Christy Cher
Записки о ньюменах. Неприятности в анклаве Сагуаро
20.03.3087
«Уважаемый доктор Бойлд, с тревогой сообщаю, что состояние здоровья мисс Лауры Браун значительно ухудшилось. Отрешенность, характерная для Вашей пациентки, сменилась беспричинной агрессией и приступами ярости. Вчера вечером мисс Браун изрядно напугала меня, схватив вилку со стола и распоров ею щеку. Пока я накладывала швы, мисс Браун лихорадило. Я уложила ее в постель и, как обычно, устроилась в кресле напротив. Все было спокойно, и я задремала. Проснулась же от внезапной нехватки кислорода. Мисс Лаура попыталась задушить меня подушкой! Простите, доктор, но, если такое повторится вновь, я буду вынуждена покинуть дом. Мне очень жаль юную леди, я привязалась к ней, но эти приступы пугают меня. Теперь я вынуждена беспокоиться и о своем здоровье. Прошу Вас как можно быстрее навестить мисс Браун и назначить ей необходимое лечение. Заранее благодарю. Ваша миссис Х. Дженкинс».
12.05.3087
«Уважаемый доктор Бойлд, вынуждена вновь отправить Вам записку. Со времени Вашего последнего визита прошло больше месяца, и состояние здоровья мисс Браун вновь пугает меня. Вы не ошиблись. Я действительно взволнована и напугана. Это первый случай в моей практике, когда я опасаюсь оставаться наедине со своей подопечной. Вы знаете, что мисс Браун ведет беседы сама с собой, но теперь она повторяет одну и ту же фразу целый день: «Мне надо вернуться. Это не конец». Похоже, ее посещают суицидальные мысли. Я пристально слежу за ней, но все чаще замечаю, что мисс Браун что-то задумала. Это не паранойя, доктор Бойлд, а вывод, следующий из моих наблюдений. В эту среду мисс Браун навестила ее подруга. Она тоже ньюмен. Я накрывала на стол, когда мисс Эверетт вбежала в гостиную со слезами на глазах. Она схватила меня за руку и сказала: «Он найдет ее, и она убьет Вас. Уезжайте отсюда!». После этих странных слов мисс Эверетт ушла. Я стала присматриваться к мисс Браун. Когда наши взгляды встречаются, она начинает смеяться. Этот смех… пробирает меня до дрожи. Я боюсь спать по ночам. Во сне мисс Браун просыпается от собственного смеха, и я долго не могу ее успокоить. Прошу Вас, доктор, приезжайте, чтобы оценить состояние мисс Браун. Возможно, это тот самый случай, когда единственным выходом остается применение особого операционного вмешательства. Вы понимаете, что я имею в виду. И прошу извинить за сумбурные пояснения, более подробно я надеюсь описать сложившуюся ситуацию при личной встрече. Ваша миссис Х. Дженкинс».
03.06.3087
«Доктор Бойлд! Это срочно! Я открыла кран, чтобы набрать ванную для своей подопечной, и не заметила, как она вошла вслед за мной. Мисс Браун схватила фарфоровую вазу и попыталась ударить ею меня по голове. Я вовремя обернулась и избежала прямого удара, но все же меня слегка задело, я потеряла равновесие и упала. Мисс Браун выбежала из ванной. Какое-то время я приходила в себя. Господи, доктор, я никогда не оставляла ее дольше, чем на пару минут! Все плыло у меня перед глазами. Я еле добралась до голографа, чтобы вызвать скорую. Затем пошла в ее комнату, но дверь оказалась заперта! Мисс Браун, как оказалось, забрала голограф с собой. Я и кричала на нее, и по-хорошему пыталась поговорить, но тщетно! Приехали надзиратели, взломали дверь и обнаружили мисс Браун в петле! Я была в ужасе! Мы успели спасти ее, но… Доктор Бойлд, приезжайте! И подпишите уже эту чертову бумагу! Я увольняюсь. Во вторник меня уже не будет в поместье. Х. Дженкинс».
Март, 3088 год
1
Однажды мир захлебнется в собственной ярости. Во все времена люди кричали одно и то же: «Надо быть лучше, давайте станем частью чего-то нового! Давайте будем добры к окружающему миру, давайте будем честны с другими, давайте сохраним наш дом для нового поколения в чистоте и богатстве!».
