bannerbannerbanner
Семилетняя ночь

Чон Ючжон
Семилетняя ночь

Полная версия

«Мальчик, который еле избежал беды…»

В этот момент я повернулся и сумкой изо всех сил ударил его. Тяжёлая сумка с книгами угодила ему прямо в лицо. С криком Чунсок упал, сшиб стул и ударился затылком о стоявший позади стол. Я не мог упустить этот шанс, молниеносно бросился на него и коленом ударил в грудь. Но это было всё, что я смог сделать. Сзади кто-то ударил меня стулом по голове. Согнувшись и теряя сознание, я видел, как Чунсок катается по полу. И всё погрузилось во тьму. Когда я очнулся, я лежал на полу, а дети были на мне.

Чунсока отвезли в больницу, а меня – в полицейский участок. Конечно, меня могли бы просто отпустить, ведь драка между детьми – дело обычное. Но всё испортили сложившиеся обстоятельства. Имя Чхве Хёнсу, которого люди стали забывать, снова всплыло в связи с приговором. А я, сын маньяка, сломал нос и ребро сыну добропорядочного гражданина. Супруга этого гражданина отказалась уладить дело миром. Полицейские не препятствовали журналистам, ломившимся в полицейский участок. Соседу не удалось ничего сделать, и меня направили в комиссию для малолетних преступников. Через четыре недели разбирательств суд приговорил меня к двум годам условно. Если учесть общественное мнение и настрой людей, можно считать, что я легко отделался. Думаю, я не попал в тюрьму для малолетних благодаря соседу, который приложил все усилия, чтобы уговорить пострадавшую сторону всё же пойти на мировую. Из-за этого он потерял своё жилье, и мы переехали в комнату в полуподвале. Сосед угостил меня тофу[4] и сказал: «Всё в порядке. Всё уже позади».

Если бы… Это было только начало. В день моего освобождения владельцу комнаты доставили журнал. На этот раз в нём была статья и про меня: рассказывалось, как я четыре недели назад совершил нападение. Владелец потребовал от нас, чтобы мы съехали. А в школе мне велели перевестись. Сосед должен был выбрать: перевести меня в другую школу или вообще позволить мне её бросить.

Так я не смог закончить среднюю школу. Я двенадцать раз переводился и в итоге перестал туда ходить. Среднюю школу я закончил заочно и поступил в старшую. За четыре семестра учёбы в ней я переводился девять раз. Вся правда обо мне открывалась всегда одинаковым способом. Журнал «Sunday Magazine» и копии статей обо мне доставлялись в школу и родительскому комитету, одноклассникам, хозяину комнаты и моим соседям.

Мы превратились в отщепенцев. В основном скитались по портовым городам. Сосед стал всерьёз обучать меня дайвингу. Море подарило мне свободу. Когда я тихо плыл в темноте под водой, в одно мгновение исчезал весь мир. Ничья рука, ничей взгляд, ничей голос не могли добраться туда и не добирались. Надёжная стена отделяла меня от остального мира.

Последняя школа, где я учился, находилась в городе Сокчо. Утром я пришёл на занятия, а на моём столе опять лежал этот журнал, и одноклассники молча смотрели на меня. В мире существует несколько вещей, к которым невозможно привыкнуть. Быть безучастным к тому, что все от тебя отворачиваются и нарочно тебя провоцируют. Не давать сдачи, когда тебя избивают. И идти в полном молчании.

Пока я выходил из аудитории, моё тело будто горело синим пламенем. Огонь был холодным и сильным. Пока я миновал двор, а потом, выйдя из ворот, добирался до магазина, где я подрабатывал, этот огонь непрерывно сжигал меня.

В магазине был только владелец, посетители приходили и уходили. На кассе лежала копия статьи из журнала «Sunday Magazine». Я попросил хозяина выдать мне зарплату за месяц. Владелец, отсчитывая деньги, попросил меня подождать. Я ждал и ждал, прошло полчаса, час… Почему-то в этот день было особенно много посетителей. Хозяин ворчал, что я не там стою и мешаю людям. Я отошёл от кассы к задней двери, оттуда к двери склада, а потом ещё дальше. Я не обижался и не краснел.

