Чингиз Альменов
Ковчег Пяти
Пролог.
1.
Близился рассвет. Солнечные лучи наливались прежней силой, живность буйствовала, деревья обрастали почками, ветер приятно холодил по утрам. Зима медленно, но верно, отступала. Сотник, по имени Ризан, более известный в своем отряде, как Резвый, сладко потянулся и вытащил из наплечного мешка подсохшую лепешку. Обильно смазав ее сметаной, солдат с аппетитом откусил большой кусок и мечтательно уставился в предрассветное небо. Новое назначение безусловно радовало его. Ни тебе войн, ни разборок с мятежниками, знай, сиди на стульчике, да делай морду посерьезней, чтобы редкий зевака не полез на охраняемый объект. По крайней мере, так было написано в указе. Да не простом указе, а подписанным рукой самого Великого кагана, чести выше, Ризан еще не удостаивался. Объект же, представлял собой необычный курган. Массивная сопка из черных камней, сохранившаяся из давно ушедших веков. Повышенная важность каменного кургана обуславливалась неким сакральным значением, возможно как-то связанным с магией, но Резвого это мало волновало. Все, что ему нужно было знать, это то, что он должен охранять эти камни от фанатиков, культистов, недоученных магиков и прочих отщепенцев, которые периодически тут собирались, чтобы устроить оргии и разгульные пьянки под луной. Резвый, бывало, в тайне от своих людей, раскрывал указ и любовался на витиеватую подпись на пергаменте, оставленную рукой самого кагана. Он чувствовал невероятный душевный подъем от осознания собственной значимости, каждый раз, когда смотрел на эту величественную закорючку. В свои неполные сорок лет, а уже сотник, да еще и каган отмечает личным указом, глядишь, скоро до тысячника поднимут, а там, кто знает, может в штаб возьмут. А жизнь у людей из штаба, ой как хороша. Тут тебе и отборная еда, и личный портной, и выделенная комната при любой казарме в каганате, хорошая скидка в лучших борделях, а о количестве золота и алкоголя, говорить даже не приходится. Сотник расплылся в широкой улыбке, рисуя в голове картины, одна смелее другой, как вдруг из сладких мыслей его отвлекла пухлая рука десятника Мики медленно вытаскивающая камень из западного основания кургана. Фантазии Резвого о прекрасном будущем разбились на тысячи ярких осколков.
– Мика, сучий ты сын! – взревел Резвый, вскакивая со стула, – ты куда, паскуда такая, свои лапы тянешь?!
Мика встрепенулся и отпрянул то кургана. Лишний вес, болтающаяся на одном ремешке бригантина и явное опьянение, помешали ему устоять на ногах, и десятник с грохотом упал, покатившись вниз с холма. Солдат проехался пузом пару метров, встал, отряхнулся и уставился на командира слезящимися глазами.
– Мика, – тяжело дыша от гнева, произнес сотник, – ублюдочный ты жирный глист, ты чего это удумал? Отвечай!
Мика виновато посмотрел на Ризана и пожал плечами.
– Мы с парнями, значится… поспорили, – заплетающимся языком начал объяснять десятник.
– Вы, сукины дети, поспорили, значит. Кто достаточно смелый, чтобы стащить камень с объекта, доверенного мне самим каганом? Каганом, Мика! Ты хоть понимаешь, кто это и что от меня зависит! Какой это уровень ответственности! А ты… ты сучья твоя жирная морда…
Резвый начал задыхаться от возмущения, не в состоянии продолжить.
– Ну так это, парням стало скучно, командир, мы не думали, что ты узнаешь. Просто, мы тут уже три месяца торчим, ждем магика твоего, а его все нет.
– И осквернить священные камни, это лучшее, что пришло в эти помойки, что у вас вместо голов?!
Мика надул щеки, раскрыл глаза и понизил голос.
– Говорят, босс, что на камнях-то, черных этих, проклятие лежит. И что кто мол, кто осквернит его, тот джинна призовет. А джинн-то, сам знаешь, желания исполняет.
– Ты, тупица, оскверняешь меня, просто своим присутствием. Я прям чувствую, как тупею вместе с вами, стадо баранов.
