мне пару суток, если не поторопиться. Ещё – что Гденьск стоит на реке, которая связывает его с Золотым, что всколыхнуло в памяти “речной путь”. Чертовски вовремя, желчно подумалось мне на эту тему.
Ну и назвали чиновники “пристойные гостевые дома”, “портных”, несколько “весёлых домов”. Вполне полезные данные по Гденьску. Да и в общем – рассказы небезынтересные. Общей картины не дающие, но в будущем, думаю, не лишние.
Например, в Гденьске была некая “храмовая библиотека”.
– Корифеевых или Академических нет, почтенный Потапыч, всё ж не столица у нас, – вздохнул чин.
В общем – надо бы туда наведаться. Да и с религией непонятно: как она уживается с магией, и почему никаких воспоминаний о вере? Вроде как должно быть “всё под богом”, хотя это чисто на ассоциации со средневековьем. Но в памяти Михолапа – “жрец”, как-то связанный с подлинностью рубинов – и никаких деталей, вообще. Впрочем, раз уж библиотека, думаю, разберусь. Чин в том, что меня допустят, не сомневался – видимо, какая-то привилегия аристократии. Хотя, из того же разговора выходило, что “видом” – не просто титул. А что-то ещё, причём заставляющее чиновников, относящихся к парочке аристократов довольно равнодушно – на уход чины не вскакивали и даже не смотрели – относиться ко мне с уважением, видимо, связанным с “трудами благими”, о которых я, опять же, ни хрена не знаю.
Так что посидел небесполезно: узнал, например, что троица ходит три раза в год с охранным отрядом (который жрёт и квасит на первом этаже) по “корифеевым землям” с проверкой, инспекцией и за мытом, то есть налогом. Выходило, что есть земли “имперские”, а есть самостоятельные, куда чины даже не пытаются соваться – тот же Медвежий Угол из таких.
– Некоторые господа помещики, не подумайте, что к вам даже мысленно касательство имеющие, почтенный Потапыч… – замялся вещающий чин.
– Разбойничают? – уточнил я.
– И это тоже случается. Но иной раз просто развлекаются, а убыток всё одно и в деле, а случается, и в жизни сотворяется. А обороняться против благородного человека нам и не с руки. Да и управы это понимают, на вольные земли не посылают.
– А вообще разбойники есть?
На что на три голоса меня заверили, что от татей, душегубов и прочих подобных личностей буквально не протолкнуться. Но если не обращать внимание на “рыбу вот такой ширины”, то выходило, что разбойники есть, но не слишком часты. И для отряда в десять стражей чиновников угрозы не представляют: опаснее “злые звери” и “злые люди”, о которых я, судя по контексту и взглядам, должен знать побольше чиновников.
При этом, один из них, как раз налоговик, похвастался (вроде как завуалированно, но от гордости распирало) четырёхзарядным и четырёхствольным пистолем, аж из самой столицы. В руки я это чудо техники не брал и не просил, но разглядел, само собой. Вскоре чиновники распрощались, направившись отдыхать, а меня уже не официантка, а лично хозяин заведения отвёл в небольшую комнатушку с широким ложем. Впрочем, судя по частоте дверей, они все были небольшими, но ткань в постели чистая, как и комната с табуретом и столом вдобавок к кровати. И светящийся кристалл повесили, с специальным тканевым колпаком – закрывать, когда свет не нужен. В общем – даже прилично, а на желание помыться толстяк только кивнул, ну и через десяток минут в комнате была деревянная бадья, корыто и давешняя официантка в качестве санитарно-технического аксессуара.
Смущаться я не стал, стал мыться и думать. Выходило, что “средневековье” – верно, но за счёт магии верно для “глуши”. Чем столичнее, тем выше уровень цивилизации, возможно – не только столица государства, но есть ещё какие-то центры “магоцивилизации”, чёрт знает. При этом, производства индустриального нет как факта. Тот же пистолет – чертовски изящный, очевидно надёжный, но… ручная работа. И всё остальное так же, от одежды до писчих принадлежностей. А в столицу я стремлюсь верно, в любом случае: в общем-то, я как-то привык к цивилизации, а не кадушкам и поливающим толстым бабам, которые глазки закатывают, губищи облизывают, прыщами сияют… гадость, блин! Ну и вопрос законов: империя, судя по всему – сословное, но правовое государство, насколько это возможно. И, кстати, возможно более правовое, чем родина: да, сословия, да, “серые зоны”, но понятные и прописанные. А то в суде, бывало, голову сломишь, какой из противоречащих друг другу законов применим, какое у судьи настроение, а не позвонил ли ему кто-то “сверху”… В общем-то, чёрт с ним, да и работа эта в прошлом, но то, что законы исполнялись – а такие вещи по общению-описанию прекрасно заметны – уже немалый плюс места моего пребывания, несмотря на множество минусов.
