Цецен Алексеевич Балакаев
Бьянка. Пять дней сентября
– Барт, если вы держали свою «БМВ» в Ленинграде, тогда она вернётся на Невский.
– Да, Иван, последние два года мы держали её там. На ночь приходилось ставить перед консульством.
– Значит, вашей машине лет семь?
– Да. А пробег пятьдесят тысяч.
Итак, мы уселись за блины. Барт был коммунистом. Компартия Нидерландов то крепла, то распадалась, временами её запрещали, а за членство в ней сажали. Узнав, что мой отец был делегатом съезда КПСС, хозяева стали считать меня наполовину родственником. За разговором было решено, что восьмого утром я приезжаю на поезде в Наймеген, где Барт будет ждать меня с оформленными бумагами, и я отправляюсь домой.
Затем мы с Бартом осмотрели машину. Она была в идеальном состоянии. На лобовом стекле красовалась небольшая наклейка с изображением Медного всадника и надписью «Leningrad».
Втроём мы проехались на «БМВ» по старинному городу. Барт насвистывал и напевал арии из «Нормы»:
«Рассейтесь все, о, друиды, по холмам лесистым,
и ждите появления луны на небе чистом.
Пусть первую улыбку божественного лика
удары в щит священный нам тотчас возвестят,
удары в щит священный нам тотчас возвестят…»
Мы с Анной вторили ему:
«Бог грозный!
Вдохнови её, дай смыть пятно позора:
о, Ирминсуль, вдохни в неё ты гнев и жажду мщенья,
о, пусть твои веленья мир жалкий прекратят…»
– Больше чувства! – кричал нам Барт. – Ведь Беллини пометил: «петь с диким фанатизмом…»
Чтобы сделать приятное новым друзьям, я вспомнил анекдот о том, как в Наймегене хозяин постоялого двора взял с царя Петра сто золотых флоринов за ночлег и ужин.
– За яйца всмятку, сыр, масло и две бутылки вина, – засмеялись Барт с Анной. – Здесь это популярно. Конечно, мы ревнуем к славе Заандама, но у Наймегена есть свои козыри…
III.
Перед отъездом я позвонил Дирку.
– Патрона нет. Я Марио, директор гаража, – услышал я на другом конце провода.
– Я Иван. Хочу узнать, когда пригнать «Дедру».
– Патрон сказал – как вернётесь. Он будет утром в десять. Пригоните утром…
Марио положил трубку.
У меня была хорошая машина и свободное время. Я попрощался с Бертом и Анной и пустился в обратный путь. Заправив бак, я поехал в Девентер, затем в Гронинген и вернулся в Амстердам за полночь, въехав в город с юга. Покрутившись на пустынных улицах, я выскочил на Музейную площадь, где силы покинули меня.
Я подъехал к советскому постпредству, чуть приоткрыл стекло и провалился в сон. Разбудил меня стук в стекло. Было без четверти шесть. Дама в полицейской форме барабанила дубинкой по лобовому стеклу. Второй полицейский, высокий мужчина с рацией в руке, стоял поодаль. Увидев, что я проснулся, дама с дубинкой промолвила:
– Выйдите из машины и предъявите документы.
– Что случилось? Вы кто? – спросил я и поднял стекло.
– Я полицейский агент Фелтсма, – представилась дама. – Вы можете предъявить водительское удостоверение?
Я показал свою карточку через стекло и закрыл глаза, всем видом давая знать, что она меня отвлекает. Но агент Фелтсма не отставала. Она снова забарабанила по стеклу.
– У вас есть документы на машину?
Для виду я порылся в перчаточном отделе и затем ответил:
– Документов нет. «Ланчия» друга. Зовут его Дирк. Он патрон. Номер телефона на задней табличке. Позвоните. И не стучите палкой по стеклу – вы мешаете слушать концерт!..
Я громко включил «Классику ФМ», отвернулся и снова закрыл глаза. Через пару минут сквозь веки я увидел, как подъехал полицейский автомобиль и припарковался впритирку справа, заблокировав пассажирскую дверь. Прибывшие вышли и присоединились в Фелтсме и её напарнику.
Я всё ещё хотел спать, и внимание полиции, хоть понятное мне, раздражало. Через некоторое время Фелтсма подошла опять. В этот раз она не стучала дубинкой, а легонько поцарапалась в окно.
– Где вы живёте? – прокричала она сквозь музыку.
– На Старой Верхней улице возле Ватерлооплейн.
– Назовите номер дома и езжайте за полицейским автомобилем. Он покажет дорогу.
