Букер Т. Вашингтон
Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом

Глава V
Свободные темнокожие во времена рабства

Осенью 1828 года квакер-аболиционист Бенджамин Ланди^[64] познакомился в одном из бостонских пансионов с молодым человеком по имени Уильям Ллойд Гаррисон^[65], который в то время издавал газету National Philanthropist. На следующий год, вернувшись из колонии освобожденных рабов, которую ему удалось посетить на острове Гаити, Ланди объявил в своем издании, что Гаррисон присоединился к нему в Балтиморе, штат Мэриленд, и отныне они совместно будут выпускать газету Genius of Universal Emancipation, первое в Соединенных Штатах аболиционистское издание.

Судьбоносная встреча Бенджамина Ланди и Уильяма Ллойда Гаррисона и их последующее объединение в Балтиморе знаменуют собой момент, когда агитация за освобождение темнокожих была перенесена из южных штатов в северные, и проблема рабства впервые прозвучала на национальном уровне. После восстания в Саутгемптоне в 1831 году антирабовладельческие организации, которых долгое время было немало, почти полностью исчезли. Исключение составляли несколько отчаянных правозащитников, таких как Кассиус Клей^[66], который в 1845 году издавал в Лексингтоне, штат Кентукки, еженедельник True American, выступавший против рабства. Нигде на Юге больше не было изданий, в которых бы публично транслировалась идея отмены рабства.

Движение против рабства на Юге существовало всегда. Иногда оно затихало, но никогда полностью не сходило на нет. Свидетельством тому были свободные темнокожие. Несмотря на усилия, которые предпринимались для ограничения и сдерживания попыток рабов освободиться, число таких темнокожих продолжало расти как в южных, так и в северных штатах. Существование этой категории чернокожих стало безмолвным протестом южного рабовладельца против системы, которую публично он защищал и поддерживал.

В условиях существования рабства в стране положение свободного темнокожего было очень сложным. Он в определенном смысле оказывался аномалией, поскольку не принадлежал ни к одному из классов. Белые люди не доверяли ему, а рабы смотрели на него свысока. Несмотря на это, случаи, когда рабов освобождали, встречались достаточно часто. Обычно для этого использовалось завещание, согласно которому после смерти хозяина раб получал независимость и мог уехать в один из свободных штатов или в Либерию^[67]. Иногда белый человек давал рабу возможность выкупить себя. Среди наиболее известных людей, освободивших своих невольников, были Джордж Вашингтон^[68], Джон Рэндольф^[69] и главный судья Роджер Тони^[70], автор знаменитого решения по делу Дреда Скотта^[71].

Если хозяин отпускал рабов по собственной воле, это часто считалось протестом белого человека против института невольничества. Позволяя темнокожим выкупать себя, он практически признавал, что система рабства несостоятельна, так как раба, способного на такой шаг, невыгодно держать в абсолютном подчинении. Некий плантатор с берегов Миссисипи откровенно признавался, что ему выгодно давать своим рабам возможность обрести независимость. Придумывая способ, который мотивировал бы их выкупать себя, он предлагал им делать это в рассрочку. После того как они скапливали достаточную сумму за счет переработок на плантации, хозяин разрешал им приобретать один день свободы в неделю. Таким образом они постепенно становились свободными.

Похожий метод иногда применяли некоторые амбициозные вольные темнокожие, стремясь выкупить членов своей семьи. В этом случае отец вносил плату, например, за сына или дочь. Затем дети вместе с отцом выкупали других родственников. Господин Монро Уорк, который сейчас работает учителем в Колледже Таскиги, рассказал мне, что именно так его дед выкупил жену и десять детей, включая отца мистера Уорка. Дед Монро, Генри Уорк, добившись свободы, уехал сначала в Цинциннати, а затем в Декейтер, штат Мичиган, где приобрел ферму и начал на ней работать, чтобы вызволить остальных членов семьи. Во сколько семье обошлась свобода, никто уже не скажет. Однако Монро знает, что его отец в свое время продал участок за одну тысячу четыреста долларов. Когда Генри Уорк умер, в рабстве оставались трое его детей, за которых он не успел внести плату. Экс-президент Либерии рассказал мне, что его отец выкупил себя и большинство членов семьи в рассрочку, а затем перевез их в Республику. Два сына, которые не захотели возвращаться в Африку, остались в Штатах и предпочли рабство.