И вот он. Новый мир. Но его ли они ждали? Так и хочется упрекнуть: «Эй! Что это с вами? Почему отводите взгляд? Вас что-то смущает, что-то не нравится? Вам стыдно?». Люди так привыкли к лести, что разучились принимать критику. Любое слово они тщательно пережевывают, смакуя его составляющие. Малейший намек на укор ведет к пожизненной обиде, ведь люди так злопамятны!
Да уж, пожалуй, стоит сразу оставить предупреждение: отвернитесь и не возвращайтесь более к этим записям, потому что они совершенно точно вызовут у вас чувство отвращения. И боли. И ненависти.
Люди трусливы. Они боятся идти против правил. Они боятся осуждения. Они боятся всего, что могло бы как-то навредить им. Страх приходит первым. Он выжидает в темном углу, а потом выпрыгивает и пожирает своего создателя. Ни у кого из людей нет сил бороться с ним. Можно сколько угодно строить из себя смельчаков, но от истины трудно уйти, когда она кусает за пятки.
Чудища, клоуны, насекомые, инопланетяне… Все люди чего-то боятся. Жалость вызывают тщетные попытки самообмана этих невероятно креативных существ! Испытав даже столь незначительный страх как страх темноты, человек не прекращает попытки спасти себя. Щелк – свет – выдох. Все в порядке, угроза миновала. Страх отступил. Так ли это? Человек этот не задумывается, что свет не решение. Поставить на паузу и продолжить жить дальше не равно счастливый финал. Тьма будет существовать вечно, вряд ли человеку удастся скрываться от своего страха столько же. Человеческая жизнь так коротка и так стремительна! По негласным законам вселенной люди вынуждены столкнуться со всем, что важно донести до них, но понять смысл сумеют только избранные.
Люди постоянно ждут иного исхода. Они верят в то, во что их заставляют верить. Закрывая глаза на непредсказуемость мира, они живут в своем прекрасном идеальном настоящем. Лишь зацепив случайное событие, их вера подвергается хаотичной встряске. Те, кто смеялся над россказнями старой бабки вчера, сегодня уже рисует соляные круги вокруг.
Где граница между вымыслом и правдой? Как увидеть правду там, где она скрыта? И… есть ли правда на самом деле? Ответы лежат на поверхности, но не стоит ждать, что кто-то придет и скормит разжеванные объяснения. Этого никогда не случится. Пора бы уже людям перестать верить шарлатанам, выдающим себя за мудрецов, тем, кто настойчиво пытается их в чем-то убедить. Так за кем следовать ведомым? Или есть способ отсечь нить кукольника, чтобы действовать самостоятельно?
Лаура вздохнула и откинулась на спинку стула. Она пыталась понять: в какой момент допустила ошибку, в какой момент все рухнуло?
Часы в кабинете громко тикали, чем невероятно раздражали посетителей, но девушке нравилось слушать ровный ритм старинного механизма. Он помогал ей сосредоточиться. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Что-то скрывалось между звуками. Она не знала, что именно, но помнила, как в детстве… ее или чужом… что-то вызывало в ней странные ощущения. Лаура пыталась вспомнить, но не могла. Все чаще она задумывалась о том, что, быть может, сны имеют свойство внедрять ложные воспоминания в жизнь.
Сломанная дверь скрипнула и, не выдержав потока воздуха с улицы, открылась, впуская в душный кабинет немного прохлады. Вместе с воздухом в офис вернулась жизнь.
Лаура любила быть одна. В такие моменты она имела возможность насладиться своими мыслями, не отвлекаясь на других людей. Но эти другие, близкие ей, так прочно закрепились в сердце, что она готова была сто раз променять одиночество на минуты встречи с ними.
– Черт! Опять эта дверь! Лаура, прости, но ветер снаружи адский! – донесся из приемной голос Колдера.
Лаура улыбнулась. Колдер постоянно перед всеми извинялся, даже тогда, когда вина лежала целиком и полностью на другом человеке. Салли О’Коннор пару месяцев назад со злости хлопнула дверью так, что та до сих пор причиняла всем дискомфорт. Извиняться за такой пустяк Салли О’Коннор, естественно, не стала. Для этого у них был Колдер.