– Зачем, мифрау Фелтсма? Мне нужно советское представительство и я жду его открытие.
– Оно откроется в десять часов.
– Я знаю. Я подожду здесь. Что вам нужно? Я что-либо нарушаю?
– Вы нарушаете правила пребывания в Нидерландах. У нас нельзя спать в автомобиле.
– Я этого не знал. Всегда думал, что Голландия свободная страна, и государство с полицией не вмешиваются в частную жизнь.
– Поймите, вы находитесь в особо охраняемом районе. Рядом с советским представительством находится американское консульство. Здесь же австрийцы, немцы…
– Мне не нужны ни американцы, ни немцы. Я жду открытия советского государственного учреждения. А затем иду в оперу. Конечно же, вчера вы уже сходили на «Норму», а я всё ещё нет, потому сломя голову мчался на Беллини от самого Наймегена. И теперь полиция мешает мне отдохнуть. Если нарушил правила – отправьте штраф патрону. Если ваше требование незаконное, то возьмите пятьдесят гульденов и оставьте меня в покое!..
Я вытащил из бумажника купюру и свернул её в трубочку.
– Вот, возьмите! Это от патрона. Он сказал, что так принято. Я не в обиде…
– Немедленно уберите деньги! – закричала Фелтсма. – Или я задержу вас за подкуп должностного лица.
– Приятно встретить неподкупного полицейского, мифрау Фелтсма… Вы любите Беллини?
«Бог грозный!
Вдохнови её, дай смыть пятно позора:
о, Ирминсуль, вдохни в неё ты гнев и жажду мщенья,
о, пусть твои веленья мир жалкий прекратят…»
Пропев с диким фанатизмом, я снова поднял стекло, прибавил радио и закрыл глаза. Видимо, номер Дирка оказал магическое воздействие на агента Фелтсму и её коллег, и больше они не беспокоили меня. Хорошо быть патроном, подумал я …
Проснулся я без четверти десять. По радио какой-то оперный знаток взахлёб восхищался румынкой Нелли Миричиу и чуть не плакал, вспоминая об амстердамском провале голландской оперной дивы Кристины Дютеком в заветной партии Нормы. Полицейский автомобиль так и стоял борт о борт со мной, а его водитель бесстрастно наблюдал за моим пробуждением. Второй полицейский стоял перед «Дедрой» и что-то говорил любопытствующим, указывая на меня жезлом. Любопытствующими были прибывшие на работу наши и американцы, паркующие свои машины. Я помахал им и вылез наружу. Поздоровавшись с полицейским, я подошёл к воротам постпредства и нажал звонок.
– Что вам нужно? Чем могу помочь? – жутко на голландском прогудел домофон.
– Можно от вас позвонить по телефону? Я гражданин СССР.
– Очень приятно, – расцвёл домофон. – Добро пожаловать в Амстердам. Позвонить можно с уличного таксофона. Посмотрите справа от себя у концертного зала или слева у Райксмузея.
– Скажите, у вас есть телефонный справочник? Мне нужен адрес гаража «Хеллема». Могу сообщить номер телефона.
– Название известное. Подождите минуту.
– Жду во всю мочь девятую ночь…
Я закурил. Полицейские с любопытством наблюдали за мною. На их лицах не было ни тени недоброжелательности. Нормальные парни, одетые в форму.
Через пять минут дверь постпредства открылась. С крыльца сошёл полный мужчина в обычном, не представительском костюме. В руках он вертел кубик Рубика.
– Адрес Уландсграхт, 13. Продажа, сервис и тюнинг итальянских марок «Фиат», «Альфа Ромео» и «Ланчия». Улицу найти очень просто – это большой популярный туристический бульвар, там рынок антиквариата. Это ваша «Ланчия»?
– Пока моя. Отгоняю в «Хеллему».
Он отомкнул калитку и вышел. Мы подошли к «Дедре».
– Все говорят, что это новая модель, и в Голландии её нет, – сказал я.
– Здесь одна такая, очень приметная. Я вижу её в городе. За рулём сидит магнат.
– Магнат?
– Да. Магнат Хеллема. Он продаёт итальянские марки. К нам иногда обращаются с просьбой найти к нему подход. Наши перекупщики.
– Вы его знаете?
– Нет. Если эта итальянка продаётся, то сообщите мне. Куплю ради цифровой панели – таких больше нет. Меня зовут дядей Сашей.
Похлопав по капоту «Дедры», дядя Саша вернулся на дипломатическую службу решать ребус Рубика, а я попросил полицейских отъехать, завёл мотор и тронулся. Полиция последовала следом. Через пять минут я стоял у «Хеллемы» и весело сигналил.