– Бозо кончается, – тихо пробурчал Мика, не найдя лучшего оправдания. – Скоро все будут трезвые и грустные, как долго нам тут еще торчать?
– Ах, у них бухло кончается, твари такие, скучно им, значит, ну хорошо же, я вас сейчас развлеку. Ну-ка, пошел и быстро собрал остальных десятников. Я вас, псы затраханные, заставлю на корточках промаршировать двадцать кругов вокруг кургана. Вы у меня полюбите эти камни, как матерей своих. В полном доспехе, будете у меня бегать под солнышком! Пошел!
Свой приказ, сотник сопроводил мощным пинком под зад подчиненному. Мика, хоть и был в два раза тяжелее командира, удар почувствовал, и быстро побежал за холм, где расположился палаточный городок их отряда.
Резвый пыхтел и изображал всеми силами гнев, но в глубине души был согласен со своим десятником. Указ, хоть Ризан и считал его одним из величайших достижений в жизни, был довольно нелепым. Расквартировать целый батальон из сотни человек, у каких-то древних развалин, было странным и весьма расточительным решением. Особенно, учитывая редкие бунты и напряженную ситуацию на восточной границе каганата. Со дня на день, могла начаться новая Приграничная война, а в это время сотня бойцов прохлаждалась, обрастая жирком на запасах солдатского пайка, щедро выделенного штабом. Еды им с собой дали действительно много, о чем свидетельствовало лицо Мики, становившееся шире с каждым днем. Качество стряпни, конечно, оставляло желать лучшего, в основном это была сухая солонина и черствые лепешки. А вот алкоголя было не в пример мало, и Резвый понимал, что сдерживать растущее солдатское недовольство без хмельного бозо станет скоро совсем невозможно. Стоять на страже в полной боевой готовности, пока не прибудет уполномоченный шаман. Таков был указ. И вот уже три месяца они ждут этого шамана, которого должен был направить штаб с дальнейшими указаниями. Без алкоголя они протянут еще неделю, может полторы, но вот без женщин, становилось уже совсем невмоготу. Конечно, была еще десятник Наварона, статная красавица с аппетитными формами, копной жгучих рыжих волос, собранных в солдатский короткий хвостик и пронзительными голубыми глазами. Мечта любого изголодавшегося по женскому теплу солдата. Однако под ангельской внешностью скрывался сущий дьявол. Десятник Наварона сумела прославиться по-настоящему садистскими наклонностями в отношении поверженных врагов. Встретив холодный скептицизм в призывных казармах, длинноногая красавица быстро развеяла любые сомнения относительно своей профпригодности, успешно отбив форт «Забава», в составе десятки Ризана. Рядовой Наварона лично одолела в бою на мечах шестерых солдат противника. Она перерезала сухожилия под коленами одним хлестким ударом, оставляя противников живыми и обездвиженными. Затем медленно, смакуя каждый момент, Наварона срезала солдатам лица, вырезала языки, уши и глаза, специально затупленным для этих целей ножом. Вопли и крики, раздававшиеся в процессе, приводили в ужас каждого участника той битвы с обеих сторон. Когда она закончила с последним, оставшиеся противники, наблюдавшие за расправой через бойницы, безоговорочно сдались. Битва за форт «Забава» была выиграна с минимальными потерями, благодаря кровожадности и мастерству рыжеволосой красавицы. Ризана повысили до сотника за успешную операцию и Резвый, преисполненный благодарности, назначил Наварону десятником и своей правой рукой. Так быстро по карьерной лестнице еще не забирался никто в этой части света. Новоиспеченный десятник Наварона обзавелась собственным отрядом, быстро завоевав их беспрекословную верность и любовь всей Ризановской сотни. С тех пор никто из солдат даже и мысли не мог допустить, чтобы соблазнить очаровательную соратницу. Пройдя еще несколько битв, Наварона не изменяла своим садистским привычкам и продолжала линчевать врагов своим любимым способом, навсегда поселив страх в сердцах, как врагов, так и друзей. Поэтому в последние несколько дней солдаты все чаще стали смотреть в сторону крестьянских поселений, где было полно упитанных розовощеких крестьянок и их дочерей. Резвый понимал, что еще немного и его авторитета может не хватить, чтобы удержать сотню оголодавших вояк от разбойничьего налета со всеми вытекающими. Шаман должен был появиться и очень скоро, иначе прольётся кровь, но, что хуже всего, он, Ризан, не сможет выполнить приказ, которым так дорожил. А пока что, парням не помешает немного растрястись на тренировке, где они смогут выпустить пар, да и бозо еще должно хватить им на пару дней. Успокоившись этой мыслью, сотник отправился к палаткам, попутно прочищая горло и вспоминая самые остроумные оскорбления в своем словарном запасе.