Тяжелые шаги парня дополняли еще одни, более грубые, принадлежавшие виновнице трагедии. Лаура заметила, что ее друзьям не так много времени потребовалось, чтобы вернуть подобие себя прежних, и это проявлялось даже в таких незначительных деталях. Возможно, они намеренно топали громко, чтобы никто никогда больше не смог заподозрить их в страхе.
Лаура встала и вышла навстречу друзьям.
– Синяки под глазами и… красная мозоль на пальце правой руки говорят о том, что кое-кто слишком мало спит и слишком много работает, – отметила Салли О’Коннор и швырнула коробку на самый верх огромного шкафа.
Их прихожая в последнее время напоминала типичный склад в Гнильцах: забитые вещами ящики, коробки с едой, банки, склянки… в общем, все, что так было необходимо ньюменам, коих судьба опустила на самое дно в нынешнем «идеальном» Мире.
Лаура не успела ответить, как в летящей коробке что-то загремело.
– Черт возьми, О’Коннор! – схватился за голову Колдер. – Ты что, не проверила ее? Какого хрена она не пустая?
– Ой, заткнись. Скажи спасибо, что я бросила свою работу, чтобы помочь тебе.
– Ты серьезно? – взбесился парень. – О какой работе ты говоришь, если мы уже больше месяца ни за что не брались?! – Колдер пнул стоявший рядом пустой ящик и тут же с опаской взглянул на Лауру.
Девушка сделала вид, что не заметила. Она знала причину этого обеспокоенного взгляда. Колдер подумал, что его слова могли как-то ее задеть, но это не так. Обычно людей задевают те слова, которые что-то значат для них самих, Лаура же давно перестала оправдывать себя. Если бы ее спросили, виновата ли она, то девушка, не раздумывая ни секунды, ответила бы положительно.
– Что ты от меня хочешь, мистер совершенство? В следующий раз зови кого-нибудь другого! – Салли О’Коннор закатила глаза и отошла от шкафа, давая понять, что конфликт исчерпан.
Колдер хотел было что-то сказать, но лишь вздохнул и пожал плечами. Все знали, спорить с Салли О’Коннор – бессмысленное занятие. Проще было действительно позвать на помощь другого человека.
– Что с доставкой? – Лаура потерла уставшие глаза.
– Ну… Нормально.
– Перестань, Колдер. Говори, насколько меньше.
– Ладно. Чек сказал, что он больше не сможет давать нам…
– Чак, – машинально поправила Лаура.
Колдер скривился.
– Ладно. Чак сказал, что больше не сможет давать нам продукты по старой договоренности. Это значит, что с каждым разом пустых коробок будет больше.
Колдер залез на стул и вытащил из не проверенной Салли О’Коннор коробки банку с горохом.
Лаура приготовилась к взрыву.
Убийственная пауза, грозно повисшая в воздухе рука Колдера с горошком и… глаза, готовые метать искры в любого, кто встанет между ним и заветной банкой.
– А-а-а! – завопил парень. – Она что, не понимает, что каждая такая банка на счету?! – Колдер пошатнулся, но стул выдержал.
– Думаю… ей не до этого.
– Вы же в курсе, что я вас слышу? – Салли О’Коннор погрозила пальцем. – Кстати, передай мистеру я-такой-умный, что эту банку я сперла.
– Ты… – Колдер опустил руку с горошком. – Блин, че ты сделала?
– Да, это уже не смешно, – не выдержала Лаура. – Хочешь лишних проблем?
– Я делаю это не первый раз, только мистер я-такой-крутой раньше не удосуживался проверять коробки. Так что… Это прогресс!
Язвительный комментарий Салли О’Коннор и ее звучные аплодисменты добили Колдера.
– Прогресс? Ты в курсе, что если мы не будем нормально питаться, то скоро придется вымаливать у Макса одежду меньшего размера? Причем нам всем. Не хочешь пустить свои навыки на более благородное занятие?
– Твоя взяла, мистер я-ходячая-драма. Не позорься, слезай со стула и объяви о собрании.
– Нам правда надо многое обсудить, – вздохнула Лаура.
