Чжоу Хаохуэй
Знаки судьбы
– Хорошо. – Инь Цзянь обратился к стоящим с боков полицейским: – Проводите начальника Хань обратно в камеру.
Застегивая на руках Хань Хао наручники, полицейский сказал:
– Начальник Хань, вам придется сдать вещи, которые имеются у вас при себе.
Арестованный встал и молча поднял руки, давая полицейскому вынуть у себя из карманов ключи, удостоверение, бумажник, мобильник и прочие мелочи. Однако, когда дело дошло до медальона на шее, покачал головой.
– Я предпочел бы оставить его при себе. Там внутри портрет моего сына, – пояснил он.
Полицейский бросил на Инь Цзяня вопрошающий взгляд. Тот немного помедлил, прежде чем приказать:
– Осмотрите.
Офицер молча подчинился. Во внешнем виде и весе медальона не было ничего необычного. Внутри под тонким слоем плексигласа лежала фотография: мальчик лет семи-восьми, с лучащимся улыбкой лицом. Сердце овеяло тепло сочувствия к Хань Хао. Такое личико вызывало бы улыбку у любого отца.
– Медальон пусть останется, – разрешил Инь Цзянь.
21:03
Ресторан «Люйянчунь»
Он сидел один; его лицо скрывала низко надвинутая кепка.
Всякий раз после исполнения очередного приговора он наслаждался разной вкуснятиной. Это была традиция, заложенная им не так давно, и он намеревался продолжать ее. Последнее время он пристрастился к хуайянской кухне. А в ресторане «Люйянчунь» подавали лучшие ее кушанья во всем Чэнду. Это было высококлассное заведение, где цены соответствовали качеству живописи на стенах. Все клиенты здесь представляли высшие слои общества, а посадочные места обставлены чрезвычайно элегантно. И, конечно, подача блюд.
Всякий раз, ужиная здесь, он усаживался за самый дальний столик из всех, в том месте, откуда открывался хороший обзор. Независимо от окружения, для него было необходимо занимать стратегически выгодную позицию.
Мягкая подсветка выделяла очаровательные миниатюры из бамбука, покрывавшие зеленоватые обои. Радовала взгляд стоящая перед ним столовая утварь; он неспешно оценивал деликатные очертания каждого предмета. Его губы подрагивали в улыбке. Здесь его ум был блаженно спокоен.
Было в ресторане «Люйянчунь» и еще одно, что нравилось ему едва ли не больше, чем изысканность кухни, – музыка. Посреди ресторана находился круглый бассейн метров шести в диаметре, окруженный непринужденно-пестрыми пейзажами, а в середине бассейна располагалась сцена.
Свои визиты в этот ресторан он всегда намечал на девять часов, чтобы попасть на вечернее выступление скрипачки; вот и сейчас быстрый взгляд на часы показал, что время подошло.
Показалась эта волшебница, молодая женщина. Когда она играла, изящные черты ее сосредоточенного лица были нежно напряжены. Волосы цвета воронова крыла каскадом ниспадали по плечам, белая блуза облегала гибкую, прелестную фигуру поверх длинной изумрудной юбки. Играя, женщина слегка покачивалась, словно бледный лотос на воде.
Он даже не знал, чем именно ему так нравится ее музыка, но чувствовал, что она заставляет его переживать. Скрипка как будто переносила его из города в дивные дальние дали, к морю неизъяснимо сладких незнакомых эмоций…
По окончании первого номера он подозвал к себе официанта:
– Поднесите музыканту букет ваших лучших лилий. И запишите на мой счет.
Официант с почтением поклонился:
– Слушаюсь, господин. Не желаете ли приложить записочку?
Он поморщился:
– Не нужно. Пусть это будет анонимно.
– Как скажете, господин.
С очередным почтительным поклоном официант отошел.
Когда она закончила исполнять следующую пьесу, к сцене подошел служащий ресторана с букетом лилий. Взяв цветы, женщина поднесла их к лицу, понюхала и низко поклонилась собравшимся.
При этом она открыла глаза. Их взгляды встретились, и вопреки здравому смыслу он понял, что хочет быть замечен ею. Хотя и знал, что этого не произойдет. Ее незрячие глаза не видели даже цветы, зажатые в ее руках.