С тех пор как я оказался в свете вспышек фотоаппаратов, я больше не терялся. С тех пор как я побывал под арестом, перестал сердиться. Я не надеюсь на хорошее отношение, даже если кто-то по-доброму ко мне отнёсся. Поэтому нет ситуации, способной привести меня в замешательство. Конечно, я понимаю, что, когда ты удивлён или испуган или когда тебя оскорбляют, ты должен быть растерянным – это нормальное для человека состояние и здоровая реакция, если ты сердишься. А когда к тебе относятся по-доброму, ты должен также отвечать взаимностью – в этом суть человеческих отношений. Дети моего возраста в основном так и живут. Сосед говорит мне, что я тоже должен так жить. Обычно я отвечаю его же словами, только без слова «так».

Я тоже должен жить. И чтобы жить, я не должен сердиться, или стыдиться, или позволять кому-то заводить со мной дружбу. Всё, что я был должен, – это получить зарплату, пусть даже стоя у двери как попрошайка и прождав ради этого несколько часов. В этом моя сила, позволяющая мне выжить. Это мой секрет, чтобы не покончить с собой.

Спустя два часа хозяин рассчитал меня. Как только я получил деньги, я внезапно почувствовал, что ужасно проголодался. Я оглядел магазин и на все заработанные деньги накупил еды. Гамбургер, кимпап, хот-дог, бутерброд и упаковки с готовой едой… Я положил покупки у кассы и понял, что этого хватит на толпу бездомных, сидящих на Сеульском вокзале. Я бросил хозяину деньги.

На причале почти не было людей. Я сел в уголке и всё съел. В меня не лезло, но я запихивал еду пальцами в рот и глотал. Глазами считал, сколько чаек летает на закате, сколько лодок причаливает и отплывает, сколько кошек, которым нечего делать, как и мне. Наступила ночь. Пора было возвращаться домой. В комнату мотеля, находившегося в конце переулка.

В тот день я впервые поговорил с соседом об учёбе. Я сказал, что хочу бросить школу. Я подумал, что тогда мы переедем куда-нибудь и мир забудет обо мне. Сосед качал головой.

«Я больше так не могу. Я сдаюсь».

Сосед велел мне не сдаваться, не удаляться от мира, от жизни, от школы, от всего остального.

«Когда поступишь в университет, станет легче».

Я чуть не засмеялся. Университет? Что за иллюзии? Какой в этом смысл? Моя жизнь закончилась уже тогда, когда я вышел из загона на ферме. У меня на лбу метка под названием «первородный грех». Сосед стал из-за меня скитальцем. Более того, журнал никогда не отпустит меня. Ничто не изменится, как ни старайся. И моя жизнь не изменится. В чем смысл борьбы? У меня было только одно желание.

«Я хотел бы жить, спрятавшись ото всех, на безлюдном берегу моря».

Сосед опять покачал головой. Его глаза говорили: «Я ни за что, даже за миллион лет не смирюсь». Я упрямо смотрел на него.

«Ладно, возьми на один год академический отпуск. Потом решим, что делать со школой. Думаю, что ещё не будет поздно».

Сосед пошёл на уступку. И мне тоже пришлось уступить и согласиться на его предложение.

Мы передвигались вслед за морем. С востока на юг, с юга на запад. Сосед вёл грузовичок, а я изучал карту. Если по дороге были частные гостиницы, мы останавливались в них, если их не было, мы спали прямо в машине. Проголодавшись – ели, заскучав – уходили в море. Когда появлялись люди, мы сразу покидали это место.

Мы приехали в Деревню с маяком в начале января этого года и прожили здесь уже четыре сезона. За это время журнал не пришёл ни разу. Жаль, что мы раньше не додумались так жить. Надо было сразу бросить школу. Тогда нас бы не носило туда-сюда в фиолетовом грузовичке, словно пыль.

Теперь, мне кажется, можно и помечтать. Обыкновенные желания, которые бывают у обычных людей с самого сотворения мира. Теперь и мы могли об этом мечтать. Можно мечтать о том, чтобы жить здесь, на этом месте. Сосед будет писать, а я буду работать в аптеке. Причём долго-долго. Но мир не должен обращать на нас внимания. Поэтому я беспокоюсь из-за команды «шевроле».