– Язва, – шикнул в сторону Салли О’Коннор Колдер, но так тихо, чтоб та не услышала. – Кстати, Ивон сегодня допоздна работает, не помню, говорил я или нет?
– Точно, говорил, – вспомнила Лаура. – Тогда собрание переносится на завтра. Только в следующий раз…
Входная дверь с грохотом распахнулась. На этот раз не от ветра. В гости к ним пожаловали далеко не самые обычные посетители. Лаура чертыхнулась, не зря весь день из ее головы не вылетала угроза, услышанная днем ранее. Девушка не успела предупредить друзей, как один из посетителей набросился на нее.
Стена. Удар. Резкая боль. На мгновение Лаура отключилась.
Тик-так. Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Возвращение из небытия.
В голове у девушки нещадно гудело, но, сфокусировав взгляд, она сумела быстро оценить обстановку. Рядом с ней лежало тело. Грязное, уродливое и смердящее до рези в глазах. Лаура с омерзением отбросила упавшую на ее колено руку бугая и попыталась встать. Голова закружилась, но ненадолго. Лаура краем глаза заметила движение. Колдер, с подбитым глазом и распухшей губой, навалился на второго нежданного гостя. Его удары становились все более ожесточенными, все более яростными. Много. Слишком много ударов.
Лаура, собрав в себе остатки сил, подбежала и оттащила друга в сторону.
– Хватит, – просипела она ему прямо в ухо.
Но парень вырвался. Лаура хоть и казалась сильной, однако с Колдером ей было не сравниться. Она упала и тут же попыталась встать. Парень нанес удар обидчику. Еще один. Лауре, сквозь продолжавшееся гудение в ушах, все же удалось услышать, как мужчина начал хрипеть. Колдер не останавливался. Лучший ученик Школы Спорта в данный момент выглядел куда более устрашающе, нежели на поле в глазах своих соперников.
Лаура не знала, смогла бы она его остановить, если бы не Салли О’Коннор. Девушка медленно подошла к нему, скривилась при виде первого пострадавшего и, с выражением лица «да пошло оно все к черту!», оглушила Колдера шокером.
– Норм? – Салли обернулась к Лауре.
– Норм, – выдохнула та, убирая с лица слипшиеся волосы.
Лаура прижалась спиной к рядом стоявшему дивану. Она молча наблюдала за тем, как ее подруга возится с Колдером: тащит по полу, пытается поднять его, со второй попытки закидывает в старое клетчатое кресло… За это время Салли О’Коннор не произнесла ни слова.
Сделав дело, Салли демонстративно отряхнула руки.
– Надо тела Грифу оттащить.
– Он их убил? – нервно сглотнула Лаура.
– Нет. Первого, похоже, оттолкнул, а тот… ударился головой. – Салли О’Коннор поморщилась. – Ну и вонь!
Девушка присела на корточки и, прикрыв рот рукой, распахнула черный жилет на теле грузного мужика.
– Так и знала.
– Люди Праведника?
– Угадала. Только они питаются солнечным светом и козьими какашками.
Салли О’Коннор сняла с шеи поверженного обидчика золотую цепочку с небольшим камнем в центре.
– Вот я все думаю, – задумчиво произнесла она. – Почему не рубины? Сапфиры? Почему простой пыльный камешек с дороги? Мы б хоть разбогатели на этом!
Лаура нахмурилась.
– Не таким способом я бы хотела зарабатывать на жизнь.
Салли О’Коннор поджала губы, но промолчала.
– Что с этим? – потерев переносицу, спросила Лаура.
Девушка подошла ко второму телу и брезгливо коснулась пальцами сонной артерии.
– Жить будет. Но ему нужна помощь.
– Я свяжусь с Ив. Сейчас, только… – Лаура приподнялась на трясущихся руках и, пошатываясь, подошла к передатчику. Голограф еле мерцал, но, несмотря на недостаток энергии, ей удалось отправить сообщение. – Не уверена, что заряда хватит.
Колдер вздрогнул и со скоростью света вскочил с кресла, готовясь к атаке. Увидев, что битва века позади, он поумерил свой пыл.
– Между прочим, это было больно, – обратился он к Салли О’Коннор.
Девушка не отреагировала. Она продолжала тщательно осматривать карманы людей Праведника.
