Анджей Земянский
Воля дракона. Современная фантастика Польши
И ничто не могло остановить паровой конвой Вагнера.
Перевел Леонид Кудрявцев, 2019 г.
Обратить Авалон
Мацей Жердиньски
1
Тонкие струйки воды пронизывали воздух и, падая на землю с тихим плеском, образовывали лужи, в которых мутно отражалось просвечивающее через пелену солнце.
Порыв горячего ветра с запада исказил стену дождя так, что струи теперь били прямо в лицо работающего человека. Черти бы его взяли… Может, все-таки закончится?..
Прикрыв глаза ладонью, человек посмотрел вверх. Большие черные птицы описывали над равниной неровные круги, спотыкаясь в хаотичных воздушных потоках.
Их вид заставил человека вздрогнуть. Они… Дождевые стервятники.
Их появление безошибочно указывало на приход скверных дней – сильный ветер и затяжные дожди.
Болдуин Кёртис осознал, что на улучшение погоды надеяться не приходится.
– Проклятье! Похоже, надолго зарядило.
После минутного колебания он сильнее стиснул черенок лопаты и принялся копать с удвоенной энергией. Неожиданная смена погоды означала, что работать придется дольше. Да и Шарка нужно отослать.
– Шарк! Давай сюда!
Через пару минут из туманной мглы выдвинулся помощник. Он тяжело и неловко ступал по раскисшему грунту кривыми ногами. Но все же брел вперед, то покачиваясь, то спотыкаясь, пока, наконец, не добрался до места работы и не замер на краю ямы, которую копал Болдуин.
– Жду приказаний, господин Кёртис.
– Ну что – уже промок, бедолага?
– Еще нет, сударь. Но стал хуже видеть. Какие-то проблемы с периферийным зрением и замедленная аккомодация.
– Скрипишь?
– Никак нет, сударь. Суставы функционируют надлежащим образом. Их эффективность вполне удовлетворительна и соответствует всем требованиям.
– Ну да, конечно… – вздохнул Кёртис. – А то я не видел, как ты охренительно ковыляешь, Шарки. Ладно. Уноси отсюда свою задницу, пока не поздно.
– Как я должен понимать слова господина?
Кёртис пожал плечами.
– А как, дрядь, хочешь. По мне, так тебе надо валить домой, поскольку брешешь как пёс. Ну ведь на самом деле боишься, что вода тебе повредит. Так что канай отсюда. Подтверди, правильно ли понял приказание.
– Так точно, сударь. Я должен вернуться домой. Возвращаюсь домой. Домой.
– Ну так давай топай.
Болдуин Кёртис какое-то время глядел из неглубокой ямы на покачивающуюся, медленно исчезающую в тумане фигуру старого андроида, потом издал горький смешок.
– А врали, что водостойкий. Сейчас, сейчас, как там было написано… а-а: «Водонепроницаемый Шарк» – красивый такой рекламный буклетик – «быстрый, проворный, ловкий и неутомимый. Более человечный, чем даже сам человек, но гораздо менее аварийный». Да уж…
Какое-то время он бездумно орудовал лопатой, после чего, недовольно качая головой, принялся усиливать внутренний крепеж.
– Ну, кажись, готово. Только бы сегодня другой работы не подкинули.
Закрепил последние пруты арматуры и вылез из ямы.
– А, в общем, чего я к нему прицепился?.. – засопел он. – Пятнадцать лет все ж таки прошло. Долгий срок. Ему давно уже пора ржаветь на свалке.
Дождь размывал выброшенный из ямы грунт. Болдуин быстрыми движениями лопаты сформировал из него аккуратный холмик.
– Сам ведь уже точно такой же, как и он. Когда-то тоже был проворным и ловким, а сейчас могу посостязаться с ним разве что в водостойкости. Ну ладно, хватит.
Могила была готова.
Яма глубиной в три, шириной в два метра с укрепленными сеткой-арматурой стенками ожидала предназначенного ей содержимого.
– Еще одна, – вздохнул Болдуин.
Кладбище медленно затягивалось туманом. Это шел пар от разогретых камней в старой его части, где находились погребения чуждых людям существ.
Дождевые птицы издавали хриплые звуки, все так же описывая круги без малейшего движения крыльев, хотя ветер стих так же внезапно, как и появился.