Сосед перевернулся на бок. В темноте были слышны звуки волн. Настенные часы пробили десять. Команда «шевроле» не вернулась. Я закрыл глаза. В середине лба пульсировал кровеносный сосуд. Часы в моей голове стучали всё громче, их шестерёнки вращались.

Тот, кто толком не знает моря, относится к нему легкомысленно. Пренебрегающий морем может легко обжечься.

2

У двери раздался телефонный звонок. Мы одновременно встали, сосед взял трубку.

«Случилась беда. Страшная беда!» – быстро выпалил председатель молодёжной организации. Сосед произнёс только три фразы. Вы позвонили по номеру 119 и в полицию? Где вы примерно находитесь? Я сейчас приеду.

По одним этим словам я сразу догадался, что́ случилось. Я встал и включил лампу.

«Происшествие».

Сосед достал из шкафа сухой гидрокостюм и нижнее бельё под него.

«Троих нашли, но молодой человек с камерой пропал».

Я хотел спросить: «А ты-то почему едешь?» Я хотел было спрятать оборудование для дайвинга, не желая, чтобы он что-то предпринимал. «Что-то предпринять и что-то потерять – это синонимы». Потерять то, что мы приобрели и еле сохранили, потерять мечту, которую я только загадал себе.

«В ближайшей спасательной службе нет дайверов, поэтому спасательная операция может начаться, только когда прибудет морская полиция из Мокпхо. Но тогда будет уже поздно», – объяснил сосед, будто прочитав мои мысли. Я тоже надел нижнее бельё и гидрокостюм. Сосед, застёгивая молнию, посмотрел на меня. Выражение его лица говорило: «А ты зачем собираешься?»

Только год назад я начал нырять на большие глубины. Сосед был очень строгим инструктором, всегда требовал, чтобы я соблюдал основные правила, и никогда не хвалил меня. Наверное, и как о напарнике он был обо мне не самого высокого мнения. Кроме того, у меня не было опыта действий в подобных ситуациях. Несмотря на это, я подумал, что соседу будет лучше вместе со мной. Более того, я уже изучил подводные обрывы у скал. Я умоляюще смотрел на него. Сосед немного поколебался и велел захватить бади-лайн[5]. Я взял не только его, но также баллоны с кислородом и кислородные маски. Подумал, что они могут пригодиться.

 

Уже через минуту мы были на месте. Едва выйдя из машины, мы увидели человека, бегущего вверх, мощного, как носорог. Он быстро сел в «шевроле». Это был Рэй Бэн. Снизу ему кричал хозяин гостиницы: «Бежишь? А что прикажешь мне делать с этими?»

Мы с соседом бегом бросились вниз. Лодка была причалена к берегу, и председатель привязывал верёвку к столбику. На дне лодки лежали двое мужчин: один был без сознания, другой кричал от боли, вытягивая ногу. Было похоже, что у него кессонная болезнь. Судя по его поведению, он был ещё в шоковом состоянии, ничего не понимал и не мог идти. Сосед взвалил на спину человека без сознания и поднялся. За ним пошёл председатель, неся оборудование. Кессонного я также взвалил себе на спину. Я ещё и шагу не ступил, как стало понятно, что мне предстоит задача не из лёгких. Он ревел как бык. Размахивал руками, хватал за шею и душил «своё транспортное средство». Несколько раз я чуть было не упал с обрыва, теряя равновесие. Будь моя воля, я бы точно сбросил его в море. Или врезал бы ему ногой между ног. Председатель, задыхаясь из-за висевшего на нём тяжёлого оборудования, вкратце рассказал, что случилось.

Через пятьдесят минут после того как команда «шевроле» погрузилась под воду, Рэй Бэн неожиданно всплыл около лодки. Это было на целых двадцать минут позже запланированного. При этом он был в полуобморочном состоянии. Председатель спросил о других, но Рэй Бэн кричал, требуя плыть к маяку. Председатель сразу понял, что члены команды «шевроле» потеряли друг друга под водой и ему придётся каждого искать и спасать по одиночке. Второго пострадавшего он нашёл к северу от скалы. Третий, который был найден на южной стороне, потерял сознание сразу же, как только оказался в лодке. Человека с камерой найти не удалось. Председатель вынужден был поплыть к маяку, но не из-за Рэй Бэна. Надо было срочно доставить пострадавших на сушу. Затем он позвонил спасателям и в полицию, сперва сообщив о случившемся соседу, о котором он первым вспомнил в этой ситуации.