2.
Шаман все же успел. Он явился на третий день, после изнурительной назидательной пробежки всей сотни вокруг кургана. Тренировка далась людям Резвого довольно тяжело, сказывалось долгое безделье. Измотанные и трезвые, выпивка кончилась два дня назад, солдаты начали все хуже скрывать свое раздражение. Призывы напасть на близлежащее поселение крестьян становились все громче и чаще, а возражающее рявканье Ризана пользовалось меньшим весом с каждым часом.
Солнце клонилось к закату, сотник сидел на стульчике, хмуро пожевывая кусок солонины, и обдумывал положение. Люди в палаточном лагере начали разводить костры для готовки ужина, а значит, они снова собьются в кучки и начнут обсуждать его, их никудышного командира, который им ни расслабиться, ни повоевать не дает. Кто знает, какая дурость может прийти в их трезвые горячие головы, не охлажденные спасительным бозо. Ветки вяза, у которого расположился Резвый, зашуршали и сверху грациозно спрыгнула Наварона в кожаном доспехе, который она специально попросила изготовить легким и плотно облегающим бедра. Не особенно функционально, но Ризан не возражал.
– Шамана не видно, Резвый, – бодро отрапортовала она, – осмотрела весь западный тракт до самого горизонта. Пусто, пара пятнистых кабанчиков, можем подстрелить потом на ужин.
– Вот, как. Спасибо, Наварона, – отозвался погрустневший Ризан.
Десятник шутливо ткнула командира кулаком в плечо и присела рядышком.
– Не кисни, босс. Парни тебя уважают, любят даже. Несмотря на то, что ты такой зануда. А, впрочем, ты знаешь, как можно быстро вернуть их расположение.
– Мы это обсуждали, Нава, этого не будет.
– Да брось, начальник, – вкрадчиво прошептала Наварона и посмотрела в глаза Резвому, – один быстрый налет. Мы даже убивать никого не будем, погремим мечами, поорем погромче, может спалим пару хат. Селяне сами нам своих баб отдадут. Мы им даже золотишка подкинем за беспокойство.
– Ты сама-то хоть в это веришь?
– Ну если будут сопротивляться, придется парочку разделать. Остальные не полезут, ты ведь знаешь, я умею убеждать.
– Нет и еще раз нет. Это поселение на землях Конгломерата, а у нас союз с королем Дитрасом, если ты забыла.
– Нейтралитет. Никак не союз. Ты же знаешь, эти крысы подпаливают наши деревни на границе временами. Почему бы нам не отплатить им тем же. И парни развлекутся и справедливость восстановим.
– Нава, это мирное крестьянское поселение. Коровы, пастбища, старики, женщины и дети, я сам рос в таком окружении. Я не смогу назвать себя мужчиной, если позволю вам, скотам, спалить это место, только из-за зуда в яйцах.
– Эти «скоты», Резвый, твой отряд, твоя семья. Сколько ты сам-то спалил подобных деревенек? А сколько баб по юности оприходовал в набегах. Или собираешься плести мне сказки, что ты не трогал овдовевших крестьянок. У-у, краснеешь, да, сотник? Уж я-то наслышана.
– Я всегда действовал, согласно приказу, Нава и ты это знаешь. И, вообще, почему я должен отчитываться перед тобой, соплячка. Марш на дерево, высматривать шамана. Не слезешь оттуда, пока он не появиться.
