Чингиз Альменов
Ковчег Пяти
– Знаешь, в жизни жалею только о двух вещах, – пробормотал Огда, – о том, что так и не завел детей и о том, что не пошел на твой долбанный метеорит, когда ты звала. Кто знает, может, мы бы встретили сейчас совсем другой конец.
Солдат встал на ноги, проклиная отказывающие колени. Его верная алебарда сейчас торчала где-то в дымящемся трупе, поэтому старик вырвал из земли кусок железного бруса и ловко покрутил им. Не ахти что, конечно, но одного, может двух ублюдков, Огда сможет убить, прежде чем его разорвут на куски. Славный конец. Где-то о таком он всегда и мечтал. Но сейчас, в последние моменты, воздух стал казаться невероятно сладким. Целительная волна свежего кислорода вливалась в его легкие прохладным блаженством. Огда закрыл глаза и жадно вдыхал. Какая благодать. Почему он раньше этого не замечал. Терпкий вкус хмельного бозо, жгучий аромат жарящихся ребрышек и солнечный зайчик, играющий на теплой шее юной Ширистани. Простое счастье. Ценность его солдат действительно осознал только сейчас. Топот тысяч когтистых лап сотрясал землю. Шаг самой Смерти. Огда слушал, как становится громче визг дэвов, отмечая про себя странно высокий тембр в их голосе. Страх. Старый солдат с сомнением приоткрыл глаза и увидел то, что никогда не ожидал бы увидеть. Более тысячи дэвов неслись вперед, но их налитые кровью глаза были не обращены с ненавистью на маленького старика, а смотрели назад. Армия бесстрашных, безрассудных чудовищ бежала, но не в наступление, а от кого-то. Будь-то провидение или чудо, но Огда почему-то уже знал, какой враг был настолько страшен, что сумел пробиться сквозь тугие мозговые стенки дэвов и пробудить в них ужас. Топот усиливался, тряска перерастала в небольшое землетрясение и Огда с теплеющим сердцем понимал, что виноваты в этом были вовсе не визжащие мохнатые твари. Над кронами деревьев раздался невероятной силы рев. Стена пламени, в которую превратилась первая линия леса, буквально взорвалась и на поле боя выбежал альдебаран. Колоссальных размеров чудовище неслось на огромной скорости, сотрясая землю своими гигантскими копытами. Альдебаран наклонил свою голову вперед, прижав к земле острые закрученные рога, походившие на ветвистые деревья. С каждой «ветки» рогов свисало не меньше дюжины дэвов. Часть из них еще была жива и истошно вопила, заливая морду барана черной кровью. Там, в районе темечка огромной головы барана, можно было рассмотреть белые точки, которые при приближении, превратились в двух смертельно бледных подростков.
– Не могу поверить, ты действительно приручил его! – Крикнула Тоша, перекрывая вой ветра.
– Едва ли! Переборщили с тысячелистником. Он слишком агрессивный! – Отозвался Антар.
Баран, словно подтверждая его слова, неистово взвыл и на полном ходу врезался в толпу дэвов. Монстр мотнул головой и полсотни черных тел взлетело в воздух, испустив дух, прежде, чем коснулись земли. Тоша и Антар, стоящие на голове барана, вцепились в длинные локоны шерсти, наподобие поводьев. Впрочем, это было, скорее, инстинктивное действие, не несущее особой пользы. Если бы шаман не наложила связывающие путы на них, они оба свалились бы с барана при первом же рывке. Альдебаран рвал и метал, его клыки, копыта и рога, превращали в кровавое месиво всех дэвов, попадавшихся ему на пути. Периодически в его тело со смачным шлепком вонзались топоры, что, казалось, только сильнее злило разбушевавшееся животное. Охотник и шаман, мотались на голове чудовища, словно безвольные тряпичные куклы на ветру. Огда неверящим взглядом наблюдал за расправой над страшной армией. Он понимал, что одной координированной атакой, тысяча дэвов могла легко замедлить и даже убить альдебарана, несмотря на его рекордно большие габариты. Однако, враг был слишком туп и плохо организован, поэтому лучшее, что могли придумать дэвы, это бежать