29 октября, 8:00
Конференц-зал, отдел уголовного розыска Чэнду
Специальная следственная группа № 418 снова собралась в конференц-зале. Общее внимание было сосредоточено на видео, которое отображалось сейчас на настенном экране через проектор.
Снимали, очевидно, с рук. Картинка была смазанной и дрожала, а само видео – довольно коротким, неполных пять минут.
– Вот это я называю сраной географией, – сказал в камеру какой-то паренек, по виду старшеклассник; в одном ухе у него болталась золотая серьга.
Камера отодвинулась, и стало понятно, что дело происходит внутри классной комнаты. Впереди у небольшой кафедры стоял пожилой учитель в белой шапочке, занятый тем, что читал что-то классу человек в двадцать. Учащиеся, однако, делали все, что угодно, только не слушали. Одни открыто спали у себя за столами, другие громко болтали. Несколько человек жестикулировали на камеру.
Через несколько секунд громко заулюлюкал парень с платиновыми кучеряшками.
– А теперь, – возгласил он, – просим на сцену Се Гуаньлуна!
Ученик с золотой серьгой вскочил с места, подбежал к кафедре и сорвал шапочку с головы учителя. Тот воззрился на него в гневном смущении. Ученик пару раз прокрутил шапочку на указательном пальце, после чего нахлобучил ее обратно на голову учителя и пошел на свое место, помахивая рукой в камеру с довольной улыбкой.
Учитель растерянно стоял, раскрасневшийся и униженный. Прошло несколько секунд, и он попробовал вернуться к занятию, но его голос утонул в громких глумливых криках и ругательствах учеников. Камера следила за студентом с серьгой, который теперь носился по классу. К хаосу, вскакивая с мест, постепенно присоединялись другие. Через несколько секунд вокруг уже царила смешливая вакханалия.
Примерно через минуту перед объективом снова всплыл тот деятель с серьгой. Он попытался потрепать учителя по щеке, но на сей раз тот увернулся.
– Призываю вас к спокойствию! – обратился он к повесам безжизненным голосом.
Камера повернулась, и кудрявый студент оказался лицом к объективу.
– Наш старый ослик – остолоп! Будем его дрессировать!
Стоя вполоборота, он швырнул в сторону преподавателя откупоренную бутылку с водой. Та по дуге шмякнулась о кафедру, забрызгав и сбросив на пол учительские листы с записями.
– Ведите себя прилично! – беспомощно воззвал учитель.
Камера развернулась, показав пухленькое лицо одной из старшеклассниц.
– Видите? – озорно спросила она. – Это наш класс! Мы тут что хотим, то и творим!
Экран погас. Члены специальной следственной группы, впечатленно покачивая головами, переглянулись.
Ло Фэй, несмотря на то что при подготовке к встрече уже отсмотрел запись, тихо кипел от злости. Слишком уж хорошо он был знаком с подобным поведением – сам год за годом сидел с такими вот уродцами. И хотя он был в курсе, что проделали с ними Эвмениды, край его сознания пощипывала каверзная мысль: «Они это заслужили».
– Инь Цзянь, введите присутствующих в курс дела, – велел Ло Фэй своему новому помощнику.
Тот, кивнув, пододвинул к себе аккуратную стопку листов с информацией:
– Во-первых, позвольте рассказать вам об обстоятельствах, связанных с этим видео, – начал он. – Снято одиннадцатого сентября, чуть больше месяца назад, в школе профподготовки. Все студенты по возрасту старшеклассники. Девушка, снявшая видео – рыженькая, которая говорила на камеру в самом конце, – спустя два дня выложила его на одном из своих аккаунтов в соцсетях. Вскоре видео стало вирусным. Большинство интернет-аудитории пришли в ярость от увиденного; люди требовали, чтобы юные негодяи были наказаны за унижение своего учителя. В скором времени эта история просочилась из интернета в реальный мир. Затем СМИ сообщили, что у входа в профшколу собралась толпа, не пуская туда тех троих. Наконец давление возросло настолько, что они извинились перед своим учителем. Выдвигать обвинения старик не стал, так как хотел, чтобы скандал поскорее утих. Однако его работодатели сочли иначе. Две недели спустя дирекция заставила учителя У подать заявление на увольнение.
