Чхве Ынён
Безопасный для меня человек
Оставшиеся в баре посетители подошли к Суи знакомиться. Ей даже подали безалкогольный коктейль, поскольку знали, что спиртное она не пьет. Суи медленно отпивала из бокала и устало оглядывалась по сторонам. Подруги Игён забрасывали ее вопросами. Все вокруг очень старались казаться дружелюбными, понимая, что Суи не по себе в таком месте, но Игён почему-то стало стыдно за всю эту ситуацию.
– На каком ты курсе? – спросила Акко.
– Я не учусь в университете, – ответила Суи.
– А, точно! Я знала, но ты уж больно похожа на студентку… – попыталась выкрутиться Акко.
– Я не смогла поступить. Я тупая и бедная, – ответила Суи с полным безразличием.
Это было на нее не похоже. Игён никогда не слышала, чтобы Суи разговаривала с людьми в такой манере. Кто-то сменил тему, и все снова стали шутить и смеяться, но Суи в разговоре не участвовала и лишь изредка отвечала, когда обращались лично к ней. «Как бы ты ни устала, нельзя выставлять себя в таком свете», – думала Игён.
По дороге домой Суи тоже молчала.
– Устала? – спросила Игён.
Суи промолчала.
– Суи!
– Что?
– Тебе обязательно нужно было вести себя так?
Она снова ничего не ответила.
– Почему нельзя было просто сменить тему или отшутиться? Ты поставила ее в неловкое положение. Она ведь не специально!
Суи молчала.
– Тебе ведь и самой было неприятно.
– Ты не понимаешь, – тихо сказала Суи. – Ты не понимаешь, Игён.
Она посмотрела на Игён и улыбнулась. «Твоя жизнь намного проще моей», – прочитала Игён в ее улыбке.
– Ты ничего мне не говоришь, как я могу понимать? – Чем сильнее Игён злилась, тем сдержаннее звучал ее тон. – Все были к тебе так добры, а ты только заставляла их чувствовать себя неловко!
Суи молча смотрела на противоположную сторону дороги.
– Я видела твой взгляд! На твоем лице было написано, что ты их презираешь!
– Я просто не люблю шумные места.
– Тогда нужно было просто сказать, что не пойдешь!
– Но там же была ты.
– Почему все нормальные люди, если не все, то хоть что-то рассказывают о себе? Если тяжело – говорят, что тяжело, если им что-то не нравится – не молчат. Но не ты! Почему ты так не можешь?
– Не сравнивай меня с другими.
Суи перешла через дорогу. Быстрыми шагами она отдалялась от Игён – не обернулась, не попрощалась сама и не стала ждать от Игён никаких слов. Игён вдруг почувствовала, как ей все это надоело и как она устала.
В тот день она стыдилась Суи. Плохая одежда, грязные кроссовки, провинциальная нелюдимость, даже то, что она стеснялась говорить о своей учебе – Игён не смогла похвалиться своей возлюбленной перед друзьями и стыдилась этого. Но ей не хватало смелости признаться себе в том, что стыдно ей было за себя, поэтому она винила во всем Суи. Игён не хотела признавать, что судила о Суи по мнению окружающих.
3
К зиме Суи накопила пять миллионов вон на залог и переехала в небольшую студию рядом с общежитием Игён. Шел ее последний семестр в техникуме, и она уже могла подрабатывать стажером в автосервисе. Как только у нее появилось свободное время, Суи занялась бегом.
– Деньги – это здорово! – говорила Суи.
– Не то слово, – соглашалась Игён.
Залог в пять миллионов подарил их отношениям спокойствие и мягкость. Прошел целый год после переезда в Сеул, но лишь теперь они могли безмятежно засыпать в обнимку в квартире без сквозняков, с чистой кухней и своим душем.
Игён до сих пор помнит ту наполненную теплотой зиму. Даже сейчас, закрыв глаза, она легко представляет белый пар из увлажнителя воздуха и похожие на детскую мазню отпечатки ладоней Суи на запотевшем окне.
С тех пор, как Суи бросила футбол, ее лицо и фигура изменились: крепкое тело стало мягче, а острые черты лица округлились. Но, когда спала, чуть приоткрыв рот, она по-прежнему напоминала ребенка. Суи засыпала, как только ее голова касалась подушки, и негромко посапывала во сне. Игён улыбалась от мысли, что во всем мире лишь она одна знает ее такой.