Многие рабы попросту бежали от своих хозяев в Канаду или Африку. Число свободных темнокожих неуклонно росло. К середине XIX века порядка тридцати тысяч беглецов направились в Канаду, а двадцать тысяч вернулись в Африку, чтобы организовать государство Либерия. Число свободных темнокожих в Соединенных Штатах увеличилось с пятидесяти девяти тысяч четырехсот шестидесяти шести в 1790 году до четырехсот тридцати четырех тысяч четырехсот девяносто пяти в 1860-м. Это составляло около десяти процентов всего темнокожего населения того времени. Из этих свободных цветных более половины – двести шестьдесят две тысячи – проживало в южных штатах. В Мэриленде, Вирджинии и Северной Каролине было больше всего «свободных цветных граждан», как их иногда называли. По данным переписи населения 1860 года, численность рабов в Мэриленде составляла около восьмидесяти семи тысяч человек, а свободных темнокожих – восемьдесят три тысячи девятьсот сорок два человека. С 1830 по 1860 год число невольников в штате уменьшилось почти на шестнадцать тысяч, в то время как свободных стало больше на тридцать одну тысячу.

Многие почти сразу после освобождения вновь попадали в рабство. Их могли продать за неуплату штрафов или налогов, а в Мэриленде человек терял свободу, незаконно приехав в штат. В 1829 году число свободных темнокожих, которые попали в рабство за долги, стало столь велико, что этот вопрос привлек внимание общественности.

Были и другие пути повторно очутиться в неволе. В огромных количествах людей попросту похищали и продавали. Никакие законы не были способны остановить этот бизнес. В своей книге о внутренней работорговле профессор Коллинз из Клэрмонтского колледжа в Хикори, штат Северная Каролина, отмечает, что число свободных темнокожих, угнанных и проданных в рабство, «колебалось от нескольких сотен до двух-трех тысяч в год». Далее автор добавляет: «Очевидно, что число похищенных всегда превышало число сбежавших»^[72].

Тенденция освобождать рабов по личным соображениям того или иного рода возникла давно. В округах Йорк и Хенрико, штат Вирджиния, подобная практика велась еще в середине XVII века. Например, Томас Уайтхед из Йорка освободил своего раба Джона и завещал ему, помимо прочего, двух коров, дом и столько земли, сколько тот сможет обработать. Далее мистер Уайтхед выразил свою уверенность в благоразумии и честности бывшего раба, назначив его опекуном своей подопечной, Мэри Роджерс. Он также назначил этого человека попечителем ее имущества, но суд отказался разрешить темнокожему исполнять эти функции^[73]. Другой случай, зафиксированный в то же время, произошел с Джоном Картером из округа Ланкастер, штат Вирджиния. Будучи одним из крупнейших рабовладельцев в колонии, он даровал свободу супружеской паре. Каждому из них он подарил по корове и теленку, а также по три бочки индийской кукурузы. Затем Картер поручил предоставить им в пользование удобные жилища, древесину и столько земли, сколько пара сможет обработать. Он предусмотрел, что две дочери бывших рабов должны будут получить свободу, когда им исполнится восемнадцать. По достижении этого возраста в качестве приданого каждая получала по корове с приплодом, причем скотина могла пастись на хозяйских угодьях^[74].

В период между 1635 и 1700 годами в колонии Вирджиния темнокожих рабов было мало, и бо́льшую часть работы выполняли белые слуги. При этом там проживало несколько африканцев, которым удалось занять достойное социальное положение. Некоторые из них умели писать в то время, тогда как школ было очень мало и образование оставалось роскошью. Некоторые темнокожие покупали себе землю. Например, в 1654 году сто акров в округе Нортгемптон были проданы некоему Ричарду Джонсону. В описании участка была сделана ссылка на смежные владения Джона Джонстона и Энтони Джонсона, которые также были цветными.