Му Цзяньюнь была поражена:
– Вместо того чтобы приструнить тех отвязей, они наказали учителя?
Инь Цзянь пожал плечами:
– Многие профшколы озабочены в первую очередь размером дохода от учебного процесса. А поскольку бюджет этих школ формируют родители, то и ученики там вроде священной коровы, такие же неприкосновенные. Учителей же, в случае чего, можно и поменять.
– И это у них считается образованием? – возмущенно спросила Му Цзяньюнь.
Ло Фэй, признаться, был удивлен, насколько близко она принимает это к сердцу. И только тут сообразил, что до вступления в специальную следственную группу Му Цзяньюнь преподавала в Полицейской академии провинции Сычуань.
– Если учителей не уважает школа, – вслух рассудил он, – то откуда возьмется уважение у учеников? В принципе неудивительно, что они так себя повели.
Инь Цзянь согласно кивнул:
– Многие разозлились по этой же причине. И когда Эвмениды начали присматривать в Сети потенциальных жертв, эти трое старшеклассников как раз и оказались у хейтеров в топ-листе.
Ло Фэй вскинул голову:
– Если они так часто фигурировали в этой теме, то почему я ничего про них не знал, пока двое не оказались убиты?
Инь Цзянь, сглотнув, уставился в стол.
Заговорил Цзэн Жихуа:
– Мы начали отслеживать отклики на манифест Эвменид, думая собрать побольше зацепок. Но после того как он убил ту безбашенную бизнесменшу на «БМВ», количество просмотров и откликов, которые собрал этот пост, просто зашкалило. В настоящее время их насчитывается свыше сорока тысяч. Одна лишь сортировка этого потока по часто упоминаемым именам затормозила бы нас сотнями кандидатов на слежку. У нас просто нет таких возможностей.
– Все мы знаем, насколько для него был важен Юань Чжибан, – вставила Му Цзяньюнь, – его учитель и наставник. Каким бы холодным и расчетливым ни казался этот демон, смерть Юань Чжибана при взрыве в ресторане «Бифанъюань» сильно его подкосила. И он просто ухватился за эту юную троицу как за главных кандидатов для своих «извещений».
– Ладно, ладно, я упустил это из виду… – нехотя согласился Цзэн Жихуа. – Благодарю за замечание, профессор Му.
Му Цзяньюнь с усмешкой повернулась обратно к экрану.
– Хорошо. А теперь поставь снимок с места преступления, – обратился Ло Фэй к Инь Цзяню.
Тот встал, повозился с проектором, и экран заполнила кровавая сцена. На полу роскошного гостиничного номера изломанно лежали два трупа. Зеленый ковер вокруг них был испещрен темными разводами пятен, похожих на жутковатые тени.
– Убийства произошли в гостинице «Ваньфэн», – доложил Инь Цзянь. – Жертвы, Се Гуаньлун и Янь Ван, были теми двумя однокурсниками, что фигурировали на видео, которое мы сейчас отсмотрели. Умерщвлены они были точно таким же способом, как и та женщина в «БМВ», – у обоих перерезано горло. На месте происшествия найдены три извещения о приговорах. Формат и почерк идентичны тем, что оставляют Эвмениды.
– Извещений три? – недоуменно уточнил Цзэн Жихуа. – Но ведь жертв было только две.
– Девушка тоже получила это письмо, но осталась жива. В обмен на ее жизнь убийца принудил учителя У отрубить себе кисть руки.
Цзэн Жихуа нервно запустил ладонь в свою шевелюру.
– Как-то не в духе Эвменид…
– Вот-вот. Мы пытаемся понять, почему он принял такое решение. К сожалению, двое оставшихся в живых свидетелей в настоящее время допросу не подлежат. У девушки – нервный срыв, что неудивительно, учитывая психологическую травму, нанесенную ей в отеле. Что до учителя У, то вчера вечером ему сделали операцию, но он все еще находится под наблюдением.
– Расскажите группе всё, что нам известно об этих убийствах, – распорядился Ло Фэй.
