Чингиз Альменов
Ковчег Пяти
– Ты жалок, капрал. Жалок и труслив. – процедил Бруно.
– Фто-о?!
– Рыдал и умолял меня пощадить тебя. А теперь прячешься за спиной Ранды. Кто ты, если не жалкий трус.
– Не фмей называть меня трусом!
– И этот бесхребетный неудачник твоя правая рука, капитан?
Ранда перестал улыбаться и сдвинул брови.
– Кузнец прав, Зордик. Ты, падла, опозорил в первую очередь меня.
– Капитан!
– Заткнись, мразь! Сам Святой Эм принес тебе шанс на искупление, не смей просрать его сейчас! Поди и убей Бруно.
– Верно, Зордик. Иди сюда, если ты мужчина – подначил Бруно.
Капрал выпучил глаза от переполнившей его злобы и схватился за рукоятку своего палаша.
– Ты фам нарвался, фука! В первый раз ты застал меня в расплох, фейчас все будет иначе!
– Охотно верю, трус.
Зордика переклинило и он выхватил меч, истошно завопив во всю глотку. Кремень, незаметно впаянный в рукоятку палаша высек искру. Искра вступила в реакцию с двумя килограммами пороха и стальных осколков, спрятанных в кожаных ножнах. Раздался мощный взрыв, разметавший оставшиеся столы, стулья и людей по стенам таверны. Из огненного облака взрыва вылетели острые осколки и прошили тела рыцарей, практически разорвав их на части. Ранда, стоявший прямо перед Бруно, принял весь удар на себя и кубарем покатился вперед с подпаленным затылком. Кузнец остался невредимым. Бруно закашлялся от поднявшейся пыли и прищурил глаза. Убедившись, что никто из рыцарей не проявляет признаков жизни, Бруно взял меч под мышку и вытащил ватные затычки из ушей. Взрыв, как он и рассчитывал, был недостаточно сильным, чтобы устроить пожар, но все же отдельные язычки пламени танцевали на разломанных столах, быстро распространяясь по поверхности. Пройдет еще какое-то время, прежде чем на шум и пламя сбежится городская стража. Кузнец перешагнул через кусок окровавленного торса, в котором опознал капрала Зордика, и направился к лестнице. Вдруг его голень обхватила мощная пятерня Ранды. Капитан с хрипом разлепил веки и резко дернул руку. Бруно шлепнулся вниз, разбив нос. Кузнец вскрикнул от боли, но тут же вывернулся и полоснул мечом толстое запястье Ранды. Хлынула кровь, и рыжий верзила завопил, разжав стальную хватку. Бронник перевернулся вперед и наотмашь ударил мечом. Сталь звякнула о сталь. Ранда за доли секунды успел схватить собственный меч с пола и парировать удар. Сказывался огромный боевой опыт. Капитан с рычанием откинул Бруно и молниеносно ринулся вперед, размахивая палашом. Бруно уворачивался от каждого удара, не рискуя парировать. Ранда был почти в два раза тяжелее и выше его. Каждый его удар нес смерть. Упершись в опорный столб спиной, Бруно присел, в тот момент, когда над его головой просвистел страшный удар. Бронник сгруппировался и вылетел стрелой, выставив клинок вперед. Еще секунду, и меч Бруно пронзит шею противника, но тут капитан наклонился вправо, проявив невероятную гибкость поясницы и лезвие вошло ему в плечо. Ранда резко выгнулся вперед, ударив бронника лбом в лоб. Бруно отлетел на метр назад и приземлился на пятую точку. Рыжий рыцарь с рычанием вытащил изящный меч из плеча и швырнул его от себя. Кровь пошла, но несильно, артерия не была задета. Бруно попятился и схватил высокий напольный подсвечник.
– Судьба забавная штука, верно говорю, бронник? – прохрипел Ранда.
Бруно встал с пола и выставил подсвечник острым концом вперед, на манер копья. Ранда погладил свой новый панцирь. В его толстой стали застряли смертоносные осколки, не поранив капитана.
– Если бы не твоя броня, лежать мне сейчас с парнями на земле.
– Рад, что ты оценил, – тихо произнес Бруно.