Из гаража вышел полный бородатый итальянец в синем комбинезоне.
– Худеморхен, Марио! – поприветствовал я. – Машина шикарная. Водить её восторг. Один недостаток – мчится, словно стрела.
– Полиция останавливала?
– Нет. Я же не патрон и вожу аккуратно. Под оперные арии…
Я крутанул ручку громкости.
– Мамма миа, что вы слушаете? – поморщился Марио.
– Это «Классика ФМ». Люблю итальянскую оперу, извините. Где Дирк?
– Патрон завтракает в кафе напротив.
Марио взял ключи, выключил радио и начал загонять «Дедру» в гараж, а я пересёк бульвар с липами и вошёл в кафе под вывеской «Каса бьянка. Траттория. Кафе. Пиво», где в глубине зала несколько местных завсегдатаев пили пиво и дёргали за ручку однорукого бандита.
Дирк сидел у раскрытого настежь окна. Наконец-то я мог хорошо рассмотреть патрона. Это был атлет с открытым привлекательным лицом, высокий, светловолосый, коротко стриженный. Он мог бы заниматься любым видом спорта и везде праздновать успех. Одет Дирк был просто и неброско, в коричневую кожаную куртку, из-под которой сияла белизной шёлковая сорочка. Перед ним стоял фужер с коньяком, обеими руками он держал длинный багет, нафаршированный ветчиной, сыром и зеленью.
– Худеморхен, Дирк. Беданкт за авто. Никогда не ездил на таком. Чувство лёгкости и невесомости на трассе незабываемое.
– Вы сделали свои дела?
– Да, Дирк. Хротеданк. В полтретьего я был в Наймегене.
– Долго добирались. Вы сообщили соседке, что я доставил вас в срок?
– Ещё нет. Похоже, вы испугались её. Это забавно, Дирк.
– О чём вы? Я никого не боюсь. В этом городе никто не кричит на меня.
– Не сердитесь на неё. К ней надо привыкнуть, и тогда она милая девушка.
– Я вчера ломал голову, почему вы спешили в Наймеген. На встречу с девушкой?
– Почему так решили?
– Вы одеты, словно жених.
– Я всегда так одет. Я из Советского Союза, из Ленинграда. Мы все ходим в костюмах при галстуках.
– Значит вы из Советов? Я знал ваших шоссейников, соревновался с ними. Даже помню имена, хоть они дьявольски трудные. Быков и Москвин…
– И Колюшев с Вуколовым. Значит, вы велогонщик?
– Да, но гонял давно. А ваши парни очень гордые.
– Почему?
– Им предлагали сменить флаг и гонять за немцев и итальянцев. И мы предлагали большие деньги. Они отказались. Вы тоже патриот? Вас зовут Иван?
– Да, я Иван. И, наверное, патриот.
– Зачем же вы здесь?
– Я историк, учу вашу страну. Учу язык, традиции, культуру.
– И вернётесь назад?
– Да. В воскресенье еду в Наймеген. Там должны быть готовы документы на пятую «БМВ». На ней и тронусь.
– Так вы ездили покупать машину? Почему? Мой гараж полон автомобилей.
– Вчера я этого не знал, Дирк. И купил не для себя. Отгоню домой, перепродам и вернусь. Говорят, что многие так делают.
– Тогда держитесь меня. В моём гараже всегда можно подобрать нужный автомобиль. Вы голодны? Что вы будете есть?
– Такой же багет, как вы, и стакан молока. Данкевел.
– Ян, тащи пистолет! И молоко! – крикнул Дирк.
– Патрон, у нас нет молока, – высунулся из задней двери парень в белом фартуке.
– Пошли кого-нибудь!
Из-за дальнего стола вскочила татуированная девица и выбежала прочь.
– Вы пьёте только молоко? – спросил меня Дирк.
– Сейчас утро, самое время для молока. А будет с вами дело – напьёмся в смерть.
У кафе резко остановился открытый спортивный «Мерседес». Из него неспешно вышла длинноногая блондинка. Она открыла дверцу малышу, забежавшему в кафе и бросившемуся на руки к Дирку, затем вошла следом.
– Па! – закричал малыш.
– Это мой сын Йентл. Это моя женщина Эллен, – представил их Дирк. – Не чета вашей соседке. Моя женщина не лает.