Инь Цзянь, кивнув, продолжил:
– Под видом репортера убийца связался с тремя учениками и учителем, сказав, что якобы хочет взять у них совместное интервью. В качестве поощрения он предложил каждому из них солидный гонорар, а еще пообещал задействовать свои связи для восстановления У Иньу на работе. Стоит ли говорить, что все четверо охотно на это согласились… Вчера утром на банковский счет У Иньу пришло две тысячи юаней, и Эвмениды попросили его забронировать номер в гостинице «Ваньфэн». Указали и дату: двадцать восьмое октября. Учитель выполнил все неукоснительно и вместе с тремя учениками прибыл в отель к назначенному времени. Вскоре после этого к ним в дверь постучал убийца.
– Операция из разряда «железных», – усмехнулся Цзэн Жихуа. – Надо отдать должное: планировщик он хороший. В отеле остались какие-нибудь следы?
– Никаких, – ответил Инь Цзянь с плохо скрытым разочарованием. – Номер обыскали: ни отпечатков, ни следов, ни волос. Персонал отеля не смог даже дать нам описание преступника. В номер тот вошел в перчатках, бахилах и лыжной маске. Кроме того, ему удалось ускользнуть от гостиничных камер наблюдения – на кадрах секьюрити осталась только спина.
Цзэн Жихуа не без ехидства развел руками:
– Ну что сказать: молодчик!
Му Цзяньюнь оглядела сидящих; эта общая понурость ее порядком удивляла.
– Но у нас же целых два свидетеля, которые видели убийцу своими глазами! – воскликнула она. – Смотрели ему прямо в лицо!
Ло Фэй ощутимо приободрился:
– Именно на этом нам и следует сосредоточиться. Му Цзяньюнь, поручаю вам взять эту линию в проработку.
– В смысле ту девушку?
– Оцените ее психологическое состояние. – Ло Фэй кивнул. – Если оно уже стабильно, попросите ее точно описать, что именно она видела. Вы специалист, поэтому детали оставляю на ваше усмотрение. По завершении жду отчет.
– Поняла.
Ло Фэй повернулся к своему помощнику:
– Инь Цзянь, попрошу вас связаться с больницей насчет У Иньу. Если его физическое состояние позволяет, организуйте нам встречу как можно скорее.
– Есть.
Цзэн Жихуа принял позу пассажира бизнес-класса, явно обиженный.
– А мне что, сидеть тут и груши околачивать?
– Ну, этого мы не допустим. – Ло Фэй улыбнулся. – Для вас у меня особое задание. Искать во всех доступных базах данные о потерянных, сиротах и беспризорных в возрасте от семи до тринадцати лет, между восемьдесят пятым и девяносто вторым годами. Ограничивать вас в способах не буду, но чтобы результаты у меня были. Я ясно выразился?
– То есть мне искать Эвменид? – вмиг ставший внимательным и готовым к работе, спросил компьютерщик.
– Именно так. Думая о преемнике, Юань Чжибан искал ребенка, о котором общество давно и прочно забыло. Достаточно юного для ковки под себя, но и взрослого настолько, чтобы мог, если что, обходиться без постоянной опеки наставника. То есть где-то примерно от семи до тринадцати лет. – Ло Фэй поморщился, словно с досады. – После апрельского взрыва Юань Чжибан больше полугода лечился в стационаре и только после этого более или менее пришел в норму и выписался, невзирая на все свои шрамы и увечья. То есть в январе восемьдесят пятого. Предположим, что преемника себе он начал подыскивать сразу после этого. Ну а судя по тому, что нам известно о теперешних навыках юного убийцы, тот должен был натаскиваться по меньшей мере с десяток лет. Из всего этого следует, что Юань Чжибан не мог завести себе нового подручного позднее девяносто второго года.
– Звучит логично, начальник Ло. – Цзэн Жихуа тряхнул головой. – Но охватить такой временной диапазон… Уйдет немало сил и времени. Это же значит просеять записи почти за десятилетие… Тут реально придется попотеть.
– Мне нужны результаты, Цзэн Жихуа, а не возражения. Итак, еще вопросы есть?
Ло Фэй оглядел помещение. Больше никто ничего не произнес, и он встал из-за стола.
– Тогда совещание закончено. Указания даны, все за работу.
