bannerbannerbanner
Святой едет на Запад

Лесли Чартерис
Святой едет на Запад

Полная версия

– Так и было, – подтвердил Святой.

– Но он был сильно пьян, – сказала она, – он не понимал, что говорит...

Кондор отвернулся от нее, и это его движение угрюмой отрешенности было вызвано не отсутствием вежливости, а скорее боязнью принизить свой статус официального лица.

Взгляд блестящих черных глаз Кондора обежал комнату и остановился на Святом, и глаза эти напомнили сейчас Саймону пару дохлых усталых ворон.

– Ну ладно, Святой, – произнес Кондор. – Вы чисты. Пока еще не знаю, насколько чисты, но кажется, что вы говорили правду.

– А что теперь?

– Не знаю. Я не провидец, а полицейский, зарабатывающий себе на жизнь. Дело будет передано на рассмотрение прокурору округа. Возможно, что боссы кинобизнеса нажмут на него, чтобы дело было замято без скандала. Еще одна тайна Голливуда умрет своей естественной смертью. Это мое мнение. Но я всего лишь полицейский.

– Но сами-то вы удовлетворены моими объяснениями?

– Я думаю, что мне придется ими удовлетвориться. Конечно, я собираюсь кое-что проверить, но если вы и правда чисты, как утверждаете, то моя проверка не даст новых результатов. – Углы его рта поползли вниз. – Если вы ничего не скрыли, то и волноваться нечего.

Святой уселся на ближайший к нему стул и достал сигарету непослушными пальцами.

– Кажется, – заметил он рассудительным тоном, – мне не помешало бы чего-нибудь выпить.

– У меня есть немного шотландского виски, – сказала девушка.

– Будьте добры, мне со льдом и разбавьте обыкновенной водой, – попросил Святой.

– А вам, лейтенант?

Кондор покачал головой:

– Спасибо, мисс. Мне еще предстоит составлять отчет. Не хочу больше злоупотреблять вашим временем. – Он посмотрел на Святого: – Вы на машине, так что я вас покидаю.

Он вынул зубочистку изо рта, внимательно осмотрел ее и отправил обратно. Казалось, он не был способен достойным образом обставить свой уход. Глаза его все еще смотрели настороженно, и Саймону представилось, что взгляд их всегда будет настороженным, испытующим и вызывающим; а без этой нарочитой угрозы в них глаза Кондора говорили об одиночестве, неловкости и разочарованиях. Он был просто человеком, старавшимся исполнять свои обязанности. А когда эти обязанности были исполнены, он уже больше не был страшен, вернее, не более страшен, чем человек, который позвонил в дверь дома в надежде продать хозяевам пылесос, а ему заявили, что пылесосы здесь никому не нужны.

– Ну хорошо, – сказал он наконец; – в следующий раз постарайтесь не забыть, что некоторые из нас не отказались бы от медалей.

– Не забуду, – пообещал Святой.

Он сидел, смотрел, как закрылась за Кондором дверь, и продолжал медленно и сосредоточенно курить, пока Пегги Уорден не принесла ему виски со льдом. Он поблагодарил ее улыбкой и, взяв стакан, начал медленно вращать его, чтобы жидкость вокруг кубиков льда лучше охлаждалась.

Пегги принесла стакан виски и для себя. Она опустилась на стул напротив него, и Саймон не мог снова не восхититься ее свежей и чистой красотой, такой бесстрашной и ясной, с характерным тихим очарованием, не мог не залюбоваться ее серыми глазами и естественным золотисто-каштановым цветом волос. Такие лица обычно не запоминаются отчетливо, так как в них нет ничего броского, но, как неясные образы, они, без сомнения, способны надолго запечатлеться в памяти – именно такие воспоминания и преследовали сейчас Саймона.

– Я был ужасным болваном, Пегги, – сказал он. – Вы слышали, Кондор сказал, что дело закрыто, и пусть все так и остается. Но я так устроен, что не могу успокоиться, пока не разрешу загадку. Расскажите, почему вы убили Байрона Афферлитца?

Глава 11

Некоторое время она сидела молча. Казалось, слова теснятся у нее в голове, но она не в силах заговорить.

Он помог ей начать, при этом движения его были столь ленивы, а голос звучал столь миролюбиво, без всякой спешки и нетерпения, что они действовали на нее словно гипноз, заставляя расслабиться и успокоиться.

– Вы сделали это, чтобы отомстить за Трилби Эндрюс, разве не так? – спросил он.