– Вы, маррионцы, никогда не простите нас, да? Повстанцы паршивые, плодитесь как крысы, видать союза у нас не получится. Мне напомнить, что это твой король развязал войну?! Надо было вырезать вас всех год назад!
Бруно засмеялся, оперевшись руками об колени. Последние пару дней приступы внезапного смеха стали мучить молодого бронника. Ранда опешил, услышав его звонкий смех.
– Совсем умом тронулся, кузнечик?!
– Я не… я не повстанец, – содрогаясь от смеха ответил кузнец. – Я просто хочу смотреть.
– Смотреть? Что ты там несешь.
– Я просто хочу смотреть, как вы дохнете, – честно ответил Бруно. – Вот и все. Хочу смотреть, как вы дохнете.
Ранда поджал губы, словно действительно расстроившись от услышанного.
– Вот так, значит да. Ненавидишь нас, значит, да. Месть, значит, да?! – догадался Ранда, – все из-за потаскухи своей. А я тут причем? Мои парни причем? Нас там не было, Бруно. Это война. Война! Люди на ней умирают. Бабье в первую очередь. Будешь теперь мстить каждому конгломератцу, которого встретишь?
Бруно не ответил. Кузнец сплюнул скопившуюся во рту кровь и медленно хрустнул шеей, покрутив импровизированным копьем.
– Посмотрите на него, – осклабился капитан, – каков герой! Решил драться со мной. Ладно, кузнечик, вижу мозги у тебя основательно прокипели. Ты мне и правда нравился. Я думал, у нас получится мировая, знаешь, вместе бы пиво пили, баб травили, верно говорю? А ты таких делов натворил. Ладно, я все сделаю быстро, не переживай. И не надо все усложнять. Мечом махать ты можешь, но со мной не справишься. Ты же это понимаешь?
– Понимаю, – согласился Бруно. – В честном бою мне тебя не победить, Ранда.
– Ну вот и славно. Бывай, Бруно. Может в следующей жизни сдружимся.
Рыжий капитан занес меч и медленно двинулся к кузнецу.
– Но честно драться я не собирался изначально.
Бруно сделал выпад и ударил острым концом подсвечника капитана в живот. Удар был настолько очевидным и медленным, что Ранда даже не потрудился увернуться. Наконечник ударился о стальную кирасу, ожидаемо, не нанеся совершенно никакого урона. Но тут кузнец нажал чуть сильнее и на этом месте, в доспехе открылся скрытый сегмент, в виде небольшого квадратного отверстия. Разом щелкнули все двенадцать застежек на кожаных ремнях, и кираса с грохотом свалилась на пол, оголив беззащитное пивное брюшко капитана.
– Ах ты крыса, – успел произнести капитан.
Бруно резко дернул подсвечником, пропахав острием по диагонали все тело Ранды. Брызнула кровь и Ранда заверещал от боли, выронив меч. Понимая, что рана недостаточно глубокая, бронник нырнул под орущего противника и под упором насадил грузного капитана животом на подсвечник, как кита на гарпун. После чего сразу отскочил, чтобы не попасть под удар массивного кулака. Капитан попытался грязно выругаться, но выдал лишь обильную порцию крови изо рта. Ранда рухнул вниз, всем весом насаживая себя на подсвечник.
Бронник, тяжело дыша, отошел от хрипящего капитана и сел на единственный оставшийся целым стул. Пламя продолжало разгораться, от дыма уже перехватывало дыхание и слезились глаза. Ранда уставился налитыми кровью глазами на бронника. Вопреки всем мыслимым ожиданиям, капитан расплылся в торжествующей улыбке. Бруно мог поклясться, что увидел проблеск гордости в затухающем взгляде рыжего капитана.
– Хорош, сученок. Хоро-о-ш, – прохрипел Ранда, – как все спланировал, а. Хоро-о-ш.
Он продолжал что-то бормотать, но воздуха в легких не хватало, чтобы его можно было услышать. Кузнец смотрел на умирающего капитана. Это был первый человек, чью жизнь от отнял собственноручно. Бруно ожидал, что в такой момент что-то изменится в нем, он что-то почувствует, боль, радость или укол совести. Однако, он не чувствовал ничего кроме усталости. Пламя распространялось опасными темпами, и кузнец решил, что отдохнет потом.