Устроившись на работу, Суи стала делиться впечатлениями о том, чем занимается. Ее глаза горели, когда она говорила об автомобильном топливе или запчастях. Игён приходилось переспрашивать, если Суи вдруг переходила на непонятный ей язык.
– Что такое крутящий момент?
– Это сила вращения. Сила, которая вертит предмет на оси. Чем мощнее крутящий момент, тем лучше момент силы, – тараторила Суи так, будто готовилась к ответу на этот вопрос.
К концу зимы Игён стала задумываться о том, насколько они с Суи не похожи. Суи нравились механизмы и машины, она с радостью налаживала их и приводила в порядок, но забывала следить за собой, своей внешностью, ее совсем не интересовали встречи с людьми и знакомства. Игён же много думала о себе, о своей жизни и жизнях окружающих.
Со временем Игён стала понимать, почему Суи ничего ей не рассказывала. Просто таков был ее характер. В отличие от Игён, она, возможно, вообще не имела привычки анализировать свои мысли и эмоции. Для Суи действия всегда были важнее размышлений. В ответственные моменты она без колебаний принимала решения, ответственно подходила к результатам своего выбора и никогда не придумывала для него оправданий. Когда она пошла в автосервис, ей было неважно, как это повлияет на ее жизнь. Она просто сделала выбор и шла по пути, который он открывал. Игён, напротив, всегда долго думала о том, к чему приведет то или иное ее действие, взвешивала все «за» и «против» и долго колебалась с решением. Она даже не могла понять, чего по-настоящему хочет, поэтому какой бы выбор ни делала, всегда боялась пожалеть о нем.
Игён не представляла, что может полюбить кого-то другого. Суи была ее первой любовью, и прежде Игён никогда ни к кому не испытывала подобных чувств. Поэтому ей было совершенно непонятно, откуда взялась эта странная симпатия к Ынчжи. Как она может любить Суи и в то же время так сильно интересоваться кем-то другим? Этот беспорядок в сердце доводил ее до слез.
Второй раз Игён встретила Ынчжи в двадцать лет, весной. Это случилось почти сразу после того, как она устроилась на подработку в пекарню рядом с университетом.
– Вы ведь подруга Нуби?
– Да, а что?
– Помните, прошлой осенью вы были в баре с Акко, Нуби и другими? – сказала Ынчжи, заглядывая в глаза Игён.
Игён растерянно кивнула. В памяти всплыл туманный образ девушки, которая в одиночестве потягивала пиво, сидя за стойкой бара. Та девушка была очень высокой и худой, но ее лица Игён не помнила. Вокруг царил полумрак, да и говорили они совсем недолго. Игён удивилась, что Ынчжи запомнила ее.
– Значит, вы меня не помните, – натянуто улыбнулась Ынчжи.
– Помню, вы сидели у бара.
Ынчжи кивнула.
– Я работаю в больнице, прямо напротив.
– А я учусь в этом районе.
– Знаю, я вас видела несколько раз.
Увидев ее вблизи, Игён поняла, что она головокружительно красива. На гладком белом лице Ынчжи темнели аккуратные брови, приподнятые уголки глаз придавали ее взгляду остроту, отчего она казалась проницательной и немного раздраженной.
– Что с вашей рукой? – удивилась Ынчжи.
Игён смущенно спрятала изуродованную руку в карман. Несколько дней назад на прошлой работе она обожглась о сковородку.
– Покажите.
Игён развернула ладонь.
– Волдырь лопнул! Вы обрабатывали рану?
Ынчжи достала из сумки косметичку, обработала ожог антисептиком, мазью и приклеила пластырь.
Этих коротких минут хватило, чтобы сердце Игён сбилось с привычного ритма.
Окна пекарни выходили прямо на двери больницы. Игён работала с четырех до девяти вечера, и Ынчжи почти каждый день приходила в ее смену. Одетая в белую рубашку, джинсы и белоснежные кеды, она была похожа на девушку с обложки. Ынчжи с перекинутой через плечо сумочкой на длинной ручке сосредоточенно рассматривала полки с выпечкой. Игён украдкой наблюдала за ней, хотя знала, что она наверняка чувствует ее взгляд.