Болдуин прошел к могиле, которую начал копать Шарк.
– Ишь ты! А эта чертова жестянка неплохо управилась. Совсем немного осталось доделать.
Через минуту он был уже в яме, и вскоре к однообразному шелесту дождя добавились мягкие шлепки выбрасываемой лопатой земли.
2
– Ладно, Шарк, с этим разделались. Кристаллы привезли?
– Н-н-нет.
– Чего заикаешься?
– Из-за сырости. Есть проблема с буквой «эн-н-н»…
– Ладно. А как зрение? Ну-ка, глянь на меня.
Шарк повернул к нему грубовато сработанную голову. Бледно-голубые глазки были затянуты дымкой.
– Ну, не так все плохо, постепенно оттаешь, сынок. Подай полотенце.
– Вот. Я боюсь, как бы не ослепнуть. Как вы думаете – могу я ослепнуть?
– Все будет хорошо… Ужин готов?
Шарк горестно заскрипел:
– Я старался, н-н-но что-то со мн-н-ной н-н-не так. Все из рук валится. Вам бы н-н-надо мен-н-ня продать. Я уже не отвечаю требован-н-ниям своего господин-н-на.
Болдуин невесело рассмеялся.
– Да кто ж тебя купит? К тому же мы, брат, старые приятели. А приятелей не продают. По крайней мере, мне так кажется…
Мысленно проклиная всё и вся, Болдуин быстро съел кашеобразную бурду, приготовленную Шарком.
– Вот же гадость… А ведь я тебе говорил, что соль и сахар – это совсем разные субстанции. Единственное, что их объединяет, это искусственная кристаллизация.
– Прошу прощенья, но у меня глаза запотели от сырости, – оправдывался Шарк. – Плохо вижу. И там кристаллы, и там кристаллы, а производитель не снабдил меня органом человеческого вкуса. Это не моя вина.
– Ну, по крайней мере, заикаться перестал. Ладно, проваливай, а то передумаю и выставлю тебя на торги.
Андроид поспешно вышел из кухни. Похоже, производитель все же снабдил его чувством страха перед аукционами.
Болдуин умылся и переоделся в сухое. Не спеша подошел к окну.
Сумерки сгущались, и блестящие струи дождя теперь светились фиолетовым цветом. Этот эффект вызывали микроскопические грибные споры, распыленные в воздухе. Они активировались под воздействием воды и подсвечивали дождь, так что он полыхал на все небо, как гигантский неоновый светильник. Свет спор притягивал ночных бабочек, которые пожирали их в безумной вакханалии скорой смерти. Крылышки бабочек взрывались изумрудным пламенем аннигиляции – в одном-единственном миге окончательного экстаза. И бабочки падали в струях неонового дождя, чтобы украсить ночь и отдать свои жизни черной земле.
Подобное зрелище восхитило Болдуина двадцать лет тому назад, когда он прибыл на эту планету. У него в голове навеки запечатлелась картинка: вот стоит высоченный транспортный корабль колонистов, по корпусу которого стекают светящиеся струи грибниц, а из открытых люков выходят длинные вереницы поселенцев, и дыхание каждого создает облачко пара над головой.
Сто тысяч колонистов, сто тысяч человек, желающих начать жизнь заново, с чистого листа.
Только у него, Болдуина Кёртиса, не было никаких особых иллюзий. Он прилетел сюда в качестве могильщика, и именно могильщиком и должен был провести здесь всю свою жизнь. А какая еще жизнь должна быть у такого, как он? Конечно, такая же, как и у его старика…
Да, он хорошо помнил слова своего отца, пропитанного дармовым спиртным от похоронной корпорации, вечно что-то бурчащего, смертельно уставшего от повседневной кладбищенской рутины и измученного копанием кладбищенской глины. Отец в глубине души сам был подобен этому кладбищу. И он не представлял себе какой-нибудь лучшей жизни для своего робкого сынишки:
– Будешь могильщиком, Болд.
– Могильщиком, папа?