Эллен подошла к нему, поцеловала в щёку и уселась за столик у стены, вытащив из сумки спицы с вязанием. Она была великолепна. Странно было видеть эту со вкусом одетую молодую женщину, словно бы сошедшую со страниц модного журнала, со спицами в руках в этом простеньком, хоть и чистом кафе.
– Ваша Эллен чудо, Дирк. Давно не видел наяву столь красивой женщины. Ей бы на конкурс красоты.
– Тут вы правы, Иван. Она «Мисс Голландии».
Эллен спокойно вязала, не вмешиваясь в разговор и, словно бы, даже не вслушиваясь в него. Малыш ёрзал на руках отца, и было в этом что-то необычное, из каких-то далёких времён или далёких стран. Мне не хотелось быть участником чужого счастья, и я начал собираться.
– А молоко? Иван, вы не можете просто так уйти. В первый раз в моём кафе потребовали молоко, и его не оказалось. Прошу вас, подождите минуту.
– Это кафе тоже ваше, Дирк?
– Здесь всё моё, – ответил он, и в этих словах чувствовалось нечто-то большее, чем кафе и гараж напротив.
В этот миг вбежала татуированная девица с двумя молочными бутылями.
– Свежие заанские фоллемелк и карнемелк, – сказал Дирк. – Что вам, Иван?
– А в чём разница, Дирк?
Дирк засмеялся.
– Эллен, забавно, но рюс не знает разницы между фоллемелком и карнемелком.
Королева подняла на Дирка огромные голубые глаза.
– Ты не смейся, а объясни, – кротко бросила она и снова уткнулась в вязание.
– «Фоллемелк» это жирное молоко. А «карнемелк» это… Вы лучше попробуйте.
Он налил густой карнемелк в высокий тонкий стакан для колы.
– Что-то вроде кефира, – сказал я, попробовав.
– Вот именно, карнемелк это кефир. Но лучший кефир в Италии! – засмеялся Дирк.
– Видимо, вы гоняли только в Италии, Дирк. Кефир, как и йогурт, греческий продукт, и лучше греков никто его сделает.
– Разве греческий?
– Дирк, слушай, что говорит образованный человек. Он знает, – подняла на глаза на Дирка Эллен.
– Он всё знает? Сейчас проверю. Кто сейчас лучший шоссейник у Советов?
– Марат Ганеев или Евгений Берзин.
– Верно, Иван. А про кефир я не знал. Надо вместе поехать в Грецию и сравнить.
– Дирк, беданкт за завтрак. И за «Дедру». Приятно познакомиться. Пусть мир и спокойствие царит в вашем доме.
Я встал. Дирк последовал моему примеру.
– Иван, если будете искать битые машины, то всегда найдёте их в моём гараже.
– Данкевел. Возможно, в конце года я вернусь.
Дирк крепко сжал мою руку, и я вышел из «Каса бьянки».
Вернувшись к себе, я набрал Портоса. Он ждал моего звонка.
– Брат, ты как? Ваня, ты уже нашёл тачку? У тебя же всё делается само собою…
– Да, Портос, представь себе, нашёл «пятёрку» цвета бордо. Пробег пятьдесят, салон кожа, спортивный штурвал, затенённые стёкла. Продаёт её голландец, работавший у нас в Союзе. Я оставил ему фотокопию паспорта. Бумаги он оформит.
– Ваня, ура! Это же мечта! Выбрось свои книжки! Ведь ты рождён для автобизнеса! И мы с тобою уделаем всех автоперегонщиков! А когда тебя ждать?
– Портос, я выеду восьмого вечером, на следующий день заберу машину и буду в Берлине, а десятого жди меня в Бресте. Это будет вторник, и очередь должна быть небольшой. Только не приезжай на «Запоре». Он жутко воняет и кренится на бок.
– Не волнуйся, Ваня, и я буду не один, а приеду с бойцами на форсированной «трёшке». В паре мы так быстро отскочим, что у всех бандитов в Бресте отвалятся челюсти.
– Планируй это сам, Портос. Твоя банда меня не интересует, а брестская подавно. Я своё дело сделаю, как пересеку границу.
– Ты молоток, Ваня. Слушай, а есть что-то на перспективу?
– Ты о чём, Портос?
– О следующем заходе. У твоего голландца есть ещё «БМВ»?
– Это частник, Портос, пенсионер, а не гараж. Но на следующий раз есть итальянский гараж.
– Где, неужели в Италии? У тебя есть и итальянская виза?
– Нет, Портос. Итальянский гараж в Амстердаме. «Фиат», «Альфа» и «Ланчия».
– Ваня, ты не шутишь?
– Нет, Портос. Приеду – поговорим.