– А где вы живете? – однажды спросила Ынчжи, когда рассчитывалась за покупку.
– В районе Чунмуро.
– Не тяжело добираться?
– На автобусе быстро.
– Понятно.
Ынчжи будто хотела что-то добавить, но передумала и села за столик у окна. Было шесть часов вечера, низкие солнечные лучи лились в окно пекарни. Ынчжи медленно ела булочку. Игён занималась своей работой – рассчитывала посетителей, упаковывала покупки и в то же время не сводила глаз с Ынчжи. Та сидела перед окном, чуть склонившись в сторону. Съев половину, она положила булку на поднос и стала смотреть на улицу. Потом снова взяла ее в руки и медленно продолжила есть. Она сидела спиной к прилавку, и Игён не видела выражения ее лица, но зато могла беспрепятственно ее рассматривать.
– Увидимся, – возвращая поднос на прилавок, Ынчжи всегда прощалась именно так.
Увидимся. Когда она уходила, радость от очередной встречи в душе Игён мешалась с разочарованием от того, что сегодня ей больше нечего ждать. Если Ынчжи не приходила, время на работе тянулось невыносимо медленно, а настроение портилось из-за любой мелочи.
В один из таких вечеров Игён уже смирилась с тем, что сегодня они снова не встретятся. Она собиралась домой, когда дверь в кафе открылась, и на пороге появилась Ынчжи.
– Вы уже ужинали?
Игён помотала головой.
– Тогда давайте поедим, – предложила Ынчжи и вышла на улицу.
Она выглядела совсем незнакомой в те минуты, когда смотрела на Игён с обратной стороны окна. По дороге в кафе Игён старалась держаться на расстоянии, но никак не могла совладать со своими ногами и шагала неуверенно, словно вдруг забыла, как нужно ходить.
– Похоже, вы очень любите выпечку.
Ынчжи молча улыбнулась.
– Иногда на работе мне выдают ее бесплатно. В следующий раз отдам вам.
– Отдайте ее лучше своей девушке, – снова улыбнулась Ынчжи.
Они ужинали в ресторане сябу-сябу. Тонко нарезанные ломтики мяса, сваренные в прозрачном бульоне со свежими овощами, приятно согревали и наполняли желудок. Вкус сябу-сябу отличался от тех дешевых грубых блюд, которые Игён привыкла есть с Суи.
– Вам тогда понравилась пьеса? – спросила Ынчжи.
– Я задумалась, смогут ли женщины жениться через пятьдесят лет… Не слишком ли это долгий срок? Подумала, возможно ли такое не где-то, а в Корее…
– А мне понравилась сцена, где персонажи делились своими воспоминаниями. Можно покритиковать авторов за слишком идеализированный сюжет, но это так трогательно, они через столько прошли вместе…
Глядя на Ынчжи, которая смотрела куда-то на край стола, Игён чувствовала, как в голове расползается туман.
Без определенной цели они брели по району Чонно. На часы они не смотрели и о планах на вечер не договаривались. Когда в людных местах их теснили друг к друг прохожие, их руки на доли секунд соприкасались. Так, не спеша, они дошли до памятника королю Кочжону.
– Рука зажила? Шрама не осталось?
Игён показала правую руку:
– Благодаря вам, доктор, все прошло!
– Почему же я доктор?
– А как мне вас называть?
Ынчжи мягко посмотрела на Игён.
– Можно и по имени, – острые уголки ее глаз больше не делали ее раздраженной и придавали взгляду насмешливость.
Игён поколебалась и произнесла:
– Ынчжи.
– Мне нравится слышать, как вы зовете меня по имени.
– Ынчжи.
Ветер, вдруг переставший казаться холодным, играл с волосами Ынчжи. Она смотрела на Игён. «Мы ведь обе понимаем. Мы обе знаем, что идем мы сейчас вовсе не потому, что хотим идти, а потому, что не хотим расставаться», – Игён чувствовала, что Ынчжи в тот миг читала ее мысли. Ничего не зная друг о друге, ничего не спрашивая, они без слов понимали друг друга.
– В последнее время все мои мысли об одном, – произнесла Игён.
Ынчжи задумчиво смотрела на нее. Игён не добавила: «О тебе», а Ынчжи не переспросила, словно и так все поняла. Или, наоборот, не поняла совсем ничего.