В первые годы рабства свободные темнокожие, по всей видимости, имели примерно те же права, что и другие граждане, за исключением того, как я уже говорил, что им не разрешалось держать в рабстве белых. Похоже, до окончания революции цветные, не отданные в рабство, имели право голоса во всех штатах, кроме Джорджии и Южной Каролины. В период с 1792 по 1834 год четыре приграничных штата – Делавэр, Мэриленд, Вирджиния и Кентукки – отказали темнокожим в избирательном праве. В Северной Каролине цветные, платившие государственный налог, принимали участие в выборах до 1835 года, когда новая конституция лишила их избирательного права. В Нью-Джерси они не могли участвовать в выборах с 1807 года, в Коннектикуте – с 1814 года, а в Пенсильвании – с 1838-го. Нью-Йорк в 1821 году потребовал от цветных необычайно высокого имущественного ценза^[75].

Все эти изменения свидетельствовали о неуклонном развитии в Соединенных Штатах, как на Севере, так и на Юге, кастовой системы, которая исключала негра из обычных гражданских привилегий на основании его цвета кожи. В 1803 году Огайо потребовал залог в пятьсот долларов для темнокожих, прибывающих в штат. Цветной, даже будучи свободным человеком, не мог в то время давать показания в суде, если в процессе участвовал белый человек. Темнокожие не допускались к обучению в школах. Аналогичные законы были приняты Иллинойсом, Индианой и Айовой.

Иллинойс запретил въезд темнокожих в штат. В 1833 году судья Даггет из Коннектикута, за двадцать четыре года до решения по делу Дреда Скотта, постановил, что свободный темнокожий является человеком, но не гражданином. Это произошло в ходе рассмотрения дела против Пруденс Крэндалл. Молодая квакерша открыла школу для темнокожих детей в Кентербери, Коннектикут, вопреки закону, который предусматривал, что ни одно учебное заведение не может принимать цветных, не являющихся гражданами штата.

Общественная дискуссия относительно смертной казни только усугубила положение темнокожих в южных штатах. Порой им запрещалось продавать лекарства, пшеницу или табак, торговать продуктами или заниматься рыбной ловлей. Иногда свободные темнокожие не могли пересечь границу штата, а в других случаях освобожденный раб был обязан покинуть его незамедлительно^[76].

Несмотря на лишения и трудности, с которыми сталкивались свободные темнокожие как на Севере, так и на Юге, история Штатов сохранила немало свидетельств того, как представители расы с исключительными способностями часто делали успешную карьеру в сфере бизнеса и политики. Так, Соломон Хамфрис после обретения свободы стал известным бизнесменом в Джорджии. Бенджамин Ланди нашел в Сан-Антонио темнокожего, который, выкупив себя и свою семью, успешно занимался бизнесом и имел в собственности много недвижимости.

Вольных темнокожих в Северной Каролине было больше, чем в других штатах, потому что, несмотря на строгие законы против свободных цветных, условия для развития здесь были лучше, чем в других частях страны. В результате многие из них часто оседали там и начинали свое дело. Описывая этот класс общества, профессор Джон Спенсер Бассетт отмечает:

Они были строителями, сапожниками, кузнецами, скрипачами, лоточниками, торговцами и так далее. Кроме того, белые часто договаривались с ними о какой-то подработке, если возникала такая необходимость. Было очень мало тех, кто скопил капитал и стал рабовладельцем. Хотя их приезд в штат был запрещен законом, к ним относились терпимо, поскольку их услуги были востребованы в обществе. В жилах многих из них текла индейская кровь, и в таких случаях к ним относились более снисходительно^[77].

Профессор Бассетт повествует о нескольких вольных темнокожих, с историей которых ему удалось познакомиться чуть ближе. Эти люди жили в Ньюборне, округ Крейвен, Северная Каролина. Одним из тех, о ком упоминает Бассетт, был Джон Стэнли, сын рабыни африканского происхождения. Этот человек был освобожден Генеральной Ассамблеей по ходатайству миссис Лидии Стюарт, его любовницы.