Когда мы добрались до маяка, спасатели и полиция ещё не приехали. Рэй Бэн один сидел в фургоне. Он включил отопление и, с головой закутавшись в плед, смотрел на нас. Глаза его были испуганными, а выражение лица озлобленным. Казалось, дотронься до него – и он укусит. И на том спасибо, что не уехал, бросив остальных.

Я положил кессонного на сиденье. Сосед уложил потерявшего сознание, надел на него кислородную маску и подошёл к Рэй Бэну.

«Что случилось?»

«Я ни в чём не виноват».

Его голос, как и выражение лица, был раздражённым. Сосед тряс его за плечи.

«Я спрашиваю, что случилось? Где это произошло?»

«Не трогай меня. У меня и голова раскалывается, и тошнит. Кажется, помру сейчас».

Рэй Бэн оттолкнул соседа. А сосед взял его за грудки и заставил посмотреть прямо себе в лицо.

«Отвечай».

«Убери руки, сволочь».

Рэй Бэн, пытаясь убрать руки соседа и тяжело дыша, прокричал:

«В середине отвесного обрыва. Страшная водяная колонна обрушилась нам на голову. Я пытался остановить падение, добавив воздуха в жилет плавучести, и хотел зацепиться за скалу, но неожиданно меня подбросило вверх. Достаточно?»

Конечно, достаточно, всё ясно. С западной стороны скалы, примерно на глубине девять метров, есть валун, где можно зацепиться. Под этим местом пролегает замысловатое ущелье, похожее на лабиринт. Если двигаться вдоль него на юг, можно увидеть утёс, гладкий со всех сторон и похожий на высотное здание. Это и есть отвесный обрыв, о котором говорил Рэй Бэн. Самое глубокое место. Там образуется течение, нисходящее вниз. На поверхности воды оно образует длинный шлейф. Поэтому его можно увидеть невооружённым глазом. Сила падения огромна, но площадь этого уходящего вглубь завихрения небольшая – примерно восемьдесят сантиметров, поэтому если плотно прижаться к стене обрыва и двигаться по горизонтали, его можно избежать. Именно об этом месте сосед предупреждал команду «шевроле». Ночью шлейф невозможно отличить от обычных волн. Если не знаешь подводный рельеф, трудно выбраться из этого течения. Тогда считай, что ты сел в лифт, стремительно падающий вниз. Если через сорок метров течение остановится, то тебя головой отбросит прямо на подводные рифы у самого дна.

Они наверняка пытались сопротивляться силе, которая тянула их вниз, и поддували в жилет воздух. Потом они потеряли контроль над своими действиями, и их выбросило наверх. Всё верно. Чтобы остановить падение, необходимо поддуть воздух в жилет, но при этом надо постоянно держать палец на кнопке, чтобы в момент выхода из течения быстро выпустить воздух. Иначе тебя просто выбросит на поверхность, как ракету. Какой же из Рэй Бэна руководитель группы, раз он этого не знал! Более того, у него даже не было звукового сигнала об опасности.

«Подожди тут до приезда скорой. Ничего не делай».

С этими словами сосед отпустил Рэй Бэна. Тот сопел носом и злобно смотрел на соседа. В фургоне с ним остался председатель. Кому-то надо было объяснить ситуацию полицейским и спасателям. К тому же нельзя было оставлять обоих пострадавших с Рэй Бэном, который был не в себе.

Сосед управлял лодкой. Я скептически отнёсся к этой спасательной операции, так как шансов найти четвёртого молодого человека живым было крайне мало. Если течение бросило его не на дно моря, а на поверхность, то в его крови слишком большое количество азота, и он в опьянённом состоянии, наверно, отдал свой регулятор какой-нибудь рыбе. Будь он спокойным и выдержанным, всё могло бы сложиться по-другому. Это единственная возможность выжить в подобной ситуации.