«Какое прекрасное лицо», – думала Игён. Нежная кожа, гладкие волосы, яркие, словно обветренные губы, чуть раскосые глаза, всегда приподнятые уголки рта, нежный подбородок. Игён никогда не видела подобных лиц. Ей хотелось прикоснуться к нему, почувствовать его кончиками пальцев и узнать, какое оно. Теплое? Прохладное?
После того вечера Игён стала беспокойно спать. Ей снилось, что на ее лице вырос огромный чирей, что она несколько раз пыталась подняться по лестнице, каждый раз падала и летела вниз, что слышала голос, но не могла разобрать ни слова. В голове то и дело возникал образ Ынчжи: ее улыбка, взгляд, которым она смотрела на Игён, ее правильная речь. Во рту было сухо, сколько бы она ни пила, а еда стала безвкусной. «Так нельзя!» – убеждала себя Игён, но все ее существо требовало новой встречи. Нестерпимое желание увидеться вновь причиняло ей физическую боль. Игён спала с телефоном в руке – вдруг она позвонит или напишет?
Они нечасто встречались. За те четыре месяца они гуляли вместе всего шесть раз, но даже теперь, спустя тринадцать лет, Игён помнит каждое из их свиданий.
Ынчжи охотно рассказывала о себе. Игён узнала, что в семье она третья из четырех дочерей, поэтому в детстве избытка родительской любви у нее не было, а теперь не любит себя, и ей тяжело жить с этим чувством. Все эти разговоры она вела так спокойно, будто рассказывала, что будет есть на ужин.
– Вы со всеми так запросто говорите о личном? – как-то раз спросила Игён.
Ынчжи опустила взгляд и улыбнулась:
– Нет, я приглядываюсь к людям. К тому же вы – не все.
Ынчжи как ни в чем не бывало рассказала, как отец и дядя избили ее, когда во время семейного застолья младшая сестра устроила ей аутинг и родственники накинулись на нее с кулаками. В тот вечер ей выдрали клок волос и рассекли лоб так, что пришлось зашивать.
– Тогда мне нужен был всего один человек. Всего один. Кто-то, кто заступился бы за меня, крикнул: «Не бейте ее!» Но все просто смотрели, как будто в дела мужчин им вмешиваться не положено.
Ынчжи запустила пальцы в волосы и взъерошила их.
– Теперь все нормально, я больше с ними не вижусь. Самое главное ведь «сейчас»? Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на тех, кого видеть не хочешь, – добавила она, глядя на Игён.
После этого разговора Ынчжи какое-то время не приходила в пекарню. «Выходит, ты появлялась здесь просто потому, что было не с кем поужинать, и гуляла со мной потому, что тебе было скучно. Я одна не находила себе места и изводилась, а ты ничего ко мне не чувствовала!» – стоило Игён погрузиться в эти мысли, как Ынчжи появлялась снова. Выражение ее лица было спокойным и будничным, словно она понятия не имела о том, что делает с Игён. Когда они ужинали и шли домой, в груди Игён поднималась настоящая буря, но Ынчжи, казалось, ничего не замечала. Чем больше проходило времени, чем сильнее становились чувства Игён, тем мрачнее было у нее на душе. Даже наблюдать за тем, как Ынчжи ест круассаны, сидя у окна, стало невыносимо.
Суи знала о существовании Ынчжи.
– Подруга Акко, медсестра в больнице напротив пекарни. Она, похоже, не любит есть в одиночестве, – говорила Игён.
Суи кивала. Игён ничего от нее не скрывала. Что скрывать, если они лишь время от времени ужинали вместе, вели повседневные разговоры и гуляли по Чонно? Но Игён понимала, что те чувства, которые она при этом испытывала, превращают все это в предательство. Она пообещала себе больше не встречаться с Ынчжи.
Игён соврала Суи, что ей надоели странные посетители, постоянно наведывавшиеся в пекарню, и устроилась в пиццерию подальше от университета.
За день до увольнения Игён еще раз поужинала с Ынчжи. Когда они сделали несколько кругов по переулкам в районе Инсадон, Игён произнесла:
– Мне кажется, я очень везучая. Я не успела обжечься и встретила Суи сразу.
– Наверное, так и есть.