– Сделаю, шеф, босс, коммандер. Как прикажете, – со смехом оттарабанила Наварона, – но знай, скоро нашим все это надоест. Они начнут действовать с тобой или без тебя. И всем было бы лучше, если бы ты дал свое согласие. Только так ты сохранишь авторитет. Не переживай за своих драгоценных сельчан, я срежу паре крестьянок их красные щечки, остальные сами с радостью раздвинут ноги.
– Ты законченная психопатка, Нава, и когда-нибудь мне это надоест. Уволю с позором и без выплат, – беззлобно пробормотал Ризан.
Нава послушно покивала, с трудом скрывая улыбку. И Резвый и она понимали, что угрозы были беспочвенны. Без Навароны боеспособность и ценность сотни Ризана упадет примерно в половину.
– Или быть может, напроситься на Дармский форпост? – задумчиво протянул сотник. – Повоевать с дэвами. Там, знаешь ли, жалование в четыре раза выше, чем здесь. За повышенный риск, как-говорится.
Наварона заметно побледнела, перспектива скрещивать клинки с дэвами ей совсем не нравилась. С одной стороны, она знала, что Ризан несерьезно, да и в целом слишком труслив, чтобы сойтись в бою с этими ужасными тварями. С другой стороны, сотник был очень жадным до денег и рвался укрепить свои позиции в штабе.
– Все, начальник, не злись, – пробормотала она, – лезу на дерево, оставлю тебя с твоими лепешками.
Наварона полезла наверх, пропустив мимо ушей едкие комментарии Ризана. Солнце почти скрылось за горизонтом, отбрасывая последние оранжевые лучи на долину, где расположилась сотня. Резвый удрученно смотрел на удлиняющиеся тени, прокручивая в голове возможные сценарии развития событий и пока что ни один ему не нравился.
Внезапно из мыслей его вырвал легкий хлопок. Воздух перед Ризаном задрожал и слегка искривился. Там, где только что ничего не было, образовалась быстро растущая черная щель с рванными краями, из которой грузно вылез высокий мужчина в белом одеянии. Прилизанные седые волосы, легкое облако дорогого парфюма, модно остриженная бородка и свежее благородное лицо, по которому сложно было определить возраст, выдавали в прибывшем человека из столицы. Незнакомец щелкнул пальцами, и дыра в воздухе за его спиной испарилась. Ризан на секунду опешил, но быстро признав своего долгожданного гостя, встал и вытянулся по стойке смирно.
– Ваше сиятельство, верховный шаман Дарташ, это честь стоять рядом с Вами! – пролаял Резвый, – согласно приказу его владычества, Великого Кагана, с этого момента я и моя сотня переходим в Ваше полное распоряжение!
Шаман скривился и ленивым жестом руки оборвал сотника.
– Солдат, я не жду, что ты поймешь все тонкости пространственного перемещения, но знай после портала у меня жутко болит голова, а ты орешь, как самка ревуна во время течки, – тихо произнес шаман, глядя Резвому прямо в глаза – А я терпеть не могу обезьян, улавливаешь?
Резвый быстро кивнул и выдавил нервную улыбку. О скверном характере верховного шамана ходили легенды и Ризану совсем не хотелось подтверждать их правдивость на своей шкуре.
– Мы в вашем распоряжении, Ваше сиятельство, – шепотом повторил сотник.
Дарташ помассировал виски и растянул тонкие губы в кривой улыбке.
– Вот и славно. Проводи меня в мою палатку. Вы, я надеюсь, выделили мне одну. Также я рассчитываю на теплый ужин, можно без излишеств, но с хорошим куском мяса, порталы всегда мне давались нелегко, и я бы подкрепился. Далее, я бы хотел бокал достойного вина и… что за удивленное лицо, солдат, ты же не ждешь, что я все это себе наколдую, сам?
– Ну, я… вы все-таки верховный шаман, я думал…, – замялся Резвый.
– Если бы я так умел, Ризан, зачем мне были бы нужны вы, приматы бесполезные. Я жду все озвученное в самое ближайшее время или можешь считать себя отстраненным от службы.