Со своего места поднялся Инь Цзянь:
– Капитан, я насчет Хань Хао…
– Вы меня опередили. – Ло Фэй посмотрел на часы. – С ним мы встречаемся в десять. Вместе с вами.
Глава 2. Подводные течения
8:30
Бизнес-центр «Лунъюй»
Встреча проходила в штаб-квартире корпорации «Лунъюй». Все двенадцать участников пришли в траурных одеждах, а лица их были еще мрачнее, чем одежда.
В центре сидела женщина средних лет, с опущенной головой, и поминутно отирала глаза. К ней жался маленький мальчик с глазенками, полными ужаса от непонимания происходящего.
Дэн Хуа был мертв, но его дух нависал над всеми во всей своей грозной красе.
Рядом с вдовой и ее сыном черными столпами застыли телохранители покойного бизнесмена. Напротив сидели двое немолодых мужчин. Один был толст, другой худ. Тот, что тучнее, делал попытки утешить вдову Дэн Хуа добрыми, оптимистичными фразами. Обвислые брылы придавали ему сходство с бассетом, склонным к хронической депрессии.
В какой-то момент вдова перестала плакать и строго поглядела на толстяка:
– Довольно, директор Линь, я понимаю, о чем вы. Что бы ни случилось, в конце концов все образуется. Если у вас есть что-то важное, я бы хотела услышать это сейчас.
– Э-э… – Полный мужчина ненадолго замешкался, не зная, как начать трудный разговор.
Вмешался тощий, голос которого был таким же холодным, как и выражение его лица:
– Давайте я скажу. С безвременной кончиной Дэн Хуа вы, тетушка[2], становитесь мажоритарным акционером «Лунъюй». Совет директоров мы сегодня собрали по весьма веской причине. Нам необходимо определиться с потенциальными кандидатами на пост президента компании.
– Но, директор Мэн, – встрепенулась госпожа Дэн, – не кажется ли вам, что это… слегка скоропалительно?
Линь со вздохом качнул брылами:
– Мы еще даже не провели церемонию прощания с Дэн Хуа. Должен признаться, мне весьма неловко поднимать этот вопрос в такое время… Однако корпорация, как корабль в море, просто не может обходиться без кормчего. Не в последнюю очередь потому, что скоро начинаются торги за тот участок в восточной части города. Если б Дэн Хуа был по-прежнему жив, то успех торгов был бы предрешен. И мы не можем упускать такую возможность. Если руководство компанией не возьмет на себя компетентный человек, то, боюсь, перспективы могут оказаться весьма прискорбными.
– Что же делать?.. – Голос госпожи Дэн снова начал наливаться слезами.
– На мой взгляд, лучшим вариантом сейчас будет попросить директора Линь занять место главы компании. – Казалось, тощий всегда находил нужный момент для своей речи. – Вы согласны, директор Линь? – спросил он, глядя при этом на женщину. – Госпожа Дэн, вы ничего не хотели бы сказать на этот счет?
– Я… – Она повернулась к братцу Хуа, телохранителю своего покойного мужа, и просительно посмотрела на него. Но тот хранил бесстрастность и ничего не сказал. Не имея иных вариантов, она выдавила из себя несчастную улыбку. – Я не бизнесмен. Я лишь его жена, да к тому же в статусе вдовы… Какой совет я могу вам дать?
– Что ж, хорошо… – Директор Мэн наконец позволил себе улыбнуться; туго натянутая кожа по краям лица пошла морщинами. Движением факира он произвел папку и положил ее на середину стола. – Нами подготовлены документы, утверждающие назначение нового президента. Решение официально вступает в силу, как только его подпишут акционеры.
Братец Шэн – телохранитель, стоящий по другую сторону госпожи Дэн, – нахмурился:
– Директор Мэн, вы меня не проведете. Совершенно очевидно, что этот документ составлен всеми вами по сговору. Госпожа Дэн, не подписывайте его!
Мэн воззрился на братца Шэн, который под его взглядом заметно струхнул и сухо облизнул губы.
– Помни свое место, братец Шэн, – бросил ему братец Хуа, старший телохранитель. – Или ты думаешь, что твое мнение здесь чего-то стоит?
Братец Шэн виновато потупился – ни дать ни взять поджавший хвост пес.