– Это редкость – понравиться человеку, который нравится тебе. Если подумать, то, что мы нашли друг друга и можем взаимно любить, – настоящее счастье.
– Да, вы выглядите очень счастливой, – ответила Ынчжи.
Она улыбалась, но ее тон звучал недовольно.
Игён не могла больше смотреть на нее.
– Я, наверное, пойду, – попрощалась Игён и, ни разу не обернувшись, поспешила в сторону главной улицы. Они собирались прогуляться до станции Ангук, но Игён вдруг поняла, что там не сможет расстаться с ней как ни в чем не бывало. Лучше было уйти первой.
В ту ночь Игён лежала рядом с Суи и не могла уснуть.
– Сколько ты проработала в пекарне?
– С начала этого семестра. Выходит, четыре месяца.
– Было так тяжело? Ты сильно похудела за это время.
– Да, – ответила Игён и зарылась лицом в подушку.
Она была готова разрыдаться, в горле стоял ком.
– Ты что, плачешь?
– Нет.
– А кажется, что да.
Видя, как заботится о ней Суи, которую сердцем она уже предала, и подумав о том, что больше не увидит Ынчжи, Игён не смогла сдержаться и разрыдалась. Суи молча поглаживала ее по спине.
– Суи.
– Что?
– Ненавижу жадных людей.
– Знаю.
– Бывают такие, которым вечно всего мало, которые всегда не довольны тем, что имеют.
– Бывают.
– Суи, ты же меня любишь?
– Конечно.
– Я не буду счастлива без тебя.
Пока Игён не произнесла это вслух, она твердо верила в то, что может быть счастлива только с Суи, но теперь вдруг поняла, что эти слова всего лишь ложь в нарядной обертке.
Суи тихо сопела во сне. Игён лежала рядом и не могла уснуть.
Она хорошо помнила, какой мрачной и одинокой была ее жизнь до появления в ней Суи. Игён не пользовалась популярностью и не могла влиться ни в одну компанию. Она пыталась быть похожей на других ребят, копировала их и изо всех сил старалась измениться, но ничего не получалось, и за это она ненавидела себя.
Суи стала для нее всем. Она была ее возлюбленной, ее лучшей подругой, ее семьей, человеком, рядом с которым можно было просто свободно дышать. И, если они вдруг расстанутся, лишь Суи сможет по-настоящему утешить Игён – странно и противоречиво, но это так. Кто такая Ынчжи на ее фоне? Ее красивое лицо, мягкий голос – мираж, который развеется от дуновения ветра.
Игён боялась, что Ынчжи начнет ей звонить, но она не писала даже сообщений. Как заноза, она сидела в голове Игён, и вытащить ее оттуда было невозможно. Раз за разом Игён останавливала себя на полпути к больнице, снова и снова набирала ее номер, но не нажимала кнопку вызова.
Ынчжи пришла к ней сама.
Она сидела на скамейке у театра, мимо которого Игён ходила домой. Заметив Игён, она встала и направилась к ней. Игён свернула в переулок. В ушах звенело, сердце стучало так бешено, будто она пробежала стометровку. Она зашла в торговый павильон и села на лестнице на втором этаже.
«Вы меня видели. Похоже, вы теперь даже здороваться со мной не хотите», – прочитала Игён сообщение.
Игён провела пальцами по экрану телефона, будто это сообщение было частью самой Ынчжи. С их последней встречи прошел месяц, и только теперь, увидев ее лицо, она поняла, каким мучительно долгим и тягостным он был.
«Простите, если я вас смутила. Я не хотела», – высветилось на экране.
Через несколько секунд пришло еще одно сообщение: «Я скучала».
Игён до сих пор помнит мрачную радость, охватившую ее в тот момент: «Раз ты пришла, значит, тебе было еще хуже, чем мне! Не я одна страдала!» Представив ее боль, Игён почувствовала себя счастливой – этого было вполне достаточно. Она ничего не ответила и тут же стерла сообщения Ынчжи. Из телефонной книги ее номер она давно удалила, но стереть ее из своей головы не могла.