– Фаска, все кончилось, спускайся, – крикнул кузнец.
Фаска, которая все это время пряталась за высокими перилами, робко выглянула со второго этажа. Увидев кровь на стенах и разорванных рыцарей, она не смогла сдержаться и расплакалась. Она содрогалась в плаче десять драгоценных секунд, пока Бруно не прервал ее вежливым покашливанием.
– Извини, все. Беру себя в руки, – пробормотала Фаска, вытирая слезы, – Ты их убил, Бруно. Спасибо.
Она скользнула взглядом по еще живому Ранде и его расстегнутому нагруднику с секретом на полу.
– Самого Ранду завалил. Ты где так драться научился?
– Краиса учила, – коротко ответил кузнец.
– Она бы тобой гордилась. Черт бы тебя побрал, Бруно, неплохо. Совсем неплохо для сопливого подмастерья.
Фаска засмеялась. Ее специфичный громкий смех заставил кузнеца искренне улыбнуться впервые за последние полтора года. Бруно с отголоском теплоты отметил, что трактирщица сохранила задорный настрой, несмотря на непрерывное насилие над собой в течение последних недель. Он бы спас ее раньше. Но его изощренная месть требовала тщательного планирования, первый этап которого он только что с успехом завершил.
– У нас мало времени, – прервал ее Бруно. – Скоро сюда сбежится весь город. Где походный сундук Ранды. Я заберу половину его золота и королевскую печать. Ты бери остальное и беги из города. Подайся к повстанцам, помоги им. Идиоты сидят за восточным трактом и думают, что их не видно.
Фаска показала пальцем на небольшой, но крепкий сундук у перевернутого стола. Бруно подошел к нему и вытащил из нагрудного кармана отмычку. Кузнец вновь проявил невероятную ловкость и силу инженерной мысли, взломав довольно сложный замок за четыре секунды. Фаска, закусив губу, смотрела, как кузнец берет золотистый амулет с оттиском в виде собачьей головы, печатью Дитраса.
– Зачем тебе печать, Бруно. Мстить собрался? Ты не пройдешь границу, от тебя разит маррионским шпионом.
Бруно молчал. Он извлек кожаный мешочек, туго забитый золотыми маренами, и положил в карман. Золота своим верным рыцарям Дитрас не жалел. На эту сумму кузнец мог бы уехать на край света и начать безбедную жизнь под новым именем.
– Пойдем со мной. Мы поднимем восстание и отомстим за Краису вместе. Это единственный путь. Один ты погибнешь!
Фаска говорила, как можно убедительней, но в душе понимала, что все было бесполезно. Глаза Бруно, освещенные видом первого успеха, горели ярким огнем решимости. Кузнец засунул меч в ножны и подошел к двери.
– Дьявол тебя разбери, Бруно!
– Наверное, мы больше не увидимся, Фаска. Береги себя.
– И ты себя, сопляк. Знаю, ты любил ее. Но ты обязательно возвращайся, а. Еще живы люди, которым ты дорог.
Кузнец посмотрел Фаску с улыбкой. На секунду в нем слабо шевельнулось желание остаться. Все это время, он даже не задумывался о том, что будет после, ведь он никогда не планировал возвращаться из своего карательного похода. Тут он заметил, что обездвиженный капитан еще дышит.
– Иди, Бруно. Я приберусь, – пробормотала трактирщица, поднимая с пола острый палаш.
Бруно кивнул и вышел на улицу. Расплывчатый вид обнаженной Фаски с мечом, занесенным над рыцарем, на фоне разгорающегося пламени, был последним разом, когда он видел ее. Дверь затворилась. Кузнец удалился в ночь под душераздирающие крики капитана Ранды.
2.
Раохар шумно втянул морозный воздух и в сотый раз пригладил ладонями волосы. Руки вождя дрожали, лицо перекосило от волнения, что вызвало легкий неодобрительный взгляд от Гасана. Лысый охотник причмокнул губами и почесал щетину.