Директор Линь глянул на братца Хуа и поощрительно улыбнулся:
– После стольких лет, проведенных рядом с Дэн Хуа, у тебя в компании тоже есть своя доля. Выкладывай не таясь, что у тебя на уме!
– Меня эти дела интересуют мало, – мрачным голосом ответил телохранитель. – А вот к чему у меня действительно лежит душа, это найти того человека.
В комнате повисла тишина.
– Независимо от сегодняшнего поворота событий, – продолжал братец Хуа, – я не хотел бы, чтобы корпорация сожрала себя изнутри. Сейчас не время для интриг и подковерной грызни. Если мы в эту непростую пору не сумеем сплотиться, то могу вас заверить, что эта компания не просуществует и года.
От этих слов Линь и Мэн вздрогнули.
9:30
Отдел уголовного розыска Чэнду
Инь Цзянь стоял возле камеры начальника Хань.
– Выводите, – скомандовал он дежурному.
Полицейский открыл толстую железную дверь и подошел к койке Хань Хао.
– Хань Хао… – начал он, но не успел произнести ни слова больше. Арестованный вскочил и молча, с каменным лицом поспешил к Инь Цзяню. Фактически он сам возглавил дорогу в допросную. В бытность свою начальником полиции Хань Хао провел этим же маршрутом бессчетное множество преступников.
На подходе к главному крылу он остановился и повернулся к своему бывшему подчиненному:
– Мне нужно в туалет. Желудок барахлит.
Инь Цзянь нахмурился:
– Почему вы не воспользовались туалетом в своей камере?
– Я вам что, должен сидеть на очке, как обычный уголовник? Унижений с меня хватило еще вчера, Инь Цзянь! – Он бросил свирепый взгляд, под которым молодой полицейский внутренне пригнулся.
Вместе с дежурным полицейским Инь Цзянь завел Хань Хао в санузел. Едва тот оказался в кабинке, полицейский снял со своего правого запястья наручник и пристегнул его к ближайшей трубе. Затем они с Инь Цзянем вышли и стали ждать за дверью.
Здание Хань Хао знал как свои пять пальцев. Знал он в том числе и о проеме в потолке диаметром около метра, который использовался для осмотра труб. А также что этот проем ведет напрямую в канализацию за южной стеной здания.
Щелкнув крышечкой кулона, из-под фото своего сына Хань Хао выковырял отрезок проволоки. Через несколько секунд наручник на левой руке был разомкнут…
Несколько минут спустя
– Начальник Хань! – Инь Цзянь вежливо постучал по двери кабинки. – Вы скоро?
Ответа не последовало.
Инь Цзянь насупил брови и, опустившись на пол, заглянул под дверь. Внутри различался только унитаз.
Вспрыгнув, лейтенант пинком вышиб дверь. В кабинке было пусто, и только браслеты наручников легонько покачивались на трубе.
Ло Фэй подлетел через несколько минут. Он изумленно уставился в кабинку, после чего, полыхая взглядом, повернулся к Инь Цзяню:
– Как он разомкнул эти наручники?
– Н-не знаю, – пробормотал Инь Цзянь.
– У него что-то было при себе? Вы его что, не обыскивали?
– Всего лишь кулончик, – невпопад ответил Инь Цзянь, чувствуя, как немеет живот. – С фотографией сына внутри.
Ло Фэй, игранув желваками, что-то буркнул. Затем присел на корточки и нашарил что-то на полу смежной кабинки. Какой-то кусочек вроде ногтя…
– Это? – Он на пальце протянул предметик лейтенанту.
Мелкая фоточка улыбающегося сына Хань Хао.
Инь Цзянь кивнул. Он был бледен.
Вместо того чтобы распекать провинившегося, Ло Фэй начал немедленно отдавать распоряжения:
– А ну живее! Оповестить все автовокзалы и порты в радиусе десяти километров, промониторить его родных и друзей! Ни денег, ни телефона у него нет, так что далеко уйти он не успел. Выполнять!
Инь Цзянь из стойки смирно молча таращился на капитана.
– Инь Цзянь! – рявкнул Ло Фэй, хлопая его по плечу. Тот вздрогнул.
– Вы… мне? – ошалело спросил он.
– А кому же еще? – недоуменно спросил Ло Фэй.