Сколько она там просидела? По дороге домой она заметила свое отражение в витрине какого-то магазина: сильно похудевшее лицо, тощие ноги, торчащие сморщенные колени. Узнав, что Ынчжи разделяет ее чувства, Игён до дрожи в руках хотела набрать ее номер, хотела обнять ее хотя бы раз. Ею вдруг овладела мысль о том, что, если она хотя бы раз ощутит Ынчжи своим телом, горечь в ее душе рассеется. Испугавшись, что вот-вот поддастся этой мысли, она позвонила Суи. Игён верила, что Суи ни о чем не догадывается.
Утром у нее поднялась температура. Горло болело так, что было больно глотать. Игён лежала в кровати, и ей мерещилось, что пол под ней покосился и она вот-вот покатится вниз. Если удавалось заснуть, ей снились странные сны. Она сходила в поликлинику, где ей сделали укол и дали лекарство, но лучше не стало. По ночам голова болела так, будто ее топтали ногами. Когда Игён перестала есть даже кашу, Суи взяла ее под руку и отвела в больницу. Игён помнит, что она открыла глаза и увидела ее взволнованное лицо, а когда открыла снова, была ночь. Она молча посмотрела на Суи, лежавшую рядом на раскладушке.
– Ты как? – спросила Суи, услышав сквозь сон, как шевельнулась Игён.
– Иди сюда.
Суи легла рядом.
– У тебя щеки ввалились. – Суи осторожно коснулась их пальцами.
– Я стала еще уродливее?
– Ага, – ответила Суи и нажала на кончик ее носа.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, словно вглядывались в неведомые миры, отраженные в их глазах.
– Не разговаривай, у тебя все горло опухло.
Игён кивнула.
– Ты спала целых двенадцать часов. Похоже, у тебя сильное обезвоживание – ты постоянно была под капельницей, но ни разу даже в туалет не сходила. Врач отчитал меня за то, что я плохо тебя кормлю, – я сказала ему, что я твоя старшая сестра. На младшую-то я не особо похожа.
Игён улыбнулась и кивнула. Они молчали.
– Прости меня, – произнесла Суи и закусила губу. – Прости, если из-за меня тебе пришлось страдать, если я тебя ранила.
Игён помотала головой. Ей стало невыносимо больно оттого, как сильно Суи ошибалась: «Нет, это не из-за тебя. Это из-за того, что я желала другую. Это я должна просить у тебя прощения».
Только спустя много лет Игён догадалась, что Суи произнесла эти слова не потому, что просто заблуждалась. Может быть, она уже тогда видела, что их отношениям пришел конец. Она видела, что эта любовь вот-вот сорвется в пропасть, знала, что их крепость, казавшаяся такой прочной, вот-вот развалится на куски. Она изо всех сил старалась подготовить себя к этому.
Игён молчала, глядя на просившую ненужного прощения Суи. Казалось, даже слова вроде «Не за что извиняться, дело не в тебе» причинят ей боль. Так ничего и не сказав, она поглаживала ее круглый, мягкий затылок. Она заставляла себя улыбнуться, но не могла. Суи тоже не улыбалась.
4
Игён открыла глаза: на соседней кровати сидела Ынчжи. Она держала сумку на коленях, очевидно, ей было неловко. Игён села.
– Зачем вы пришли?
– Я звонила вам. Трубку взяла Суи. Она сообщила, что вы в больнице.
– Что вы ей сказали?
– Что я ваша подруга. Суи знала, кто я. Сказала, что слышала обо мне.
Игён промолчала.
– Я испугалась! Вы так серьезно заболели, – голос Ынчжи задрожал.
– Ничего страшного. Не нужно было приходить.
– Игён…
Игён плохо видела Ынчжи, но очки не надела. Она не знала, чего от себя ожидать, если вновь увидит ее прекрасное лицо.
Медленно, осипшим голосом, Игён заговорила. Она рассказала ей о Суи, о том, что Суи подарила ей новую жизнь, о том, как прочен и целен их мир, о том, что никому больше нет в нем места.
И тут она поняла, что теперь все это было неправдой. Она хотела убедить Ынчжи, но получилось наоборот – эти слова выдали ее истинные чувства.
Игён замолчала. Ынчжи пообещала позвонить и вышла из палаты. На улице дул сильный ветер. В тот ветреный день, в свои двадцать лет, Игён встала перед выбором, на который прежде ни за что не решилась бы. Теперь взмахом собственной руки ей оставалось лишь разрушить и уничтожить все, что между ними было. Ничего другого дать Суи Игён больше не могла.