Поскольку он начал свою карьеру в парикмахерском деле, его прозвали Парикмахер Джек. Стэнли купил несколько плантаций, на которых работали шестьдесят четыре раба и еще столько же свободных темнокожих. У него было три сына – Джон, Александр и Чарльз. Первый выучился на бухгалтера и работал в известной фирме, сколотив состояние или то, что в те времена считалось таковым, – около сорока тысяч долларов.

Говоря о других успешных цветных, о которых ему удалось найти записи, профессор Бассетт отмечает:

Много свободных темнокожих быстро учились бережливости и наживали состояние. Сохранилось немало свидетельств о том, как некоторые из них вскоре становились рабовладельцами. В Ньюборне, в частности, было несколько таких предприимчивых человек. Среди них выделялся Джон Гуд, незаконнорожденный сын белого господина, долгое время остававшийся рабом. Умерев, хозяин оставил после себя две дочери. Девочки не имели никакого имущества, кроме раба Джона, который работал парикмахером. Джон взял на себя содержание детей, поселил их в хороших домах и обеспечивал всем необходимым. Его порядочность поразила лучших людей города. Когда дочери старого хозяина вышли замуж, Джона освободили в знак признания его заслуг^[78].

Были и другие практичные и успешные темнокожие, например Джон Грин – плотник и подрядчик, Ричард Хейзел – искусный кузнец, Альберт и Фриман Моррисы – «приятные молодые люди, снискавшие репутацию лучших портных в городе», Сципио – раб доктора Хьюза, кузнец и владелец конюшни. Портной Феллоу Брэгг был настолько хорош в своем деле, что многие знатные люди приходили в его скромную лавку в черном квартале.

Большинство из этих людей рано или поздно переехали в Цинциннати. Что с ними стало дальше, я не знаю. Для Ньюборна это были исключительные случаи, и все же они имели место. В штате проживало много свободных цветных. Обычно это были мулаты – незаконнорожденные хозяйские дети, которые сразу после обретения свободы находили пути для социализации.

Среди потомков свободных темнокожих жителей Ньюборна, с которыми я лично знаком, – достопочтенный Джон Грин. Этот человек в течение двенадцати лет был мировым судьей в Кливленде, штат Огайо, четыре года – членом Палаты представителей штата Огайо, два года – членом Сената штата, и девять лет возглавлял Бюро по распространению почтовых марок в Вашингтоне, заполняя перерывы в своей государственной службе практикой в адвокатуре Кливленда. Его отец был портным в Ньюборне. К моменту рождения Джона его семья уже более века была свободной.

Чарльз Чеснат^[79], автор «Колдуньи» и других популярных рассказов о жизни южан, происходил из семьи свободных темнокожих из Фейеттвилла, Северная Каролина. Мистер Чеснат сообщил мне, что в Фейеттвилле до сих пор помнят темнокожего человека по имени Мэтью Лири, который до войны был владельцем нескольких акров земли, рабов, крупного магазина в деловой части города и красивого дома в престижном районе. В эпоху Реконструкции его сыновья занимали видные посты в Северной Каролине. Мэтью Лири-младший занялся политикой, а затем стал клерком в одном из правительственных офисов в Вашингтоне. Младший брат, достопочтенный Джон Лири, был первым цветным в Северной Каролине, принятым в коллегию адвокатов, членом которой он оставался до самой смерти. Насколько мне известно, одно время он был членом законодательного собрания штата.