Мы подплыли на лодке к западной стороне скал. Море было очень спокойным, словно ничего не произошло. Дул тихий ветер, течение утихло. Пока оно спит, мы должны воспользоваться этой возможностью. Когда начнётся отлив, течение вновь рассвирепеет.

Сосед бросил якорь и спустил на воду у кормы лодки сигнальную сосиску[6]. Она служила отметкой, куда надо вернуться после дайва. Чтобы сразу же погрузиться под воду, я выпустил весь воздух из жилета, приготовил баллон с кислородом, проверил регулятор, туго затянул ремень на ластах и соединил нас с соседом при помощи бади-лайна. Мы вертикально начали погружение.

Вода было страшно холодной. Возникало такое ощущение, что под мышками образуется лёд. Я нырнул, продул уши и сел на выступ у скалы. На нём было много морских ежей. Под выступом темнел обрыв. Видимость была меньше десяти метров. Сосед знаком – опущенным вниз большим пальцем – указал спускаться туда. Я ответил знаком «окей».

Мы с помощью жилета плавучести, сопротивляясь большой скорости падения, погружались вниз. Пятнадцать метров, двадцать, двадцать пять… На тридцати двух метрах сосед подал знак остановиться. Я сменил вертикальное положение на горизонтальное. Вдоль стены скалы, поросшей водорослями, мы поплыли на юг в поисках света подводного фонарика. Прошло минуты три, пока сосед не показал вниз. Там я увидел каменистый свод, оттуда струился свет.

Когда мы, взявшись за руки, проплыли под сводом, то обнаружили уютное углубление, похожее на пещеру. В середине мерцал свет. Там на спине лежал человек, на лбу у него горел фонарик. Похоже, он был мёртв. Будь он живым, вряд ли бы покоился на дне моря в такой позе, словно спал. Сосед слегка согнул указательный и средний пальцы, показав, что надо опуститься на колени рядом с телом. Я сел. Всё оборудование на трупе было в полном порядке. На запястье висела верёвка от камеры. Широко открытые глаза смотрели прямо наверх. Сосед сложил пальцы крестом перед маской, приказывая мне не смотреть в глаза трупа. Но было уже поздно. В этот момент у меня перехватило дыхание. Дышать было трудно. Точно так же я чувствовал себя, когда смотрел в глаза убитой девочке.

Это случилось не в море, а на озере. Девочку достали из воды спасатели. У неё были длинные волосы. Её разбитые губы были чуть приоткрыты, словно кому-то улыбались. Казалось, что широко открытые глаза смотрят прямо на меня. Тогда у меня сдавило грудь, точно как сейчас. Всё расплывалось перед глазами, словно я неожиданно попал в холодное течение. Над головой плавали ночные рыбы, которые светились красным светом. Они медленно парили, как звёзды в ту ночь, которую я, играя, провёл с девочкой. Откуда-то с неба донёсся чистый светлый голос: «Распустились цветы, скорее лови».

В этот момент меня привёл в сознание звуковой сигнал. Мне в глаза смотрел сосед, я начал восстанавливать дыхание. Через некоторое время мы взяли тело с двух сторон под мышки и с разрешённой компьютером для подъёма скоростью приступили к всплытию. Всего мы находились под водой девятнадцать минут. На глубине шесть метров мы начали проводить «остановку безопасности». Через семь минут мы уже поднялись на поверхность, наполнили жилеты воздухом, а регуляторы заменили на трубки. В эту минуту свет от маяка скользнул по поверхности воды; издалека доносились сирены скорой.

3

Всего погибли два человека. Парень без сознания в итоге тоже скончался. Рэй Бэна и Кессонного отвезли в больницу города Мокпхо, где была декомпрессионная камера. Мы с соседом, поднявшие на поверхность труп, и председатель, который управлял лодкой, сели в полицейскую машину. Мы должны были дать показания.

Молодые люди из команды «шевроле» были из влиятельных семей. Отец Рэй Бэна занимал высокий пост в правительстве, отец Кессонного был генеральным директором крупной компании. Отец одного из погибших служил генералом в сухопутных войсках. Второй скончавшийся парень был отпрыском высокопоставленного чиновника из прокуратуры. Генерал и прокурор ополчились на нас и никаких наших доводов слушать не хотели. Думаю, смерть сыновей сделала их глухими и слепыми. Или они просто жаждали любой ценой найти козлов отпущения, бедолаг, у которых есть руки, – морю ведь наручники не наденешь.