– Говорю тебе, сынок. Будешь могильщиком, таким, как я. А чем еще сможешь заняться? Школы не закончил, красавцем тебя никак не назовешь, денег у тебя нет, как и таланта их зарабатывать. Не питай иллюзий парень. И в башке твоей грёбаной ветер гуляет. А потому, сынок, хорошей бабы ты себе не найдешь. И с посредственными будет тебе трудно. Ну, скверных, может, и поимеешь, да что тебе с них? И запомни хорошенько – даже и не пытайся заигрывать с такими шлюхами, как твоя мамаша. Понимаешь, сынок?
– Да, папа.
– Посмотри на меня, парень… Хорошенько посмотри на своего старика. – Отец наклонился к нему, обдав перегаром кладбищенской водки. – Видишь меня? Внимательно смотришь?
– Да, пап. Я хорошо тебя вижу.
– Отлично, поскольку именно так ты сам будешь выглядеть через двадцать гребаных лет.
И хотя слова эти были произнесены в далеком прошлом на другой планете, называемой Матерью-Землей, они продолжали нести в себе какую-то страшную силу. Убедительную и почти пророческую.
Болдуин поглядел в зеркало.
В нем отражался человек лет сорока, с низким покатым лбом, с коротко стриженными, жесткими, как проволока, волосами и со свисающими чуть ли не до колен ручищами. Вздернутые плечи, достающие почти до ушей, сутулая, как у черепахи, спина. Большие черные глаза, впалые бледные щеки и скошенная челюсть. Красными, покрытыми мозолями ладонями он помассировал крепкую шею. Вообще-то Болдуин походил на небольшую акулу – не хватало только плавников на спине да острых зубов.
В общем, весь в отца. А матери своей он никогда не видел.
Но в одном отец на его счет все же ошибся. Не разглядел потенциальный горизонт планирования своего отпрыска.
В день смерти отца Болд поплевал на ладони, выкопал свою первую, полностью самостоятельную могилу, получил вознаграждение и тотчас же направился в бюро News of the Worlds, чтобы оформить все необходимые документы колониста.
– Гм-м-м. И кем вы себя видите в новом мире, господин Кёртис? Какие у вас предпочтения? – Чиновник глядел на него оценивающе, с трудом скрывая нотки издёвки в голосе. – Видите ли, господин Кёртис, состав колонистов уже полностью укомплектован.
– Верю, – охотно согласился Болдуин. – Но могильщика среди них наверняка нет.
– Вы сказали – могильщика?..
– Именно. А он вам в любом случае понадобится, поскольку и в новом мире люди будут умирать. Миры – мирами, а трупы – трупами. Видите ли, люди не любят, когда мертвых хоронят андроиды. Религия запрещает. А я, прошу прощения, именно что могильщик. Знаю все о похоронах, ну и всякие там обряды и ритуалы – тоже назубок. К тому же у меня очень скромные требования. Что мне нужно? Какая-нибудь крыша над головой, лопата да помощник для копания.
Чиновник отошел от первого шока и пробормотал:
– Ну да… Признаюсь, вы меня малость ошеломили… Ха-ха… Да… Секундочку, господин Кёртис. – Чиновник стал быстро тыкать пальцем в экран френдо, нахмурился и удивленно причмокнул пухлыми губами. – Верно! Это грустно, но мы каким-то образом упустили необходимость вашей профессии… Ну хорошо, я вношу вас в список. Болдуин Кёртис, номер сто тысяча первый. Профессия: могильщик.
Сверкнула профессиональная улыбка.
– Пожалуйста, передайте мне ваши документы.
Город на планете был выстроен задолго до прилета людей автоматами, исследующими глубокий космос. Колонисты его только заселили. Были подобны муравьям, которых перенесли в новый, уже готовый муравейник. Они заполнили структуру, вписались в схему, добавив лишь незначительные детали – краски, мелкие переустройства…
Город назывался Авалон, и Болдуин поселился на его окраине, среди обширных болотистых пустошей, испещренных руинами предшествующей цивилизации. Новое кладбище естественным образом оказалось на остатках старого.
Планета приняла людей вполне терпимо. Они быстро и без больших потерь адаптировались к местным условиям. Двое умерли в результате непереносимости прививок, один покончил с собой. Именно они и стали первыми «клиентами» кладбища. А лет через десять ситуация стабилизировалась. Болдуин ежедневно хоронил от двух до четырех покойников, а в городе рождалось столько же новых жителей.