Дарташ говорил спокойно, но в его голосе сквозило холодное пренебрежение. Резвый скрипнул зубами, но сделал улыбку еще шире.
– Конечно, Ваше сиятельство, Ваша палатка стоит с краю нашего лагеря, Вы ее узнаете, она самая большая и нарядная, пока проходите, мы все организуем!
С дерева неслышно спрыгнула Наварона и с любопытством уставилась на новоприбывшего. Дарташ заметил ее и неожиданно приветливо улыбнулся.
– А, знаменитая десятник Наварона. – задумчиво пробормотал шаман, – Рад, что Вы здесь.
– Ваше сиятельство, – с поклоном ответила Наварона.
Дарташ на несколько секунд впился в нее своими белесыми глазами, после чего молча кивнул и отправился к своей палатке.
– Надеюсь на Ваше полное содействие, – произнес шаман, не оборачиваясь.
Ризан и Наварона склонились в очередном поклоне и так и стояли, пока их гость не скрылся за холмом.
– Чего это он так пялился на меня, Резвый? – шепотом спросила Наварона.
– Не знаю, возможно ты ему приглянулась и ночью он пригласит тебя в свою палатку, – с усмешкой ответил сотник.
– Да ну. Этот-то, столичный? Еще и шаман. Такой не посмотрит на простого солдата.
– Ну ты же у нас «знаменитый десятник Наварона», – передразнил Ризан. – Шаманы может и возвышенные все такие фифы, но твои голубые глазки и ножки по нраву всем мужикам. Глядишь, может и соблазнишь большую шишку, заберет тебя в столицу, заживешь, как принцесса.
– Я? Принцесса, – прыснула Наварона, – Скажешь тоже. Там же культура, столовый, мать его, этикет, платюшки, значится, балы. А я-вилку-то в руках не держала, одним ножом мясо с косули срезаю, им же брею себе причинное место.
– Избавь меня от подробностей, – скривился Ризан, – пошли нашего гостя устраивать. Быстро с этим закончим и в заслуженный отпуск. Заглянем в тот речной городок Орта у восточной заставы. Выпью все бозо в «Пышных розах», перетрахаю всех баб и можно домой на пару недель. По жене соскучился.
Ризан сложил свой стульчик, накинул мешок с лепешками на плечи и отправился к лагерю. Наварона задумчиво шла за ним.
– Слушай, Резвый, – медленно спросила Наварона.
– Ну.
– А если шаман-то реально начнет руки распускать. Ты же знаешь, как я на это реагирую. Вдруг до драки дело дойдет, ты меня защитишь?
– На кой я тебе сдался, – рассмеялся Ризан, – ты гораздо лучший боец, чем я. Справишься с похотливым стариком сама.
– Да ну. Правда, что ли? А если серьезно, шаманы, они сильные? Этот вот Дашмаш, или как его там, он как вообще? На вид просто высокомерный дедан.
– Если серьезно, – Резвый драматично выдержал паузу, – убить верховного шамана не получится, даже скоординированной атакой всей нашей сотни. Это боги среди смертных.
Наварона тихо присвистнула. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, уступив звездам небесный трон.
3.
Утро выдалось хмурым. Сотня Ризана в полном вооружении выстроилась в пять шеренг по двадцать человек. Настроение у всех было отличное, несмотря на серое небо и хлесткие холодные капли, стучащие по забралам. Мелкий дождь, начавшийся на заре, постепенно усиливался, смывая пыль с доспехов. Верховный шаман Дарташ угрюмо сидел в раскладном стульчике, задумчиво попыхивая трубкой. Дым, тягуче вытекающий из трубки, магическим образом формировался в подобие зонтика над его головой и не пропускал ни единой капли. Вид прибывшего, пусть и с сильным опозданием, гостя, вызывал в солдатах искреннее чувство радости и покоя. Нет более изматывающего занятия, чем безделье, и оно, наконец-то, подходило к концу. Накануне построения Дарташ скупо поприветствовал отряд Резвого и озвучил, что их задание подойдет к концу уже сегодня, а завтра они смогут отправиться на расформирование на целый месяц. Причем жалование каждый солдат получит не за три месяца, а за целый год, таким образом он, Дарташ, хотел бы компенсировать столь долгое ожидание. Такие новости пришлись по душе всей сотне, сначала холодно встретившей шамана. На эти деньги, можно было бы всем отрядом снимать столичные таверны и бордели целую неделю, а после еще неделю лечиться от похмелья в лучших санаториях, и деньги бы еще остались. Перспектива скорого месячного отгула с карманами полных денег, как никогда согревала. Теперь, какой бы не был приказ шамана, каждый солдат в отряде готов был выполнить его с рвением.