Другим успешным свободным темнокожим Северной Каролины стал Джеймс Сэмпсон, который начинал плотником в богатом доме, а со временем превратился в видного бизнесмена. Законодательное собрание даже выпустило постановление, предоставившее его семье особые привилегии, которых не имели другие темнокожие. Его дети, Джон, Бенджамин и Джозеф, получили образование на Севере. Бенджамин окончил Абердинский колледж, после чего стал учителем в Уилберфорсе, штат Огайо. Во время войны Джон Сэмпсон издавал в Цинциннати газету о темнокожих. В послевоенные годы генерал Говард поручил ему присматривать за школами для цветных, которые были открыты в третьем округе Северной Каролины. Сэмпсон был избран казначеем и оценщиком Уилмингтона, а также выдвинут кандидатом в конгресс США, где, однако, потерпел поражение. По слухам, это произошло из-за того, что его отец до войны был рабовладельцем. Хотя Джеймс Сэмпсон действительно владел несколькими рабами, многие из них, если не все, обладали этим статусом номинально и работали с Сэмпсоном на добровольных началах. Недавно Таскиги посетил Джордж Сэмпсон, внук Джеймса. Сейчас этот человек преподает в Государственной общеобразовательной школе в Таллахасси, штат Флорида.

Нет оснований полагать, что темнокожие Северной Каролины имели больше возможностей для построения карьеры. Например, в городе Чарльстон, Южная Каролина, существовала колония «свободных темнокожих», которые гордились тем, что происходят от предков, которые не были рабами. В списке налогоплательщиков города Чарльстона за 1860 год указаны имена трехсот шестидесяти темнокожих, чья собственность была оценена в том году. Они управляли недвижимостью на семьсот двадцать четыре тысячи пятьсот семьдесят долларов. Из этих трехсот шестидесяти налогоплательщиков сто тридцать владели рабами, общее число которых составляло триста девяноста человек. Самый обеспеченный черный рабовладелец имел четырнадцать невольников. В этом списке «цветных» тринадцать человек отнесены к индейцам, но они совершенно точно были метисами. Как и везде, в Чарльстоне проживали индейцы, которые частично смешались с темнокожими, а частично сохранили свою идентичность.

В 1860 году население Чарльстона составляло сорок восемь тысяч четыреста девять человек, из них двадцать шесть тысяч девятьсот шестьдесят девять белых, семнадцать тысяч шестьсот пятьдесят пять рабов и три тысячи семьсот восемьдесят пять «свободных темнокожих». Из приведенных цифр следует, что эти свободные темнокожие, вероятно, владели имуществом, включая рабов, на сумму в миллион долларов. Среди невольников, принадлежавших темнокожим жителям Чарльстона, было несколько человек, которые на самом деле являлись рабами лишь номинально. Например, Ричард Холлоуэй, который занимал в городе видное положение, владел Чарльзом Бенфордом. Эти двое дружили и в то время являлись лидерами методистской церкви. Бенфорд договорился со своим белым хозяином об освобождении. Однако законы тогда были слишком суровыми, и хозяину было трудно отпустить своих рабов, особенно если те сами покупали себе право на вольную жизнь. Чтобы обойти закон, Чарльз Бенфорд попросил своего друга, Ричарда Холлоуэя, выкупить его, причем деньги на покупку предоставил он сам.

У свободных темнокожих жителей Чарльстона были рабы, находившиеся в доверительном управлении. Самой богатой семьей слыли Уэстоны, имущество которых оценивалось в восемьдесят тысяч долларов. Им также принадлежало тридцать шесть рабов, девять из которых они держали в качестве надсмотрщиков. Есть сведения о бывших рабах, которые относили себя к церкви Святого Филиппа. В основном это были невольники, которые выкупили себя и находились в доверительном управлении церкви.

Среди вольного цветного населения Луизианы существовало несколько поселений темнокожих африканского происхождения. Когда в 1853 году Фредерик Лоу Олмстед^[80] посетил этот штат, он побывал в одном из таких поселений в окрестностях Натчиточес. По его словам, это были «честные и трудолюбивые граждане, которые не хуже плантаторов справлялись с необходимостью вовремя платить налоги. Один из них потратил сорок тысяч долларов на судебные издержки, но состояние его продолжало расти».