Город хорошо заботился о ста тысячах своих подопечных, обеспечивая их всем, что только могло им понадобиться. Основным занятием колонистов была добыча и переработка болотного торфа – он обладал какими-то сильными противораковыми свойствами. Болдуина все это не интересовало. Он редко посещал Авалон, ощущая свою инаковость и слегка стыдясь своего низкого занятия. А со временем превратился в отшельника. От отца его отличала болезненная ненависть к алкоголю. Весь свой двухнедельный паек он ритуально выливал в сток для нечистот. Избавлялся таким образом от родимых пятен отцовского наследия. И приговаривал при этом:
– Должен же я чем-то отличаться от своего старика…
Из воспоминаний его вырвал громкий свист.
На площадку перед домом в фиолетовом закатном свете садился ховеркрафт на воздушной подушке. Весь из себя черный, а на бортах таинственные готические письмена. Его вид всегда приводил Болдуина в почтительный трепет, который тут же исчез, когда на борту включился прожектор и обвел ярким световым лучом окна барака. Болдуин не жаловал водителей катафалка. Как и они его.
В помещение вошел пилот.
– Три штуки, могильщик. Ставь подпись.
Пилот вручил Болдуину пластину формуляра, сплюнул и небрежно почесал гладко выбритую щеку. Болд знал, что в глазах пилота он выглядит как осклизлый василиск. Водитель катафалка никогда не глядел ему в глаза, как будто боялся, что могильщик плюнет в него ядом.
– И вам добрый день, – ответил Кёртис и не спеша оставил отпечаток пальца в трех белых инфоокошках. – Завтра тоже вы прилетите?
На лице пилота возникла гримаса облегчения.
– Нет, – прошипел он. – Мой андроид.
– Не желаете ли слегка передохнуть, я охотно заварю вам чая? – продолжал дразнить водителя Болдуин.
– В другой раз, могильщик.
– У меня есть светящаяся выпечка из спор грибницы.
– Нет-нет!..
– А может, вы согласитесь на пару со мной выкопать новую могилу, дружище? Тоже нет?
Пилот не смог даже удивиться. Попросту убежал, бормоча под нос проклятья.
Вошел Шарк.
Они молча глядели, как черный катафалк поднимается в воздух и исчезает в стене фиолетового дождя.
– Он обозвал меня «жестяным недоумком» и пнул, – наябедничал андроид. – Я подам на него жалобу в свой профсоюз. А вы его хорошо уели, господин Кёртис.
– Все люди одинаковы, и этот – не худший из них. Просто город сошел с ума, Шарки.
И бросив еще один взгляд в зеркало, добавил:
– Ну что – идем к ним.
3
Они стояли рядом – двое мужчин и одна женщина.
Все нагие. Глядя на их спокойные лица, трудно было поверить, что они мертвы. Идеально спроектированные черты лица подчеркивали красоту женщины. На вид ей было не больше сорока. По крайней мере, если судить по коже.
– Это все пластика… Знаешь ли ты, Шарки, что в Авалоне уже нет некрасивых людей? Каждый выглядит так, как пожелает. Посмотри на них – почти боги!
Каждый из трех был залит прозрачной массой, сформированной в виде многогранного кристалла. Отполированные поверхности отбрасывали множество световых бликов. Покойники казались бабочками, плененными в янтаре.
– Но все же они умерли. А стало быть, не были богами, – тяжело вздохнул Болдуин. – Хотя наверняка сами про себя что-то такое думали.
Завтра он опустит кристаллы в выкопанные могилы и насыплет три небольших холмика. И согласно Новому Обычаю, никаких надгробий с именами. Могилы будут безымянными, потому что никто давным-давно уже не посещает кладбищ. Колонисты не любили напоминаний о том, что когда-то их самих засыплют землей. Они не желали ничего знать о смерти, не хотели признавать ее прав, не способны были даже презирать ее.
– Я помню старые гробы, они были деревянные, – пояснил Кёртис Шарку. – А теперь смотри, как ловко придумали. Берешь подготовленного покойника, щелк, и он уже в кристалле. Не гниет, не разлагается, не воняет, братишка. Все чистенько, аккуратненько. Если смерть покойника изуродовала, то заливают кристалл темной эмалью так, чтобы ничего не было видно. Ловко, ловко все придумали. Боги, мать их…
Болдуин внезапно ощутил себя старым и усталым. Посмотрел на свои большие ладони, на потрескавшуюся кожу пальцев, на желтые мозоли. Ткнул пальцем в ближайший кристалл.