– Слушаю! – мучительно покраснев, выпалил офицер и понесся выполнять указания.
14:26
Вернувшись в полицейское управление, Му Цзяньюнь первым делом направилась к Ло Фэю отчитываться.
– Психическое состояние девушки значительно стабилизировалось, – сообщила она. – Хотя воспоминания о деталях убийств довольно расплывчаты. Что довольно типично для тех, кто пережил такую значительную травму.
В голосе Му Цзяньюнь чувствовалась некоторая недосказанность.
– Давайте прямо, – сказал Ло Фэй. – Что вы узнали?
Му Цзяньюнь отреагировала легкой усмешкой:
– В предыдущую встречу у нас возникла, как бы сказать, двусмыслица: почему девушка выжила, несмотря на то что получила «письмо смерти»? Так вот, теперь понятно, почему Эвмениды ее пощадили. Прежде чем выйти из номера, убийца сказал ей, что в каком-то смысле она уже умерла.
– Метафора, что ли?
– Вы только представьте, что ей довелось пережить. Двое близких друзей убиты у нее на глазах. Учитель отрубил себе руку, чтобы спасти ее. По словам Эвменид, это была ее кара, только отмеренная по-иному.
Ло Фэй задумался.
– Это не похоже на обычный стиль Эвменид, – сказал он наконец.
– Да, – согласилась Му Цзяньюнь. – Убийца впервые действовал на свое усмотрение. Напрашивается мысль, что смена методики – лишь один из примеров того, как разнятся версии Эвменид – наставника и его ученика. При определенных обстоятельствах этот новый палач способен выказывать то, чего был лишен его предшественник, – снисхождение.
– Прекрасный анализ. – Ло Фэй поскреб щетину на щеке. – Даю вам перерыв на отдых – вы его заслужили. А в пять встречаемся снова: пора нанести визит учителю У.
– Вы думаете, он готов к встрече с нами?
– Врачи говорят, операция по приживлению кисти прошла успешно. А учитывая его возраст и тот факт, что Эвмениды не угрожали напрямую его жизни, психическое состояние учителя должно быть более стабильным, чем у девушки. Если повезет, то мы сможем нащупать пару новых зацепок.
– Вы в этом уверены? Ведь все может сложиться не так, как вы рассчитываете.
– В каком смысле? – озадаченно спросил Ло Фэй.
– Ну, во-первых, давайте не забывать, что его заставили отрубить себе руку, – напомнила Му Цзяньюнь. – А во-вторых, учитель У далек от того, чтобы считаться эталоном храбрости. Коллеги, наоборот, отзываются о нем как о человеке довольно робком. Помните, как он вел себя на видео? Так что, на мой взгляд, спасение жизни девушки могло привести его в совершенно разные состояния. Либо он преодолел себя и отбросил прежнюю трусость, либо же стал еще более подавленным из-за того, что не смог сохранить жизнь двоих своих учеников… – Му Цзяньюнь покачала головой. – Если окажется верным последнее, то нам придется уйти ни с чем.
– Тогда будем уповать на первое.
– Кстати, а как там Инь Цзянь? Это же он у нас, кажется, курирует связь с учителем У…
– Вы, похоже, еще не слышали? Сбежал начальник Хань.
– Что? – У Му Цзяньюнь отвисла челюсть.
– Сейчас Инь Цзянь занимается его розыском. Я помогаю чем могу, насколько позволяет время.
– Местонахождение уже установили, хотя бы примерное?
Ло Фэй помассировал виски: усталость постепенно брала свое.
– Пока без особых успехов. Да и времени прошло уже изрядно; боюсь, как бы он уже не выбрался из города.
Удивительно, но Му Цзяньюнь улыбнулась:
– Из города Хань Хао не уедет.
Брови Ло Фэя взлетели вверх:
– Это почему?
– Потому что Эвмениды по-прежнему здесь. А Хань Хао не из тех, кто прощает обиду. И как вы думаете – после того, что с ним вытворил убийца, Хань Хао так легко от него отступится?
Ло Фэй кивнул, мысленно обругав себя за то, что не понял этого раньше.
– Вам не мешало бы присмотреть за семьей Хань Хао, – добавила Му Цзяньюнь. – Он не всегда может контролировать свои эмоции; думаю, вы убедились в этом на собственном опыте.
Ло Фэй вспомнил фотографию, найденную в туалетной кабинке.
– Да. И, наверное, я знаю, с кем он свяжется в первую очередь.
16:09
Администрация архива Управления общественной безопасности Чэнду
Вне всякого сомнения, это был самый безлюдный офис Управления общественной безопасности. Архив располагался даже не в самом здании управления, а занимал юго-восточный угол здания архива местного правительства. Бо́льшая часть руководства архивом лишь временно занимали эти должности. Чжу Сяоцзы тоже была в их числе.
Она сидела у входа в архив, от нечего делать занимаясь маникюром.
Что-то загородило ей свет. Чжу Сяоцзы подняла глаза. Напротив нее через стол стоял мужчина.
– Ой! – вскинулась она. – Напугали до смерти! Я даже не слышала, как вы вошли.
Мужчина поморщился, словно от боли, и, прикрыв рот платком, дважды надсадно кашлянул.
– Так ведь у вас табличка «Вести себя тихо», – просипел он.
– У вас, наверное, простуда? Я тут сама недавно переболела…
Чжу Сяоцзы протянула руку, и мужчина подал ей удостоверение – электронную карточку, подтверждающую доступ к архиву. Считывающее устройство выдало на экран лицо полицейского вместе с несколькими строчками служебной информации. «Сюй Чжанькунь, офицер уголовного розыска Чэндуского восточного участкового отделения».
Когда она подняла взгляд, сличая черты посетителя с его служебным фото, тот яростно чихнул. Несмотря на скомканный платок, которым визитер прикрывал рот, Чжу Сяоцзы все же ощутила у себя на лице брызги слюны – и брезгливо отпрянула.
– Простите, – произнес невежа и, неловко отвернувшись, чихнул вторично.
Чжу Сяоцзы буквально кинула ему карточку и нетерпеливо махнула – дескать, проходите! – тыльной стороной ладони вытирая себе лицо. Не хватало еще снова подцепить заразу, сразу вслед за первой…
Спустя десять минут офицер Сюй показался из помещения спецхрана со стопкой папок в руках.
– Буду очень признателен, если вы сделаете для меня копии, – сказал он, все так же прижимая платок ко рту.
Принимая у него кипу досье, Чжу Сяоцзы испытывала тоскливую неприязнь к бюрократическому укладу этого заведения, запрещающему выносить из здания любые оригиналы документов. Папок было около дюжины; это получается, придется делать несколько сотен прогонов…
Провозившись минут двадцать, Чжу Сяоцзы выложила на столешницу еще теплую стопку листов и распечатанный список материалов.
– Семьдесят девять юаней за копировальные услуги. Распишитесь внизу.
Посетитель протянул ей несколько новеньких купюр и поставил подпись. Она с интересом изучила ее.
Если б своими глазами не видеть, как он ее ставит, то можно было бы принять эту подпись за машинную…
Чжу Сяоцзы подняла глаза, чтобы получше разглядеть посетителя, но тот был уже на выходе.
19:02
Срочный сигнал из администрации архива Управления общественной безопасности Чэнду заставил Ло Фэя пересмотреть свой план насчет поездки с Му Цзяньюнь в больницу.
Около трех часов пополудни при проведении выборочного расследования полицейский Сюй Чжанькунь с восточного участка был атакован из засады неизвестным; нападение произошло прямо на улице. Последующий анализ показал, что ему ввели триазолам – седативное средство, обычно используемое при тяжелой бессоннице. Очнувшись, он незамедлительно доложил о происшествии наверх, поначалу считая, что оно опосредованно связано с другим расследованием. А примерно в шесть вечера, заходя в кафетерий участка, обнаружил пропажу своего удостоверения. Только тогда Сюй Чжанькунь начал понимать истинные мотивы нападавшего.
На основе этих сведений Цзэн Жихуа отследил недавнюю активность карты и обнаружил, что в тот день кто-то использовал ее для получения из архивов Управления большого количества документов. Но потрясало не это, а подпись мнимого владельца карты при получении ксерокопий. Эта четкая, поистине безупречная иероглифика… До ужаса похожа на почерк в «извещениях о приговоре».