Она смотрела на него во все глаза.

– Эндрюс – Уорден[3], – продолжал он. – Ведь это почти точная анаграмма. Я упустил это из вида. А потом эта надписанная фотография в его кабинете. Лицо на фотографии сразу показалось мне знакомым, и это продолжало меня беспокоить. Я пытался вспомнить, откуда я знаю эту девушку, но, естественно, никак не мог. Лишь много времени спустя я вдруг понял, что ее лицо просто напоминало мне кого-то. Кого-то другого из моих знакомых... Кем она вам приходилась?

– Она была моей сестрой, – ответила Пегги.

У нее было такое чувство, словно она не умеет говорить, словно она никогда до этого не разговаривала.

Он кивнул:

– Да, разумеется.

– Когда вы догадались? – спросила она, все еще с трудом выговаривая слова.

– Это был довольно-таки длительный процесс. Почти все время я делал ложные выводы. В конце концов я догадался, что преступником была женщина, так как все пепельницы в кабинете были вычищены, чтобы не осталось окурков сигарет со следами губной помады. Но сначала я подозревал совсем другую женщину. И окончательно я убедился в своей ошибке, когда выяснилось, что вы ничего не рассказали полиции о той сцене в кабинете Афферлитца, когда Флейн угрожал убить его. Вполне естественным было бы, чтобы вам в первую очередь пришла на ум эта сцепа, когда вы узнали об убийстве, конечно при условии, что вы сами не были в нем замешаны. Но вы не сказали полиции ни слова.

– Как бы я могла? – воскликнула Пегги. – Я сделала это и, конечно же, не хотела, чтобы меня поймали, но я не хотела и того, чтобы из-за меня пострадал кто-то другой.

Саймон снова затянулся сигаретой:

– А бы не хотите рассказать мне все остальное?

– Мне почти нечего больше добавить. Она была моложе меня, и... возможно, она была глупа. Я даже не знаю. Она считала, что может добиться успеха в этом городе. Возможно, это так и было, она ведь действительно была красива... Она приехала в Голливуд и здесь встретила Афферлитца. Я узнала об этом из ее немногочисленных писем. Но у нее было и много других знакомых. Она никогда не писала мне, кто так подло поступил с ней. Но... когда она попала в беду, было похоже на то, что это все же был Афферлитц. А потом она умерла... Мне необходимо было узнать правду. Я приехала сюда, получила работу в "Метро-Голдвин-Майер", завела знакомства в мире кино, а потом судьба свела меня и с Афферлитцем. Я долго выжидала. Я должна была быть абсолютно уверена, что именно он довел мою сестру до самоубийства. Кроме того, я все еще не знала, как поступлю. Но однажды я была у него дома и увидела там эту фотографию... После этого я купила пистолет. Я все еще не была уверена, что он мне понадобится. Но прошлой ночью он был у меня с собой... А потом Афферлитц вернулся, и – я не знаю, возможно, я слишком много думала об этом в последнее время, но внезапно у меня созрело решение его убить.

– Значит, в тот момент вы были уже уверены в том, что соблазнителем был именно он?

– Он был слегка навеселе, – продолжала она. – Он не был сильно пьян, но все же выпил достаточно для того, чтобы распоясаться. Прежде он никогда так не вел себя со мной. Он начал ко мне приставать. Он сказал: "Ты напоминаешь мне кого-то". Я спросила, не девушку ли на фотографии. И он ответил: "Она была глупой клушей". Я спросила почему. Он сказал: "Она совсем не разбиралась, что к чему, и потеряла голову". Именно тогда и я потеряла голову. Я зашла ему за спину, притворившись, что хочу подольститься, и спросила: "Может быть, она была слегка беременна?" – словно находила это ужасно забавным. Он ответил: "Да. Проклятая дура. Я бы позаботился о пей. Но она просто потеряла голову". Я взяла сумку и вытащила пистолет. Меня охватило странное, пьянящее чувство. Я сказала: "А может быть, она просто вас дурачила, хотела выудить деньжат? Откуда вы знаете, что отцом ребенка были именно вы?" Он сказал: "О Господи, да это, без сомнения, был я, но у нее просто не было ни капли здравого смысла. Я еще никогда за всю жизнь не бросил девушку в беде, малышка". И когда я убедилась, что это действительно был он, я больше не колебалась. Я знала, что это он и что он всех предавал и бросал в беде, но он выучил свою роль наизусть, и она, возможно, тоже слушала эти же самые слова, и я больше не раздумывала – приставила пистолет к его затылку и нажала на курок, испытывая удовлетворение.