– Посмотри на своего старика, Антар, – неодобрительно произнес Гасан, – и это бесстрашный Зверь Черничных лесов. Потеет от страха, словно шлюха у лекаря. Позорище какое.
Вождь охотников мгновенно переменился в лице, вернув себе суровый вид.
– Следи за выражениями, Гасан. Парню всего десять лет.
– А ты следи за своим лицом, вождь. У тебя всегда хватало выдержки отправлять на пробежку и более юных охотников. А сейчас что? Расклеился, только потому что это твой сын?
– Да, – честно признался Раохар, – Потому что он мой сын, шайтан тебя побери, старый хрен. Неужели это так необходимо делать сейчас? Может, имеет смысл подождать до весны? Посмотри на склон, он частично обледенел, там легко можно поскользнуться, а вдруг…
– Я справлюсь, отец – спокойно прервал его маленький Антар, – я справлюсь.
Юный охотник стоял по пояс голый, несмотря на плотные сугробы снега вокруг. От его маленького, но уже покрытого многочисленными шрамами, тела обильно валил пар. Охотничий черничный тоник приятным теплом разливался по венам, отдавая пульсирующей энергией в мышцах. Гасан с гордой улыбкой похлопал мальчика по плечу.
– Что я тебе говорил, вождь? У тебя растет настоящий мужчина. Мы не будем ничего откладывать, Раохар. Так уж вышло, что стагийцы решили мигрировать именно сейчас, мы можем не увидеть их ближайшие четыре года. И ты и я, выходили на пробежку в куда более суровых условиях. Без этого навыка, Антар может забыть о возможности стать настоящим вождем охотников. Правда хочешь лишить своего сына этого шанса?
Раохар прикусил язык и после секунды раздумий, молча покачал головой. Гасан кивнул и присел возле порядком подмерзшего мальчика.
– А теперь слушай меня, Антар. Стагийцы – это далеко не обычные волки. Это самые быстрые волки во всем мире. Помимо этого, они очень большие и крайне агрессивные. Наши леса не знают более свирепых хищников, они рвут медведей и троллей на тряпки. Это единственные животные, на которых мы не охотимся, но вовсе не из-за гуманных соображений. Мы просто не можем справиться с ними.
Гасан поднял под мышки Антара и поднес к краю обрыва, внизу которого начиналась бескрайняя заснеженная пустошь, упирающаяся в плотную стену из деревьев Черничного леса.
– Сегодня ты столкнешься со стагийскими волками, юный охотник. Считай это своим первым, но, пожалуй, самым важным охотничьим испытанием. Все, что тебе нужно сделать, это выжить. Годы практики и черничный экстракт помогут тебе в этом, ни на что другое полагаться не получится. Мы с твоим отцом спасти тебя уже не сможем.
На западе, за снежным холмом раздался протяжный волчий вой, за которым последовал неслышный дробный перестук волчьих лап по снегу.
– Они идут, Антар. Я верю, что у тебя получится. Помни о своих тренировках. Доберешься до деревьев, будешь жить.
Антар, еще не до конца освоивший контроль эмоций, чувствовал, как сердце забилось чаще, а кровь подступила к вискам. Страх тугим узлом завязал желудок и подкашивал колени.
– Помни, Антар, у тебя есть только один возможный вариант выжить в схватке с волками.
– Какой? – спросил Антар предательски дрожащим голосом.
– Превзойти их по скорости.
Гасан разжал руки, отпустив маленького Антара в пропасть.
3.