Нас фактически подвергли допросу. Полиция потребовала, чтобы мы очень чётко и ясно описали произошедшее и саму спасательную операцию. Они пытались найти ошибки в наших действиях, по несколько раз требуя рассказывать всё заново, начиная ссорой в доме накануне вечером и кончая подъёмом тела со дна. При этом нас допрашивали отдельно. Что касается погибших, то их тела срочно отправили на судмедэкспертизу.

Под утро на каждого из нас повесили по статье. Соседа подозревали в насилии, так как он схватил Рэй Бэна за грудки. Они, скорее всего, решили, что синяк на теле Рэй Бэна именно из-за этого. Сосед объяснил, что такие синяки появляются, когда гидрокостюм слишком плотно прилегает к телу, но никто не желал его слушать.

Председатель молодёжной организации превратился в бессовестного старика, который убил двух подающих надежды молодых людей, предоставив им лодку ради наживы, хотя знал об опасности. Что было на самом деле и как его оскорбляли молодые люди, всё это полицейские попросту проигнорировали. На него повесили статью «причинение смерти по неосторожности».

Меньше часа понадобилось, чтобы уяснить, кто я такой. Узнать, что меня отправили в комиссию для малолетних преступников и что я двадцать один раз переводился из школы в школу, в итоге бросил учёбу, а затем скитался семь лет. И что почти уже целый год я живу в частной гостинице. Эти факты говорили сами за себя, и следователи на меня набросились, как разъярённые псы.

Примерно в полдень пришли результаты судмедэкспертизы. У погибшего с камерой была остановка сердца, что и стало причиной его смерти. Это был прощальный подарок от морского лифта. Его убила паника. Второй парень погиб из-за повреждения лёгких, прокатившись на подводной «ракете». У обоих в крови была обнаружена высокая концентрация алкоголя. С соседа сняли подозрения в насилии, потому что медицинский специалист по дайвингу высказал профессиональное мнение, совпавшее с объяснением соседа. Кессонный, состояние которого стабилизировалось, рассказал всю правду.

 

За четыре часа до происшествия четверо молодых людей приехали в Деревню с маяком и заселились в частную гостиницу. Поскольку близился закат, хозяин гостиницы обещал вывезти их на лодке в море на следующее утро, получив вперёд с молодых людей деньги за лодку и проживание. Но, выпив, они передумали. Рэй Бэн был для остальных лидером и провоцировал их. Дневное море можно сравнить с велосипедом, а ночное – с «Харлеем». Парни выпили, потеряли всякий страх. К тому же их манил «Харлей», им казалось, что они могут всё. Кессонный признался, что они насильно усадили в машину председателя молодёжной организации. Это было чистосердечное признание от пострадавшей стороны. Мне было любопытно, почему он признался. Может быть, из-за обиды на предательство Рэй Бэна. Я подумал, что, скорее всего, так и было, – надо же быть слепым, чтобы не увидеть, как их лидер бросил свою команду.

С нас сняли подозрения, но отпустили не сразу. Начался допрос по другому поводу. Спрашивали настоящую профессию соседа, почему он скитается с сыном маньяка Чхве Хёнсу, откуда у нас деньги на путешествие и почему мы так долго живём в частной гостинице. Я подумал, что полицейские, вероятно, под угрозой увольнения, получили приказ от отцов погибших вытрясти из нас всё что можно и посадить во что бы то ни стало. А может, они просто перегнули палку в своём усердии угодить сильным мира сего.

Двадцать пятого числа в шесть часов вечера мы вышли из кабинета следователя. У входа собралось больше десятка журналистов. Повторилось то, к чему я уже привык. Мне начали задавать разные вопросы: когда я научился дайвингу, почему бросил школу… Но больше всего меня поразил вопрос о моём отношении к смертной казни. Я повернул голову, чтобы увидеть, кто мог задать такой вопрос. И мой взгляд встретился с глазами молодого журналиста.