Состояние некоторых из этих плантаторов достигало пятисот тысяч долларов. Деревенька Вашингтон, расположенная недалеко от Опелузаса, в Сент-Ландри, раньше носила название Негровилль из-за большого количества проживавших там свободных темнокожих. Некоторые из них, по словам Олмстеда, были очень богаты и владели лучшими в штате сахарными и хлопковыми плантациями. Вот что Олмстед пишет по этому поводу:

Один сведущий человек, которого я встретил в Вашингтоне, в течение двух лет посещал местные плантации. По его словам, свободные темнокожие в штате во всех отношениях равны белым. Бо́льшая часть из них – это скромные, бережливые и лишенные амбиций люди, живущие в весьма стесненных условиях. Но есть немало богатых, умных и образованных. Самый лучший дом и самые изысканные угодья, которые Олмстед посетил в штате, принадлежали почти стопроцентно темнокожему человеку – очень смуглому мулату. Он и его семья были хорошо образованы, и, хотя их родным языком был французский, они свободно говорили по-английски, причем гораздо более грамотно, чем большинство белых. В их семье был нанятый воспитатель, и они владели более чем сотней рабов.

Недалеко оттуда, в соседнем приходе Сен-Мартен, жил мой друг Поль Кретьен. Его отец, свободный цветной, некоторое время трудился в окрестностях Калькасье, но потом вернулся в Сен-Мартен и построил прекрасный дом, в котором сейчас проживает Поль.

Значительная часть темнокожего населения Мобила, штат Алабама, в настоящее время является потомками этих темнокожих. Их свобода была гарантирована договором с Францией, согласно которому в 1803 году Луизиана переходила Соединенным Штатам. В заливе Мобил, примерно в двадцати милях от города, есть остров Мон Луи, которым владеют потомки двух семей. Нижнюю часть острова заселили ветераны войны, которые дожили до глубокой старости. Верхняя часть принадлежала капитану Джеку Коллинзу. Этот человек, настоящее имя которого – Макс Коллинз, поселился в этом месте в 1808 году. Он оставил потомкам большой участок земли с предписанием никогда не продавать его. Земля до сих пор находится во владении наследников, а также потомков рабов. Вдова покойного Бельтайра Дюретта – самый пожилой из ныне живущих представителей рода Коллинзов. У этой женщины семьдесят два внука и пятьдесят два правнука, девяносто семь из которых живут в общине Мон Луи.

Я упомянул здесь несколько случаев, которые показывают, что даже на Юге до Гражданской войны темнокожие добились определенного роста материального благополучия. Конечно, сейчас трудно установить, каким имуществом владели эти люди, но совокупная стоимость собственности двухсот шестидесяти двух тысяч темнокожих на Юге в 1860 году оценивалась примерно в двадцать пять миллионов долларов. Исходя из того, что мне удалось узнать, я считаю, что это заниженная оценка.

Учитывая успех, которого отдельные темнокожие смогли добиться до войны, возникает вопрос, почему огромная масса свободных представителей этой расы не достигла большего? В ответ на это я могу сказать, что тому было много причин, главная из которых заключалась в существовании «бедных белых». Рабство удерживало неимущего белого человека на низкой ступени социальной лестницы, но оно же препятствовало какому бы то ни было прогрессу цветного населения.

Помимо уже упомянутых трудностей, с которыми сталкивались свободные цветные, они также не имели права собираться в большом количестве, чтобы обсудить, как улучшить свое положение. Им было отказано в абсолютном большинстве прав. Они считались людьми, но не гражданами этой страны.

Несмотря на это, в Чарльстоне, Балтиморе, Вашингтоне, Нью-Йорке и других местах, где проживало большое количество свободных темнокожих, постепенно начали открываться небольшие общества взаимопомощи. Например, в 1790 году в Чарльстоне появилось так называемое Общество Брауновского братства. Эта организация была учреждена по предложению директора церкви Святого Филиппа, к которой принадлежало несколько свободных темнокожих активистов. Наряду с воспитанием духа товарищества среди своих членов целью общества было обеспечить детям возможность получить хоть какое-то образование. Посильную помощь получали достойные темнокожие, оказавшиеся в нужде. Также одним из первых дел стало приобретение участка для собственного кладбища. Кроме того, организация помогала сиротам. В числе успешных людей, которые в свое время получили поддержку общества, можно упомянуть епископа Дэниела Пейна, основателя Университета Уилберфорса. Организация существует по сей день и недавно отметила свой столетний юбилей. Сохранилась любопытная запись, которая рассказывает об изгнании одного из членов общества. Этот человек содействовал похищению и продаже в рабство свободного темнокожего.