Дарташ пыхнул трубкой, выдав большой клуб дыма и встал. Дым окутал его, приняв форму походной накидки, не позволяя намокнуть его модной белоснежной мантии. Позади него в полном доспехе вышагивал Ризан, с гордой улыбкой смотрящий на своих солдат. Пусть в обычное время, они и были похожи на свору небритых варваров, но будучи в снаряжении и состоянии боеготовности, его солдаты не могли не вызвать трепета в душе. Черные, светопоглощающие ламеллярные доспехи, украшенные фамильным гербом кагана с парящим орлом на фоне цветущего леса. Вороненные пластины из облегченной стали, сшитые жилами буйвола, были крайне дорогим удовольствием. После взятия форта «Забава», Ризан заслужил определенное уважение в столице, что позволило ему выбить самое качественное снаряжение для своих подчиненных. Теперь, скрыв свои немытые лица, за стильными забралами черных купольных шлемов, с тяжелыми копьями на перевес и палашами на боку, сотня Ризана выглядела поистине внушительно и угрожающе. Даже грузный Мика, в громоздкой бригантине и с бердышом в руках, теперь походил на опасного вояку. Во главе авангарда, несколько расслабленно стояла Наварона в своем черном облегающем доспехе, который сильно контрастировал с тяжелым вооружением ее соратников. Защиту для головы она игнорировать все же не стала и нацепила легкую капеллину, из-под которой сумбурно торчала копна ее огненно-рыжих волос.
– Отряд! – рявкнул Ризан, – Поприветствуем верховного шамана Дарташа боевым кличем!
Сто бойцов в один миг разразились дикими криками и улюлюканьем, прежде чем шаман успел возразить.
– Формальности, Ваше святейшество, это объединяет людей и задает правильный настрой перед битвой, – виновато прошептал сотник, видя, как брови шамана ползут к переносице.
– Вольно, солдаты, – прервав галдеж, медленно произнес шаман. – Я рад вашему энтузиазму. Нам всем предстоит нелегкая работа сегодня, но я уверен, что лучший отряд каганата, который мне выпала честь возглавить сегодня, справится с этим!
Лестные слова обычно молчаливого и мрачного шамана вызвали новую волну одобрительных криков.
– Сегодня, я обращусь к вам не с приказом, но с просьбой, друзья, – еще более мягко продолжил шаман, – сегодня вы поможете мне закончить исследования, которым я посвятил всю свою жизнь. Это, пожалуй, самый важный момент для меня за последние двести сорок лет, с тех пор, как я юнцом принял сан шамана. И я рад буду разделить этот момент вместе с вами!
В этот раз отряд отреагировал менее бурно. Среди солдат послышалось тихое роптание. Серьезных военных операций не было уже целый год. Их миссии в последнее время сводились к разгону пьяных наемников и умерщвлению особо ретивых из них. Обычная показательная рутина, в общем. А теперь же чуть ли не второе лицо по значимости в каганате, верховный шаман, готовил их к самому важному заданию в их жизни. Многие солдаты в отряде подозревали, что, имея дело с человеком такого уровня, не получится отвертеться, просто погремев оружием, все понимали, что предстоящая миссия, вероятно потребует максимальных усилий, а так и помереть можно в процессе.
Видя возникшее замешательство, Дарташ примирительно поднял руки и широко улыбнулся.
– Друзья! Нет повода для беспокойства. Уверяю вас, все пройдет быстро и без осложнений.