– Колдер, – нравоучительно начала Лаура, – в следующий раз заряда у шокера может не быть. Если ты еще раз…
– Да понял я. Прости. Простите. Просто… в этот раз они зашли на нашу территорию. Я не думал, что они решатся на такое.
– Вот и я думаю. Делаешь людям добро, а в случае какой неприятности никто и не поддержит. Тратишь свои силы, всем помогаешь, а в итоге получаешь говном по роже, – проговорила Салли О’Коннор и сплюнула.
– Я поговорю завтра со Стэном. Может, он…
– Перестань, Лаура. Он отказался с нами работать. Шеффарду нравится строить из себя добряка, но чуть что – он сразу в кусты! К черту его! – Салли О’Коннор схватила кожанку и направила свои берцы к выходу.
– Стой… – ноль реакции. – Салли О’Коннор, – ноль реакции от более настойчивого тона. – Салли О’Коннор, твою мать! – бесполезно.
Лаура накрыла глаза рукой и попыталась успокоиться.
– Дождемся Ивон, а потом решим, что делать. Надо ей…
– Уже, – сообщил Колдер.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
– Хорошо. Хорошо, – повторила Лаура. – Надо решить вопрос со счетами. Пойдешь завтра к Грифу.
– К Грифу? Эл, но я…
– Энергия на исходе! А Гриф должен нам скидку. Если начнет бузить, напомни, что в прошлом месяце я помогла его очередной даме сердца.
– Почему бы тебе самой…
Лаура обернулась. Ее длинные светлые волосы растрепались, а лицо казалось бледнее обычного. Если б только она знала, что думал о ней в тот момент лучший друг! Чужие мысли не всегда ранят, бывает и так, что они могут вытащить тонущего человека на поверхность. В ту минуту Колдер подумал о том, что в последний раз видел ее такой там. Уставший вид и яркие, светящиеся внутренней силой глаза… Его восхищала ее сила. Она шла изнутри, воспламеняла сердца друзей и обжигала всякого, кто пытался причинить им вред. Он видел ее в действии. Он помнил ее опасную сторону. Он знал, что, рано или поздно, она вернется. И мир вновь заговорит о ней.
Если б только она знала! Однако, к счастью или нет, Лаура не умела читать мысли. Девушка хотела настоять на своем, но передумала.
– Ладно. Я пойду одна.
– Что?
– Зайду за Ив, вместе мы…
– Нет! Я пойду! – голос Колдера зазвучал более решительно, но Лаура не уступила.
– Поздно. Посидишь с Салли О’Коннор. Да и псы тебя остановят. Кстати, приложи лед, иначе все лицо опухнет.
2
Холод обжигал каждый миллиметр тела, отчего Лаура постоянно вздрагивала. Она походила на каменное изваяние, грубо высеченное неумелым ваятелем. Черты ее лица были напряжены, вся она, казалось, сжалась под прицелом скрытых глаз, окружавших ее со всех сторон. Легкий ветерок коснулся ее кожи, тут же покрывшейся мурашками, и Лаура поежилась.
– Мисс Браун?
Девушка открыла глаза, и ее тут же ослепил свет голографа, от которого она попыталась закрыться руками.
– О, простите, мисс Браун, секундочку!
Женский голос умолк, а яркость света тут же значительно понизилась. Лаура быстро убрала руки под стол. В небольшую комнату вошла Доктор Бэттел. При таком освещении в своем брючном костюме цвета металлик и подобранным в тон небольшим клатчем, увешанным переливающимися камешками, она была похожа на ангела-хранителя, сошедшего с небес на помощь своему подопечному, сбившемуся с пути и утратившему веру. По крайней мере, именно так представляла себе Лаура крылатых созданий, охрану душ которым доверяли их предки.
Пока женщина непринужденно выкладывала из клатча вещи, среди которых Лаура заметила карту доступа к своему личному делу, на безупречно отполированный металлический стол, Лаура не сводила с нее глаз. Доктора, казалось, не смущал ни холод, ни свет, ни что бы то ни было еще. В какой-то момент Лаура не выдержала и засмеялась. Смеялась она так долго, что на ее глазах выступили слезы. Девушка смеялась в лицо человеку, которого презирала, и этот смех не был наигранным.