врассыпную, периодически кидая топоры в неожиданного союзника людей. Но учитывая скорость передвижения последнего, достигали цели далеко не все снаряды. Это в значительной мере определило исход битвы. Альдебаран на удивление с большим аппетитом пожирал дэвов, загребая их своей громадной пастью по пять-шесть тварей за раз. Словно смрадное и жесткое мясо чудовищ пришлось ему по вкусу. Монстр яростно разметал всю тысячную армию подкрепления, пустив в расход даже тех, кто пытался убежать обратно в лес. Глядя на невероятную скорость и силу животного, Огда поражался, как им, людям, удавалось охотится на это поистине величественное животное многие годы подряд. Размозжив последнего видимого противника, баран, наконец-то замедлился. Около сотни дэвов все же удалось добежать до Понки и осквернить ее чистые воды своими потными заросшими телами. Альдебаран проводил злобным взглядом сплавляющихся по реке тварей, но в погоню за ними пускаться не стал. Бурая шерсть животного была полностью покрыта черными внутренностями убитых врагов. Из тела барана торчало не меньше двух сотен топоров и копий. Благодаря прочному волосяному панцирю, раны были неглубокими, но потеря крови начала сказываться. Альдебаран жалобно заблеял и припал на одно колено. С его головы, бесчувственными мешками, одновременно свалились Тоша и Антар. Тоша пришла на секунду в себя, только, чтобы согнуться пополам и выблевать все содержимое желудка на траву. После чего Танцующая с дождем закатила глаза и отключилась. Антар продрал глаза и приподнялся на локтях. То ли благодаря природной стойкости, то ли тому, что за последние сутки он практически ничего не съел, выворачивать Антара не стало. Охотник, изо всех сил, стараясь держаться в сознании, осмотрелся вокруг и быстро проанализировал обстановку. Некогда прекрасное, изумрудно-зеленое поле между лесом и крепостью, безвозвратно было испорчено, покрывшись лужами черной крови и выжженными проплешинами. Тысячи изуродованных до неузнаваемости мохнатых трупов усеяли все обозримое пространство. Среди них узнавались и павшие крепостные воины, которых, к облегчению охотника, казалось было в десятки раз меньше. Дождь прекратился, унялся ветер. Редкие капли уже не могли скрывать запах и поле заполнила чудовищная вонь горелой плоти, пота, боли и страха. Решив, что опасность миновала хотя бы на время, охотник позволил себе расслабиться и рухнуть на землю. Затуманенным взором, Антар заметил вдалеке седого старика, который встретился с ним взглядом. Старик коротко кивнул ему и коснулся кулаком груди, в районе сердца. Антар не знал этого движения, но значение понял. Охотник повторил жест и потерял сознание.
Глава 4. Бруно.
1.
Краиса теплела под боком. Бруно ощущал ее теплое дыхание на коже. Свернувшись калачиком, она что-то нашептывала во сне и терлась носом о плечо. Пепельные волосы Краисы теплым веером расплескались на его груди и щекотали нос, но он не решался убрать их, чтобы не нарушить сон своей прекрасной невесты. Бруно смотрел на нежные смуглые руки, обвивающие его, не в силах поверить своему счастью. Она дарила ему себя последние полгода, но молодой бронник каждый раз просыпался по утрам в страхе, что ему это все приснилось. Лучезарный аметист Востока, талантливый ботаник, историк и военный полевой врач, но для родных просто Краиса. Бедный бронник, унаследовавший от отца старую кузницу и пару дранных сюртуков не мог бы представить такую девушку в своих руках, даже в самых смелых фантазиях. И все же она здесь. Она его любит. Она делит с ним постель. Она видит в нем свой смысл жизни. Бруно еще раз скосился на свою невесту, просто, чтобы убедиться, что она существует. Ее пухлые губы шевелились, выковывая всего одно слово, которое заставляло биться сердце юного бронника с невероятной силой. "Бруно", – нашептывала Краиса во сне, – "Бруно, свет моей жизни".