Какое-то время они сидели молча, потом Саймон отпил из своего стакана, а она закурила сигарету и долго трясла спичку, чтобы загасить ее. После того как она все рассказала, душа ее очистилась подобно тому, как чистым и ясным становится небо после ливня.

– Ну а потом я наконец осознала, что сделала, но не испытала никакого раскаяния. Я просто постаралась поступить как можно осмотрительнее – собрала бумаги, над которыми работала, вытряхнула пепельницы, потому что они могли свидетельствовать против меня, – в тот момент я даже не сообразила, ведь предполагалось, что я в доме по делу, – и осторожно вытащила пулю из стены. И все время у меня было такое чувство, что это не я, а кто-то другой делает это. Я совершила убийство и знала, что, хотя и права, мой поступок заслуживает наказания. Я постаралась все предусмотреть. Я даже поехала домой кружным путем мимо озера Малибу и выбросила пистолет и пулю в воду... Теперь вы знаете все.

– Я уже все забыл, – сказал он.

– А как вы думаете, Кондора удовлетворили ваши объяснения?

– Я верю ему, – ответил Святой. – Дело закрыто. Флейн застрелился. Значит, у него был пистолет. Афферлитц мог быть убит выстрелом и из этого пистолета, ведь если бы Флейн вытащил пулю и избавился от нее, то не существовало бы доказательств ни за, ни против такой версии.

 

– Я до сих пор не знаю, почему же Флейн застрелился.

– Я довел его до этого, – признался Святой. – Предъявлял обвинения всем подряд, стараясь вывести их из равновесия и заставить таким образом выдать себя. Ну что ж, Орландо себя и выдал. Я догадывался, что у Афферлитца были на него какие-то компрометирующие материалы, потому как это было вполне в его стиле ведения дел, но, признаюсь, в разговоре с Флейном я просто блефовал, а он не выдержал. Преступление его было достаточно отвратительным, и нам нет нужды его жалеть. Я дал ему понять, что Афферлитц успел все сообщить о нем в одном из этих "посланий с того света". Если бы прошлое Флейна стало известно, он уже никогда больше не смог бы сниматься в кино. И он предпочел сам опустить занавес. Тем не менее его самоубийство пришлось для меня весьма кстати – я смог сочинить вполне убедительную версию для Кондора и полиции, и теперь дело наверняка будет закрыто.

Она поднялась, прошла через комнату и остановилась у окна, а когда она вновь повернулась к нему, он понял, что жизнь для нее продолжается, словно и не было всех страшных событий прошлой ночи.

– Не понимаю, почему вы делаете все это для меня, – сказала она.

– Я сделал это не для вас, – ответил он жестко. – Я просто сделал это, и все. Мне нравится, когда для загадки находится справедливое решение. Заметьте, я сказал, справедливое, а не правильное. Может быть, такие придирки к терминологии и могут показаться педантичными. Но я имею в виду справедливое решение для всех заинтересованных сторон, как я его понимаю. Не стоит окружать меня сияющим ореолом.

– А разве у вас еще нет такого ореола?

Саймон допил свое виски, поднялся со стула, с удовольствием потянулся, словно большой кот; и внезапно мир снова обрел для него всю свою красоту; этот мир вновь будет рождаться для него каждое утро, и так будет всегда, а прошлое останется в памяти как праздник. Пегги видела его смуглое жизнерадостное лицо в неярком свете лампы, его искрящиеся юным весельем голубые глаза, и ей показалось, что он вышел из легенды и задержался здесь лишь на несколько часов.

– Никогда нельзя быть в этом слишком уверенным, – сказал Саймон.

Он еще думал о ней какое-то время, пока ехал на запад по бульвару Сансет, но не мог отделаться от мыслей и еще об одном человеке. Совсем недавно он несправедливо обвинил Эйприл Квест в убийстве и теперь осознал, что после того, как Эйприл оправилась от изумления, она осторожно все выведывала у него, то ли из озорства, то ли из желания узнать, как он поступит, если будет уверен в ее виновности. А может быть, ею руководили оба эти побуждения... Ну что ж, он все-таки сумел дать правильный ответ... Так что не исключено, что впереди его ждали и приятная лесть, и новые ловушки. Но не было ничего такого, чего не мог бы излечить мартини, который он попросил ее сохранить для него.

3Andrews – Warden (англ.).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 
Рейтинг@Mail.ru