Butterfly
Новогодний переполох

Полная версия

Глава 5. Женя

Я шла по коридору, с трудом сдерживая слёзы. Слова Максима больно кольнули меня. «Мы не друзья. Мы просто знакомые».

Как он мог такое сказать? Да, мы делили один велосипед… нет, велосипед был у него, но мы точно катались на одних качелях! И у нас был общий домик на дереве! А он так легко меня вычеркнул из своей жизни, как будто я просто надоедливая муха! И… и… как… этот…невыносимый, чертовски привлекательный… гад… мог такое сказать?!

Добравшись до своей комнаты, я закрыла дверь на замок и дала волю слезам. Они текли по щекам горячими ручьями, оставляя после себя мокрые дорожки. Я шмыгала носом, как маленький ребёнок, и ругала себя последними словами за эту дурацкую выходку. Да, я хотела уколоть его, задеть, отомстить за все эти годы подколов и снисходительных улыбок. За то, что он всегда относился ко мне, как к младшей, глуповатой сестре. Но… я не ожидала такой реакции. Он в очередной раз, как бульдозером, проехал по моим чувствам, превратив их в ничтожный клочок бумаги.

Почему вообще меня это так задевает? Почему слова Максима имеют надо мной такую власть?

Вдруг в дверь постучали.

– Женя, открой. – послышался голос Дениса.

Я не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать, просто свернуться калачиком и исчезнуть. Но Денис продолжал стучать, настойчиво и терпеливо, и я, чертыхнувшись, открыла дверь.

– Почему ты так расстроилась из-за него? – спросил он, обеспокоенно глядя на меня.

Я молча отвернулась, не желая демонстрировать свои заплаканные, распухшие глаза. Денис шагнул в комнату и обнял меня за плечи.

– Расскажи мне. – мягко сказал он. – Ты всё ещё… любишь его?

Я подняла на него заплаканные глаза. Вопрос застал меня врасплох. Люблю ли я Максима? Эта мысль казалась мне бредовой. Смешной. Нелепой. Но сейчас… я вдруг засомневалась. Неужели все эти годы моей показной ненависти были лишь маской, за которой пряталось… что-то большее, чем просто подростковая влюблённость?

– Дело не в том, что я к нему чувствую… – пробормотала я, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. – Просто… он такой… невыносимый. Илья говорил, что он изменился, но… он, как был козлом, так им и остался. Зря я вообще приехала…

В этот момент раздался голос Максима, который, казалось, материализовался из пустоты:

– Я и вправду изменился.

Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на дверь, где он стоял, прислонившись к косяку, с виноватым выражением лица.

– Ден, не мог бы ты… оставить нас на минуту? – попросил Максим, не сводя с меня глаз.

Денис, хотя и выглядел удивлённым, всё же кивнул и вышел, оставив нас одних. В комнате повисло напряжение, которое можно было резать ножом. Было так тихо, что я могла слышать, как стучит моё сердце.

– Зачем ты здесь? – прервала я тишину, чувствуя, как внутри всё начинает закипать. – Чтобы ещё раз меня унизить? Добить контрольным выстрелом?

Максим вздохнул, и на его лице появилось выражение, которое я увидела впервые: смесь раскаяния и некоторой уязвимости. Чёрт побери, Белов выглядит даже немного… растерянным.

– Знаешь, я не хотел этого говорить. – начал он, нервно проводя рукой по волосам. – Я просто… не знаю, как всё это объяснить. То, что произошло за столом… это был какой-то дурацкий порыв. Я сам не понимаю, как так вышло. Но я действительно стал другим, Жень. – произнёс он с такой искренностью, что даже меня задело. – Я вырос и понял, что многие вещи, которые раньше казались неважными, на самом деле значат очень много. И ты… не просто знакомая для меня. Ты… часть моей жизни. Да, мы не так близки, но ты занимаешь особое место в моём сердце. Глупо отрицать. И мне не следовало говорить с тобой подобным образом и тем более бросаться резкими словами. Я… перегнул палку. Прости меня.

– Что-то я этого не заметила. – пробормотала я, стараясь взять себя в руки, но горечь и обида всё ещё пульсировали где-то внутри. – Ты всегда относился ко мне, как к надоедливой мелкой девчонке, которая вечно путалась под ногами.

Он шагнул ближе, и я почувствовала аромат его парфюма – дорогой, древесный, с нотками цитруса. Проклятие, как он мог пахнуть так хорошо и выглядеть таким… притягательным, когда его хотелось ненавидеть?

– Я предлагаю перемирие. – вдруг произнёс он с серьёзным лицом. – Мы собирались завтра с Ильёй за ёлкой, но… что, если ты поедешь вместо него? Раньше тебе это нравилось.

– Ты имеешь в виду, когда я, полная энтузиазма, хотела притащить домой самую красивую ёлку во вселенной, достойную королевского дворца? – переспросила я, закатив глаза и скрестив руки на груди. – А ты, со свойственным тебе цинизмом, выбирал самые изуродованные, кособокие деревца, которые даже бобры бы не стали грызть? И утверждал, что это – авангард?

Он усмехнулся, и я невольно отметила, как очаровательно выглядят морщинки в уголках его глаз. Это было странно – я не хотела, чтобы Белов смеялся, но его улыбка заставляла меня чувствовать, что, может быть несмотря на всё, он всё ещё тот самый Максим, который заставлял моё сердце бешено колотиться в детстве.

– Я был молод и неопытен. – произнёс он с притворным сожалением, но уголки его губ предательски дрогнули в улыбке. – Эстетический вкус, так сказать, ещё не сформировался. Давай не будем ворошить прошлое. Перемирие, помнишь? Чистый лист. Новая глава в наших… отношениях. Так что, едешь? Представь: ты и я в заснеженном лесу выбираем новогоднюю красавицу. Скрип снега под ногами, морозный воздух, румянец на щеках… Горячий шоколад в термосе, мандарины… Соглашайся!

Он смотрел на меня с такой надеждой и… теплом, что меня просто проняло. Его видение этого дня было таким… уютным, ностальгическим, что все мои защитные механизмы дали сбой.

Может, он и правда изменился? А если это просто очередная игра? Но… чёрт возьми, я так устала от этой многолетней ненависти!

– Ладно. – согласилась я, чувствуя, как внутри что-то трепещет. – Перемирие. Но если ты выберешь очередное уродливое, кособокое деревце… пеняй на себя. Я буду безжалостна!

– Договорились. – улыбнулся Максим, и его улыбка была такой… открытой, настоящей, что у меня перехватило дыхание. – Тогда завтра в девять заеду за тобой.

И, прежде чем я успела что-то ответить, он наклонился и легко, почти невесомо, поцеловал меня в щеку. Его губы были тёплыми, и от этого прикосновения по моему телу пробежала волна мурашек. А затем, так же внезапно, как и появился, он исчез за дверью. Оставив меня одну, с бешено колотящимся сердцем, раскрасневшимися щеками и глупой улыбкой на лице.