Игён до сих пор преследуют кошмары о том дне.
Во сне она видит себя в стеклянном лифте. «Не говори, хватит! Ничего не говори!» – кричит она, но двадцатилетняя Игён не слышит. Лифт поднимается на самый верх, а потом срывается вниз, взлетает и падает снова и снова. Выбраться из него нельзя. На каждом из этажей, мимо которых проносится кабина, стоят Игён и Суи. Они все еще вместе. Но только в эти тягостные мгновения во снах Игён.
Игён сидела на корточках в переулке напротив автосервиса, где работала Суи. Раскаленный асфальт обжигал стопы через тонкую подошву шлепанцев. Воняло пищевыми отходами. Игён смотрела на оранжевую жидкость, вытекавшую из мусорного пакета. То лето слишком затянулось.
Суи увидела Игён и помахала, Игён махнула в ответ. Суи подбежала к ней, чуть склонив голову набок, будто ведет мяч. Эта привычка появилась у нее еще в ту пору, когда она играла в футбол. Она бегала так только в хорошем настроении.
Они пошли в пивную недалеко от автосервиса. Сев друг напротив друга, они заказали картофельные оладьи, бутылку сочжу и баночку колы. Суи выпила пол-литра воды со льдом, пока они ждали заказ. Уже по дороге она непривычно много болтала – бойко, взахлеб, будто, замолчи она хоть на секунду, произойдет что-то ужасное.
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
Суи выглядела абсолютно спокойной. Она слушала Игён, скрестив руки на груди.
Игён хотела свести к минимуму боль, которую она причинит Суи, поэтому решила не рассказывать ей об Ынчжи. Она убедила себя, что так Суи будет легче, но, обманывая Суи, она обманывала и себя. Игён поверила, что это ложь во благо, и считала, что поступает так вовсе не из-за собственной трусости, а потому, что проявляет свою последнюю заботу ней.
Забота? Да какая забота! Она хотела уберечь Суи от страданий? Нет, это было не ради Суи и даже не ради ее самой. Тогда Игён не понимала, что просто пыталась во что бы то ни стало сохранить лицо и до последнего казаться хорошей. Как не понимала и того, что Суи была достойна правды, а не этого дешевого вранья.
– Мы стали слишком разными. Ты, наверное, тоже это чувствуешь. Все изменилось после того, как мы переехали в Сеул. Ты совсем перестала со мной разговаривать, ничего мне не рассказываешь. Я даже не знаю, нравлюсь ли тебе до сих пор. Возможно, я не самый подходящий тебе человек. Мне нечего тебе дать. Ты заслуживаешь лучшего. Не вини себя, все дело во мне.
Игён помнит каждое слово из этой лицемерной тирады. Она даже спросила у понурившей голову Суи, все ли в порядке. Суи кивнула.
– Такое ведь часто бывает… Люди ведь все время расстаются… Поэтому не переживай слишком сильно, – в голосе Суи не было ни гнева, ни печали – он был пустым.
Спустя годы Игён задумывалась, почему Суи так буднично восприняла то, что ее отвергли. Разве может тот, кого бросили, ответить: «Не переживай»?
– Дело не в тебе…
– Я даже не думала, что в моей жизни будет что-то настолько хорошее. Странно, что это вообще со мной произошло… Я и не надеялась, что мы сможем быть вместе вечно. На такое я не претендовала… Зато теперь я могу не бояться, что ты заболеешь, поранишься или умрешь. Но все равно… Да нет. Все заканчивается. Все пройдет…
Суи говорила все тише и невнятнее, пока ее речь не стала совсем неразборчивой. Она будто убеждала сама себя, забыв, что Игён сидит перед ней. Ее взгляд сместился с Игён на уголок стола. Игён взяла ее за руку, но Суи посмотрела на их руки так, будто на столе перед ней лежало что-то незнакомое и чужое.
– Если ты все решила – иди, – пробормотала Суи. – Иди, пожалуйста, уйди!
На следующий день Игён сложила в коробку все вещи и подарки Суи и отнесла к ней домой. Пока Суи не было, Игён собирала все, что принадлежало ей.
Суи вернулась лишь после полуночи. На ее футболке поло был логотип автосервиса. Несколько секунд она смотрела на встретившую ее в дверях Игён. Игён надеялась заметить хотя бы крупицу ненависти в ее взгляде. Но Суи только улыбнулась и пошла в душ.