Смертная казнь… Лучше спросил бы, казнил ли я кого-нибудь в своей жизни. На это у меня точно был бы ответ. Я бы мог сказать, что во мне живёт исполнитель смертной казни. Моими жертвами были мой отец, иногда классный руководитель, косивший на один глаз, двоюродные сёстры, которые принимались орать, едва завидев меня; я бы ещё добавил, что моими жертвами могли стать разъярённые псы – прокурор или генерал. Так что будьте осторожны, граждане.

Сосед дважды похлопал меня по плечу.

«Пошли».

На обратном пути в грузовике надолго воцарилось молчание. Сосед был за рулём, председатель молодёжной организации спал, а я в очередной раз повесил отца.

Я помню первое повешение. Это было летом, когда я готовился к сдаче экзамена на аттестат об окончании старшей школы. В то время мы остановились в городе Кунсан; я, по обыкновению, пошёл в библиотеку и на одной из полок нашёл книгу «Теория и практика системы смертной казни». Несколько раз я проходил мимо неё и всякий раз к ней возвращался. В конце концов книга оказалась у меня в руках. Стоя у полки, я открыл первую страницу, а когда перевернул последнюю, сидел на корточках. Поставив книгу на место, я сразу же вернулся домой. В тот день мне было не до учёбы. Прежде всего хотелось забыть картинку из книги – место, где приводят в исполнение смертный приговор. Было выше тридцати градусов, жарко, но я укрылся толстым одеялом. В глазах у меня всё потемнело.

Я упал перед старым деревянным зданием. У окна росло одинокое дерево хурмы, над крышей стояло заходящее солнце. Прямо передо мной была чёрная дверь. Я протянул руку и толкнул её. Дверь открылась, я вошёл внутрь. Там не было ни освещения, ни окон, но помещение было очень светлым. Передо мной на возвышении стоял стол, покрытый чёрным покрывалом, в задней части комнаты висела белая занавеска, разделяющая помещение на две части. Было слышно, что за ней кто-то есть. Я подошёл и отдёрнул занавеску. На циновке прямо на полу сидел мужчина, чёрный мешок был надет ему на голову. Сверху свисала толстая верёвка, толстая, как рука ребёнка. На шее мужчины выступил пот. Его плечи чуть заметно подрагивали. Из-под мешка послышался выдох, похожий на хныканье. Я взял петлю, накинул мужчине на шею и отдал приказ:

«Исполняйте».

С грохотом под мужчиной обрушился пол. И человек провалился вниз. Я откинул толстое одеяло и в испуге привстал. Обернулся к окну и посмотрел в него. На потемневшем небе стояло багряное солнце. В тот момент я осознал: провалившийся мужчина был моим отцом.

«Всё закончилось, – сказал сосед. Я сперва не понял его слова и только хлопал глазами. – Забудь обо всём».

В это мгновение я вернулся из прошлого. Да, мы только что вышли из полицейского участка и едем домой. Я кивнул головой соседу. Не переживай, я всё забуду. Это может любая корова. Только одна маленькая проблема – журнал «Sunday Magazine», который умнее коровы.

Всю ночь я ворочался. Два дня подряд я почти не спал, но голова была ясная. Благодаря этому я ранним утром вышел на работу. Конечно, это был мой последний рабочий день здесь. Владелец аптеки наверняка уже в курсе, кто я, и меня рассчитает. Сначала я поднял газету, лежащую у входа в аптеку.

Происшествие под водой возле утёса в деревне Синсонни. Дайвер, спасавший людей, оказался сыном маньяка-убийцы Чхве Хёнсу.

Прошлой ночью 24-го числа в море у каменного утёса на полуострове Хвавон четыре студента, вернувшиеся домой из США на зимние каникулы, занимались дайвингом. В результате несчастного случая двое погибли и двое получили ранения. Предполагается, что причиной происшествия стало вертикальное течение с западной стороны каменного острова. Когда случилась трагедия, двое дайверов, проживавших в частной гостинице, сразу начали спасательную операцию. Один из студентов был найден мёртвым, другой скончался уже после того, как его вытащили на берег. Двоих доставили в больницу города Мокпхо. У этой подводной скалы часто образуется вертикальное течение, поэтому даже опытные дайверы избегают погружаться там ночью. Молодой человек по фамилии Чхве (18 лет), который принимал участие в спасательной операции, оказался сыном Чхве Хёнсу, ожидающего в тюрьме смертной казни за преступления на озере Серёнхо. Чхве в течение многих лет скитался и не имел постоянного места жительства. И уже год проживает в частной гостинице. Полиция сообщила, что расследует обстоятельства происшествия, на допрос вызван мужчина по фамилии Ан (39 лет), который проводил операцию по спасению вместе с Чхве.