Антар очнулся под открытым небом. Охотник лежал на повозке, дно которой было заботливо устлано толстым ковром. Первое, что он ощутил, было согревающее тепло, словно его укутали в невидимое шерстяное покрывало. Охотник рассеянным взором проводил одинокое облако, лениво проплывавшее в чистом синем небе. Солнце лениво расстилало свои слабенькие лучи по земле, но без особого эффекта. Ранняя весна по-прежнему была безжалостно холодна. Затем он перевел взгляд на источник разливающегося по телу тепла и увидел Тошу. Шаман склонилась над ним. Вид у девушки был не из лучших. Именно так выглядит человек если его силком протащить через двадцать километров веток и кустарников, верхом на гигантском баране. Ее угольно-черные волосы сильно растрепались и слиплись, но на уставшем лице читалась ярко выраженная сосредоточенность. Девушка сложила домиком ладони и прижала их к бедрам охотника. Ее пальцы светились красным светом. Аккуратные брови шамана сдвинулись от усилия на переносице, образовав тонкую ложбинку, в которой скапливался пот. Чем глубже становилась ложбинка, тем легче становилось охотнику. Антар чувствовал, как уходит накопленная за сутки усталость, восстанавливаются разорванные сухожилия и рассасываются синяки. Тоша скрипнула зубами и с ее пальцев посыпалась новая порция красных искр, которые потекли к свежему порезу на боку Антара. Падение с альдебарана не прошло бесследно для юного охотника. Порез начал медленно затягиваться, но тут Тоша бессильно опустила руки и уткнулась лбом охотнику в колено.
– Устала? – спросил охотник.
Тоша резко отдернулась от Антара и вперилась в охотника своими яркими фиалковыми глазами.
– И как давно ты в сознании?
– Минуты три.
– И ты просто молча смотрел на меня, как маньяк? Честное слово, Антар, иногда ты меня пугаешь.
– Извини, я задумался, – смутился Антар.
Шаман почесала пальчиком свой точеный подбородок, чувствуя, что почему-то начинает краснеть. Она не привыкла кого-то благодарить, но сейчас ее переполняли чувства, которые она обязательно считала нужным выразить. Тоша кивнула и тепло улыбнулась охотнику. Впервые за свою жизнь, она смотрела на кого-то так, взглядом, преисполненным благодарности, на грани восхищения.
– Спасибо, что спас мне жизнь, Антар. И всем, кто сейчас с нами, – искренне сказала она, – я этого не забуду.
Антар ответил слабой улыбкой и оттопырил большой палец на руке.
– Я старалась поддерживать тебя в тонусе. Но в какой-то момент, начала бояться, что ты уже не очнешься, – сбивчиво начала Тоша, чувствуя, как горят ее щеки. – Извини, я, наверное, не очень сильна в лечебных заклинаниях.
– Да, поток целительной магии у тебя слабый, – без задней мысли произнес охотник, – Мышечная ткань может срастись неправильно и останется шрам. Давай лучше бинтовую заплатку наложим.
Шаман резко изменилась в лице, поджала губы и сощурила глаза.
– Я к тому, что лучше отдохни, – быстро добавил Антар, чувствуя, как опасно нагреваются руки шамана. – Спасибо, что заботилась обо мне.
– Пожалуй, ты прав, – злобно прошипела Тоша, вытаскивая сложенный вчетверо кусок бинта из кармана.
Шаман с размаху влепила заплаткой по ране охотника, заставив его легонько взвыть от боли.
– Мы ведь не хотим, чтобы у нашего Антара был некрасивый шрам на боку, – весело подмигнула она ему.
Девушка как следует растерла пропитанную спиртом и бальзамом припарку. Затем собрала растрепанные волосы в пучок и демонстративно отсела от него.
Антар с облегчением почувствовал, как отступает боль и появляется легкое покалывание. Припарка начала действовать. Сознание приходило в норму, и он осторожно приподнялся, чтобы осмотреться. Свежий ветер ласково взъерошил ему волосы. Ожидаемого запаха гари и зловония, которые всегда витают на поле боя, он не ощутил. Антар только сейчас заметил, что окружающий пейзаж совсем не похож на травянистую степь, на которой он отключился. Его повозка возглавляла длинный караван из людей, тележек и лошадей, груженных мешками, провизией и всевозможной утварью. Антар насчитал не меньше четырех тысяч человек. Караван был построен неровной вереницей, которую замыкал небольшой отряд из оставшихся в живых защитников крепости. Было заметно, что в путь люди собирались в спешке, забирая с собой все, что попадалось им под руку. В итоге полуодетые, растрепанные жители речной заставы, тащили на себе, как жизненно важную еду, так и ненужные вещи, вроде полутораметрового папье-маше в форме беркута. Караван стоял на стоянке. У идущих был совершенно потерянный вид, однако на удивление никто не шумел и не задавал вопросов. Молчали даже дети. Люди собрались у быстро собранных костров небольшими кучками и грелись у пламени. Редкие тихие разговоры в основном сводились к просьбе передать пуховой плед или кусок вяленого мяса. Шок, сумятица и нежелание признавать происходящее реальным были почти осязаемы в воздухе. Никто из них, казалось, до сих пор не верил, что они оказались выгнаны из дома при таких страшных обстоятельствах.
