Чжан Вэй
Истории замка Айюэбао
Первые впечатления того дня, всё такие же яркие и живые, по-прежнему теснились в ее памяти. Она до сих пор помнила, как председатель совета директоров стоял в сторонке, терпеливо дожидаясь, пока она осмотрится и в некоторой нерешительности направится к замку, после чего прошел вперед и повел ее внутрь. Здание, хоть и небольшое, выглядело необычайно крепким и приземистым, внутреннее убранство было аккуратным и неброским, но с первого взгляда было заметно, что здесь тщательно следят за чистотой. Интерьер был в европейском стиле, с камином, а воздух напоен кофейным ароматом. Куколка с довольным видом остановилась перед книжным шкафом изящной работы, привлеченная расставленными в нем книгами. Хозяин повел ее осматривать замок. Больше всего ее поразил так называемый Восточный зал площадью не менее полутора сотен квадратных метров, оформленный с некоторой торжественностью всё в том же строго-умеренном стиле. Она догадалась, что здесь – самое сердце замка, и подсчитала, что если вычесть из его общей площади площадь этого зала, то площадь остальных помещений составит от силы триста квадратных метров. Не сказать, чтобы этого было достаточно для работы и удовлетворения человеческих потребностей такого крупного зверя, как Чуньюй Баоцэ, особенно если учесть, что он держал еще и обширный персонал. А то, что произошло дальше, и вовсе ее удивило, если не сказать поразило.
День клонился к вечеру; естественного света уже было недостаточно, поэтому в помещении зажглись лампы. Мягкий свет покрыл всё вокруг благородной пеленой. Чуньюй Баоцэ продолжал знакомить новенькую с рабочей средой, в которой ей предстояло трудиться. В первый и, возможно, в последний раз он с таким вниманием и терпением шел с ней рядом и время от времени даже опережал ее, как профессиональный швейцар, и открывал перед ней двери. Быть может, потому, что у нее в тот день глаза разбегались от восторга, она принимала услужливость хозяина замка как должное. Вскоре они закончили осмотр двух этажей, прошли через крытую галерею на запад, к лифту, спустились на нем, снова прошли через какую-то галерею и оказались в еще более просторном зале, в три или даже четыре раза больше Восточного зала, который они недавно посетили. Очевидно, этот зал тоже занимал в замке центральное положение. Она никак не могла понять, откуда здесь взялось столько пространства. Но всё, что произошло далее, совершенно сбило ее с толку: они вышли из зала, сели в лифт, прошли по галерее, стали заходить в неподдающиеся исчислению закоулки разнообразных форм и размеров, но все как на подбор утонченные, изысканные и источающие благоухание. Ее потрясло помещение, в котором ей предстояло жить: расположенное на самом верхнем этаже, оно занимало площадь более полутора сотен квадратных метров, включая зал и коридор; спальня с большим окном выходила на юг. Подойдя к окну, она увидела круглый диск луны, неспешно восходящий на юго-востоке… При виде зеленой ветви в оконном проеме Куколка удивленно замерла, гадая, откуда эта ветвь выросла. В недоумении она толкнула створки окна и обнаружила, что оно выходит на верхнюю часть холма. Под серебристым лунным светом то тут, то там вспыхивали и колыхались изумрудные искры, словно приветствуя ее. Подавив вздох изумления, она плотно закрыла окно.
В тот вечер она наконец поняла, что небольшое здание, пристроенное к холму, составляло лишь малую часть огромной крепости. Если говорить точнее, то основной частью замка мог быть только этот холм, а здание возле него представляло собой его прихожую. Эта частная резиденция, вырытая в недрах горы, потрясала воображение и больше походила на сказку, а еще больше – на секретный замаскированный лабиринт. В этих владениях не освоишься даже за несколько дней! В тот момент Куколка по-настоящему познала безграничное доверие, которое выходит за рамки здравого смысла, и тяжесть ответственности, которая придавливает человека так, что тот не может вздохнуть. Она рассеянно вышла в галерею, по которой разливалось благоухание сандалового дерева, и Чуньюй Баоцэ повел ее смотреть еще более важное место. Это была особая часть замка, расположенная к северо-западу от главного зала на первом этаже. Чтобы туда попасть, нужно было от ее комнаты пройти вперед десять метров и спуститься на лифте. Внизу они толкнули темно-коричневую дверь и вошли в богатую библиотеку. Теперь она убедилась, что это были не пустые обещания: как и говорил председатель совета директоров, в ее распоряжении теперь была библиотека гораздо богаче тех, которые она когда-либо видела. Разумеется, эти книги принадлежали замку и его хозяину, но посещать-то эту библиотеку будут максимум двое – он и она. Что касается книжных шкафов, расположенных в Восточном зале и в крытой галерее и отражающих натуру хозяина замка, страстного книголюба, то они не более чем декор по сравнению с этим солидным, прямо-таки бездонным книгохранилищем. Через год к этой части замка с восточной стороны будет пристроено стойло для телочки, то есть жилище Цветочной Госпожи. Столь тесное соседство этих двух помещений тоже говорило об определенном умонастроении хозяина, о его привязанностях и увлечениях, о его странностях и эксцентричном характере. Но оказавшись в тот момент в библиотеке, Куколка испытывала такую радость и была так благодарна хозяину, что ей было не до глубоких раздумий.