Громкий стук вырвал бронника из полуденной дремы. Тонкий кузнечный слух моментально определил, что стучали тяжелой латной перчаткой по ветхой двери его кузницы. По привычке Бруно бросил взгляд справа от себя. Боль не уходила. Каждый раз, при виде пустой кровати, отчаяние достигало каждой частички его тела и сжимало тисками. Бронник разучился чувствовать, плакать и впадать в безумство еще полгода назад. Все эмоции выгорели, оставив от него только атрофированную оболочку с сухими глазами. Но его это устраивало. Ему это вполне подходило. Бруно скользнул глазами по остро заточенному кинжалу, который ждал своего часа у пыльного станка. Он вгонит кинжал себе в сердце по самую рукоять. Бронник натачивал его часами долгие дни напролет, специально для этой цели. Так он не задержится на костях и подарит ему быструю и относительно безболезненную смерть. Но прежде, чем освободиться от этой боли, Бруно должен закончить начатое. В дверь постучали снова.
– Бруно! – раздался басовитый голос, – открывай, я знаю, что ты не спишь.
Кузнец встал с кровати и протопал к двери. В разбитом зеркале мелькнуло его отражение, в котором он с трудом узнал себя. За последние два года, бронник сильно похудел и осунулся. В свои двадцать шесть лет, Бруно выглядел далеко за тридцать. Некогда красивое молодое лицо покрылось морщинами и сильно постарело, запечатлев на себе выражение навсегда въевшейся скорби. В его густых черных волосах появилась толстая седая прядь, губы потрескались и покрылись язвами из-за постоянного жара мехов, возле которых Бруно проводил теперь большую часть своего времени. И только глаза сохранили прежний блеск. Отчаяние и горе сломили его и подвели к краю пропасти, но новая цель не давала ему сдаться и шагнуть вниз. Стук повторился с удвоенной силой, грозясь снести дверь с хрупких петель. Бронник открыл. Свет заходящего солнца слегка разогнал полумрак в кузнице. В проеме появился крупный косматый рыцарь в неполном походном доспехе. Вошедший был двухметровым рыжим верзилой, от которого сильно разило потом и дешевым пивом. Нашивка трехглавого бульдога на грязном плаще выдавала в вошедшем человека Дитраса. Рыцарь широко улыбнулся, продемонстрировав отсутствие большей части зубов и потряс здоровенной ладонью в латной перчатке.
– Ты там помер что ли – пробасил рыжий, – Впустишь дорогого клиента или как?
Бронник слегка поклонился и отошел в сторону.
– Конечно, Ранда, проходи, – пробормотал бронник.
Ранда бесцеремонно отодвинул худосочного кузнеца и ввалился в кузницу. От рыцаря пахнуло перегаром, он был пьян.
– Ну и срач тут у тебя, Бруно. Бабу тебе сюда надо, чтобы держала все в чистоте. Вот моя кобылка нашу хату вылизывает до блеска. Потому что знает, что иначе с ней будет.
Рыцарь осклабился и потряс массивным кулаком.
– Трах-бабах по ее пустой головушке, вот что будет. Верно я говорю, кузнечик? – расхохотался Ранда.
Бруно ответил слабой улыбкой и отправился в угол комнаты. Там, под красным балдахином, покоилась новая кираса, выкованная по заказу Ранды, из утяжеленной стали. Бронник с видимым усилием поднял тяжелый доспех и медленно понес его к рыцарю. Ранда с ехидной ухмылкой наблюдал, как подгибаются колени бронника под весом металла.
– Бабу, – уверенно заявил Ранда, – чтобы мясо тебе варила. Ты посмотри на себя, одни кости, ты же сам на бабу похож. Не стой ко мне и моим парням спиной, а то не дай бог, перепутаем и отжарим случайно.
Рыцарь снова разразился гадким смехом и хлопнул Бруно по плечу.
– Ладно, бронник, не напрягайся, я шучу. Пусть ты и дрыщ паршивый, но с металлом обращаться умеешь.
Ранда с легкостью повертел тяжелую кирасу в руках и удовлетворенно причмокнул.
– Да, отменно получилось, Бруно. Такой пацан еще, а уже такие вещи делаешь. Хвалю.
– Спасибо, Ранда, – тихо произнес Бруно, – с тебя восемь маренов.
Рыцарь резко изменился в лице и прижал стальной перчаткой бронника к стене.
– Во-первых, для тебя, я капитан Ранда, сопляк, а во-вторых, мы вас скотов в живых оставили, а теперь еще и платить должны? Не много ли ты хочешь, маррионец?
Лицо Ранды излучало злобу и вонь подгнивающих зубов. Вдруг рыцарь также резко отпустил бронника и снова расхохотался.