– Ты ужинала?
– Да, а ты?
– Я тоже.
– Ты все вещи собрала?
Игён не помнит, каким было лицо Суи в тот миг, но помнит ее глаза. Суи не отводила взгляд будто специально, чтобы не выдать себя и скрыть свое нежелание видеть ее. В нем еще оставалась последняя капля надежды – вдруг Игён передумает, в нем читалось неверие – неужели все закончится вот так? Суи села на пол у окна. Игён подвинула к ней одну из коробок. В коробке лежали письма Суи, открытки, которые она отправляла Игён после переезда в Сеул, ее диски и книги. Суи безучастно взглянула на коробку.
– Зачем мне это? Выкинь или делай с этим что хочешь.
– Но…
Они сидели и молча смотрели на содержимое лежавшей между ними коробки. Было два часа ночи.
– Я встретила тебя в семнадцать лет. В июле, – не отводя взгляда от коробки, Суи нарушила тишину. – Я была счастлива. Не только тогда, но и все время, пока мы были вместе.
Она откашлялась, чтобы голос перестал срываться.
– Ты ведь тоже всегда жалела меня? Наверное, по сравнению с другими, я неудачница. Я из плохой семьи, мне пришлось бросить спорт из-за травмы, об университете я и не мечтала. Никто не пожелал бы себе такой жизни, – Суи подняла глаза на Игён и тихо усмехнулась. – Но все было не так. После встречи с тобой все остальное стало мне не нужно. Даже когда пришлось бросить футбол, все было нормально. Не так уж я его любила. Да нет, я ненавидела его! Терпеть не могла! Просто тогда я ничего больше не умела. Тогда это было единственное, за что я могла уцепиться. И пусть пришлось бросить спорт, пусть в университет я не пошла – все это было ерундой. Ведь у меня была ты, я любила тебя, а ты меня, я могла видеть тебя, когда хотелось. Чего еще я могла желать? Я всегда смеялась над теми, кто жалел меня и говорил, что у меня тяжелая жизнь: «Дураки вы все, у меня самая лучшая жизнь!»
Суи замолчала. За стенкой ругались соседи. Спустя несколько секунд громко хлопнула дверь в коридоре.
– Игён.
– Что?
– Помнишь, как мы познакомились?
– Конечно.
– Я попала мячом тебе в лицо.
– Да. И сломала очки. Даже кровь из носа пошла.
– Ты сидела на земле и плакала. И слезы с кровью капали у тебя с подбородка.
– Таким было твое первое впечатление обо мне?
Суи кивнула и посмотрела на Игён. Это был тот самый взгляд, взгляд семнадцатилетней Суи, только что разбившей ей нос. Перед ней было лицо человека, которому очень больно, будто это ему только что попали мячом в лицо. В глазах Суи стояли слезы.
– Суи…
– Ты больше никогда не позовешь меня по имени, – слезы потекли из ее глаз.
Суи пыталась сдержать плач, пыталась что-то говорить, но у нее не получалось. Она плакала не потому, что протестовала. Она не пыталась ни надавить на Игён, ни вызвать у нее чувство вины. Суи никогда не показывала свои слабости. Она изо всех сил старалась спрятать их, будто самым невыносимым для нее было то, что кто-то может увидеть ее боль. Она никогда не жаловалась и все терпела в одиночку. Теперь она плакала, не издавая ни звука.
Игён сидела у стены, удивленная тем, что даже слезы Суи не повлияли на ее решение. Наверное, Суи тоже понимала, что у нее на душе. Игён не имела права плакать вместе с ней.
– Спокойной ночи, – Суи потушила свет.
До самого рассвета Игён ворочалась и не могла уснуть. Она слышала, как Суи зашла в ванную, как включилась вода, как зашумел фен, как закрылась дверь в квартиру, и Суи ушла. Боясь, что она обернется, Игён не смогла даже проводить ее взглядом.
Только когда она ушла, Игён, наконец, заплакала. Суи, пожелавшая ей «Спокойной ночи» перед тем, как потушить свет – такой Игён увидела ее в последний раз. В холодильнике стояли в ряд купленные неизвестно когда пакеты клубничного молока.