Вот так она стала управляющей замка Айюэбао, этой загадочной и обширной частной резиденции, сердца и центрального аппарата всей корпорации. С тех пор функционирование замка, точное и размеренное, как часы, целиком зависело от нее. Она отдавала распоряжения Застежке, женщине средних лет, пришедшей в замок двумя годами раньше нее, а у той в подчинении находились привратники и уборщики, а также две стенографистки. Работа была строго распределена между персоналом. Некоторые работники отвечали только за Восточный зал и все эти годы не выходили за его пределы. Уборщики выполняли свои обязанности в строго отведенное для этого время и не должны были попадаться на глаза хозяину. Но строже всего сотрудники должны были следить за своими словами: ни в коем случае нельзя было разглашать то, что происходит в замке. Даже проработав неделю, Куколка всё еще плутала в коридорах, поэтому в своих перемещениях старалась полагаться на инструкции Застежки. Со временем она освоилась как в восточном, так и в западном крыле замка и теперь знала каждый закоулок: разобралась в хитросплетениях замковых коридоров и переходов между залами и комнатами, запомнила, где находятся подъемы и спуски между этажами и кратчайшие пути к ним. Планировка замка оказалась превосходно продуманной. Например, основные помещения были расположены так, чтобы их насыщало естественное освещение, а воздух циркулировал беспрепятственно. В замке имелось очень мало таких мест, где днем было бы темно без искусственного освещения и где требовалось бы вентиляционное оборудование. И всё это было претворено в жизнь внутри практически полого холма. Должно быть, инженерам пришлось изрядно потрудиться, а до начала строительства потребовалось провести пробы и исследования грунта, проверить его на содержание радиоактивных веществ и проделать множество других подготовительных работ. Несомненно, этот комплексный современный проект высочайшей степени сложности стал концентрированным воплощением упрямства и бурной фантазии хозяина, а также его непомерного самодурства. К счастью, его проект удался.
4
В девять утра Куколка явилась во владения Цветочной Госпожи. Светло-коричневая в белых пятнах буренка мягко и дружелюбно подошла к ней, не сводя с нее глаз и продолжая жевать. В лицо ударил земляничный аромат, смешанный с энергией молодости. Не удержавшись, она погладила телочку по лбу. Едва пальцы коснулись густых золотистых ресниц, телочка прильнула к ней. Постояв так какое-то время, Куколка вернулась в соседнее помещение и сразу же заметила полупустую бутылку вина в шкафу и бокал на столе. Это означало, что Чуньюй Баоцэ был здесь – вполне вероятно, глубокой ночью, мучимый бессонницей. Усевшись перед Цветочной Госпожой, он выпивал в одиночестве. Как же долго он здесь просидел? Вино он предпочитал смаковать потихоньку, поэтому на то, чтобы выпить половину бутылки, ему бы понадобился как минимум час. Она прибралась на столе и осторожно стерла с него красные пятна. Затем, связавшись с начальницей смены, спросила, во сколько председатель совета директоров вышел из дома. Ей ответили, что он сразу после завтрака опять пошел к себе.
Дневной отдых хозяина затянулся. После трех часов дня он вызвал к себе Куколку. Изможденный вид Чуньюй Баоцэ напугал ее: волосы не причесаны, глаза красные, на подбородке щетина, сухие губы потрескались. В его дыхании ощущался запах чего-то тухлого, будто он только что съел гнилое яблоко. Она поняла, что какие-то личные переживания лишили его сна, оттого он и пришел среди ночи к Цветочной Госпоже. Это при том, что его крепкий сон уже стал у персонала притчей во языцех: все знали, что засыпал он мгновенно, и в этом заключался его главный секрет поддержания здорового тела и духа. Его черные, чуть вьющиеся волосы оставались густыми, как у юноши, и сияющими, как графит. Осипшим голосом он сказал:
– Сегодня вечером я устраиваю банкет в честь одного… нет, двух важных гостей. Прошу тебя присутствовать там вместе со мной.