Наконец силы иссякли, и Лаура, продолжая кривить губы в жалком подобии улыбки, посмотрела в пронзительные голубые глаза Доктора Бэттел.
– Хорошо. Итак, если вы, мисс Браун, закончили, мы могли бы спокойно поговорить? — Доктор Бэттел аккуратно отбросила свои идеально уложенные каштановые волосы за спину и серьезно посмотрела на девушку.
Лаура отвернулась. Ей не хотелось вести диалог с этой дамой. Но, бывает, обстоятельства вынуждают людей говорить с теми, кого они ненавидят больше всего на свете, кого бы они хотели оставить далеко позади на своем жизненном пути.
– И о чем мы будем разговаривать? – вступила в игру Лаура. – О погоде? О еде? Или, может, о том, как вы убивали нас? Как вы убили нас всех? Как вы убили беззащитного ребенка, оставив его тело на моих руках? Как вы… – девушка перечисляла вопросы с деланым спокойствием, словно говорила о чем-то обыденном.
Доктор Бэттел внимательно слушала. Лауру удивило, что женщина, в голубых глазах которой читалась фальшь, ни разу не перебила ее.
– Мисс Браун… Я не хотела огорчать вас.
После сказанных слов женщина виновато потупила взор, придав себе такой сочувствующий вид, что Лауре захотелось плюнуть ей в лицо. Наверное, она бы так и сделала, но во рту у нее, как назло, пересохло.
– Мне плевать, что вы там хотели. Все, что я хочу, – чтобы вы вернули меня обратно.
– Боюсь, это невозможно. Мистер… – женщина тут же осеклась: – Он умер.
Лаура не ожидала, что отреагирует громким стоном, стремительно вырвавшимся из плотно сжатых губ. Ей не хотелось казаться жалкой, но она такой и была. Жалкая сломанная игрушка.
Возможно, именно тогда она впервые осознала, что людей используют. Ими играют. Все они – игрушки, которые не должны сопротивляться. Люди должны послушно кивать и отвечать на вопросы, чтобы их могли оценить те, кто стоит у руля этого чертова мира.
– Мне плевать, я же сказала. Верните меня обратно, – выдавила из себя Лаура.
– Куда? В пустоту? Там ничего не осталось.
Об этом Лауре и так было известно, но из уст доктора данный факт прозвучал слишком просто, будто абсолютно ничего не значил.
Лаура подняла голову, уставившись в голубой потолок с прилепленными на нем отвратительными звездочками. Они не имели ни малейшего сходства с сиянием далеких небесных тел. Очередная подделка.
– Серьезно? Звездочки? – нахмурилась девушка.
Сказав это, она с удивлением заметила, как звезды стали медленно увеличиваться в размерах. Они раздувались и загадочно мерцали. Свет утратил космическую легкость. Лаура моргнула один раз, потом – другой… звезды перестали быть звездами. Они трансформировались в нечто до боли знакомое.
Огни. Они зовут. Они затягивают ее в свои объятия и душат.
Тик-так. Тик-так.
Лаура хрипела. Она чувствовала силу притяжения и не могла ей сопротивляться. Ведь они звали ее. Они вынуждали ее вернуться обратно. Они умоляли. Они плакали…
Лаура умирала.
– Лаура! Проснись!
Девушка резко вскочила и закашлялась. Дыхание восстанавливалось с трудом.
Голос Колдера помог ей очнуться. Лаура уставилась в перепуганные глаза парня.
– И опять этот взгляд… – прошептала она, приподнимаясь со стула.
– Я услышал твой смех. Ты спала и смеялась, – Колдер почесал нос. – Извини, конечно, но это охренеть как жутко!
Лаура вздохнула.
– Прости. Я… Я просто… заснула, пока ждала Ив. Хотела поговорить с ней.
– Кошмары?
Лаура предпочла промолчать. Она потянулась за пачкой энергожвачек и сделала вид, что вопрос не был услышан.
– Мне кажется, прошло достаточно времени, чтобы мы могли об этом нормально поговорить. – Колдер встал и схватил с полки рисунок, который Лаура так и не выбросила. – Это Чекаши?
Лаура выхватила лист из рук парня и бросила в мусорную корзину.
– Конец.