– Да шучу я, братишка. Видел бы ты свое лицо. Конечно, я заплачу. Мы ведь теперь все друзья, верно говорю? Единственное… – протянул рыцарь, – денег у меня сейчас нет. Но не надо сразу бежать жаловаться к своему городовому, как вы крысы маррионские делать любите. Пойдем, я дам тебе бабу. Трактирщица Фаска, безотказная сучка. Один раз в челюсть двинешь, и она сама уже юбку задирает. Знаешь Фаску, Бруно?
– Да, мы вместе росли, – сухо произнес бронник.
– Ну вот и славно. Давно, поди, мечтал ей присунуть, а? Пойдем, я все организую, ты поди, и с бабой-то никогда не был.
– У меня была невеста. Ее убили на войне.
– О…ясно. – выдавил Ранда.
Рыцарь почесал затылок и виновато покосился на бронника.
– Неужели мы ее…
– Нет, она погибла на Варокахамских холмах. В прошлом году.
– А, вот оно что, ясно-ясно, понятно, – с легким облегчением произнес рыжий. – Ну это, соболезную. На Холмах из наших был только один Зор… – рыцарь осекся, – Ну в смысле, война, она такая, да. Я тоже близких терял. Хорошо, что теперь все закончилось, а? Мы союзники, друзья, то бишь, верно говорю?
– Верно…, друг, – произнес бронник и что-то в его голосе, заставило Ранду поежиться.
– Ладно, спасибо за кирасу. Деньги я тебе занесу попозже, как-нибудь. Сам понимаешь, мы празднуем победу сейчас, все уходит на пиво для парней.
– Конечно, – произнес Бруно с широкой улыбкой, – не переживай, я рад, что тебе нравится. Носи с удовольствием.
Ранда кивнул и пробурчал что-то невнятное. Рыцарь развернулся и собрался уже уходить, как вдруг вспомнил что-то.
– Кстати, тут мой капрал не пробегал? Зордик, молодой пацан, твоих лет примерно. Он хотел себе обновить поножи.
– Зордик, – туманно пробормотал Бруно, не сужая улыбки, – нет, не припомню. Если увижу, обязательно сообщу тебе, капитан.
– Да, сообщи. А надумаешь вставить Фаске, только скажи. Можешь представить, через эту суку прошлась вся моя рота, а ей все мало.
– Невероятно.
– Бывай, Бруно.
Бруно отвесил неуклюжий поклон и медленно закрыл дверь за рыцарем. Он так сильно сжимал дверной косяк, что вдавил ноготь, по пальцам потекла тонкая струйка крови. Желание вырвать сердце из груди Ранды все еще кипело в нем, но он сумел подавить импульс. Бронник глубоко вздохнул и немного успокоился. Защелкнув замок в двери, кузнец направился к стене и толкнул ее. За стеной, оказавшейся скрытой дверью, оказался темный проход с ветхой лестницей вниз. Спустившись по скрипучим ступеням, он оказался перед еще одной дверью, из прочного дерева, обшитой толстыми листами железа, что сильно контрастировало со входом в дом. Бруно отпер ключом шесть замков и отворил дверь. Там, в дальнем углу неосвещенного подвала, на стуле был привязан человек. Узник был без одежды, с гладко выбритой головой, весь в крови и не подавал признаков жизни. Тонкие железные иглы торчали из всех конечностей. С хирургической точностью, воткнутые между сухожилий, они не наносили сильного вреда, но вместе с тем, лишали возможности двигаться. Вместо веревки, пленник был обмотан толстой цепью на замке, что делало его побег невозможным. Бруно запер дверь, также тщательно, на все замки, после чего медленно приблизился к заключенному.
– Капрал Зордик, – позвал он. – Капрал, значит. Неудивительно, что с тобой было так непросто.
Зордик дернулся и сделал резкий выпад в сторону Бруно. Цепи натянулись, вгоняя иглы еще глубже в плоть. Капрал закричал и потерял сознание.
Бруно не сдержал садисткой улыбки, расплывшейся по лицу. Бронник не спеша зажег настенную масляную лампу и вытащил из комода склянку с нашатырным спиртом. Он поднес склянку к носу Зордика и тот медленно открыл глаза.