– Ваня, говорить надо сейчас, чтобы приготовиться. Сможешь взять две «Альфы»?
– Хоть десять, хоть двадцать. Портос, ты успокойся, никуда они не денутся.
– «Итальянки» лучше, чем «немки», – затараторил Портос. – «Бэхи» берут бандиты, но много за них не дадут. А на «итальянок» упадут бизнесмены.
– Портос, не закатывай глаза раньше времени. Ты встреть меня, а потом поговорим о будущем. Хорошо? Давай, брат. Я только вернулся, ездил далеко. Ложусь спать.
– Спи! Ваня, ты молодец! А я пойду и крепко напьюсь! «Альфы» моя мечта!.. Я Мишка – не пью лишка…
Положив трубку, я подошёл к окну. Нагая Ким курила в кресле, выставив наружу голые пятки.
– Ваня, ты живой? Ты когда вернулся? Я всю ночь пялилась на твоё окно. Думала, что эти бандиты увезли тебя в тихое место и там прикончили.
– Ким, какие бандиты? Водитель домчал меня за пять минут, так ты напугала его.
– Ха! Для того и орала.
– А как ты сама? Много продала вчера?
– Нет, совсем ничего. У меня было отвратительное настроение. Пришёл какой-то итальянец, похожий на мясника и целый час рассматривал каждый предмет. Я не выдержала и спросила, что ему нужно. Он лишь хмыкнул и продолжил осмотр.
– Кудрявый? Бородатый? С животиком? Лет пятидесяти?
– Да. Ты его знаешь?
– Это был Марио. Ким, не беспокойся. Приходил человек, чтобы прицениться, хотел что-то купить.
– Он ничего не купил, только всё облазил. Это итальянский синдикат, Ваня. С такими типами надо держать ухо востро.
– Ким, ты о чём? Откуда здесь итальянская мафия? Наш чудесный итальянский друг Энцо поёт в Стопере… Голландия мирная страна. Мы вас называем «страной непуганых идиотов». Ты бы недолго пожила в Ленинграде, тогда поняла, что здесь курорт.
– Я живу у себя дома и к вам не хочу. И не хочу, чтобы подозрительные типы лазили по моим полкам. А Энцо давно мне надоел: с раннего утра воет, словно от зубной боли…
– Ким, но тебе же нужны продажи? Ты ведь ждёшь туристов?
– Энцо не турист. И этот Марио тоже. Они здесь живут и говорят по-голландски.
– Может быть, Марио хочет устроить паломничество итальянских туристов в твою лавку? Откуда ты знаешь? Он выглядит, как мясник, но в душе добрый малый.
– Ваня, это правда? Ты скажи Марио, если итальянцы будут толпами покупать у меня, то я отдам ему десять процентов.
Ким потрясла грудью. Она дала обет, подумал я. Уж такая весёлая соседка…
– Не тряси перед ним грудью, Ким. Разорвёт на части.
– Пусть разорвёт, если бизнес пойдёт.
– Прима, Ким. Данкевел за то, что вчера вызвала мне такси. На нём я доехал до Наймегена.
Мы рассмеялись. Ким закурила новую сигарету и снова выставила пятки на подоконник.
IV.
Я набрал Серёгу. Он тоже ждал меня и сейчас заорал, словно бы я был в космосе.
– Иван, дружище! Куда же ты провалился? Две недели жду твоего звонка. Без тебя мне конец. Выручай.
– Серёга, что с тобой? Надо срочно вернуть пять тысяч?
– Нет, Иван! Совсем нет! Наоборот, я хочу дать тебе денег!..
– Ты с ума сошёл. Серёга, ты подожди неделю. Ведь я скоро вернусь.
– Иван, не валяй ваньку, а послушай. Мне надо срочно дать тебе деньги, пока ты в Амстердаме. Чтобы ты успел что-нибудь купить.
– Понял. Хоть ничего не понял. Серёга, какие деньги? Что купить?
– У меня застряли сто тысяч. Банковский кредит. Или я срочно что-то покупаю, и кредитный договор действует полгода, или послезавтра возвращаю деньги назад.
– Серёга, я не пойму твою арифметику. Объясни мне, сто тысяч чего? Тугриков?
– Долларов, Иван! Баксов! Гринов! Хрустящих зелёных бумажек!..
– Ясно. А что я буду делать с ними? Любоваться? Или должен обклеить ими свою комнатку?
– Что-нибудь купи на них, Иван. И оформи транспортировку сюда. С такими деньжищами для тебя это будет раз плюнуть. Ты же голова!