Колдер недовольно сложил руки.
– Когда-нибудь мы начнем говорить. И это будет исцелением. Для всех нас.
– Мы уже пытались говорить, – щеки Лауры запылали от нахлынувших эмоций, – и ты прекрасно знаешь, к чему приводят такие разговоры.
– Например, к тому, что мы свободны?
– Ха! – Лаура вскинула руки. – А что дала нам эта свобода? Если раньше ньюменов ненавидели за их привилегии, то теперь!.. – Девушка, не договорив, громко хлопнула по столу и пристально посмотрела на Колдера. Тот молчал. – Мы всего лишь капли в океане, Колдер. И это океан крови. Он такой густой, что мы увязли в нем по уши! А потом, когда кровь свернется, мы задохнемся! Мы тонем, Колдер! И в итоге все подохнем.
Лаура отвернулась. Спустя мгновение она восстановила дыхание и тихо добавила:
– Я не это хотела сказать. Я имела в виду то, что мы заигрались в героев. Мы не герои. Мы обычные куклы, которых заставили в это поверить.
– Думаешь, финала представления еще не было?
– Я даже не уверена, был ли антракт.
Лаура с тоской посмотрела на Колдера. Парень не смог выдержать ее взгляд, и девушка в очередной раз подумала о том, что он никогда не поймет ее чувств. Он не видел того, что видела она. Колдер сошел с дистанции и не застал кульминации. Его не было рядом с ней, когда все произошло. Он думал, что ему повезло, но… разве бросить друга в беде, хоть и не по своей воле, – везение?
– Знаешь, во всем надо искать плюсы! У всех ньюменов до нас было слабое здоровье, мы же чувствуем себя вполне сносно.
– Класс. Даже не знаю, кому выразить свою искреннюю благодарность! – саркастично протянула Лаура.
– Ты слишком строга к…
– К чему? К Миру? В нашей Утопии, – Лаура изобразила пальцами кавычки, – с долбаной ноократией богатые покупают вторую жизнь, а бедные готовы продать членов своих семей как нефиг делать, чтобы получить заветный билет в беззаботную жизнь. При этом получившие вторую жизнь ньюмены, с разумом счастливых обладателей деньжат, живут дальше, пользуясь созданными Миром условиями, обеспечивающими им тихую и мирную жизнь…
– Понял, понял, – остановил ее Колдер. – Будем ненавидеть этот чертов Мир. Ничего нового.
– Ты так говоришь, будто думаешь иначе.
– Эл, я просто хочу тратить больше времени на что-то хорошее.
Лаура не могла не согласиться с тем, что мечтала о том же.
– Но как ты можешь думать о хорошем, когда нас все открыто ненавидят?
– Я представляю себе, что я обычный ньюмен, который захватил разум человека, пожертвовавшего свое тело ради благого дела. Ньюмен, который способен умереть даже от простого чиха. Который валяется где-нибудь на берегу океана и трясется за каждую секунду своей никчемной жизни.
– Да уж.
– Нам реально повезло. Мы выиграли джекпот. Просто надо подождать, и все пойдет своим чередом. Когда появились первые ньюмены, их тоже ненавидели.
– Неа, – возразила Лаура. – Вообще-то, им сочувствовали. Даже жалели. Это потом уже, когда правительство присвоило им привилегированный статус, все изменилось. Кому ж понравится, когда у кого-то льгот больше.
– Ну ты и зануда!
– Я надеюсь, мы не доживем до того момента, когда все вокруг продадутся. Иначе продавать будет нечего, и, таким образом, общество убьет само себя.
Когда входная дверь хлопнула, Колдер и Лаура вздрогнули от неожиданности. Слишком уж разные события следовали за хлопаньем дверей в последнее время.
– Я пришла! – Детский голос Ивон Эверетт вырвал Лауру из реальности, а мелькнувшие в дверном проеме рыжие волосы подруги, словно солнце, озарили темноту приемной. – Мы экономим?
Встретив подругу, Лаура печально кивнула и опустилась в объятия старого кресла, в котором совсем недавно приходил в себя Колдер.
– Надо бы сходить к Грифину, – озвучила Ив мысли Лауры. – На этом уж точно нельзя экономить. Что думаешь, Элли?