– Забери это! А сапоги оставь! – возмутился я действиями бабищи, отошедший от мыслей.
– А почистить, господин?
– Не надо, – отрезал я. – Одежду – бери.
– А что забрать?
– Это! – потыкал я в диверсионно пробравшуюся в комнату кошатину.
Так-то и по запаху было понятно, что водятся. И, судя по всему, оправданно: грызуны быть должны, должны быть и капканы на них, пусть и мохнатые. Но пускать приспособление против грызунов в жильё – глупость. Бабища собрала одежду, погонялась за кошатиной, но всё-таки выпихнула её. А после хозяин забрал корыто-кадушку, ну а я заснул. Спал без снов, но проснулся ещё до рассвета, причём явно из-за обороничьего чутья. Мне готовили сволочную диверсию! Давешняя кошатина, невесть как проникшая в комнату, с злодейским выражением морды, примерялась враскоряку над моими сапогами! Но проснулся я во время, не вставая ухватил вредительницу за шкирку. Та подёргалась, глянула на меня и обмякла с видом невиновно привлечённой к ответственности.
– Утопить бы тебя, заразу, – сообщил я диверсантке.
– Мяу-у-у…
– Да хрен с тобой. Но ещё раз увижу – так легко не отделаешься!
– Мяу-у-у-у-у!!! – сиреной взревела кошатина в полёте, получив смачного пенделя и скрываясь в коридоре.
– И так будет с каждой заразой! – негромко посулил я. – Ну и побудку, похоже, устроил, – хмыкнул я, скрываясь в комнате.
Зевающая бабища с моим барахлом появилась через пару минут. Сухое, чистое, даже воняет какой-то пахучей травой. Вроде и не слишком противно, так что пусть будет.
Оделся, спустился – оба зала были пустыми, запросил у позёвывающего хозяина еды в дорогу, рассчитался и потопал. Дело в том, что ночевать в лесу у меня желания не было: и в мире мертвецов нарвался на рысь, а в реальности животных побольше. Не факт, что убьют, но спать не дадут, могут одежду испортить и вообще – нахрен надо. А до Гденьска – день “конного” пути. Но кони – отдыхают, и вообще, вроде как не намного превосходят человека в дальности. В скорости, конечно, да, но за день те же сорок километров, а то и поменьше. Но сорок километров пёхом – это нормально для “нормального человека”. А я, вроде как, оборотень. Так что вполне обоснованно собирался добраться до Гденьска до вечера, но выйти пораньше – только разумно.
И вот, минут через десять ходьбы догоняет меня топот. И – давешний аристо, этот… Коржун, кажется. Без спутницы, причём явно меня догоняет, с мордой решительной. Догнал, соскочил с лошади.
– Извольте остановиться! – заголосил он мне в спину, поскольку я хоть и напрягся, но продолжал топать по своим делам.
– С каким делом ко мне обращаетесь? – вполоборота встал я.
– Преподать урок наглецу! – выдал этот тип, посылая в меня с руки тень.
Правда, память Михолапа меня фактически сразу успокоила, более того, эта колдовская “атака” подняла некий пласт знаний, о “зверодухах”, некоей атакующей магии, если так можно выразиться. По крайней мере, меня такими духами-росомахами Михолап атаковал, вот только этот Коржун… Ну в общем, там был слабый, да ещё одиночный дух. И я его просто поймал в воздухе слегка изменённой лапой.
– И вправду, урок наглецу – дело нужное, – задумчиво откомментировал я, разглядывая агрессивно фыркающего духа-ежа, зажатого в руке.
Иголки, кстати, меня не “кололи”, да и вообще ощущения от “удержания” были странными, не вполне телесными. Ну а мне этого петушка гамбургского надо покарать – а то совсем охренел. И хлыст, развёрнутый второй рукой, прекрасно сгодился: Кожун противно повизгивал, подпрыгивал, пытался ухватиться за рукоять сабли и получил по лапе до рассечения. Вскочил на лошадь, матерясь, после чего конина получила по заднице с оттяжкой и понесла. А наперекосяк, стараясь удержаться, на ней болтался этот воен картонный.
– Это я молодец. Но, возможно, затрофеить что-нибудь стоило… Хотя нет, – рассуждал я. – Этого можно было и прибить, по уму. Но нечем, да и основное барахло на лошади, а она к себе не подпустила бы.
И надо бы мне какое-то оружие, кроме хлыста. Или научиться пользоваться теми же “метательными духами”, да и с оборотом разобраться: происходит он фактически рефлекторно, но на что я в нём способен – не представляю. В Гденьске и проверю, решил я, но судьба моим намерениям скрутила дулю.