– Голова это да. Мне всё ясно, как божий день, Серёга. Нужно найти сахар, «Мальборо» и прочее. А как я получу деньги? Ты об этом подумал?
– Ваня, а вот это не твоё дело. Тебе нужно срочно, то есть сегодня, прислать мне факс с предложением своего товара. Стоимость товара и логистика должны быть равны ста тысячам. Включая твои расходы и агентский гонорар. Написать такую бумажку для тебя – раз плюнуть.
– Серёга, ты сидишь в Ленинграде на бешенных бабках и тупеешь от этой кучи. Понимаешь, что говоришь, или не совсем? Я ведь в Амстердаме, а не у Гостиного на Невском. Ведь это сто тысяч зелёненьких. Наверное, целый чемодан.
– Я знаю, что говорю, Иван. Я знаю, что у тебя есть мозги. Натренированные чтением мозги. Ты же настоящий Спиноза! Продиктуй реквизиты счёта и займись делом.
– Слушай, Серёга, а итальянские тачки подойдут?
– Итальянские? «Фиаты»? Сколько?
– Не только «Фиаты». «Альфа» и «Ланчия» тоже. На сто можно десять или больше. Надо побегать.
– Ваня, «Ланчию» у нас не знают, а «Фиаты» никому не нужны. Можно одну-две «Альфы». Твинспарки. Всё же модная марка, для пижонов.
– Что такое «твинспарки»?
– Со сдвоенными свечками. Нужны только красные. Так и спрашивай – нужен цвет «маранелло». На остальные бабки бери только «бэхи», и ничего другого.
– Зачем тебе «бэхи»? Их берут только бандюганы, которые денег тебе не заплатят. Кинут тебя, как дитя. Я буду смотреть «Альфы».
– Слушай меня, друг Ваня, и включись. Сейчас мне нужен оборот, а не прибыль. Прибыль оставим на потом, на следующий раз. Бери, что говорю. Друг Ванька, ты усёк?
– Нет, не усёк. Здесь мозг работает по-иному.
– Так включи его по-нашему. Ну и балда ты, Ваня… Сейчас мне важно взять товар и быстро его скинуть. Потому бери «бэхи». И можно пару «Альф» в довесок.
– Серёга, балда так балда, но всё это как обухом по голове. Дай время подумать. Картинка международного бизнеса красивая, но мне чуть страшновато.
– Иван, ты интеллигент. Ты очкарик в шляпе! Ты совсем не игрок. Именно такие загубили страну. Вы всё развалили. Ваня, нечего думать. У нас времени неделя.
– А если деньги не придут до моего отъезда? Ведь у меня только неделя, пять рабочих дней. Ты об этом думал? И как я оформлю сто тысяч? Что я скажу голландцам? Сейчас у меня на счете тысяча гульденов и пять тысяч долларов. И вдруг – бац – падает стольник.
– Они будут рады, Иван. Они расцелуют тебя в обе щёки. Все любят деньги. Доллар везде царь и бог. Даже папа римский держит доллары под матрасом. Скажи своим голландцам, что через месяц будет ещё сотня. А не понравится, так пусть отошлют назад.
– Папа римский не голландец. Поляк он. Нет, Серёга, мне нужно подумать. Вечером позвоню.
Я положил трубку. Мир вмиг изменился. Он словно встал на дыбы, и чтобы удержаться на ногах, следовало пройтись на свежем воздухе.
– Ваня, ты выглядишь покойником! – закричала Ким, увидев меня. – Может быть, вчера ты сильно ударился головой? Я вызову скорую.
– Ким, не нужно скорую. Со мною порядок. Ты лучше скажи, что сделала бы, если у твоего друга была сотня тысяч долларов?
– Я бы его выгнала. Вышвырнула бы из дома. Спустила бы с трапа. Или в окно.
– Тебе не нужны деньги?
– Деньги всегда нужны, но человек с денежным мешком – нет. Богачи это неприятные типы, у них иные ценности. Не вздумай сказать, что у тебя есть сто тысяч.
– В том-то дело, что нет. Я пройдусь, Ким. Вчера устал.
Ким помахала рукой и занялась прихорашиванием к рабочему дню.
Я набрал гараж.
– Марио, это снова русский Иван. Мне нужен патрон. Он на месте?
– Будет через полчаса.
– Отлично, Марио. Буду к этому времени.
Я снова приоделся, повязал на шею «Диор» и скрыл глаза тёмными очками. Затем сунул пачку писчей бумаги в чёрный тонкий кожаный портфель и вышел.