– Еще раз дернешься и штыри зайдут в плоть так глубоко, что я не смогу их вытащить, не сделав тебя калекой. Ты хочешь этого, капрал Зордик?
Зордик протяжно промычал. Железный кляп не давал ему возможности говорить. Кузнец вытащил окровавленный стальной шар изо рта пленника и щедро плеснул ему в лицо настойкой нашатыря. Капрал замычал и завертел головой, как собака при сушке.
– А-а-а-а-а-а! – проорал Зордик и тут же закашлялся кровью. – Святое пламя, как же мне больно! Сука, за что ты так, а! Отпусти!
– Отпущу, капрал. Но сначала ответишь мне на пару вопросов. Молчи и слушай меня.
– За что ты так со мной, кузнец, а?! Что я тебе сделал?! Ты патриот, да? Это все война, да? Мы же не враги сейчас, брат! Друг! Ты нарушаешь закон! Отпусти меня, а!
Бруно быстро засунул стальной шар обратно в рот Зордику и со всей силы ударил ему по челюсти кулаком. Послышался хруст ломаемых зубов, рыцарь мотнул головой и чудом не потерял сознание. Капрал заорал на всю мощь своих легких. Если бы не умная шумоизоляция подвала, сюда бы уже ломился весь состав городской стражи. Бруно подождал, пока рыцарь перестанет вопить и мотаться по сторонам, затем вытащил шар изо рта пленника, вместе с осколками нескольких зубов. Кровь обильно потекла изо рта по ляжкам истязаемого капрала.
– Молчи и слушай меня, капрал, – ледяным голосом произнес Бруно.
Капрал активно закивал головой, слезы ручьем потекли из его глаз, придав ему и без того жалкий вид.
– Проясню сразу, я не патриот. – медленно начал Бруно, – Мне плевать на эту страну, на твою страну, на наших королей, на Ранду, его рыцарей, на тебя и на себя. Мне в принципе с недавних пор плевать абсолютно на все, кроме одного. Скажи, капрал, ты помнишь рейд на Варокахамские холмы?
Налитые кровью капрала расширились от страха. Он активно замотал головой. Бруно с трудом подавил желание забить насмерть упрямого капрала железным шаром.
– Не надо, Зордик. Пожалуйста, я плохо себя контролирую сейчас. Просто скажи мне имя и закончим с этим.
На лице Бруно отражалась смертельная усталость вперемешку с решимостью. Зордик бывал в битвах и знал, что значит этот взгляд. У Бруно были глаза человека, потерявшего все. Так смотрит мать на подпаленную хату, в которой кричат ее дети, пока ее саму солдаты тащат на сеновал. Люди с такими глазами уже не цеплялись за жизнь и моральные принципы. Такие люди были опасны, поэтому Зордик решил не геройствовать.
– Капитан Атлас, – с трудом прошепелявил искалеченным ртом Зордик, – это фсе он. Он рефил напасть на заставу. Я никого не трогал, чефтно. Ты кого-то потерял там, да?
– Невесту – коротко ответил Бруно.
– О, какая трагедия. Я офень соболефную.
Бруно нахмурился. Атлас и его люди были цветом рыцарства Конгломерата. Король Дитрас лично отмечал его орденами за отвагу и назначил главнокомандующим войсками в крупнейшей восточной провинции. Если мысль о мести он и раньше считал недосягаемой, то сейчас она казалась просто невозможной.
– Атлас, – тихо повторил Бруно, – где он сейчас.
– Скорее фсего в замке, в сфоем городе. Он теперь градоправитель, редко выходит оттуда.
– Скажи мне, Зордик. Как умерла моя невеста.
Зордик нервно сглотнул.
– Я не знаю, там много женщин было, я не видел.
– О нет, ее ты видел, капрал. Я знаю, что видел. Такую женщину нельзя пропустить. Серые, почти белые локоны, кожа, цвета спелого каштана, зеленоватые глаза, родимые пятна такие, знаешь, как маленькие цветочки. Она была лучшим и самым красивым полевым врачом в той поганой помойке. Да, я уверен, ты бы ее не пропустил, капрал.
Зордик смертельно побледнел.
– А, помню, да, красафица-травница, да, помню, ты везунчик, – сбивчиво затараторил капрал.