Уголки его губ дрогнули, он отвел глаза.
– Хорошо. Во сколько выезжаем?
– Банкет будет в Восточном зале.
Куколка с трудом сдерживала удивление. Она не помнила, чтобы хозяин когда-либо велел ей присутствовать на таких мероприятиях. Она опустила глаза, ей хотелось сказать что-нибудь вроде «мне страшно» или «я волнуюсь», но в конце концов она проглотила эти фразы, понимая, что любые слова сейчас будут излишними и что от нее сейчас требуется только одно – повиноваться приказу.
– Сегодня вечером тебе нужно будет надеть свой лучший наряд, тот светло-зеленый костюм в золотую полоску.
Устремленный на нее взгляд был ласковым и в то же время тяжелым. Она радостно кивнула. По какой-то неведомой причине предстоящий вечерний банкет вызывал у нее тревогу, а в пятом часу эта тревога переросла в страх.
Чтобы отвлечься, она начала заниматься всякими мелкими делами, в которых не было никакой срочности, завалила Застежку поручениями и попросила принести меню. Оно оказалось незамысловатым, состояло из блюд европейской кухни и не блистало разнообразием. В замке зажгли всё возможное освещение. Помимо света роскошных люстр, замок наполнял густой аромат сандалового дерева, которым был пропитан каждый кубический миллиметр воздуха. Этот аромат был личным предпочтением председателя совета директоров. Едва ступив в крытую галерею, Куколка почуяла усиливавшиеся запахи, которые говорили о приближении незабываемого вечера. Чуньюй Баоцэ уже стоял в другом конце галереи, то ли ожидая ее, то ли погрузившись в глубокие раздумья, и поднял голову только в тот момент, когда она приблизилась к нему. Он успел привести себя в порядок: волосы были аккуратно причесаны, лицо выбрито, красных жилок в глазах стало значительно меньше; на нем был темно-синий пиджак прямого покроя, из-под которого виднелся бордово-красный воротник. Привычная непринужденность его манер сейчас сменилась торжественностью. Шрам на подбородке, обычно незаметный, сейчас ярко выделялся на коже. Она хотела опереться на его руку, но он, словно нарочно держа дистанцию, пошел впереди.
Начальница смены Застежка уже дожидалась их на втором этаже. Расположенная здесь столовая в европейском стиле использовалась всего пару раз в году; последний раз здесь проводился банкет для персонала по случаю праздника Середины осени[1], на котором присутствовали управляющая замком, начальница смены и две стенографистки – исключительно женская компания. В тот вечер хозяин вместе со всеми пил вино, ел лунные пряники[2] и сухофрукты, любовался полной луной через восточное окно, в общем, веселился от души. Длинный обеденный стол был накрыт льняной скатертью, на нем были расставлены свечи в канделябрах. В зале горел камин, на столе заманчиво поблескивали серебряные столовые приборы. Такое Куколка раньше видела только в кино и сейчас едва сдерживала радостное волнение. Здесь была самая уютная и элегантная часть Восточного зала, и ее нужно было содержать в безупречной чистоте. Куколка обнаружила, что ни в одной столовой во всём замке нет традиционных китайских круглых столов, так же как нет и резной мебели из твердых пород дерева; даже в малой столовой, которой пользовался только председатель совета директоров, был стол в европейском стиле. В этом огромном помещении, которое круглый год пустовало, нынче вечером горели свечи, уютно потрескивали поленья в камине, вытесняя из зала холод и промозглость поздней осени. Томясь в ожидании, Куколка прислушивалась, стараясь уловить малейший звук, но в замке царила полная тишина.
Настали сумерки. Побыв немного в Восточном зале рядом с Чуньюй Баоцэ, Куколка не выдержала и вышла через парадную дверь. Швейцар, одетый в серую униформу, дернул левым ухом и повернул голову: слева послышался рокот мотора. Звук становился громче, и наконец на дорогу, ведущую к вершине холма, с кряхтением вырулило синее потрепанное такси. Оно с трудом забралось на холм, к воротам замка. Не успел швейцар приблизить руку в белой перчатке к автомобилю, как оттуда, проворно толкнув дверцу, выскочил человек. Первым делом в глаза Куколке бросились ноги пассажира, только что коснувшиеся земли: он был обут не по сезону, в сандалии из кожзаменителя на босу ногу. Едва выбравшись из машины, он наклонился к дверце заднего сиденья, где находилась его спутница, поэтому сразу разглядеть его лицо было невозможно. Когда мужчина и женщина вышли из машины и оказались на свету, Куколка застыла в изумлении. Мужчине было около пятидесяти, он был худощав и в очках, в глаза бросались его большие руки, плохо прикрываемые несколько коротковатыми рукавами куртки. Женщине рядом с ним не было еще и сорока; на плечах у нее болтался рюкзачок на длинных лямках, а на овальном лице с широко посаженными глазами блуждала рассеянная улыбка. Казалось, эти двое проделали долгий и тяжелый путь из каких-то диких мест, и теперь им было некомфортно при виде залитого светом здания. Куколка подошла к ним, представилась и пригласила войти, а сама пошла впереди, показывая дорогу. Прежде чем войти, мужчина вытер ноги о коврик, поправил очки и галантно пропустил вперед свою спутницу.
Чуньюй Баоцэ, дожидавшийся гостей в прихожей, встретил их рукопожатием. Его взгляд был прикован к мужчине, обмен приветствиями и любезностями затянулся, с радостным видом он крепко стискивал большую и грубую ладонь гостя. Когда они наконец разжали руки, хозяин нехотя повернулся к женщине и с улыбкой кивнул ей:
– Рад встрече, – только и проронил он.
Женщина подтянула на плечах свой рюкзачок: чересчур длинные лямки плохо слушались. Рассеянный взгляд гостьи постепенно сосредоточился на хозяине. Она в ответ повторила его краткую формулу вежливости, кивнула и откинула со лба длинные волосы. Чунюй Баоцэ, спеша представить свою компаньоншу, громким голосом обратился к гостю:
– Это наша управляющая Куколка… хммм… домоправительница замка, – легонько сжимая плечо Куколки, он подтолкнул ее к гостям. – А это господин У Шаюань, руководитель деревни Цзитаньцзяо, замечательный молодой работник… А это знаменитый ученый-фольклорист, ее имя вы легко запомните!
При этих словах женщина кивнула Куколке и протянула свою визитку.
Куколка посмотрела на визитку и постаралась сохранить в памяти напечатанные на ней стандартным шрифтом иероглифы: Оу Толань – Оу Верблюжья Орхидея. В ее воображении сразу же возник далекий безлюдный пейзаж, от одного вида которого пересыхало в горле: по бескрайней пустыне бредет одинокий верблюд, но вот на горизонте возникают изумрудные заросли орхидей. Шевеля губами, она смотрела на эту незнакомку-фольклористку, на внезапно возникшую перед ней женщину. Под ложечкой у нее засосало. При ярком освещении она смогла как следует рассмотреть гостью: рост чуть выше среднего, длинные ноги, одета в брюки из грубой ткани и в просторное сиреневое пальто нараспашку, а под ним – трикотажный свитер, облегающий небольшую грудь. Но самой незабываемой деталью был ее вечно рассеянный взгляд; глубокое впечатление производили и губы – само очарование и нежность: казалось, если бы они приоткрылись, то могли бы поведать много удивительного, но большую часть времени они молчали. Женщина напоминала Куколке какое-то животное, и она решила потом поделиться этим наблюдением с председателем совета директоров. Хозяин был мастер придумывать прозвища, и эта его способность, превратившаяся в привычку, глубоко укоренилась в его окружении, особенно в Куколке: едва увидев незнакомого человека, она сразу представляла себе его в виде какого-нибудь животного.