– Смотаюсь-ка я в Авалон. Давно там не был.
– Прошу прощения – прямо сейчас? Мне кажется, это не самая лучшая мысль. Приближается ночь, а погода…
Болдуин похлопал Шарка по плечу.
– Не волнуйся, парень. Я водостойкий – не растворюсь.
– А можно узнать, зачем вы туда идете? – упорствовал андроид. Программа опеки работала на полную катушку.
– Ну, всегда хожу за одним и тем же.
– Что – опять?
– Именно так, Шарки. Иду искать жену. Вдруг что-нибудь попадется. Она должна быть красива и душой и телом.
4
В воздухе висела сфера. Она разбрасывала элегантные струйки дымного света, неспешно скользящие по столешницам низких столов и в конечном счете падающие под их ножки, где мягко отражались от паркета и тихо угасали. Большая часть бара тонула в полумраке. Сонную атмосферу подчеркивал тихий шелест дождя, что-то бормотавшего стеклам округлых окон.
– Еще раз то же самое. – Длинные, худые пальцы обхватили высокий бокал.
Тотчас рядом возник кельнер.
– К вашим услугам, сударыня.
– Только двойную дозу, малыш.
Андроид глянул на нее с профессиональным неодобрением, выполнил заказ и удалился.
– Вот же поганец! – рассмеялась Беверли. – Гребаный механол.
– По мне, так выглядит неплохо. – Дебора задумчиво играла бокалом.
Эстер ни на что не реагировала. Нынешняя порция эйсид-виски отправила ее в другой мир.
– Завидую ей, – проговорила Беверли. – По крайней мере, скукой не мается.
– Пропала девка. Пьет и блюет. Одно и то же. Подсела, сучка, на кислоту. Два дня назад бросила работу. А ее муж завтра с ней разводится. Пьет еще больше, чем она, но в другом кабаке.
– Наверно, это из-за того, что не сделала коррекции носа по проекту Ярдли Марк 34. Прекрасная модель. О… Вижу маленькие сексуальные носики, они танцуют на нашем столе. Это так забавно, Деб…
– Ты уже нажралась, дорогуша, – скривилась Дебора. – Пьяная в три задницы… Очередной долбаный вечер, – добавила она уже тише. – Очередная одинокая ночь в компании упившихся…
Она подхватила струйку света и обмотала ее вокруг изящной татуировки на запястье.
– Надерусь-ка и я. – Прохладный напиток приятно остужал горло. – Кой черт, в конце концов?
Световой браслет на руке медленно таял.
Внезапно зашевелилась Эстер. Коснулась иконки на экране своего френдо, и вокруг ее ушей затанцевали маленькие репродукторы.
– Теперь хорошо… – промурлыкала она, и ее прекрасное личико (проект Босс Марк 22) разъяснилось. Она продолжала спать.
Мимо них в полутени прошел высокий андроид. Беверли встала, качнулась и двинулась за ним, сильно покачивая прекрасной формы бедрами от Фендера.
– Подожди, красавчик.
Андроид послушно остановился.
Беверли настигла его у следующего столика, а секундой позже их окружили световые ленты, притянутые движением ее вялого тела.
– Я хочу в туалет, проводи меня.
– Разумеется, госпожа.
Тут же свет стал угасать.
Контуры предметов темнели и постепенно растворялись во мраке. Как будто кто-то уменьшил разрешающую способность реальности.
Дебора хихикнула. О! Начинает действовать.
– Здоровье молодых! – Уровень жидкости в ее бокале уменьшался в опасном темпе. Отпила очередной глоток. – Совет да любовь…
Внезапно прямо перед ней возник мужчина. Точнее, его размытый силуэт.
– Скажите, это заведение называется Acid Rest Is The Best?
– Да-а.
Мужчина протер покрасневшие глаза и с облегчением улыбнулся.
– Я разыскиваю свою девушку. Понимаешь, вышла куда-то из дома вчера и не вернулась на ночь… Я волнуюсь. Живем неподалеку, а она любит кислоту, ну так я и решил, что…
– Как зовут твою даму?
– Ф'Кокотер.
Дебора тряхнула волосами и покачала головой.
– Увы, ничего о такой не слышала, – пробормотала она сонно. – Но имя красивое.
Незнакомец выглядел обескураженно. Однако настаивал:
– Ну, она может назваться и другим именем. Это невысокая, хорошо сложенная брюнетка. Часто бывает небритой. Ну, знаете – такая трехдневная щетина, более густая на усах, более редкая на подбородке.
Дебора пожала плечами.
– Ага. Кажется, уже врубаюсь. Небритая, ты так сказал?
– Ты ее видела? – Слезящиеся глаза блеснули надеждой. Похоже, он неверно понял ее вопрос. – Она была тут с вами?
– Мускулистая, небритая брюнетка… Боюсь, не знаю твоей дамы. Похоже, это не тот кабак, приятель.
Мужчина еще раз потер налитые кровью глаза, прошептал что-то беспомощное и ушел, не сказав ни слова на прощанье. Очередной закинувшийся фрик. Очередная ошибка города Авалона.
– Вечер становится милым… – Дебора пихнула подругу локтем. – Правда, Эстер?
Эстер что-то неразборчиво пробормотала, после чего еще уютней свернулась в громадном кресле.
Беверли все не возвращалась.
5
Тротуар напоминал щупальце какого-то непонятного существа, изучающего чужую, промокшую почву. Он начинался неожиданно посреди топей и вел к отдаленному свету.
Светом был Авалон, и это он выпустил щупальце тротуара.
Болдуин осторожно ступил на искусственную поверхность. Странно, но здесь он ощущал себя гораздо более неуверенно, нежели на вечно хлюпающем кладбищенском грунте.
– Приветствуем вас в городе. – Невидимый стражник, как всегда, был бдителен.
– Да-а. Давно я тут не был. Двигай к центру.
– Разумеется, господин Кёртис.
Тротуар дрогнул и начал двигаться, и в этот миг сверкнула вспышка маленького взрыва на отвороте куртки Болдуина.
– Что это, на хрен, было? – удивился могильщик.
– Прошу прощения, но на вашу куртку сел местный паразит – кровососущее насекомое. Мы не пропускаем на территорию Авалона вредные объекты. Таковы правила безопасности.
– Ладно, ладно. Я просто запамятовал. Эта тварь ведь могла всех вас поубивать… Дерьмо стерильное.
Последнюю его фразу компьютер проигнорировал. Тротуар продолжал беззвучно двигаться.
Болдуин глядел на приближающиеся строения. В центре города высились мощные офисные здания, они были едва освещены и подавляли своим мрачным величием. Зато спальные районы сверкали тысячами огней.
Сидят в домах. Всегда так было: работа – и домой, а из дома – на работу, а по выходным – в кабак… Как заводные машинки… Болдуин неодобрительно покачал головой. Логинятся в этих своих френдо, накачиваются наркотой и видят сны черт знает о чем.
Тротуар нес его через район развлекательных заведений, такой же глухой и унылый, как пригороды Авалона.
– Остановись.
Стражник выполнил приказ.
– Дальше пойду пешком.
– Возможно, вам нужна какая-нибудь защита от дождя? В дождевой воде содержится много органических субстанций, а кроме того, споры грибов-паразитов, которые в период размножения могут быть…
– Нет, ничего не надо. Попросту остановись.
Грибницы, тоже мне. Он и так уже насквозь мокрый. Болдуин соскочил с ленты.
И замер.
Чуть ли не минуту ему казалось, что абрисы строений, на которые он смотрел, дрожат, тускнеют и расплываются. Колыхаются, исчезают. Потом все восстановилось. Болдуин вздрогнул и помассировал натруженную шею кулаком. Что это было?
Он стоял перед огромным, подавляющим зданием, выступающим из завесы дождя подобно фиолетовому демону. Задрал голову, хотя прекрасно знал, что увидит там, наверху.
– …КОРПОРАЦИЯ WARS`N`GUNS… – прочел он красную, пульсирующую надпись. – …ПРИГЛАШАЕМ К СОТРУДНИЧЕСТВУ…
Хозяева колонии Авалон.
Именно эта корпорация снабжала колонистов всем необходимым, разрабатывая безопасные способы «переездов» в глубокий космос. Некогда Болдуин, уставший от бесконечной череды нудных дней, от своей лопаты и кристаллов с покойниками, сам сюда заглянул. WARS`N`GUNS прельщала высокими заработками и жизнью, полной приключений. Но когда ему объяснили детали будущей работы, он отказался от этой идеи. Не желал быть их наемником. Они были еще хуже дебилов, подсевших на свои френдо. Поговаривали, что корпорация специально организует все эти колонии в глубоком космосе, чтобы потом им легче было вербовать наемников. Скука повседневной рутины в колониях была им в этом союзником.
Болдуин двинулся дальше. Уровнем ниже его пролетел ховеркрафт на воздушной подушке. Только время от времени он проходил мимо одиноких жителей Авалона. От дождя их хранили зонты силового поля, обтекающая поле вода придавала людям вид голографических образов. Они выныривали из дождя, проходили мимо Кёртиса и, пройдя буквально несколько метров, снова растворялись в водяной завесе.
Зато в воздухе движение было куда как более оживленным. Стада дешевых голографических и дорогих материальных реклам проносились во всех мыслимых направлениях, обдавая его потоками искрящейся информации. Болдуин не мог понять ничего из того, что на него обрушивалось. Он уже рад был укусу кровососущего насекомого.
Хорошо хоть, на ночь им звук отключают – хвала Провидению! Он представил, что тут творится в разгар дня…
Пройдя арочным мостом, Кёртис вышел на центральную улицу этого уровня. Отбиваясь от напирающих голограмм, с облегчением зашел в первый попавшийся кабак.
– Добрый вечер, господин, – прозвучал приглушенный голос кельнера.
Болдуин огляделся. Полупустой, едва освещенный бар, без каких-либо особенных фишек. В углу сидели несколько трудно различимых посетителей. Женщины?
– Темно у вас, мать вашу…
Кёртис пригляделся к кельнеру. Плавные движения, спокойный, уверенный в себе взгляд. И слишком вежлив.
– Ты что – андроид?
– Да.
– Что делается…
Если бы только Шарк увидел это чудо, то тут же загнулся бы, сукин сын, от зависти.
Кельнер забрал у Кёртиса мокрую куртку и беззвучно исчез. Болдуин подошел к барной стойке.
– Чего пожелаете?
– Кока-колу.
Брови бармена задрались, выражая удивление.
«Эти чёртовы куклы даже удивляться умеют», – уныло подумал могильщик.
С бокалом в руке двинулся вглубь зала. По пути налетел на столик, крепко выругался и приказал:
– Свет, и быстро!
Тут же зажглись скрытые светильники.
– Вот так-то…
И тут он ее увидел. Она поднялась из-за того столика в углу зала. Их разделяло метров пять. Удивленные, водянистые глаза, каштановые волосы и тонко прорисованное лицо. Длинные ноги, стройная фигурка, серая тенниска.
«Наверняка андроид», – мысленно вздохнул Болдуин.
6
Дебора гадала, сколько ей еще надо ждать эту чертову девку Беверли, когда услышала чей-то крик, и в зале сразу стало светло.
А ведь просили погасить свет для создания интимной обстановки. С трудом созданное настроение лопнуло, как мыльный пузырь. Вечер был испорчен.
Она поднялась с кресла, намереваясь призвать обслуживающий персонал к порядку, и только тогда заметила, что в баре появился новый посетитель. Дебора замерла.
То был мускулистый, коренастый мужчина лет тридцати. Дебора сразу поняла, что смотрит на его настоящее, никогда не подвергавшееся пластике тело. Грубые черты лица, короткая, крепкая шея… А лапищи! Свисали, как у гориллы, и заканчивались лопатообразными ладонями; даже с расстояния видны ороговелые, желтые мозоли. Да и одет он был необычно. Большой воротник белой рубахи был выпущен поверх воротника черной войлочной куртки, а на промокших под дождем брюках были намертво заглаженные стрелки.
– Приятно познакомиться, я – Дебби, – тихо произнесла она неуверенным голосом.
Он наконец сдвинулся с места и медленно проговорил:
– Болдуин Кёртис.
Голос тоже соответствовал его облику – низкий, хриплый. Такой, каким она его представила. Темные глаза мужчины остановились на Эстер.
– Она что – под кайфом? Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что пьянство – зло. А что это у нее летает около ушей?