– Как она умерла, капрал.
– Как герой! – поспешил заверить Зордик, – она сразилась на клинках с самим капитаном, поранила его, но… проиграла.
Бруно расхохотался так, что слезы брызнули из глаз. Кузнец содрогался в спазмах от смеха какое-то время, пока не сумел взять себя в руки.
– Спасибо, капрал. Да, такая версия мне определенно нравится больше. Я сохраню в сердце именно ее.
Капрал решил поддержать кузнеца и тоже нервно засмеялся. Бруно с размаху врезал железным шаром ему в челюсть, практически сломав ее. Зордик мотнул головой и выплевал оставшиеся зубы. Зордик взвыл и задергался на стуле, вгоняя в себя клинья в плоть. Кузнец занес руку для еще одного удара, но остановился.
– Прошу, – слезно взмолился капрал, – прошу, не надо.
– Я видел тело, капрал. То, что вы нелюди сделали с ней, я… я просто…
В голове Бруно мелькнула страшная картина, открывшаяся перед ним под пропитанной кровью простыней. Тогда, дождливым летним вечером, в момент, когда он вошел в бараки на опознание, он проклял этот мир. Кузнец выронил шар из дрожащих рук и опустился на колени, содрогаясь в спазмах и сухом плаче несколько минут.
– Я не трогал ее, я не трогал, – продолжал причитать Зордик.
– Ты был там, Зордик. Ты смотрел. Наверняка участвовал, – тихо произнес бронник.
– Умоляю, я не трогал ее!
– Зордик, я тебе не верю.
– Умоляю! У меня жена и ребенок, Бруно. Профу тебя! Ты же не такой, ты не убийца.
– Верно, я ведь никогда никого не убивал, – устало произнес кузнец.
Бруно помассировал виски. Пару минут он молча сидел, словно на что-то решаясь, затем резко поднялся и подошел к Зордику. Истерзанный капрал с ужасом вжался в спинку стула, но кузнец, на удивление спокойно вытащил из кармана ключ и отпер замок на цепи. Тяжелые цепи упали, звякнув об пол.
– Иди, Зордик.
– Бруно…
– Иди, пока я не передумал. Я не убийца. Я не опущусь до вашего, свиней, уровня.
Зордик посмотрел на Бруно глазами, преисполненными щенячьей благодарности и облегчения.
– Конефно, Бруно, конефно. Ты поступаеф достойно, – затараторил Зордик.
Кузнец аккуратно вытащил иголки из рук и ног пленника, и он осторожно пошевелил ими. Началось легкое кровотечение, но капрал мог вполне сносно двигаться. Зордик встал со стула, сильно шатаясь и, опершись на стенку, начал ползти к выходу.
– Прикрой срам, капрал. На улице могут быть дети. Твое барахло на столе.
– Спасибо, Бруно, спасибо. Ты добрый человек, спасибо, – бормотал Зордик, подходя к столу со снаряжением.
Капрал спешно натянул на себя исподнее белье, кольчужные панталоны, затем через голову нацепил свой железный панцирь, не заморачиваясь с ремешками. Полумрак, скользкие от крови пальцы и тупая ноющая боль во всем теле долгое не давали ему справится с многочисленными застежками. Однако животный страх перед уставшим бронником был хорошим стимулом. Быстро одевшись, капрал схватил пожитки и остановился.
– Бруно, а мой… мой меч у тебя? – робко спросил он.
– У меня.
– Можно мне его обратно. Ты же знаешь, нам нельзя…
– Ты не будешь делать глупостей?
Зордик активно замотал головой и сделал самые честное выражение лица, на которое был способен. Бруно залез под стол, вытащил полуторный палаш в потертых кожаных ножнах и подошел с ним плотную к Зордику.
– Без глупостей, капрал, – произнес он, глядя пленнику прямо в глаза.
– Конефно, Бруно. Я не дурак. Без глупостей.
Капрал принял свой меч. Палаш ему показался значительно тяжелее, чем обычно, но он списал это на раны и усталость от суток, проведенных в темном подвале. Бруно подошел к двери и отпер все шесть замков, пропуская капрала вперед. Того не надо было упрашивать дважды. Почуяв свежий приток воздуха, он словно забыл про острую боль и быстро проковылял к лестнице.