Не прошло и десяти минут, как Чуньюй Баоцэ с гостями устроились в Восточном зале. До начала официального банкета положено вести беседы. Гости были в замке Айюэбао впервые, но не выказывали ни малейшего удивления ни по поводу атмосферы, ни в адрес внутреннего убранства, словно находились в давно привычной для них обстановке – будто и не уезжали из своей рыбацкой деревеньки Цзитаньцзяо. Куколка догадывалась, что по задумке хозяина она должна была находиться рядом с гостями на случай, если им что-то понадобится. С самого момента их появления она чувствовала себя абсолютно бесполезной. Интересно, какую ценность представляют гость и его спутница для замка Айюэбао и для его хозяина? Она стала внимательно наблюдать за ними и заметила, что женщина обладает какой-то особой внешностью – вероятно, именно ее глаза и взгляд, не поддающийся никаким описаниям, придавали ее лицу странное очарование. Однако женщина эта походила скорее на геолога-разведчика, проверяющего почву, чем на именитого ученого. Куколке и раньше попадались такие люди. Мужчина же не был особенно похож на деревенских начальников, которых она знала раньше. Худощавое телосложение господина У Шаюаня говорило о том, что он работал на открытом воздухе круглый год: кожа его, обветренная и отшлифованная песчаными бурями, имела необычный оттенок. Но самое забавное было то, что одна из дужек на очках у него была сломана и замотана скотчем. Между ремнями его допотопных черных сандалий выглядывали грубые пальцы, и когда они шевелились, в Куколке возникало чувство сродни состраданию.
Чуньюй Баоцэ старался расслабиться, но подрагивающий голос выдавал его волнение. Куколка даже не осмеливалась смотреть на него. Казалось, будто это он, председатель совета директоров, сейчас был гостем в чьей-то чужой гостиной и изо всех сил старался адаптироваться к новой среде и замаскировать свою глубокую тревогу и замешательство. К счастью, прелюдия к банкету подошла к концу, хозяин встал и, сделав знак рукой, вместе с гостями вышел из гостиной и поднялся пешком на второй этаж. Мужчины шли впереди, а Куколка, сопровождавшая гостью, следовала сзади. Поднимаясь на второй этаж, она подняла голову и взглянула на хозяина, на его широкий затылок и чуть сутулую спину – и ей показалось, будто кто-то невидимой ладонью ударил ее под дых, не сильно, но и не легонько. Чтобы успокоиться, она на несколько секунд оперлась на перила, а затем как ни в чем не бывало пошла дальше, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться. Лестницу покрывал мрачный темно-красный и, пожалуй, слишком толстый ковер.
Вдруг Куколку отпустила мучившая ее столько дней тревога, и именно в этот момент на душе посветлело. Она поняла, что именно случилось с шедшим перед ней хозяином. Это было связано с нынешними гостями, точнее говоря, именно с этой Оу Толань – это из-за нее председатель совета директоров впал в беспокойство. Куколка чувствовала, что это нечто до крайности странное, и тем не менее это нечто уже произошло, и оба главных действующих лица были прямо перед ней. Сколько времени прошло с того момента, как всё произошло, и почему дело дошло до нынешних событий – это уже было за гранью ее понимания. Она пришла к выводу, что сегодняшний банкет тщательно готовился хозяином; возможно, подготовка отняла у него много душевных сил. Эти мысли вызвали в ней прилив жалости. Она понимала, что человек, на долю которого выпало столько неудач и опасностей, не выдержит новых встрясок. Посылая их, небо было бы к нему слишком жестоко.
Больше всего она беспокоилась, не усугубит ли этот вечер болезнь хозяина, ведь это было бы настоящим бедствием для замка Айюэбао. За те три года, что она здесь работала, ей трижды пришлось наблюдать обострение его недуга. Несмотря на то, что он сам предупреждал о своем тяжелом заболевании, внезапный приступ напугал ее до смерти. Обычно осмотрительный и рассудительный, в припадке болезни он становился пугающе вспыльчив и мог натворить что угодно, полностью утрачивая контроль над собой и превращаясь в разъяренного зверя. Лишь немногие могли в такие периоды приблизиться к нему. Сотрудники корпорации, не сговариваясь, бережно хранили эту тайну и в предчувствии беды не находили себе места от тревоги. Все три обострения приходились на осень – вероятно, под влиянием смены сезонов в совокупности с какими-то раздражающими факторами. Каждый раз эта мука длилась больше месяца. Для его лечения нанимали пожилого врача китайской медицины, бравшего баснословную плату за свои услуги. Старый доктор делал всё, что было в его силах, чтобы облегчить страдания пациента, но искоренить болезнь полностью никак не удавалось. Даже выявить причину заболевания не представлялось возможным. В конце концов он обозвал сей недуг «болезнью нелюдимости». Куколка высоко оценила название диагноза: уж она-то хорошо знала, каким «нелюдимым» становился хозяин в периоды обострений.
И вот снова наступила опустошающая осень. У Куколки заныло сердце, и она еще долго была не в силах расшевелиться.