Успех первой организации привел к созданию других подобных обществ взаимопомощи. Так, в 1802 году было основано Общество дружбы и любви к людям, в 1813 году – «Дружеский союз», а позднее – «Дружеский моралист», Братская ассоциация и «Единство и дружба». У каждого из них были свое кладбище и своя система оказания поддержки нуждающимся.

После попытки заговора Дэни Веси в 1822 году все эти организации попали под подозрение, и было время, когда их существование оставалось под большим вопросом, однако ни одна из них никогда не прекращала своей работы.

В период жизни в Балтиморе Фредерик Дуглас посещал одно из таких объединений – Общество саморазвития Восточного Балтимора. Организация была создана несколькими свободными темнокожими молодыми людьми, которые, как и Дуглас, работали корабельными плотниками. Он принимал активное участие в деятельности этой организации, хотя, будучи рабом, вскоре был исключен. По его рассказам, это сообщество молодых людей помогло ему завершить образование, которым он уже давно втайне занимался. Поскольку в Балтиморе в то время проживало, вероятно, больше свободных темнокожих, чем в любом другом городе, за исключением Вашингтона, естественно, что там должно было возникнуть значительное количество таких организаций образовательного и благотворительного характера. Балтимор, по сути, был родиной таких обществ взаимопомощи, многие из которых появились еще в 1820 году.

Нью-йоркское общество взаимопомощи существует уже более ста лет. Оно провело свое первое собрание в здании школы на Роуз-стрит в 1808 году, почти за двадцать лет до отмены рабства в штате. Хотя за последние годы число членов общества не выросло, оно развивается за счет выгодного вложения инвестиций. Первый дом, который получила в собственность эта организация, располагался на Бакстер-стрит, неподалеку от квартала Пяти углов, где впоследствии провозгласили отмену рабства. Здание купили в 1820 году за одну тысячу восемьсот долларов, а после его продажи на часть вырученных денег была приобретена многоуровневая квартира в доме № 43 на перекрестке 66-й улицы и Гринвич-авеню.

В Мэриленде на эти организации не распространялся общий запрет на публичные собрания свободных темнокожих. В других местах в южных штатах такого послабления не было, и, хотя закон обычно тем или иным способом удавалось обойти, нередко членов этих организаций арестовывали, штрафовали, а иногда и отправляли в тюрьму. Фредерик Лоу Олмстед в первой главе своих дневников описывает один из таких случаев, произошедших в Вашингтоне, округ Колумбия:

Темнокожее население добровольно поддерживает несколько церквей, школ, обществ взаимопомощи и благоустройства. Среди этих людей, очевидно, есть те, кто обладает недюжинным умом. В полицейских отчетах, опубликованных за последнее время в городских газетах (апрель 1855 года), есть сведения о задержании двадцати четырех «благовоспитанных цветных мужчин» (так они были названы). Вечером один из сторожей обнаружил их собрание в помещении для охраны. Цель встречи, по-видимому, была мирной, и когда участники предстали перед судом, не было озвучено никаких доказательств того, что у них были какие-либо преступные намерения. При обыске были изъяты: Библия, труды Сенеки, устав общества, целью которого, как было сказано, являлось «излечение больных и погребение мертвых», а также подписная бумага «на покупку свободы Элизы Ховард» – владелец этой молодой женщины готов был продать ее за шестьсот пятьдесят долларов. Сложно придумать, что могло бы лучше охарактеризовать этих бедняков, слуг и рабочих, чем этот набор вещей, обнаруженных у них во время обыска^[81].

Низкий уровень прогресса, которого добились свободные темнокожие периода рабства, объясняется тем, что им не позволяли объединять усилия в сколько-нибудь значительной степени. С другой стороны, ничто так не препятствовало и не сдерживало развитие темнокожего населения после отмены рабства, как тот факт, что им пришлось учиться объединять свои усилия для общей пользы.