Я отправился на Дам, но через сто метров меня окликнули:
– Джанни! Джанни, амичо руссо!..
Это был Энцо, сидевший у распахнутого настежь окна кафе «Де Поол». Лицо его светилось радостью, узел галстука был распущен. Помахав в ответ, я зашёл в кафе.
– Вива Беллини! Как прошла премьера, Энцо? Не сорвал свой чудесный голос на радость Ким?
Энцо вскочил и запел высоким голосом, размахивая бокалом с вином:
«Что ж, моей пожертвуй кровью, всю до капли, что есть в жилах,
Всю отдам я – но любовью я пожертвовать не в силах…
Выпить вместе обещала, сердце Ким мне отдала…
Ах, теперь каким страданьям, жизнь мою ты обрекла…»
– Браво, браво, амичо Энцо!.. Но ты извратил текст. Слишком вольная трактовка. Ты много выпил на радостях?
– О, Джанни! Это лишь для тебя, амичо. Почему ты не пришёл на «Норму», ведь я оставил для тебя билет? Это было наслаждение!.. О, только ты оценил бы мою арию! Ты, с твоим изысканным вкусом… И ты много потерял!
– Спасибо за добрые слова, Энцо. Верю, что ты пел прекрасно, но я был в Наймегене. Поздравляю тебя, амичо.
– Ты выпьешь со мною? Сегодня я угощаю всех! Эй, бармен! Есть водка?.. Мой лучший друг русский! Мы выпьем за божественного Беллини!..
– Спасибо, Энцо, но я иду в банк. Давай обмоем премьеру позже?
– Позже так позже, Джанни. Ты серьёзный человек, и бьюсь об заклад – в банке держишь сто тысяч долларов.
– Ну что ты, Энцо. Какие сто тысяч у советского человека?
– Да-да, ты прав, Джанни. Откуда деньги у камарадо руссо? Чао!..
Мы похлопали друг друга по плечу, и я продолжил путь на Дам. Вслед мне несся отчаянный звенящий голос соседа:
«Уходи… Забудь, презренный, клятвы все и уверенья.
Знай: в любви той нечестивой ты найдёшь одни мученья.
Волны моря, ветр прибрежный к вам снесут мой пыл мятежный,
День и ночь мои проклятья мир ваш станут нарушать…»
В две минуты я достиг Дама, где справа от королевского дворца был мой банк. Вывеску банка дополнял броский девиз: «Создавая больше возможностей».
Я показал свою банковскую карту, и меня попросили в отдельную комнату. Через минуту-другую ко мне вышел управляющий моим счётом Херт, мой ровесник.
– Приятно снова видеть вас в Амстердаме, – приветствовал он меня.
– Я здесь давно, Херт, и скоро уезжаю. Мне нужны совет и помощь.
– Будьте уверены, я сделаю всё, что будет в моих силах. Мой дядя, старый лоцман, любит старый анекдот: «Любая мелочь поможет сохранить груз», сказал шкипер и выбросил свою жену за борт…» Вам чашечку кофе или чая?
– Чудесный солёный юмор, Херт, но не стоит выбрасывать людей за борт. Особенно женщин. Я заглянул ненадолго. Мой счёт открыт в прошлом году и до сих пор на нём болтаются случайные, карманные деньги. На днях я жду поступление значительной суммы.
– Вам известна дата поступления?
– Дата не зависит от меня. Вы же знаете, что сроки перевода денежных средств из моей страны непредсказуемы. Мне хотелось бы поставить вас в известность, а также попросить оказать всю возможную помощь в распоряжении этими средствами.
– Сумма, превышающая десять тысяч долларов, должна быть задекларирована.
– Я это знаю. Потому в первый раз мне нужна ваша помощь.
– Я к вашим услугам. Позвольте узнать, о какой сумме речь?
– О ста тысячах долларов США.
– Иван, нашему банку приятно иметь дело с вами. Мы горды, что вы выбрали наш банк.
– Данкевел, Херт. Мне тоже приятно, и я горд доверием вашего банка.
– Это ваши личные средства?
– Нет. Я получаю их для совершения легальной экспортной сделки. Как агент. Мне нужен совет, как оформить поступление средств на счёт, а также рекомендации по их расходу, проводкам и налоговой отчётности.
– Наш банк крупнейший в Нидерландах по работе с денежными средствами населения. Но основная деятельность банка коммерция. Для бесперебойного движения средств по вашему счёту деньги и товар должны иметь легальное происхождение. Обратите внимание на юрисдикцию контракта. Я сделаю для вас сводку. При поступлении средств я немедленно уведомлю вас. Вы живёте там же, как указали при открытии счёта?