Шаман что-то пробурчал под нос и сделал несколько сложных взмахов руками. В воздухе возникло уже знакомое Ризану дребезжание и пространство раскололось надвое. Из образовавшейся щели выехала небольшая двухъярусная повозка, груженная десятками бутылок из темного стекла без этикеток. Дарташ ловко подхватил одну бутыль, вытащил пробку и сделал большой глоток. По полю разнесся манящий аромат черники.
– Черничный эль, двухлетней выдержки. Угощайся, отряд, тут двести бутылок. И чтобы потом не говорили, что я варвар бездушный, – произнес Дарташ, облизывая губы.
Шаман посмотрел на опешившего сотника и поднял одну бровь. Резвый от неожиданности не сразу среагировал и кивнул в ответ. Возможно, подумал Ризан, верховный шаман Дарташ неоправданно имел репутацию угрюмого мизантропа и в целом был неплохим человеком.
– Да, конечно, – пробормотал сотник, – налетайте, парни, его святейшество угощает, не стесняйтесь.
Никого уговаривать не пришлось. Порядком соскучившиеся по хорошему алкоголю, солдаты мгновенно разобрали бутылки. Не договариваясь, каждый взял по две штуки, не создавая толкучки у маленькой тележки. Такой слаженности действий в отряде, Резвый еще не видел.
– Только не налегать! По глотку каждый и обратно в строй, нам предстоит работа. Лучше бы воевали так же, как бухать умеете, алкаши затраханные, – ворчал Резвый.
– Ты не будешь пить, сотник? – спросил Дарташ.
Ризан натянуто улыбнулся и покачал головой.
– Не могу себе позволить при исполнении, Ваше сиятельство. Я все же их командир. После задания, обязательно попробую Ваш чудный эль.
Наварона с гиканьем ворвалась в очередь к повозке, пинками откинула солдат и схватила себе три бутылки.
– Расступились, черти, это все мое. – хохотала Нава, – Все равно пить ни пить, ни драться не умеете, на вас жалко такое пойло тратить.
Дарташ неслышно материализовался возле Навароны и нежно взял ее под руку.
– Напиток крепкий, десятник Наварона, – мягко произнес у ее уха шаман, – я бы очень хотел, чтобы Вы оставались в трезвом рассудке, у меня на Вас особые планы.
Наварона запнулась на полуслове и сильно покраснела. Она посмотрела взглядом, полным помощи на Ризана и тот кивнул.
– Его святейшество прав, Нава, положь бутыли. Ты у нас самый сильный боец, тебе нельзя сейчас пить.
Шаман отпустил руку Навароны, криво улыбнулся ей и неспешно направился в сторону кургана.
– Особые планы, нет ты слышал, – задыхаясь от возмущения, прошептала Наварона, – старый хрен точно хочет меня. Зубы мне щерит на глазах у всего отряда. Сделай что-нибудь с этим, Резвый, так не пойдет.
– Не переживай, – отрезал сотник, – ничего он к тебе не катит. Если бы хотел затащить тебя к себе в палатку, наоборот бы споил. Включи мозги, мужику уже за двести сорок лет. У него там внизу ничего не работает уже, поди.
Девушку убедил этот факт. Она немного успокоилась и смиренно отпустила бутылки.
– А теперь попрошу встать вокруг кургана! – бодро крикнул Дарташ, стоя возле черных камней, – Знаю, он всем вам уже надоел, но обещаю, это последний раз, когда вы его увидите. Приступаем!
Шаман хлопнул в ладоши и кивнул Ризану.
– Вы слышали верховного, выполнять! – рявкнул Резвый, – Лунная формация вокруг сопки. Мика, возглавишь левый полумесяц, Умар, пойдешь с ним, Наварона по правой стороне. У вас шесть минут, пошли, пошли, пошли!
Наварона едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Ризан всегда устраивал показуху даже из обычного построения. Солдаты, которые действительно успели сделать лишь по паре глотков, разочарованно закрыли бутылки и быстрым шагом выстроили нужную формацию всего за четыре минуты. Отряд образовал почти идеально ровный круг в три ряда вокруг горы черных камней. Повисла тишина, нарушаемая только шаманом, который фальшиво напевал непонятную песенку себе под нос. Его настроение заметно улучшилось за последние полчаса.