– Динамики. Она любит музыку. Она композитор.
Кёртис провел ладонью по мокрой, короткой шевелюре, более похожей на черную шерсть.
– Вот дерьмо…
Дебора была поражена. Что это за тварь? Какой-то новый вид гуманоида? Она что – прозевала какие-то новые тренды? «С кем я, собственно, разговариваю, а может, я уже так надралась, что беседую с собственной галлюцинацией?..»
Внезапно она вспомнила, что на южном континенте планеты создается новая, третья по счету, колония переселенцев с Земли.
– Погоди, погоди… Может, ты приехал из того нового города?
– Какого там нового? Я здешний. Так же, как и ты, и Шарки, и даже эта девица под кайфом с динамиками около ушей. Все прилетели в первой партии колонистов.
– Ясно, sorry[55]… Понимаешь, никогда тебя не встречала. А, как бы это сказать помягче, внешность у тебя достаточно выразительная…
– Что ты имеешь в виду?
– Без обид, просто если тебя раз увидишь, то уже не забудешь.
– Ну, не знаю. – Мужчина беспомощно развел свои обезьяньи лапищи. – Я пошел в отца. А матери вообще не знал.
– Это плохо… – пробормотала Дебора. – Очень плохо.
«Где эта дура Беверли, – лихорадочно думала она, – на Эстер рассчитывать не приходится».
А чудак в белой рубахе все время на неё пялился. Одновременно как-то беспомощно, но и жадно. Глаза его, в отличие от остального лица, впрочем, были довольно милыми – большие и слегка печальные. Деборе пришла в голову мысль, что он только выглядит крутым, а на самом-то деле попросту робеет.
– Где работаешь, Болдуин?
Кёртис замешкался.
– На кладбище, – ответил он, наконец, сдавленным голосом. – Я могильщик.
Боже мой! Дебора снова утратила уверенность в себе. Могильщик!!!
– Я – единственный могильщик на весь Авалон, – добавил Болдуин, как ей показалось, не без гордости.
– О… – Внезапно у столика появилась Беверли. Полностью расслабленная от эйсид-виски, она лучилась беззаботностью. – И чё это за тип? Материальная голограмма пещерных времен?
– Меня зовут Болдуин Кёртис.
– Зашибись, а я – Беверли д’Факкарт, – пробормотала Беверли, поправляя грудь под футболкой. – Защемило там что-то, – пояснил она. – Sorry.
Потом причмокнула губами, обвела обоих взглядом из-под длинных ресниц и спросила:
– А, собственно, о чем базар? – Она говорила медленно, подбирая слова. – И почему, к черту, тут так светло?
Свет тут же притух, зал заполнился тускло светящимися струйками дыма.
– Ну и чё пялишься, красавчик? Я после кислоты несъедобная… Садись.
Мужчина уселся и скромно потупил взор, но за эту долю секунды обе успели увидеть в его глазах одно и то же. Мрачный блеск желания.
Беверли тут же перехватила контроль.
– А ты классный чувак… Не, ну я торчу, кто ж это так тебя откорректировал? Под кого-то работаешь? – Она опрокинула очередную рюмку эйсид-виски и хрипло засмеялась. – Но все равно ты классный, хотя и какой-то смурной… Сдохла бы только от одного твоего вида, но, на счастье, я не намереваюсь на тебя только глазеть. Щас мы тебя раскрутим, да, Дебби? Кельнер! Три двойных.
Болдуин Кёртис даже не пытался протестовать.
Он хотел их.
И виски тоже.
7
Рассвет застал его на топях.
Он шел прямо на полную луну, когда лучи восходящего солнца ударили ему в спину. Вторая луна уже закатилась. Начинался новый день.
От вчерашнего дождя не осталось и следа, всю воду впитал вечно ненасытный торф, покрывающий равнину толстым светло-голубым ковром.
Взойдя на пологий холмик, Болдуин узрел свой низкий простой домишко, а за ним кладбище и тени старых надгробий, протянувшиеся по светлым песчаным площадкам.
Медленно, как бы против своей воли, Болдуин двигался дальше. Он вообще не хотел сюда возвращаться. Потратил почти всю свою жизнь, погребая эти чертовы трупы, залитые чертовым блестящим кристаллом…