– Тактичность не твой конек, охотник, – мягко подметил кто-то позади Антара.
Охотник обернулся и увидел Огду, бодро попыхивающего своей трубкой. Командир крепости выглядел значительно лучше, чем он его запомнил. Старик стер кровь с лица и замотал рассеченный лоб. От доспеха он избавился полностью, оставив на себе только кольчужные панталоны и потертую рубаху. Свое изысканное оружие бросить он все же не решился и примотал алебарду веревкой сбоку повозки.
– Мы в пути уже сутки и все это время ученики Ширмы латали моих парней. Спасти удалось не всех, но многие из них сейчас дышат, только благодаря твоей подруге. Ты бы сказал ей что-нибудь приятное, – с улыбкой сказал старик.
Антар задумчиво кивнул и повернулся к Тоше.
– Отличная э-э… магия. Спасибо, Тоша.
Тоша, продолжала игнорировать охотника. Не поворачиваясь, шаман слезла с повозки и отправилась кутать в одеяло спящую Ириску. Маленькая колдунья лежала без сил лежала на большом куске камышовой циновки. Лечить раненных солдат было делом изнурительным даже для опытных шаманов, не говоря о десятилетнем ребенке.
– Парень, ты безнадежен, – прыснул Огда. – Если переживем все это, я дам тебе пару советов, как общаться с женщинами. У тебя же есть девушка?
В голове Антара мелькнул образ Рованны с раскроенным черепом. В груди неприятно кольнуло.
– Нет, – сдавленно бросил охотник.
– Посмотри на них. Не успел парень очухаться, уже о бабах перетирают. Ты-то у нас кладезь знаний по правильному ухлестыванию за женщинами, да, командир? Семьдесят два года, ни жены, ни детей, Ширму и ту упустил в свое время. Не слушай его, парень, ничему хорошему не научит, – со смехом произнесла Дангана.
Сотник гордо проехала мимо них на своем коне, став во главе каравана. Она была в полном доспехе, любовно начищенном до блеска и в целом, выглядела так, словно и не побывала только что в адской мясорубке. Подбитый мехом шлем она привязала к коню, распустив свои длинные волосы, чтобы подышала кожа головы.
– Чудесная женщина, – со смехом произнес Огда, – всегда зрит в корень. У меня до сих пор не было возможности представиться и поблагодарить тебя лично, Антар. Я Огдаризир, спасибо, что спас нас от смерти. Татимитрис рассказала про тебя самые невероятные вещи. Что ты, например, сумел приручить альдебарана. Если бы я не видел это своими глазами, то никогда бы не поверил. В своей жизни я знал только одного человека, который также ладил с животными. Ты очень похож на него.
– Вы знали моего отца?
– Не лично, нет. Только видел пару раз на военном совете. Вместе брали Шрамовый берег. В бою не пересекались, но я видел тела его оппонентов и их состояние… суровый мужик, конечно. Как поживает старина Раохар?
Антар вспомнил сжатые пороховые стрелы в кулаке отца и его прощальную улыбку на смертельно бледном лице.
– Погиб, – спокойно произнес охотник. – В схватке с демоном.
Огда молча затянулся и выпустил толстое кольцо дыма в голубое небо. Он ожидал подобный ответ, в конце-концов, именно из Черничного леса вышла армия дэвов. Они не могли пройти мимо укрепленного поселения охотников. Вдруг, старый командир осознал, что они до сих пор живы, благодаря жертве охотников. Даже будучи застанными врасплох, охотники Черничного леса оставались опасными противниками. Они наверняка сильно сократили количество дэвов, прежде чем их всех вырезали. Антар почувствовал неприятное жжение в груди, как если бы он наложил себе под кожу горчичники из красного перца. Что-то теплое и влажное покатилось по его щекам, и охотник с удивлением заметил, что из глаз льются слезы. Последний раз, он помнил свои слезы, когда в пятилетнем возрасте, он сломал руку, упав с тренировочного помоста. Но то, были слезы от боли физической. Сейчас же, ощущения были совершенно иного характера. Глубже, ощутимее и тяжелее.