Сев за письменный стол, я выпрямил спину и хлопал глазами, как сова. На лбу выступил холодный пот. При вдохе я ощущал боль в груди. Заголовок репортажа – это не просто сочетание букв, это нож, который окружающий мир воткнул мне под рёбра.

Я вошёл в Интернет и начал просматривать новости. Появилось очень много статей, переворачивающих всё с ног на голову. Были и такие, где уже в заголовке главным было не само происшествие, а сын Чхве Хёнсу. Я открыл первую статью. Под ней было несколько тысяч комментариев. Я не стал их читать: вряд ли меня хвалили за то, что сын маньяка совершил что-то доброе.

Когда я закрыл новости, наверху в поисковой строке появились наиболее частотные поисковые слова – на первом месте было словосочетание «Сын Чхве Хёнсу». Правда ведь, это просто удивительно. Прошло целых семь лет, но до сих пор люди обращают внимание на Чхве Хёнсу. Видимо, отряд следователей из числа пользователей Интернета уже начал наводить справки. Если так, то сейчас активно ведётся работа по сбору информации о сыне Чхве Хёнсу. Значит, повсюду в Интернете ходит моя фотография с бритой головой, когда меня перевели в комиссию для малолетних преступников. Конечно, хотелось надеяться, что я преувеличиваю.

Когда я заканчивал уборку в аптеке, пришёл хозяин. Он молча сел за письменный стол и развернул газету, которую я туда положил. Я подождал, пока он прочитает статью. Через полчаса я сел перед ним.

«Я отработаю сегодня и уйду».

Сказав это, я вздрогнул. Что же тогда делать завтра? Что бы я ни предпринимал, куда бы ни поехал, даже если этого журнала не будет, мир, так сильно меня возлюбивший, не разомкнёт своих объятий. Хозяин, положив ногу на ногу, смотрел на меня. Я не отводил взгляд и не опускал голову, так как я не был преступником.

«Необязательно, – сказал хозяин. – Пройдёт несколько дней, и всё забудется. Иди работай».

Этого я не ожидал. Может быть, он так сказал, потому что считал недостойным сразу же меня выгнать. Или же потому что всё-таки он немного ко мне привык, так как я проработал у него уже год. Я ответил: «Я благодарю за то время, что проработал у вас».

Сказать, что я не сожалел, наверное, было бы неправдой. Я просто не хотел принимать его доброту. По опыту знаю, что доброте нельзя верить. Её срок годности длится ровно до того момента, как добрый человек сам решит, что с него хватит. Очень часто люди терпели всего один день. Самый лучший способ – поблагодарить и при этом отказаться от доброты. Бывало даже, что мне давали не только зарплату, а ещё и выходное пособие. Некоторые говорили: если понадобится работа, обращайся в любое время. Всё это было мне чуждо. В четыре часа дня я закончил уборку и ушёл. Когда я вернулся домой, у забора не было грузовичка соседа. Я посмотрел через окно в комнату. Соседа там не было. Я подумал, что, может быть, он пошёл в магазин купить продукты, но тут же засомневался. Если так, то он точно прошёл бы мимо аптеки, находившейся рядом. Было также непохоже, чтобы он отправился куда-то собирать материалы для книги, поскольку его сумка висела на стене рядом с дверью в комнату. Оставляя за домом велосипед, я услышал у себя за спиной голос председателя.

4В Корее людям, вышедшим из тюрьмы, обычно покупают тофу, чтобы они больше туда не попадали.
5Бади-лайн – короткий шнур с карабинами на концах. Он помогает напарникам не потеряться во время дайвинга в условиях плохой видимости или сильного течения.
6Жаргонное название выбрасываемого маркерного буя, указывающего на поверхности положение дайвера под водой в период всплытия или декомпрессионной остановки.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru