Чжоу Хаохуэй
Элегия смерти
– Откуда мне знать? Я вообще спал.
– Ты и правда спал, но потом проснулся и все видел! – ошеломленный ответом Ду, воскликнул Хан.
– Ладно, ладно, – перебил его охранник. Он оглядел Хана с головы до ног и недоверчиво спросил: – И как же над тобой издевались?
– Они… – начал было Хан и умолк. В уме он пытался подобрать слова, чтобы описать пережитое унижение.
Охранник снова нахмурился.
– Позвольте мне объяснить. – С койки поднялся раньше молчавший Пин. – Парнишка просто не согласен с приговором. Все твердил, что его подставили, и отказывался ложиться спать, даже когда свет выключили. Хэйцзы его припугнул слегка, чтобы замолк, вот и все; мы и пальцем его не трогали.
– Верно! – отозвался Черныш. – Согласен, зря я ему угрожал. Но он кричал без умолку, поносил наше правительство, уснуть не давал… Я и не сдержался.
– Неужели? – Холодный взгляд охранника снова уперся в Хана. – Значит, подставили тебя?
Хан закусил губу.
– Да, я невиновен. Меня оклеветали, – проговорил он хрипло, но уверенно.
Охранник резко хохотнул.
– То есть судья ошибся?
Он достал ключи, отпер дверь и шагнул к Хану. Тот понял, что ни к чему хорошему личное общение не приведет, и затараторил:
– Нет-нет, дело не в судье, а в той девушке…
Прежде чем он успел договорить, его тело будто вдруг онемело, а потом он рухнул на пол и забился в конвульсиях. Охранник прижимал электрическую дубинку к животу Хана.
– Тебе дали шанс стать человеком, и чем ты отплатил? – заорал он. – Думаешь, ты первый здесь такой умный? Все вы гаденыши неблагодарные! Может, тебе и жизнь не дорога?
Хан безвольно обмяк, в глазах читалось отчаяние. Однако сквозь стиснутые зубы он с усилием произнес:
– Не виновен… меня… подставили!
– Тогда надо было подать в суд апелляцию. Теперь-то кому какое дело? – проворчал охранник, больше не желая тратить время на бесполезные препирательства. Он повернулся к Пину. – Присматривай за ним.
– Не волнуйтесь! – Пин ударил себя в грудь кулаком. – Обещаю: больше в четыреста двадцать четвертой камере проблем не возникнет.
Охранник удовлетворенно кивнул и вышел за дверь.
Хан с трудом поднялся, мысленно обещая себе больше ни с кем не разговаривать. Слова здесь не приносили пользы. Охранник запер дверь и зашагал по коридору прочь. Вскоре свет погас, тюремный блок вновь погрузился во тьму. Хан добрался до своей койки, мечтая, чтобы его поглотила бесконечная ночь, и в камере раздались сдавленные рыдания. Пин со свитой, довольные собой, быстро уснули. Лишь Ду Минцян тихонько вздохнул, но даже он ничего не сказал, а просто перевернулся на бок и закрыл глаза.
Прошло какое-то время. Вероятно, наступил предрассветный час, когда темнота гуще всего, и в целом здании ничто не нарушало тишину. Шуня разбудило неотложное дело – полный мочевой пузырь. Он неохотно вылез из-под одеяла и побрел в туалет.
Сюда не мог добраться лунный свет, льющийся в окно камеры, поэтому стояла кромешная тьма. К счастью, Шунь знал это место как свои пять пальцев. Он широко зевнул и шагнул вперед. И вдруг запнулся – под ногами рядом с унитазом ничком лежал человек. Сон как рукой сняло.
– Эй, кто там? Что ты делаешь? – неуверенно пробормотал Шунь.
Его окликнул Пин:
– Ты с кем разговариваешь?
– Тут кто-то на полу. – Шунь выглянул из дверей туалета и осмотрел камеру. Нижняя койка у двери пустовала. – Думаю, наш очкарик.
Шунь вернулся к Хану и пару раз его пнул, однако тот не пошевелился. Плохо, очень плохо.
– Брат Пин, иди сюда… С ним что-то случилось!
Дождавшись Пина, Шунь склонился над неподвижным телом. С трудом ему удалось разглядеть, что по запястью Хана стекает какая-то жидкость. Он коснулся руки Хана – липкая, и запах знакомый…
– Фу, мать твою! Это кровь! – завопил он.
– И чего ты испугался? – спросил Пин с напускным равнодушием и тут же скрылся в глубине камеры.
– Что стряслось? – Черныш сел в кровати, сонно моргая.
Шань и Ду Минцян тоже проснулись.
– Да он сдох, вот что стряслось! – выпалил Шунь.
Все изумленно уставились на него.
– Спокойно, мы тут ни при чем, – сказал Пин. – Зови охрану.
Шунь взлетел на верхнюю койку и нажал кнопку на переговорной панели. Вскоре из динамика раздался треск.
– Камера четыреста двадцать четыре, ну что теперь?
– У нас труп! Тот самый новичок помер, – дрожащим голосом ответил Шунь.
Едва последнее слово сорвалось с его губ, как все лампы в здании вновь зажглись. Пин и его троица остались на месте, а вот Ду Минцян вскочил и бросился в туалет. Через мгновение он крикнул:
– Еще живой! Скорее, помогите мне!
– Живой? – Шунь судорожно вздохнул и в два прыжка добрался до Минцяна.
Ду сидел, стиснув окровавленную руку Хана чуть выше запястья. Мертвенно-бледный Хан был без сознания.
– Найди что-нибудь для перевязки, – сказал Ду.
Шунь подобрал с пола тряпку – ту, которую они использовали для кляпа. Ду порвал ткань на полоски и туго обвязал руку Хана. Кровотечение прекратилось.
Донесся лязг металлической двери, и секунду спустя в туалет вбежал охранник.
– Что тут? – Между его бровей пролегла глубокая складка.
– Самоубийство. Вскрыл себе запястье стеклом из очков. – Ду указал на осколки стекла, валявшиеся рядом. – Он опустил руку в унитаз, так что неизвестно, сколько крови потерял. Но кожа еще не совсем белая. Думаю, выживет.
Охранник махнул своим помощникам.
– Несите его в медпункт!
Хана вынесли из туалета.
– Держите его руку повыше! – крикнул им вслед Ду Минцян.
– Умеешь оказывать первую помощь? – Охранник с подозрением прищурился.
– Да, знаю основы.
– Тогда пойдешь со мной. – Он обвел взглядом остальных. – А вы до утра будете вести себя тише воды ниже травы. Завтра работа отменяется. Вас будут допрашивать.
Затем охранник выбежал за дверь вместе с Ду, а обитателей камеры 424 вновь заперли в их крошечном мирке. Когда шаги стихли, Шунь вытер пот со лба.
– Чертов очкарик, – нервно проговорил он. – Повезло, что не сдох… Тогда бы мы не отвертелись.
– Ты идиот? – рявкнул Черныш. – Лучше б он умер. Мы-то как раз были бы ни при чем.
– Да уж, теперь у нас проблемы… – Пин нахмурился. – Начальник Чжан будет вне себя. А когда очкарик придет в сознание и запоет соловьем про то, как над ним тут издевались, нам точно не поздоровится.
Вспомнив про электродубинку, Шунь помрачнел, но продолжал цепляться за остатки надежды:
– Очкарик же не дурак, верно? Он знает, что ему здесь не выжить, если начнет стучать.
Шань покачал головой.
– Он еще не настолько нас боится. На этот раз сухими из воды не выйти.
– Во всем виноват проклятый Ду Минцян! – Черныш стиснул кулаки. – Если б он не помешал, мы бы очкарика проучили как следует.
– Правильно! – горячо согласился Шунь. – Это он сорвал нам суд, и он же спас очкарика, когда тот хотел покончить с собой. Если очкарик настучит начальнику Чжану, Ду останется чистеньким и будет задирать кверху свое свиное рыло.
Черныш хлопнул по спинке кровати.
– Надо и ему преподать урок.
– Согласен, – Шань кивнул. – Иначе в этой камере никогда покоя не будет.
Он неотрывно смотрел на Пина, пытаясь прочесть его мысли. Тот лишь молча хрустнул костяшками пальцев.
– Я давно говорил, что за него нужно взяться, – буркнул Черныш. – А Пин меня всегда останавливал.
– Никто из вас не видит общую картину, – вздохнул Пин. – С Ду Минцяном лучше не шутить.
Черныш закатил глаза.
– Скажешь тоже! Ему всего пять лет дали, кого там бояться?
Пин постучал Чернышу по лбу.
– Я же говорю, дальше своего носа не видите…
Черныш непонимающе уставился на Пина. Шань вдруг хмыкнул, словно до него что-то дошло.
– Не мне вам рассказывать, кто попадает в четвертую тюрьму, – начал объяснять Пин.
– Самые отпетые преступники города, – вставил Черныш.
– Именно. А чем эта тюрьма отличается от других?
– Тем, что жизнь тут не сахар, – усмехнулся Черныш. – «Блок четвертый, хлопнет дверь, водится тут злобный зверь, вот надгробия стоят, вот и смертников отряд…»
Незатейливый стишок знали в каждой тюрьме. Зверем в нем называли, разумеется, начальника Чжана, властного и беспощадного. Надгробия – это узкие двери в камеры, выстроившиеся вдоль коридоров, словно могильные камни на кладбище. Кроме того, именно в четвертой тюрьме приговоренные к смертной казни коротали последние дни в ожидании расстрела.
– «Блок четвертый, хлопнет дверь…» – повторил Пин. – Я здесь уже десять лет, но Ду Минцян – единственный на моей памяти, кого сюда упекли, несмотря на маленький срок. Подумай хорошенько. Как бы он тут оказался, не будь крайне опасен?
Черныш помолчал, осмысливая логику Пина.
– Даже если этот недомерок людей убивал, я его не боюсь! – наконец заявил он, продолжая упрямиться. – У него вроде есть голова на плечах. Догадается, кого тут уважать надо. А если нет – я его по стене размажу.
Пин ухмыльнулся.
– Вот и я о том же. Поначалу он не высовывался. Когда мы устроили ему суд, сделал все, что ему велели. Мы оставили Ду в покое и мирно с ним уживались. Но теперь он встал у нас на пути. – Тут Пин перешел на торжественный тон. – И мы ему подыграем.
* * *
Ду Минцян, разумеется, и понятия не имел, что стал предметом такой дискуссии. Он находился в медпункте на первом этаже, где дежурный медик перевязал Хану руку и рекомендовал отправить его в тюремную больницу. Охранники медлить побоялись и тут же доставили Хана в соседнее здание. Немолодой врач после недолгого осмотра назначил переливание крови. Он ввел иглу в вену, повесил пакет на штатив, и вскоре кожа у Хана порозовела, а дыхание стало ровным.
– Ничего, поправится. Пусть кто-нибудь за ним присматривает и позовет меня, когда пациент очнется. – Врач успокоил надзирателя и ушел по своим делам.
Надзиратель облегченно вздохнул и вместе с другими охранниками пошел в коридор покурить. Ду Минцян сел у кушетки Хана.
Как и обещал врач, Хану вскоре стало лучше. Когда он открыл глаза, охранники еще не успели даже выкурить по сигарете. Его взгляд блуждал по палате, пока наконец не сфокусировался.
– Я не… не умер? – печально произнес он.
Голос прошелестел едва слышно, как паутинка на ветру. Вздохнув, Хан заметил Ду. Тот горько улыбнулся, а потом, склонившись к Хану, прошептал:
– Здесь ты не свободен, у тебя даже нет права умереть.
Хан покачал головой, не найдясь с ответом.
Надзиратель, стоявший у входа, заметил движение Ду. Он потушил недокуренную сигарету о дверной косяк и подошел к кушетке.
– Очнулся?
Ду, будто не слыша охранника, сказал Хану на ухо:
– Держи рот на замке. О прошлой ночи никому ни слова.
Сердце Хана сжалось. О прошлой ночи? О самом большом унижении за всю его жизнь? Как он может об этом молчать? Хан уставился на Ду Минцяна, совершенно сбитый с толку. Однако Ду не успел ничего объяснить, потому что охранник подскочил к нему и схватил за плечо.
– Ты оглох? Я с тобой разговариваю!
– Он только что очнулся, и я хотел измерить пульс, – сказал Ду с дружелюбной улыбкой.
– Ну да, конечно… Посторонись! – Охранник оттолкнул Ду и вгляделся в лицо Хана. Затем произнес, смягчив тон: – Ни о чем не волнуйся, просто отдыхай.
– Начальник Чжан! – крикнул кто-то в коридоре, достаточно громко, чтобы в палате было слышно.
Охранник поспешно обернулся на звук тяжелых шагов.
– Начальник Чжан, вы тоже решили прийти?
– Что случилось? – Начальник Чжан, нахмурившись, осматривал палату.
– Новый заключенный недоволен своим приговором. Не справившись с нервами, порезал себе запястье стеклом из очков. К счастью, я подоспел вовремя, и парень спасен. – О драке в камере охранник предпочел умолчать, а вот последнюю фразу произнес с нескрываемой гордостью.
Хан тихо фыркнул, но подавил нахлынувшее возмущение. Впрочем, от начальника Чжана ничего не укрылось.
– Сомневаюсь, что все так просто, – проговорил он, глядя на охранника, и наклонился к Хану. – Расскажи мне, что произошло.
Хан на секунду замялся, затем посмотрел на Ду Минцяна – тот отрицательно покачал головой. Начальник тюрьмы проследил за взглядом Хана, однако стоило ему повернуться, как лицо Ду снова приняло почтительное выражение.
– Я впал в отчаяние. Меня ведь подставили… На самом деле я невиновен… – пробормотал Хан, подтверждая слова надзирателя.
Начальник Чжан немного помолчал, а потом обратился к Ду:
– Идем, я хочу задать тебе пару вопросов.
В соседней палате он махнул рукой надзирателю, идущему следом.
– Возвращайся на место. Следи там за порядком, и чтобы никаких больше инцидентов!
Когда охранник удалился, Чжан схватил стул и сел, не сводя глаз с Ду Минцяна. Тот стоял молча, опустив голову. Начальник Чжан улыбнулся; впрочем, улыбка эта могла означать что угодно.
– Подойди, – сказал он наконец. – Встань передо мной.
Ду послушно выполнил приказ.
– Ты ведь здесь уже два месяца? – Начальник говорил непринужденно, словно вел светскую беседу. Он снял с пояса дубинку.
– Да, – ответил Ду, не поднимая глаз.
Начальник Чжан поднес дубинку к руке Минцяна. Тот стиснул зубы, однако не вздрогнул и не отшатнулся. Он почувствовал, как дубинка коснулась его левой руки, но агония не наступила. Ду растерялся. Начальник Чжан не включил электрошокер. С помощью дубинки он лишь заставил Ду поднять руку. Теперь она оказалась на уровне глаз начальника. По этой мускулистой, с гладкой кожей руке сразу было понятно, что принадлежит она молодому и сильному человеку. Тем не менее изъян тоже имелся – на среднем пальце недоставало одной фаланги.
– Ты сам откусил? – с любопытством спросил начальник Чжан, разглядывая руку Минцяна.
– Зачем бы мне такое? – ухмыльнулся Ду. – Несчастный случай на заводе.
Начальник Чжан стряхнул руку Минцяна и разочарованно вздохнул.
– Ты лжешь. – Ду опустил голову еще ниже. – Капитан Ло Фэй из уголовного розыска лично хлопотал о том, чтобы ты попал ко мне. Поэтому я знаю о тебе практически все.
Ду невесело усмехнулся, однако отвечать не стал. Начальник Чжан продолжил:
– На самом деле мне безразлична твоя прежняя жизнь, пусть ею занимается полиция. Мы с тобой не друзья, конечно, но и не враги. Ты отбываешь здесь наказание, а я должен держать тебя в узде. Не причиняй неприятности мне – и я не устрою их тебе. Ясно?
– Ясно, – наконец произнес Ду.
– Вот и хорошо. – Начальник Чжан глубоко вздохнул и указал дубинкой на дверь в соседнюю палату. – Что случилось?
Ду пожал плечами и ответил честно:
– Меня это не касается.
– Ты что-то скрываешь! – Чжан вскочил на ноги. – Ты помешал Хану Вэньчжи рассказать правду! За дурака меня держишь? Я все видел!
– Так и думал, что вы заметите… – Ду нахмурился. – Только Хан должен молчать, иначе ему не выжить.
Начальник Чжан холодно усмехнулся.
– Я сейчас разговариваю с тобой спокойно, потому что знаю свое дело, а не по доброте душевной.
– Если Хан будет держать язык за зубами, он вашей работе не навредит. Кроме того… – Ду поднял голову и встретился взглядом с начальником. – Вы ведь не любите неприятности, так?
Чжан Хайфэн прищурился. Убрав дубинку в петлю на поясе, он спросил:
– Ты гарантируешь, что проблем больше не возникнет?
Его тон стал мягче, и Ду решил воспользоваться случаем.
– Хан Вэньчжи лишился семьи и привычной жизни. Если давить на него тюремными законами, он просто сломается. Позвольте мне его вразумить. Парень неглупый, все поймет.
Начальник Чжан молчал добрых полминуты, а затем проговорил:
– Хорошо, для беседы даю вам один день. В камеру вернетесь завтра вечером.
– Спасибо, начальник Чжан! Слава нашему правительству! – выдохнул Ду.
– Не трать время. – Чжан отвернулся. – Можешь идти.
Ду поклонился и пошел в соседнюю палату. Едва он перешагнул через порог, как Хан поднял голову, словно ждал его. Выглядел он намного лучше. Ду придвинул стул к кушетке и сел.
– Мне разрешили денек побыть с тобой, – радостно сообщил он. – Считай, что нам повезло. Ха-ха! Работать не придется, да еще накормят вкуснее, чем в тюремном блоке.
Хан явно не разделял энтузиазма Ду.
– Почему ты меня остановил? – спросил он, понизив голос.
– И что бы ты рассказал? Что тебя избили? – Ду наклонился к Хану. – Тогда у всех твоих сокамерников, включая братца Пина, и у дежурного надзирателя возникли бы проблемы.
– Они это заслужили… Какое мне дело до их проблем? – Хана затрясло от гнева.
Ду сочувственно покачал головой.
– Я и не прошу тебя заботиться о них, просто подумай о себе. – Заметив растерянность Хана, он пояснил: – Какое бы наказание они ни получили, на тебе отыграются в десять раз хуже. Такие уж в тюрьме правила игры.
В глазах Хана заблестели слезы.
– Зачем ты меня спас? – глухо сказал он. – Почему не дал умереть?
– Если б ты умер, то потерял бы все окончательно. А пока у тебя, по крайней мере, есть надежда. – Ду перевел взгляд на окно, из которого, словно не замечая черных металлических решеток, лился мягкий предутренний свет.
– Надежда? – повторил Хан с горькой улыбкой. – Даже не произноси при мне это слово. Только еще тяжелее становится.
– Понимаю… Ладно, расскажи мне свою историю. Что с тобой произошло?
Хан открыл было рот, но тут же осекся.
– Смелее, – подбодрил его Ду. – Я готов тебя выслушать.
Хан все еще сомневался.
– Ты веришь, что я невиновен?
– Почему бы и нет? – Ду похлопал Хана по ноге и многозначительно произнес: – Не каждый заключенный в тюрьме преступник, и не каждый преступник попадает в тюрьму.
Эти слова воодушевили Хана: вдруг Ду Минцян действительно сможет его понять?
– Ты совершенно прав!
Ду почувствовал, что ему выписан кредит доверия.
– Так чем ты занимался до тюрьмы?
– Работал в муниципальном проектном бюро.
– Ты упоминал девушку, которая тебя подставила…
Хан стиснул зубы, сдерживая гнев, и кивнул. Через несколько секунд он смог объяснить:
– Мы познакомились через брачное агентство. Она очаровала меня своей красотой, а в итоге оказалась бессердечной стервой.
– Брачное агентство? – Ду усмехнулся и покачал головой. – Нашел же ты, кому доверять.
– А какой еще у меня был выход? Родители требовали, чтобы я завел семью, вот и пришлось… – Хан покраснел от смущения. – Ты только не смейся, но к тридцати годам я даже ни разу на свидание не ходил. Родители беспокоились, что их единственный сын так и проживет холостяком до старости. Поэтому я и решил обратиться в агентство.
Ду сочувственно кивнул.
– Что ты о ней знаешь?
– На четыре года младше меня, безработная. По ее словам, после университета пыталась уехать за границу, однако не получилось. А когда юность прошла, она захотела остепениться.
– На четыре года младше – то есть ей двадцать шесть или около того? Колледж закончила в двадцать два… – подсчитал Ду. – Значит, почти пять лет занималась непонятно чем. Не похоже, что она и впрямь хотела остепениться.
– В точку! – Хан посмотрел на Ду с восхищением. – Жаль, что тогда я этого не понимал и был полностью в ее власти. Мечтал создать с ней семью, провести вместе всю жизнь…
– И что случилось потом?
– Потом она встретила другого мужчину, – печально произнес Хан. – Он мог увезти ее из страны, поэтому она решила со мной расстаться. Естественно, я сопротивлялся, однако она стояла на своем. Вот тебе и семья…
– Надо было просто ее отпустить. Невелика потеря. Каждый мужчина должен пройти через душевные муки – это закаляет характер.
– Для тебя, может, и просто, – сердито пробурчал Хан. – А меня она к тому времени успела выпотрошить как следует.
Ду на минуту задумался.
– Она вытянула из тебя деньги?
– И не только мои собственные… – Хан стиснул кулаки. – Еще и сбережения моих родителей.
– Как так вышло?
– Думаешь, я доверчивый простак? Да, признаю, я сам во всем виноват. Мы встречались почти полгода, я готов был жениться. Тогда она заявила, мол, никакой свадьбы, пока у нас не будет собственного жилья. А чтобы гарантировать ей достойную жизнь, нужна квартира в хорошем районе и как минимум с тремя спальнями. Кредит брать она не хотела, и я платил за все наличными.
– Ничего себе запросы! – воскликнул Ду, вспомнив, как за последние годы в Чэнду выросли цены на жилье. – Угадаю, что было дальше. Ты взял денег у родителей?
Хан кивнул.
– Они очень ждали моей женитьбы. Едва начались разговоры о покупке жилья, как родители сами предложили помощь, не дожидаясь моей просьбы. Они накопили триста тысяч, а я еще сотню. Денег хватило на квартиру в центре города, площадью около трехсот квадратных метров.
Ду вздохнул, а Хан продолжил рассказывать:
– Однако проблема даже не в этом. Я все равно купил бы себе квартиру, рано или поздно, даже если б не нашел жену. А вот оформлять документы на ее имя мне, конечно, не следовало.
– Ты идиот? – вытаращился Ду.
– Да, был идиотом. – Хан даже не пытался искать оправдания. – Та девушка убедила меня, что так я докажу свою любовь. Ха, любовь!.. Я не мог мыслить здраво.
– А твои родители? Почему они тебя не остановили?
Хан сглотнул.
– Я им не сказал. Она просила меня молчать. А я выполнял малейшие ее прихоти.
В глазах Ду светилась жалость.
– Значит, она хотела разойтись, но квартиру оставить себе?
Хан понурился.
– Да. Мол, заслужила компенсацию за моральный ущерб.
– Понятно, – Ду снова вздохнул. – Видимо, тогда ты вышел из себя и натворил дел…
Хан замотал головой.
– Нет, я ничего не натворил! Меня подставили!
– Подставили?
– Я не мог потерять и девушку, и все свои деньги разом…
– На такое никто бы не согласился.
Хан взглянул на Ду с благодарностью.
– Так что я пошел к ней и потребовал вернуть деньги за квартиру, но она отказала. От безысходности я был вынужден прибегнуть к самым крайним мерам…
Ду слушал с любопытством. Какие крайние меры имеет в виду этот робкий человек?
Хан помолчал, собираясь с духом.
– Когда мы встречались, я сделал несколько фотографий… ну, в общем, личного характера. И пригрозил выложить их в интернет, если она не вернет мне деньги.
– А потом? – спросил Ду.
– А потом она позвонила и согласилась заплатить. Мы договорились о встрече в кофейне.
– Надеюсь, ты туда не пошел? Тебя точно ждала западня.
– Я не так умен, как ты, поэтому на встречу пошел. Даже чувствовал вину, словно обидел ту девушку… Естественно, никаких денег она возвращать не собиралась. Вместо этого донесла на меня в полицию. Убедившись, что фотографии в моем телефоне, подала сигнал, и через секунду меня окружили полицейские.
– И ты не смог доказать, что она должна тебе деньги за квартиру, – догадался Ду. – Ни расписки, ни других документов она тебе, естественно, не давала. Так ты стал вымогателем. Если потребовал у нее четыреста тысяч, то должен был получить около десяти лет. – Ду озадаченно нахмурился. – Погоди, но у тебя ведь пожизненное?
Хан почесал затылок.
– Ну, я… я достал нож.
– Ты? – изумился Ду. – Ты взял с собой нож?
– Да, я носил в сумке канцелярский нож, для работы. Когда появились полицейские, на меня что-то нашло, и я приставил нож к горлу девушки и велел ей отдать мне долг.
– Плохо. Это уже ограбление. – Ду хлопнул себя по колену. – На крупную сумму, да еще и вооруженное… За него дают пожизненное, даже если грабеж не удался. Так что никто тебя не подставлял.
– Почему это? – возмутился Хан. – Я лишь хотел вернуть свои же деньги. Какое тут ограбление?
– С точки зрения закона – ограбление. – Ду пожал плечами. – В конце концов, ты не можешь подтвердить, что она тебе должна.
– Верно, – неохотно согласился Хан и закусил губу. – С точки зрения закона. Но всегда ли закон прав?
– Конечно, нет! – с горячностью ответил Ду. – Закон не в силах защитить всех хороших людей и наказать всех плохих. Порой нужно полагаться на тех, кто действует вне закона.
Хан видел, что Ду взволнован, однако не понимал почему.
– Кого ты имеешь в виду? – спросил он, но тут же сообразил сам и выпалил: – Эвмениды!
Ду вздрогнул, хотя и старался напустить на себя равнодушный вид.
– Кто-кто?
– Эвмениды! Убийца из интернета. Разве ты не слышал? – Хан загорелся новой идеей. – Он просит сообщать ему о преступниках, ушедших от правосудия, а потом их наказывает…
Ду пожал плечами.
– Я не сижу в интернете.
– Интересно, если я изложу свою историю, он обратит на нее внимание? – бормотал Хан. – Но тогда он убьет девушку, а это уж слишком…
Ду перестал слушать. Он смотрел в окно, погруженный в свои мысли.
Наступило утро, и над горизонтом медленно поднималось солнце.