– Это… неожиданно, – произнес охотник, слизывая соленую жидкость с губы.
– Это нормально, парень, – сказал Огда.
Огда знал о зверских методах тренировки охотников по лишению эмоций. Знал и тихо осуждал. По мнению старого солдата, достичь пика физического развития можно было бы и без превращения человека в бездушную машину для убийств.
– Они все погибли, – продолжил Антар, с неудовольствием замечая, что начал заикаться.
Слезы не переставали течь, а цепкое пульсирующее болью пятно расползалось в груди, несмотря на все его усилия. Картина пылающего охотничьего селения отказывалась покидать его мысли. Стена пламени, визги дэвов, звон стали и страшные крики пожираемых заживо людей. Надежда на спасение хотя бы кого-нибудь в бушующем урагане клыков и когтей была ничтожна. Огонь и беспросветная масса черных волосатых тел не позволили ему приблизиться тогда к родному дому. Дэвы моментально учуяли его запах и пустились в погоню. Оставалось только бежать, что он и сделал. Сейчас, когда опасность миновала, в разум юного охотника начали закрадываться сомнения. А что, если, бы он был осторожнее или быстрее. Или сильнее. Возможно, ему не стоило бежать, сломя голову. Возможно, он бы так глупо не попался и сумел бы спасти кого-нибудь из поселенцев. Его отец наверняка бы что-нибудь придумал. Антар понимал, что теперь эти мысли будут преследовать его до конца жизни. Огда дал ему немного времени, прежде чем задать следующий вопрос.
– Мне жаль, Антар, – сказал Огда. – Я сам потерял отца на войне, могу представить, как тебе сейчас тяжело.
Антар молча кивнул. Он только сейчас по-настоящему осознал масштаб своей потери. Весь день был насыщен событиями, которые не давали ему сосредоточиться на мысли, которую он тщательно от себя отгонял. Его отец мертв. Как и все, кто был ему дорог. Растерзаны и убиты, буквально в течение суток. Гнев, который он испытывал накануне нападения на северян, пропал, уступив место усталости и растерянности. На их фоне зарождалось тяжелое, тягучее, словно клубок ржавых гвоздей в желудке, чувство, которое Антар испытывал впервые. Отчаяние.
– Скажи, Антар. Противник твоего отца. Это правда был демон? Настоящий демон? С рогами и хвостом. Дышал огнем?
– Демон. Но без рогов и всего остального, – подтвердил охотник, заметно успокоившись. – Больше похож на болтливого идиота в доспехах. Но сильный. Достаточно сильный, чтобы победить моего отца.
– Ты уверен? Может это был рыцарь Дитраса? Или наемник из Лиги. В Лиге, если знаешь, много всяких отморозков.
– Отец сказал, что это демон. И… у него были крылья.
Огда затянулся трубкой. Правдивость теории Ширмы становилась чуть более, чем очевидной. Он не был близко знаком с Раохаром, но запомнил его, как спокойного, рассудительного человека с безупречной репутацией. Он бы не стал бросать слова на ветер.
– Ковчег существует. И он открыт. И через него толпами валят различные монстры во главе с демонами. Какой чудесный сегодня день, – подытожил командир, пыхнув трубкой.
– А что были сомнения? Армия дэвов, которая использует огромных червей вместо тарана тебя не убедили, командир? – шутливо спросила Дангана.
Огда громко рассмеялся. Люди, стоящие неподалеку, возле костра дико посмотрели на старого солдата, посчитав его смех как минимум неуместным в сложившейся ситуации.
– Ладно, – с улыбкой сказал командир. – Первый шаг на пути к решению проблемы, это признание ее наличия.
Алебардист положил руку охотнику на плечо.
– Крепись, парень. Мертвые останутся мертвыми. Тут ничего не поделаешь. Но мы еще можем за них отомстить. И защитить тех, кто еще жив.