– Нет, Херт. Я живу у Ватерлооплейн со стороны Заюдеркерк. Вот мой адрес и телефон. Я бываю по утрам до двенадцати… До десяти я точно дома.
Херт проводил меня до выхода.
– Херт, скажите, сто тысяч войдёт в этот портфель? – спросил я напоследок.
– Нет, Иван. Вам нужен в два раза больший кейс. Вы собираетесь обналичить всю сумму? Наш банк готов предоставить кейс подходящего размера.
– Беданкт, но я только спросил. Хочу знать вместимость портфеля.
– Тогда тот зинс! Всего хорошего! Мы ждём ваших дальнейших распоряжений!..
За королевским дворцом я отцепил свой велосипед и через пару минут был у Уландсграхт. Велосипед я привязал на мосту и к гаражу подошёл с самым беспечным респектабельным видом. Там меня встретил Марио.
– Патрон в кафе. Из-за вас он велел завезти молоко. Нам тоже досталось…
Марио вытащил из-за пазухи бутылку карнемелка и сделал большой звучный глоток, а я пересёк бульвар.
Дирк всё так же сидел у распахнутого окна «Каса бьянки» и махал мне рукой.
– Ян, тащи пистолет и карнемелк! – закричал он, лишь только я переступил порог. – Иван, ваша идея с молочным ассортиментом хороша. Я распорядился всегда держать йогурт, карнемелк и молоко.
– Беданкт, Дирк. Теперь сюда придут не только алкоголики, но и трезвенники.
Дирк осмотрел полупустой зал.
– Пока все те же старые клиенты. Но на уличном щите уже написано: «Свежий заанский карнемелк. При заказе порции блинов – карнемелк бесплатно». Вы будете блины?
– Данкевел. Пистолета достаточно. Почему он так называется?
– Я не знаю. «Пистолет» есть пистолет. Нашпигованный багет. Я столько их съел, когда гонял по горам и полям…
Дирк задумался. Я прервал его мысли.
– Дирк, вы сказали, что можете подобрать машины.
– Вы решили отказаться от наймегенского «БМВ»? Мой гараж к вашим услугам.
– Нет, Дирк. Я решил присмотреть ещё несколько.
– Несколько? Сколько, Иван? Два, три авто?..
– Это зависит от вашей цены.
– Ян, неси телефон!
Кок примчался с телефоном на длинном тонком шнуре, поставил его на стол и мгновенно исчез.
– Марио, тащи прайс-лист продажи! – прокричал Дирк. – Побыстрее!
Не успел он положить трубку, как Марио уже бежал через бульвар с папкой в руках. Вручив её, он вернулся в гараж.
– Вот всё, что есть у меня. Эти в гараже. А эти в отстойнике. В промзоне недалеко за Вестерпарком, можно съездить и посмотреть. А можете прийти завтра, мы пригоним сюда те, что вас заинтересуют.
– Дирк, здесь только «итальянки». Мне нужны «БМВ».
– Зачем? И почему? Мы договаривались об итальянских марках.
– Нет, Дирк. Вы предложили мне «итальянки». Я это уяснил. Но сейчас мне нужны только «БМВ». Я беру не в свой личный гараж. Я должен скомплектовать полученный заказ. Если у вас нет «немок», я найду в другом месте.
– Марио, найди «БМВ»! – закричал в телефон Дирк. – Нужен выбор!
Выслушав ответ Марио, Дирк переспросил меня:
– Сколько искать немецкой рухляди, Иван? Одну-две машины?
– Я же сказал, что это зависит от вашей цены.
– Сколько вы заплатили в Наймегене и сколько можете заплатить мне?
– Дирк, вам лучше узнать сумму, которой я располагаю. Тогда будем решать, одну или две.
– Сколько у вас денег?
Я покосился на зал. Дирк полез в карман куртки и вытащил блокнот с ручкой.
Я написал: «100 USD». Дирк помолчал, затем вполголоса спросил:
– Тысяч?
– Да. Дело надо провернуть за неделю. Я уезжаю в воскресенье. Вам интересно поучаствовать?
– Марио, – закричал Дирк в трубку, – переверни Амстердам и округу! Пригони все «пятёрки»!.. Пробег до ста!.. Что? Пригони все, выставленные на продажу! Сегодня! Брось работу и займись!
Дирк швырнул трубку, затем встал.
– Оставьте пистолет и пойдёмте в контору. Там нам накроют хороший стол.