– Капрал, – тихо произнес Бруно позади бронника.
Зордик дернулся, остановившись на середине ступенек.
– У Ранды наверняка будут вопросы. Скажешь ему, что на тебя напали повстанцы, но ты сумел уйти. Учитывая ситуацию в стране, он поверит.
– Конефно, я не сдам тебя, Бруно, – суетливо заверил капрал и начал карабкаться вверх.
Чем больше было расстояние между ним и кузнецом, тем спокойней было ему на душе. Единожды проиграв ему в схватке, капрал не стал рисковать бы рисковать брать реванш в таком ослабленном состоянии. Бруно оставался на месте. Прошли томительные две минуты, прежде чем Зордик выкарабкался из хибары бронника, измазав все стены в крови, и вдохнул чистый ночной воздух. Потеряв было надежду выбраться живым, капрал бросился наутек, сохраняя весьма хороший темп, учитывая его израненные ноги. Несостоявшийся узник двигался хромым бегом вперед по узким улочкам. Маррионская архитектура оставила глубокий отпечаток на портовом городе, поэтому его улицы отличались засильем высоких, изящных зданий, по пять этажей каждое, которые были тесно прижаты друг к другу. Это создавало дефицит открытых пространств, что было только на руку окровавленному солдату. Он шел так быстро, как только мог, периодически озираясь по сторонам, чтобы его никто не увидел. Зордик не хотел привлекать лишнее внимание. Рыцари Дитраса имели репутацию грозных воителей, железным, окованным шипами, кулаком Конгломерата. В их ряды отбирали только самых отбитых и свирепых головорезов, не обремененных такими мелочами, как мораль, совесть или рационализм. Высокий социальный статус, щедрые субсидии и вседозволенность в военное время, делали из них опасных и вместе с тем лояльных короне врагов. Небольшие элитные отряды точечными ударами выжигали неприятеля и повстанцев там, где не справлялась мощная машина пропаганды Дитраса. Если кто-то из зевак узнает, что его, капрала первой категории, уделал и подверг пыткам какой-то паршивый кузнец, это может стать первой искрой затяжного Маррионского восстания. Понимая это, Зордик как мог умылся в ближайшей бочке с водой и пошел к портовой таверне, старательно скрывая боль и хромоту. Капрал грубо растолкал трех возвращавшихся с работы в доках матросов, и вышел на слабо освещенную фонарями пристань, в конце которой примостилась уютная двухэтажная таверна. Покосившаяся вывеска гордо гласила "Волшебный горизонт". С этого ракурса, небо, усыпанное жемчужной звездной пылью, упиралось в фундамент таверны, визуально образуя действительно магический вид. Морской воздух взъерошил капралу волосы и прояснил сознание. Вдохнув полной грудью, он подошел к таверне и решительно толкнул створки двери.
Зордик зажмурился от яркого света канделябров. Ранда поднял голову, от стола, на котором уже засыпал с пинтой пива в руке. На его груди красовался новый панцирь, который он только что получил от Бруно. Пивная пена образовала подобие бороды на его плохо выбритом лице. Капитан рыцарей прищурился и прошелся глазами по окровавленному протеже.
– Зордик! Ты где, шакал паршивый, шляешься. Мы тебя два дня ищем. Ты.. ты что.. ты налысо побрился?
– Бруно! Эта фука меня пытал! – выпалил капрал.
– А-а?! Что ты там мычишь?
Капрал принялся объяснять, что его поймал и пытал бронник, но учитывая, что половина зубов во рту отсутствовала, сделать это получилось не сразу.
– Погоди-погоди, – с прищуром прервал его капитан, – ты что, гнида, пытаешься сказать, что тебя сутки удерживал в плену Бруно? Бронник Бруно? Этот дохлый пацан?! Ты так пытаешься пошутить, капрал?!
Ранда встал, откинув одной рукой тяжелый дубовый стол. Учитывая его габариты, сделать ему это было совсем несложно. Таверну заполнил грохот бьющейся посуды. На шум с верхних этажей выбежали еще четверо рыцарей в одном исподнем с мечами наголо.
– Я очень надеюсь, что это плохая шутка, Зордик. В противном случае, мне придется поверить, что тебя, рыцаря Дитраса, поимел какой-то чмошник! В руках меча никогда не державший!