Слова были правильными. Антар воспрял духом, вспомнив последнее наставление отца. Сейчас он был намерен выполнить его, во что бы то ни стало, раз уж предыдущий приказ проигнорировал. Но чтобы доставить сведения Великому кагану, сначала нужно было выжить. Антар вытер слезы насухо, чувствуя легкое раздражение. Столько лет на то, чтобы убить в себе эмоции и все было зря.
– Да, нужно взять себя в руки, – твердо сказал охотник. – Надо выжить и доставить послание Великому Кагану.
– Кагану? И что ты хочешь ему передать.
– Что миру грозит опасность. Демон и… еще дэвы. Я, честно говоря, не понимаю, о чем идет речь.
– Ах это. Бранка, мой лучший гонец, уже наверняка добралась до летней ставки с письмом. Там я быстро изложил все о нападении. К тому же, когда мы туда доберемся, передадим послание через почтовые порталы, напрямую самому кагану. Расскажем всю информацию о возможном открытии Ковчега. С их специализацией и моим влиянием в стране, это вполне возможно.
– Ковчег? – спросил Антар.
– Ты не знаешь легенду о Ковчеге?
Охотник отрицательно помотал головой.
– Я сам не знаю всех подробностей, да и времени нет. Потом расскажу, сейчас важно только одно – добраться до летней ставки живыми.
– Верно. Значит, нужен план.
– Молодец, парень! – весело сказал командир, – оправился быстрее, чем твоя подруга, узнав о смерти Ширмы. Вот бы мне еще теперь оклематься от потери старухи.
Старик заметно погрустнел и затих. Антар помассировал виски и сосредоточено посмотрел на старого командира. Огда понял, что парень собрался разрабатывать план их спасения и с интересом приготовился слушать. Многих охотников Черничного леса часто использовали именно как тактиков и шпионов во время Приграничной войны именно за их выдающиеся аналитические способности.
– Расскажите, что было после того, как я отключился – спросил Антар.
– Мы ушли из крепости. Уходили быстро, припасов толком не брали, поэтому могу угостить тебя разве что вяленым желтопузиком. Направляемся в летнюю ставку кагана. Это укрепленный бастион, там много места и провизии. Возможно ты и твой ручной баран перебили всех дэвов, а возможно и нет. Я не мог рисковать и оставаться.
– Вы оставили его там? – спросил охотник.
– Кого? Барана? Да, оставили, – ответил старик, почувствовав внезапный укол совести, – он был сильно ранен, да и вообще, я не знаю, что делать с одомашненными монстрами.
Антар кивнул, чувствуя, как неприятное жжение в груди усилилось.
– Жаль его, да. Но это было единственно верное решение. Мы поэтому все еще живы. Но это ненадолго.
– Так, – протянул алебардист. – Поясни.
– Дэвами кишит весь Черничный лес. Те, кого мы перебили, лишь малая часть. Лесной пожар и раненный альдебаран задержали их, что дало вам возможность покинуть крепость и уйти так далеко. Но скоро они доедят и быстро нас нагонят. И тогда… – охотник замолчал.
Огда задумчиво пожевал соломинку, решив, что раскуривать вторую трубку было бы слишком расточительно для здоровья в его возрасте. Слова юного охотника его совсем не удивили, об обреченности их похода он знал изначально, но все же где-то в глубине души, таилась надежда, что все образуется. Командир осмотрел своих подопечных. Тысячи людей, вверившие ему свои жизни, жались друг к другу у костров. В середине каравана, посреди павших воинов, стонали раненные солдаты, вокруг которых крутились их родные и врачеватели. Половина из них не доедет до летней ставки живыми. Если доедут вообще. Огдаризир прекрасно представлял, какая кровавая вакханалия начнется, когда дэвы настигнут их в чистом поле. Полсотни ослабших солдат и отряд шаманов недоучек – единственная преграда между безумствующими монстрами и тремя тысячами беззащитных людей.
– Сколько у нас времени, – спросил командир, – как думаешь?
– Сколько раз мы останавливались?
– Это наша вторая остановка за сутки. Стоим по двадцать минут, чтобы люди согрелись у костров и перекусили.