– Ну и что дальше, – шепнул Умар, плечистый, низкий копьеносец в ухо Мике. – Чего встали-то.
– Дальше он будет танцевать, – со знанием дела ответил пухлый десятник. – Шаманы, значится, все свои магические дела делают при помощи танца. Уж я-то знаю.
– Значит, сейчас старик будет корячиться и дождик вызывать на камушки, – прыснул Умар, вызвав тихий смех у соседей.
– Танцевать я не буду, – проявил невероятную чуткость слуха Дарташ, – Шаман моего класса может, как ты выразился, не корячиться, каждый раз, когда занят ворожбой. Кроме, пожалуй, действительно сложных заклинаний.
Мика и его солдаты побелели, как пергамент. Оскорбление верховного шамана часто заканчивалось пытками и смертью. В лучшем случае.
– Все приготовления я уже произвел задолго до вашего прибытия сюда, можете не переживать. Для ритуала мне потребуется лишь один последний ингредиент, – весело, как ни в чем не бывало, продолжил шаман, – поверьте, приготовления у меня заняли ни много не мало, восемьдесят лет. Восемь десятилетий я искал все черные монолиты, вы хоть представляете, какой это титанический труд?
Резвый сочувственно покивал, старательно делая вид, что все понял.
– Шестьдесят тысяч камней, половину из которых паршивые макаки разобрали на сувениры. Я собирал их по всем континентам, выкапывал из выгребных ям, доставал с морского дна и с высочайших горных вершин. Некоторые люди умудрялись даже засовывать монолиты себе в задницы, упаси Имраил их раскисшие мозги. Потеря даже одного камня была бы недопустима. Тот, кто строил Ковчег, прекрасно знал свое дело. Достаточно сделать заградительную печать из блестящих черных камушков, и проклятые людишки растащат их по своим карманам, сделав невозможным его вскрытие.
Резвый несколько иначе взглянул на несуразную кучу черных булыжников. Его внезапно бросило в пот. Он задался вопросом, зачем кому-то понадобилось так заморачиваться с этими камнями. От всей этой истории становилось не по себе.
– И вот, когда я почти закончил укладывать камни в правильном порядке и насыщать их своей магией, какие-то дети начали ходить сюда и устраивать пьяные непотребства. Везде бутылки, мусор, девки полуголые. Пришлось прибраться. Проклятые мерзопакостные животные, вся мантия провоняла их поганой кровью, вынужден был заказывать новую. Но ничего, осталось немного, печать будет сломана уже сегодня.
Ризан понял, что услышал лишнего и поспешил увести разговор в другое русло.
– Как чудно, что сегодня Вы закончите ритуал. Значит, нам нужно просто стоять, я Вас правильно понимаю, ваше святейшество? – осторожно спросил сотник.
– Верно, Ризан, просто стоять. То, чем, вы солдатское отребье, занимаетесь половину своей убогой жизни, когда не сжигаете деревни и не насилуете женщин. Уверен, вы с этим чудесно справитесь.
Резвый промолчал. Глядя на кривую улыбку шамана на душе становилось неспокойно. Дождь постепенно перерастал в ливень, резко снизив температуру воздуха. Почва у кургана напиталась влагой и теперь холодными вязкими ручейками вползала солдатам в сапоги, заставляя их переминаться. Люди Ризана начали шмыгать носами и переглядываться. Такого странного задания у них еще не было.
– И все же, Ваше святейшество, – прошептал сотник, спустя еще пять томительных минут молчания, – немного деталей предстоящей операции не помешали бы. В чем заключается наша миссия? Вы настояли, на полном обмундировании и вооружении, значит нам предстоит битва? Но с кем, здесь никого кроме нас нет.
Шаман презрительно приподнял верхнюю губу и злобно блеснул глазами на сотника, но почти сразу вернул на лицо свою фальшивую улыбку.
– Видишь, ли – протянул с неохотой шаман, – ты когда-нибудь испытывал голод? Я имею в виду, настоящий голод, такой, когда готов даже съесть собственную ногу.
– Нет, Ваше сиятельство, не думаю.