До Зордика только сейчас начала доходить глупость его поступка.
– Парни, а ну-ка, спускайтесь, кажется, нас ждет веселая ночь.
– Капитан!
– Заткни хлебало, Зордик. Ты слишком тупой, чтобы придумать такое, а судя по тому, как тебя разукрасили, ты говоришь правду.
Ранда смачно сплюнул на пол. Четверка рыцарей послушно спустилась по лестнице и направилась к столу, где в кучу были свалены детали их доспехов.
– Капрал, это ты? Кто тебя так? – спросил один из четверых рыцарей, не потрудившийся даже надеть портки. Его хозяйство косматым комом свисало из-под рубахи.
– Он это, он. Поимели вашего капрала. И оденься, Святого Эма ради, мне кошмары будут сниться.
– Но капитан, он напал сзади! – соврал Зордик.
– Да хоть во сне, Зордик. Проиграть какому-то обоссанцу, я не ожидал этого от своего капрала. Ты лишен нашивок. Мы с парнями сейчас прогуляемся за этим заморышем и кончим его. Не хватало, чтобы о твоем позоре узнал весь город.
Зордик потупил взгляд, не в силах что-либо ответить.
– Благо, хоть меч не потерял, иначе я бы с тебя шкуру-то приспустил. Тобой, я займусь позже, рядовой. – Презрительно бросил ему капитан и направился к выходу.
Вдруг дверь отворилась сама и таверну вошел Бруно. В руках у него был его собственный меч, тонкий и легкий одноручник с изящной гардой, больше походивший на церемониальное оружие, чем на боевой меч. Ранда и его люди застыли, инстинктивно положив руки на рукоятки мечей.
– Бруно, как дела, друг, – расплылся в улыбке капитан.
Бруно вошел и закрыл за собой дверь. На пол со звоном упали ножны, и кузнец ловко крутанул своим мечом. Пламя свечей ярко отразилось на стали, проявив ее безупречное качество, бронник явно не пожалел материалов на свой клинок. Закаленный в многолетних боях Ранда, сразу отметил, что кузнец к оружию привык и пользоваться им умеет. Ловкие и отточенные движения говорили о долгой практике.
– Ты, никак, за оплатой пришел, – не сводя глаз с острия клинка, спросил капитан, – Фаска наверху, можешь подняться, оттрахать ее, как и договаривались. Правда, мы с парнями ее малость потрепали, но тебе и так сойдет. Фаска! Тащи сюда свое костлявое тело, сука!
Дверь сверху отворилась и на балкон второго этажа вышла Фаска. Бледная девушка с короткими черными волосами и непримечательной фигурой. Ее лицо распухло от гематом и синяков, по худым бедрам стекала кровь. Она стыдливо прикрывалась исцарапанными руками, рыцари не позволяли ей надевать даже халат. Увидев Бруно, она расширила незаплывший глаз и пробормотала что-то.
– Бруно, – прошептала Фаска разбитыми губами и тут же ретировалась обратно в комнату.
– Скромница какая, – прогнусавил Ранда, – Она что-то совсем сдала последнее время, не думаю, что переживет еще ночь с нами. Бабы такие хрупкие нынче пошли, верно говорю, Бруно?
Кузнец не повелся на провокацию. Он продолжал спокойно стоять в защитной стойке, вытянув острие вперед. Четверка рыцарей начал медленно образовывать полукруг, покачивая своими мечами.
– Ну и что мы будем делать, кузнечик? Ты мне нравишься, парень, честно. Но после того, что ты натворил, придется убить тебя. Вот зачем ты пришел? Ты же не надеешься победить хотя бы одного из нас, а?
– Я здесь, чтобы закончить начатое, Ранда, – спокойно произнес Бруно, – мне нужен Зордик.
– О, как! – расхохотался рыжий капитан. – Добить нашего капрала пришел. Передумал, да? Не ожидал, что ты такой кровожадный ублюдок. Мое уважение, кузнец.
Ранда отвесил неуклюжий реверанс и снова засмеялся. Зордик встрепенулся и слегка вжался в стену.
– Ты, фука, поплатифся за то, что сделал со мной! На фто ты фука надеефся вообще, нас тут пятеро. Мы тебя в порофок сотрем! – заверещал капрал.