Элли. Внутренности Лауры сделали сальто и рухнули вниз с такой силой, что сердце упало, а потом забилось в два раза чаще. Ее так называла только Ивон, и каждый раз Лаура удивлялась своей способности чувствовать невероятную тоску по человеку, которого она… потеряла. Человеку, который звал ее точно так же.
Люди лгут. Люди всегда лгут. Они лгут не только друзьям, знакомым, родным, но и себе. Они лгут так часто, что со временем перестают это замечать. Они больше не видят разницы между ложью и истиной и верят в то, что честны.
Лаура лгала себе, что больше не помнит той ночи. Что не помнит, как, захлебываясь в слезах, принимала решение, от которого так много всего зависело! Он говорил, говорил, говорил… Он так долго говорил! И в каждом слове она искала любую зацепку, которая бы позволила ей переиграть судьбу. Ей так хотелось найти другой выход! Черт возьми, да она и не вызывалась быть судьей! Лаура лгала себе, что не помнит его. Не помнит карих глаз, которые кричали о том, как сильно он себя ненавидит. В тот момент девушка видела в них раскаяние. Она видела в них то добро, что он делал… или делал вид, что делал. Лаура лгала себе, что в ту минуту она не заплутала между разумом и чувствами. Она не могла попросить его остановиться. Она не могла попросить сделать это кого-то другого. Она была одна. И выбор был очевиден.
– Думаю, то, что ты прислала ребят, которые унесли людей Праведника, – Лаура махнула рукой в ту сторону, куда Колдер перетащил нападавших, – автоматически наделяет тебя властью давать распоряжения. Да. Если бы не ты, пришлось бы обращаться к Грифину с другой проблемой. Вряд ли бы он был в восторге.
– Согласна.
– Скоро рассвет. Ив, тебе стоит прилечь, – заметил Колдер.
Ивон согласно кивнула и стащила с дивана плед. Накинув его на плечи, девушка легла, свернувшись калачиком.
– Разбудите, пожалуйста, через часик, – попросила она, зевая. – Люблю вас.
Ее голос на последней фразе прозвучал почти неразборчиво.
– Хорошо. И мы тебя.
Лаура жестом пригласила Колдера выйти на свежий воздух.
Они сели на лавочку у дома и долго молчали, вслушиваясь в стрекот цикад и далекое кваканье лягушек. Ночь уходила, жизнь возвращалась на окраины Капитуса. Лауре смена дня и ночи напоминала морские приливы и отливы. Волна отступает и дает песку почувствовать себя сушей, а потом, возвращаясь, захватывает его вновь, поглощая и делая своим пленником. Так и люди. Живут и радуются жизни, покуда не наступает ночь. Погружение в сон и вылет из реальности. Слабость и беспомощность. Лаура не любила спать по ночам. Она старалась ложиться как можно позже и вставать как можно раньше. Она боялась упустить что-то важное. Что-то, что может слишком дорого обойтись ей.
Однажды она уснула и потеряла Джерри.
Джереми было одиннадцать. О его прошлой жизни Лаура знала только то, что он был учеником младшей школы и очень сильно любил свою маму. Лишь один раз он вспомнил о том, как играл с одноклассниками и, оступившись, случайно упал на кусок арматуры. Джерри поклялся, что это его последнее воспоминание. Лаура ему верила.
Хоть они и провели мало времени вместе, опасность сблизила их. Джереми нашел в лице Лауры старшую сестренку, а девушка была не против обрести маленького братишку. Мальчик часто болтал обо всем на свете. Кто бы мог подумать, что в будущем Лаура не раз будет возвращать в памяти его веселую болтовню, так девушке казалось, что она наверстывает упущенное – все те годы, что они могли провести вместе. Как много она еще узнала бы о нем? Иногда в жизни Лауры попадались люди, которые много говорили, но даже самые близкие друзья мало что могли рассказать о них. Так вот, это не про Джерри.
Джерри любил мармеладки и блинчики со сгущенкой.
Джерри щелкал костяшками пальцев, когда нервничал.
Джерри не любил сказки на ночь. Говорил, что они расслабляют мозг, из-за чего становится трудно соображать.
Джерри любил слушать, как поет Колдер и играет на импровизированных барабанах Баз.
